ГЛАВА 27. О сидском пресвитере Филиппе

ГЛАВА 27

О сидском пресвитере Филиппе

Филипп был родом из Сиды, а Сида — город в Памфилии, откуда происходил и софист Троил, которым Филипп гордился как своим родственником. Когда был он диаконом, то по большей части обращался с епископом Иоанном, любил также заниматься науками и собрал множество всякого рода книг. Филипп много писал, стараясь подражать азиатскому характеру речи. Так, например, он написал сочинение в опровержение книге царя Юлиана и составил христианскую историю, разделив ее на тридцать шесть книг, из которых каждая содержала в себе много томов, так что всех томов доходило почти до тысячи. Притом содержание каждого тома своей обширностью {292} равнялось самому тому. Это-то свое сочинение назвал он не церковной историей, а христианской, и внес в нее много материалов, желая показать, что ему не чужды и философские науки. Так, он часто приводит положения из области и геометрии, и астрономии, и арифметики, и музыки, описывает острова, горы, деревья и другие неважные предметы. Из-за этого его история сделалась сочинением растянутым и потому, думаю, бесполезным для людей как простых, так и образованных, ибо люди простые не в состоянии понимать напыщенную его речь, а образованные осуждают его за повторение одного и того же. Впрочем, пусть каждый судит об этих книгах по-своему; а я говорю одно, — что он смешивает времена истории: упомянув, например, о временах самодержца Феодосия, вслед за тем обращается к временам епископа Афанасия, и это делает очень часто. Но довольно о Филиппе. Теперь надобно сказать о том, что случилось при Сисинии.

ГЛАВА 28

О том, что Сисиний в епископа Кизики рукоположил Прокла, но кизикцы не приняли его

По смерти кизикского епископа, Сисиний на епископию Кизики рукоположил Прокла. Но между тем как Прокл собирался ехать туда, кизикцы, предупредив его, рукоположили одного подвижника, по имени Далмаций. И это сделали они, не обратив внимания на закон, запрещавший рукополагать епископа против воли епископа константинопольского, а не обратили внимания на этот закон потому, что он давал права одному Аттику. Таким образом, Прокл жил, не управляя своей Церковью, а только славясь поучениями в церквах константинопольских. Но о нем мы будем говорить в своем месте. Между тем Сисиний, не прожив на епископстве и полных двух лет, скончался в консульство Иерия и Ардавурия, в двадцать четвертый день месяца декабря ⁴⁹. Он славился воздержанием, правотой жизни и любовью к бедным, а по характеру был доступен и прост, отчего не любил тяжебных дел. По этой причине людям беспокойным он не нравился и прослыл у них человеком недеятельным.

ГЛАВА 29

О том, что, по смерти Сисиния, был вызван из Антиохии и сделан епископом константинопольским Несторий, которого тотчас узнали, каков он был

По смерти Сисиния, самодержцы, ради людей тщеславных, не заблагорассудили рукоположить на епископство кого-либо из константинопольской Церкви, хотя многим хотелось {293} иметь епископом Филиппа и многим Прокла, но решили вызвать иноземца из Антиохии. Там был некто, по имени Несторий, родом из Германикии, человек с хорошим голосом и отличным даром слова. Посему-то и решено было вызвать его, как способного к проповеданию ⁵⁰. Через три месяца Несторий явился, и весьма многие стали рассказывать о его воздержании, а каков он был в других отношениях, — это от людей умных не утаилось с самой первой его проповеди. Быв рукоположен в десятый день месяца апреля, в консульство Филока и Тавра ⁵¹, он тогда же, в присутствии всего народа, обратил речь к царю и произнес следующие замечательные слова: «Царь! (сказал он) Дай мне землю, очищенную от ересей, и я за то дам тебе небо; помоги мне истребить еретиков, и я помогу тебе истребить персов» ⁵². Хотя некоторые простые люди, питавшие ненависть к еретикам, приняли произнесенные им слова с удовольствием, но от людей, умевших по словам заключать о качествах души, не укрылись, как я сказал, ни его легкомыслие, ни вспыльчивость, ни тщеславие, ибо, не удержавшись и на минуту, он уже дошел до таких слов; не отведав еще, как говорится, и городской воды, уже объявил себя жестоким гонителем. Действительно, в пятый день после своего рукоположения Несторий вознамерился разрушить молитвенный дом ариан, где они тайно молились, и через это довел их до отчаяния. Видя, что место молитвенных собраний их разрушают, они подложили под него огонь и зажгли. Огонь распространился и истребил соседние дома. От этого в городе произошло смятение, и ариане готовились к отмщению; но Бог, хранивший город, не попустил исполниться этому злу. С тех пор не только еретики, но и свои по вере стали называть Нестория пожаром, ибо он не успокоился, но, строя против еретиков козни, губил город, сколько от него зависело. Пытался он мучить и новациан, завидуя тому, что новацианский епископ Павел славился набожностью, но самодержцы своим увещанием остановили порыв его. А сколько зла наделал он четырнадцатидневникам в Азии, Лидии и Карии ⁵³, и сколь многие чрез него погибли во время бывшего возмущения в Милете и Сардах, о том лучше, думаю, умолчать. О наказании же, которое постигло его и за это, и за необузданный язык, скажу немного ниже.