 |
Глава 12. Здоровая
|
|
|
|
— Отвали, Мэдоу!
Единственная преимущество быть Чудовищем — ты знаешь, как защитить свою территорию. Можете называть это животным инстинктом.
Она сидела на диванчике в крошечном фойе нашего отеля и наблюдала. Мэдоу вскочила и оказалась у моего лица сразу, как только позади меня захлопнулась дверь. Очень жаль, что здесь нет окон, выходящих на улицу. Она могла бы увидеть, как Дерек целует меня на прощанье.
— Что с тобой случилось? Выглядишь не очень.
— Плохие новости.
— Тебе придется отвалить от Дерека, потому что…
— Вообще-то, он пошел за мной, чтобы узнать в порядке ли я.
— Ты такая наивная. Ты, должно быть, не слышала, что Блэйк сказал о нем после того, как вы двое пропали без вести.
— Блэйк — придурок. С чего бы мне обращать внимание на то, что он говорит?
— Дерек играет в эту игру везде, где появляется. Выбирает девчонку заблаговременно, очаровывает ее, берет то, что ему нужно, и когда фестиваль закончен, смывается на самолете.
— Очень похоже на кое-кого.
— Имеешь в виду меня? Едва ли. Энн-Арбор не так далеко от Лондона. И я встречаюсь больше, чем неделю!
— Пока я не появилась у тебя на пути.
— Правильно. Тебе лишь требуется отойти в сторонку и предоставить это дело профессионалу. Мне не хочется, чтобы ты пострадала.
Пострадала? Да она даже не представляет себе, что такое страдать.
— Поздно. Он поцеловал меня.
Мы целовались до того момента, когда он осознал, что ему нужно на репетицию, и если эта неделя всё, что у меня есть, я буду делать это каждый раз, когда представится возможность. Езжай домой к своему бойфренду, Мэдоу.
— Победа будет за мной, Бет. Запомни это.
Вау. Сейчас Мэдоу выглядит точь-в-точь как обороняющийся монстр. Она смотрит на меня своим жестоким взглядом, пока я не моргаю.
|
|
|
Мне хочется выдрать у себя эти крашенные волосы, смыть макияж с лица и снять все вещи, которые нацепила на меня Мэдоу. Ненавижу это, но она права. Дерек может влюбиться в мой голос, но целовал он ненастоящую меня.
Мэдоу скрещивает руки на груди.
— Так что за ужасные новости?
Я — Чудовище, мутант, и буду производить на свет уродцев. Об этом Мэдоу уж точно не узнает.
— Это личное. — Я отталкиваю ее и иду к лестнице.
— Осталось три дня, — кричит она мне в след, — и потом ты поцелуешь его на прощанье.
Весь хор идет сегодня вечером на концерт. Мы на балконе. Хор Дерека сидит на нижнем ярусе.
— Вот и он. — Сара указывает мне на него. Дерек встает, осматривая зал. — А где Блэйк?
Леа тоже шпионит.
— Бет, встань и помаши ему.
Я чувствую себя такой идиоткой.
— Он ни за что не увидит меня оттуда.
Леа пихает меня в ребра.
— Вставай.
Я вскакиваю на ноги, чтобы заткнуть ее и наблюдаю за ним, изучающим аудиторию ряд за рядом. Затем он машет рукой и улыбается, указывая на выход.
— Иди, — шепчет Сара. — Я отвлеку Мэдоу. Узнай, где Блэйк.
Оркестр разогревается. Было бы очень круто выступать с оркестром. Я говорю Терри, что иду в комнату для девочек и выскальзываю, пока Мэдоу не застала меня врасплох.
Я поторапливаюсь, проходя через двери, и он тут как тут, тянет меня за колонну и целует. Это взбадривает меня. Но я не уверена. Я вынуждена немного увернуться.
Я роняю свои руки на его плечи, исследуя мускулы.
— Привет.
Он берет мои руки в свои.
— Привет.
Это все, чего мы смогли добиться. Мы теряемся в поцелуях, пропуская два первых номера концерта.
— Ты в порядке?
Я закусываю губу и киваю.
— Мне лучше вернуться, пока Терри не послала Мэдоу за мной.
Он усмехается.
— Все, что угодно, но только не она. Она чертовски меня пугает.
Его ударение на слове «чертовски» прелестно.
|
|
|
— У тебя термометр не зашкаливает?
Он смеется.
— Иди ко мне еще разочек.
Мы пропускаем и третий номер концертной программы.
— Я должна идти.
