«Условленным встречам — однозначное “нет”. Планированию наперед — табу»

9. Жизнь

«Условленным встречам — однозначное “нет”. Планированию наперед — табу»

ФРАНКЛИН, ШВАРЦЕНЕГГЕР И ГЕНИЙ, ВЗЛОМАВШИЙ ОКСиРГО: ПОЧЕМУ МЫ ДОЛЖНЫ ЦЕНИТЬ БЕСПОРЯДОК ВО ВХОДЯЩЕЙ ПОЧТЕ, ОБЩЕНИИ И ИГРАХ СВОИХ ДЕТЕЙ

Чтобы скоротать время при длительном путешествии из Лондона в Филадельфию в 1726 году, молодой художник Бенджамин Франклин задумал вести блокнот, где бы он систематически записывал свою работу по саморазвитию. Франклин стремился к 13 добродетелям, среди которых выделялись бережливость, трудолюбие, искренность и организованность. Согласно плану он должен был проводить неделю, сосредоточившись на конкретной добродетели, в надежде сделать ее привычкой, затем перейти к следующей, потом — к следующей. И так пройти цикл, чтобы стать более достойным человеком. Ежедневно Франклин размышлял над проделанным и каждую неудачу в соблюдении личных стандартов отмечал в блокноте черной меткой. Эта традиция закрепилась на всю жизнь. Спустя 59 лет в процессе написания мемуаров Франклин задержался на теме своего дневника добродетелей больше, чем на любой другой, подтверждая его приверженность привычке[298].

Цели Франклина были амбициозными, но его дневник добродетелей стал успешным: черные отметки в блокноте, изначально многочисленные, спустя время стали редкостью. Это неудивительно, поскольку Франклин имел привычку выполнять все, что собирался сделать. Он прожил одну из наиболее прославленных жизней в истории. Он составил карту Гольфстрима, изобрел бифокальные очки, громоотвод и гибкий катетер, стал первым американским главным почтмейстером, президентом Пенсильвании, служил американским послом во Франции. И конечно, подпись Бенджамина Франклина стоит на Декларации независимости США.

Однако великий человек имел одно слабое место — по крайней мере, он так считал.

Третьей добродетелью Франклина был Порядок. Держать все свои вещи на их местах; для каждого занятия иметь свое время. Франклин так и не преуспел в этом, казалось бы, простом задании. «Мой план ПОРЯДКА создает самую большую проблему, — расстроенно писал он в своих мемуарах, — мои неудачи в нем так сильно раздражают меня, и я так мало продвинулся в изменении этого, так часто срывался, что был практически готов забросить занятие».

Он не преувеличивал. Один ученый писал: «Незнакомцы, входящие к нему, поражались, насколько небрежно были разбросаны по столу и полу бумаги невероятной важности»[299]. Дневник Франклина и его дом сохраняли хаос, сопротивляясь 60 годам упорных усилий одного из самых целеустремленных людей. Неважно, сколько прошло беспорядочных десятилетий, Франклин был убежден, что организованность была безусловной добродетелью; что если бы он только мог исправить этот недостаток в своем характере и стать менее беспорядочным, он стал бы более удивительным, успешным и продуктивным человеком.

Бенджамин Франклин определенно заблуждался. Сложно поверить, что настолько богатая жизнь могла стать еще насыщеннее благодаря повышенному вниманию к подшиванию документов и уборке. Его ошибка неудивительна. Мы — люди с упорядоченным разумом, инстинктивно восхищаемся порядком и отрицаем то, что хаос обычно является неизбежным побочным продуктом хороших вещей и иногда сам по себе хорош.

Еще больше удивляет не ошибка Франклина, а его неумение выполнить это опрометчивое обещание. Этот человек осуществлял практически все, что намеревался. Почему же он потерпел неудачу в этом случае? Возможно, он на подсознательном уровне понимал, что беспорядок — не помеха для успеха. Многим пока не удалось осознать это в областях, которые задают большую часть нашей повседневной жизни: организации документов, заданий и времени, поиске второй половины, социализации, воспитании детей. Ошибка Бенджамина Франклина — это ошибка, из которой мы можем извлечь урок.

В девизе Франклина заложен кусочек повседневной мудрости: «Держать все вещи на их местах…» Как объясняет психолог Дэниел Левитин в книге «Организованный ум», мы обладаем мощной пространственной памятью, поэтому нам легче запомнить, когда вещи привязаны к определенному месту[300]. Вещи вроде ключей и штопоров имеют тенденцию «гулять» перед тем, как понадобятся. Вот почему их легко потерять. Неслучайно файловые системы компьютера используют пространственную метафору — манильские папки, расположенные внутри других манильских папок, которые и помогают отслеживать документы, разделенные и разбросанные по поверхности жесткого диска.

Хранение вещей на своих местах помогает отследить, где лежат ключи и штопор. Однако это менее значительно при работе с документами или электронной почтой, так как система продавливается не только под объемом входящей информации, но и под своими фундаментальными противоречиями и неопределенностью.

Мерлин Манн, исследователь в области продуктивности, раскритиковал стремление к излишней организации списка задач в стремительно меняющемся мире. Представьте, что вы делаете сэндвичи в закусочной[301]. Поступает первый заказ на сэндвич, и вы начинаете выдавливать майонез на кусочек ржаного хлеба. Подождите. Приближается обеденный перерыв. Разве не будет хорошей идеей остановиться и проверить, появились ли новые заказы? Черт возьми, да — еще два. Как их лучше организовать? Возможно, в порядке поступления. Или отделить вегетарианские заказы от тех, где должно быть мясо? А может, разделить заказы на поджаренные сэндвичи и свежие? Хм-м. Давайте посмотрим еще раз, не появилось ли еще что-нибудь. Да! Три новых заказа на сэндвичи. Теперь их всего шесть. Так много способов организовать работу.

Точка зрения Манна заключается не только в том, что мы зачастую слишком заняты, чтобы все организовывать, но и в том, что если мы концентрируемся на практическом действии, нам не нужно никакой организации. Конечно, некоторые ситуации требуют сложной справочной системы (например, библиотеки), некоторые — тщательно разработанных чек-листов (строительная площадка, операционная). Но большинство не работает в библиотеке или операционной, и наша вера в организацию зачастую неоправданна. Многие разделяют трогательную убежденность Франклина в том, что если бы только они могли организовать себя с помощью рациональной системы, их жизнь стала бы лучше, продуктивнее и удивительнее. Но правда такова, что Франклин был слишком занят изобретением бифокальных очков, громоотводов, публикацией газет и подписыванием Декларации независимости США, чтобы найти время на уборку. Если бы он работал в закусочной, готов поспорить, Бенджамин бы не организовывал процесс, а просто готовил сэндвичи.

Организация вещей в категории не так проста, как может показаться на первый взгляд. Неудержимый в философии писатель Хорхе Луис Борхес однажды упомянул «Небесную империю благодетельных знаний», выдуманную китайскую энциклопедию. Этот восточный том, согласно Борхесу, делил животных на категории: «а) принадлежащих Императору, б) набальзамированных, в) прирученных, г) молочных поросят, д) сирен, е) сказочных, ж) бродячих собак, з) включенных в эту классификацию, и) бегающих как сумасшедшие, к) бесчисленных, л) нарисованных тончайшей кистью из верблюжьей шерсти, м) прочих, н) разбивших цветочную вазу, о) похожих издали на мух.

Это похоже на шутку, но, как и другие выдумки Борхеса, она несет серьезный смысл. Многие из перечисленных и, несомненно, абсурдных категорий имеют практические достоинства. Иногда нам нужно классифицировать вещи согласно тому, кому они принадлежат. В других случаях мы должны описать их физические свойства, и различные физические свойства будут иметь смысл в разных контекстах. Порой требуется чудовищная конкретика. В частности, кошка не будет хорошей заменой молочному поросенку, если мы готовим праздничный обед. Если мы собираемся наказать за противоправные поступки (будь то разбитая ваза или вооруженное ограбление), обязательно должны идентифицировать нарушителя, и никого больше.