— Встретимся сегодня вечером. Я буду ждать тебя у отеля, пока ты не сможешь уйти. Мы можем вернуться на нашу скамейку у озера.
Неужели Мэдоу права? Он уже жаждет этого?
— Не знаю, если ты…
— Я не про секс, Бет. Я не хотел бы проявлять к тебе такое неуважение.
Моё лицо становится красным.
— Меня так легко считать по лицу?
— Доверься мне. Я просто хочу провести с тобой больше времени. Мы можем погулять и поговорить. Сара сказала Блэйку, что ты тоже пишешь.
Я убью ее.
— Строчу тексты песен. Но они плохие. Не то, что твои.
— Хочу их услышать.
— Ни за что.
— Пожалуйста. — Он целует меня.
— Нет.
Он снова целует меня, долго и очень убедительно.
— Мы погуляем, но никаких стихов.
Я бы умерла, если бы он услышал то, что я написала прошлой ночью. И никто никогда не услышит то, что я написала на той скамейке тем вечером. Но это было до. До того как Дерек нашел меня, поцеловал и преобразил.
Дерек улыбается, готовый снова меня поцеловать.
— Бет, я могу заставить тебя спеть их для меня.
— Ты всегда можешь попробовать. — Я закрываю глаза, готовясь раствориться в нем еще одну бесценную минуту.
— Я принесу свои лучшие мелодии.
— Твои губы еще не устали? — шепчет он мне на ухо.
Я в руках у Дерека, сижу у него на коленях, а ноги вытянуты на нашей скамейке. Дует свежий ветерок, отчего прохладно. Я вжимаюсь в теплый трикотаж одетого на нем свитера, радуясь, что он надел его.
— Я могла бы целовать тебя всю ночь.
Он подхватывает меня и встает.
— Давай прогуляемся.
Я не хочу прекращения наших объятий.
— Нет. — Я хватаю его руку и дергаю изо всех сил.
Он ставит меня на ноги и целует еще один раз.
— Мне нужен перерыв, иначе это перерастет в секс.
Почему меня это не пугает? Черт. У меня есть огромное желание толкнуть его обратно на скамейку и посмотреть, что случится. Чудовище жаждет выйти на свободу. Кто знал, что я могу быть такой отвратительной? Может быть, этим придурочным докторам есть, о чем беспокоиться?
Дерек берет меня за руку, и мы идем вдоль дорожки, что огибает озеро. Он показывает вдаль, на другой берег.
|
|
|
— Те огни — это Франция. Эвиан — то, откуда берут начало эти воды.
— Откуда ты знаешь?
— Прочитал, чтобы впечатлить тебя. Это озеро глубиной триста метров.
Я останавливаюсь.
— Сейчас я не нуждаюсь в экскурсии. — Я стараюсь, чтобы мой голос звучал сексуально. Я. Сексуальна.
Он поворачивается и указывает на три больших пучка перьев, голубовато-белых в лунном свете:
— Это лебеди. Мне спугнуть их?
Я трясу головой и позволяю ему вести меня дальше.
— Почему все мальчишки такие?
— Я — мальчишка? — Он смотрит на меня искоса и хмурится.
— Нет. Определенно нет. — Мы подходим к посеревшей статуе и поворачиваемся спиной к озеру, чтобы рассмотреть застывшую женщину. — Я пытаюсь разобраться, кто ты.
— Ослепленный. — Он подносит мою руку к губам и целует ее. Странно, что статуя не начинает таять. Я вот начинаю. Такая растаявшая.
Мы стоим так, вдыхая друг друга, томно глядя друг другу в глаза, обмениваясь чудом того, что мы чувствуем. Мне кажется, он хочет снова поцеловать меня, но он отворачивается, кашляет и достает новый пакет одноразовых платков.
Я моргаю. Вечер прохладен для летнего сезона, особенно здесь, рядом с озером. Этот воздух не слишком полезен для его голоса.
— Мне не нравится твой кашель. Ты простыл?
Он снова кашляет.
— Ты завтра поёшь. Нам нужно вернуться назад.
— Не беспокойся. — Он тянет меня за руку, и мы бредем по направлению к нашей лавочке. — Мне разрешено спать дольше обычного.
— Привилегия звезды?
— Это для див.
— Значит, не для меня.
— Знаю. — Он обхватывает рукой мою спину и не выпускает ладонь из своей. Моя рука в его, и он может прижаться ко мне сильнее. — Понял по тому, как ты поешь. — Он говорит тихо, его дыхание греет мочку моего уха. — Дива не могла бы петь с такой чистотой и эмоциональностью, как ты. Ты — артистка.