В то время как каждая категория полезна, все вместе они бессвязны, и энциклопедия кажется совершенно не нужной. Борхес демонстрирует, почему попытки разбить мир на категории не настолько просты, как нам хочется. Наши категории могут быть связаны с практическими делами либо они могут быть правильными и логичными, но в редких случаях и теми, и другими.

Широко используемая система классификации сократила 14 категорий Борхеса до трех. Подшивание документов в трех экземплярах стало олицетворением организованной бюрократии. Составление трех копий корреспонденции и заполнение в одной даты, в другой — темы, в третьей — адресата — логичное решение. Ведь в этом мире мы не можем предсказать, понадобится ли нам взглянуть на письма, отправленные и полученные в октябре 2015 года, или все письма о неисправных грохочущих втулках, или все письма от миссис Треллис. Система для своего поддержания по-прежнему требует трехкратного пространства, затраченного времени и энергии. Но куда мы подошьем письмо с требованием о выкупе? Как насчет письма с тремя темами вместо одной? Или письма с восхищенным одобрением, подходящим для использования в рекламных кампаниях? Борхес о чем-то догадывался, создав категорию «и так далее»{51}.

В некоторых организациях избежать процесса подшивания документов в трех экземплярах не получится. Однако для многих подобная система — колоссальная трата времени, места и энергии. Если вам нужно подшить документы, как насчет прекрасной альтернативы, придуманной японским экономистом Юкио Ногучи? Забудьте о категориях. Вместо них складывайте каждый входящий документ в большую папку. Подпишите папки с торца и разместите их на книжной полке, чтобы о содержимом можно было быстро прочесть, словно на корешках книг. А теперь гениальный момент: каждый раз, когда вы используете папку, ставьте ее в левую часть полки. Спустя время недавно использованные документы сместятся влево, а никогда не используемые будут собраны в правой части. Архивирование происходит легко: время от времени выбрасывайте документы, расположенные справа. Чтобы найти нужную бумагу, просто спросите себя, как давно вы ее видели. Эта файловая система завоевала многих приверженцев. Ее минус в том, что она не организует сама себя.

Подождите… Разве в этой систематизации нет ничего странным образом знакомого? Эрик Абрахамсон и Дэвид Фридман, авторы прекрасной книги «Эффективный беспорядок», предлагают следующее: «Поверните ряд папок так, чтобы они стояли вертикально, а не горизонтально, положите стопку на ваш рабочий стол и избавьтесь от скоросшивателей»[302].

Если следовать этим инструкциям, что вы получите? Старую стопку документов на захламленном столе. Вытаскивая документ, вы будете возвращать его наверх стопки. Неиспользованные бумаги постепенно окажутся внизу. Конечно, в таком процессе систематизации нет точного маркирования системы Ногучи, но она предлагает интуитивные подсказки вроде толщины документа, оттенка бумаги, наличия загнутых краев или стикеров. Эти сигналы не исключают ошибки, но все равно могут быть мощными.

Это не означает, что большая стопка документов — оптимальная система хранения. Несмотря на внешний вид, она вовсе не является случайным набором. Беспорядочный стол не так хаотичен, как кажется на первый взгляд. В отношении прагматичной системы организации существует естественная тенденция, основанная на факте, что полезные вещи продолжают вынимать и оставляют в верхней части стопки.

В этом и заключается особенность беспорядочного стола или офиса: он полон подсказок о структуре недавней деятельности, и эти подсказки могут помочь в эффективной работе. Дэвид Кирш, когнитивист из Калифорнийского университета в Сан-Диего, изучает рабочие стили «чистюль» и «грязнуль». Как люди ориентируются после прибытия в офис или окончания телефонного разговора? Кирш считает, что «чистюлям» помогают списки дел и календарей, в то время как «грязнулям» достаточно физических подсказок: отчета, над которым они работали, письма, требующего ответа, чеков, которые нужно представить для возмещения расходов. Беспорядочный стол полон подобных подсказок{52}^, [303]. Чистый стол не дает информации вообще, и он должен быть подкреплен подсказкой списка to-do. Обе системы могут работать, поэтому перед тем, как осуждать других людей из-за их беспорядочных столов, следует подумать[304].

Конечно, невыносимо работать среди чужого беспорядка. Это вызвано тем, что скрытые подсказки никак не связаны с вами. Они — дорожные указатели в путешествии другого человека.

Действительно ли наш личный хаос, наполненный подсказками о том, что делать дальше, не так эффективен, как четкая организация и порядок? Все зависит от обстоятельств. Как учил Борхес, разбить вещи по категориям не так просто, как может показаться на первый взгляд. В то время как категории будут помогать в некоторых случаях, стоит задуматься, будет ли система хранения документов потреблять больше времени, чем экономить.

Ученые, которые изучают рабочее поведение, иногда проводят различие между «скоросшивателями» и «стопкоукладчиками» — людьми, которые устанавливают формальную организационную структуру для своих документов, и людьми, которые накапливают стопки бумажной работы на и под столами. Несколько лет назад два исследователя из AT& T Labs (Стив Уиттакер и Джулия Хиршберг) изучили то, как группа офисных сотрудников справляется с бумажной работой. Кто накапливал больше всего документов? Кто использовал свои архивы более эффективно? Когда смена офиса заставила всех снизить размер своих архивов, кто справился с этим заданием лучше?

Ответы поразили Уиттакера и Хиршберг. «Мы полагали, что попытки “скоросшивателей” оценить и разбить по категориям входящие документы создадут меньшие архивы, к которым люди будут часто обращаться», — писали они. Но в результате обнаружилось другое. «Скоросшиватели» не полагались на архивы: их просторные кабинеты были забиты аккуратно заполненными документами, которые они никогда не использовали, поскольку всегда подшивали бумаги преждевременно. Пытаясь сохранить столы чистыми, они быстро пристраивали документы в папки, при этом последние, как выяснялось, не имели долгосрочной ценности. В их раздутых архивах, несмотря на логичную организацию, было сложно найти что-то полезное, так как хорошие вещи находились вперемешку с аккуратно заполненным хламом. Проблема Борхеса усложнила вещи. Так, один человек сообщил Уиттакер и Хиршберг: «Я подшивал так много бумаг. Я не знал, где все находилось, и обнаруживал, что создал вторую подшивку в том месте, которое казалось логичным, но не единственным… В некоторых случаях документы с полным основанием могли быть подшиты в разделах, связанных с бизнес-подразделением и технологиями. И это могло закончиться тем, что одна и та же бумага хранится у меня в двух местах и даже в пяти, как например документы по теме «бизнес-подразделение».

Так как «скоросшиватели» тратили много сил на системы хранения, они становились чрезмерно привязанными к своим архивам и им было сложно отказаться от них. «Стопкоукладчики», напротив, какое-то время хранили документы на своих столах, рано или поздно стопка бумаг доставала их, и, понимая, что это хлам, они избавлялись от них. Все архивы были небольшими, практичными и часто используемыми. Когда пришло время переезда, у «стопкоукладчиков» не возникло проблем — они просто брали верхнюю половину каждой стопки и выбрасывали редко используемые документы (вновь неформальная система Ногучи). Самый большой недостаток, от которого страдали «стопкоукладчики», заключался в том, что из-за их настолько беспорядочных офисов каждый мог пробраться и навести там порядок — совершить губительный акт вандализма[305].