— Приятно слышать это от тебя. Спасибо.
— Это просто констатация факта.
— Мне нравится твоё виденье мира.
— Сегодня он мне видится по-другому.
— Звучит так, словно я первая девушка, кому ты это говоришь.
|
|
|
Он резко останавливается.
— Я чертовски влюблен в…
Он сгибает свою руку, прижимает меня к своей груди и прикасается губами к моей шее. Я поглаживаю его мягкие, прекрасные волосы и шепчу:
— …в мой голос. Ты даже не знаешь меня.
Он поднимает голову, отпускает руку и берет моё лицо в ладони.
— Я знаю твою душу. Она здесь, в каждой ноте. — Он быстро целует меня в губы. — Ты не можешь быть подделкой. Ты не можешь притворяться. — Он задерживается дольше у моих губ в этот раз. — Я до жути хочу узнать тебя поближе. — Он начинает дышать быстрее.
Все становиться не похожим на реальность. Я отстраняюсь.
— Жаль разочаровывать.
— Забавно. Ты знаешь, как тебя называют парни из хора?
Могу себе представить.
— Богиня.
Его взгляд такой глубокий, а я опускаю свой и пялюсь на сколы розового лака на ногтях.
— Меня называли по-разному, но так — никогда.
Он кладет указательный палец на мой подбородок и нежно поднимает мои глаза к своим.
— Спасибо, что тусуешься с простым смертным.
Он заводит липкий, напшиканный лаком, выкрашенный в светлый цвет локон за мое ухо и двигается ко мне, чтобы снова поцеловать.
— Ты знаешь, насколько я фальшива? — Я отворачиваюсь. — Эти волосы. Лицо. Если бы ты видел меня дома…
— Но мы не дома. Мы здесь. Нам можно не быть теми, кем мы являемся дома.
Есть сила в его голосе, которая пугает меня. Неужели он бежит от реальности, которая ждет его дома, так же, как и я? Вот, что я делаю с ним, или по отношению к нему — когда он целует меня, безысходное отчаяние отступает, но когда он прекращает это делать, все возвращается. Я держусь за него. Нужна ему. Он прижимает меня к себе. Может, он мне тоже нужен?
Мы стоим на месте, замерев, стараясь остановить время, сохранить момент, чтобы дрейфовать в этом чувстве вечно.
Я поднимаю свою голову с его плеча.
— Что для тебя значит «вернуться домой»?
— Давай пройдемся.
Я продолжаю ждать, когда он ответит, но он хранит молчание.
Становится все труднее, по крайней мере, для меня. Я хочу спросить его о наркотиках. Из-за них он проходит терапию? Или это что-то другое? Музыканты не совсем стабильны. Даже такие прекрасные, как он. Вместо этого, я говорю:
— Когда ты начал сочинять?
Он раскачивает мою руку, делая вид, что он со мной.
— Я в хоре пару лет. Играю на пианино и гитаре. Конечно, есть хор, но мне нравится Боб Марли и фолк. Иногда я слушаю джаз. Немного чистой попсы и рок. Иногда что-то совсем тошнотворное. В общем, я музыкальное всеядное.
Я смотрю на черное озеро и на огни, мерцающие на другом береге.
— Я тоже. Я не эксперт в Марли, а вот все, что касается фолка это для меня. И потом, я люблю слушать большинство звезд эстрады.
|
|
|
— Ты играешь?
Я киваю. Мой папа играл на гитаре в своей группе и оставил старую, акустическую. Она все еще у мамы. Странно. Не знаю, почему она до сих пор её не сожгла.
Мы останавливаемся и всматриваемся в озеро. Паром проплывает мимо, все заливается светом и наполняется звуками музыки. Дерек сжимает мою руку.
— Давай запрыгнем на него. Сбежим.
Мне нравится эта идея.
— Но это ведь озеро.
— Большое озеро.
— Нужно возвращаться. Тебе нужно поспать.
— Сперва спой мне что-нибудь. Мне нужна колыбельная.
Я пожимаю плечами.
— Сначала ты.
Он обнимает меня и начинает мычать, прерываясь звуком «О-о-о». Его голос богат текстурой, но не такой чистый, каким он пел, когда выступал с хором. Мелодия упоительная, трогающая сердце, заставляющая смеяться и плакать одновременно. Звук затихает.
— Это всё.
— Мне понравилось. У неё есть название?
— Песня Бет.
|
|
|