Основная головная боль хранения документов в современном мире связана не с бумажными документами, а с электронной почтой. Как ее лучше организовать? Борхес вновь дает о себе знать. В какую категорию отнести электронное письмо от босса с упоминанием аттестации персонала, офисной вечеринки и аккаунта в Acme? Работа > Сотрудники? Или Работа > Босс? Или Персонал > Ежедневник? Или Работа > Аккаунты > Acme? Или, возможно, стоит следовать традиции и хранить копии в трех экземплярах в каждой папке? С этим легко справиться, поставив теги на файл, ведь тройные копии электронных писем не занимают физического пространства. Тем не менее трехкратное хранение — проблема: каждая дополнительная копия занимает место на экране, когда вы сканируете папки, пытаясь найти то, что вам действительно нужно. Это, скорее, похоже на поиск иголки в стоге сена.

Сами по себе папки быстро размножаются. Согласно одному исследованию, люди создают новую папку в электронной почте каждые пять дней[306]. Для тех, кто пользуется электронкой с конца XX века, — это более тысячи папок. Тысячей папок можно управлять, если они организованы. Однако три глубокие структуры (папки папок папок) могут создавать проблемы. Сохранение электронных писем занимает время[307]. Около 10% времени, потраченного на пользование электронной почтой, согласно данным исследователей из Xerox PARC, требуется на сортировку писем.

Однако это дело по-прежнему стоит усилий, да? Нет. Стив Уиттакер (вновь) и исследователи из IBM Research в отличной опытной работе под названием «Трачу ли я время на организацию электронных писем? » пришли к следующим обобщенным выводам: в общем-то да, тратите[308]. Уиттакер и его коллеги получили разрешение на установку записывающего программного обеспечения на компьютеры нескольких сотен офисных сотрудников и отследили 85, 000 попыток найти электронное письмо кликами по папкам или с помощью метода «наугад» — пролистывания входящей почты, кликов по заглавию, чтобы отсортировать письма, скажем по получателю, или использования функции поиска. Уиттакер обнаружил, что клики по структуре папок занимали практически минуту, в то время как для простого поиска требовалось лишь 17 секунд. Людям, которые полагались на папки, нужно было больше времени, чтобы найти то, что им нужно, но их охота на необходимое письмо не была более или менее успешной. Другими словами, если вы прыгаете по электронным письмам в папке «Архив», вы найдете письма гораздо быстрее, чем если спрячете их в аккуратную структуру папок{53}.

Если тщательно подшитые бумажные документы снижают производительность и скрупулезно организованные электронные письма являются тратой времени, какой вывод следует сделать по поводу ведения планировщика? Существует два широких подхода к календарному планированию: календарь нужно использовать только для обозначений фиксированных событий: приема врача, авиаперелета, бизнес-встречи. Большая часть планировщика должна быть оставлена незаполненной, чтобы мы могли делать то, что кажется подходящим в данный момент. Альтернативное видение в том, что планировщик нужно использовать для тщательного планирования, что блокирует время на работу над различными задачами.

К счастью, не нужно гадать, какой подход работает лучше. Три психолога — Дэниел Киршенбаум, Лаура Хамфри и Шелдон Малетт — уже провели эксперимент, пригласив группу студентов для участия в кратком курсе, направленном на улучшение учебных результатов. Студенты поделились в случайном порядке на три группы: контрольную, которой давали простые советы по тайм-менеджменту (например, «Устраивайте перерывы по 5-10 минут после учебного процесса длиной от половины до полутора часов), и две группы, которым рекомендовали тайм-менеджмент и инструкции по планированию времени на месяц и на день. Группа «ежемесячного плана» получила инструкции по планированию целей и учебной деятельности, охватывающей месяц или около того. Группу «ежедневного плана» попросили организовывать деятельность и ставить цели ежедневно. Исследователи предполагали, что планирующие студенты будут успешнее контрольной группы и что ежедневные цели (короткие, поддающиеся количественной оценке) будут работать лучше, чем аморфные ежемесячные планы[309].

Результаты поразили. Ежедневные планы обернулись катастрофой. Студенты, использующие их, вначале работали по 20 часов в неделю, но к окончанию курса количество часов снизилось до 8. Отсутствие плана было ничем не лучше, хотя это, возможно, стимулировало на более стабильный рабочий процесс: студенты вначале работали по 15 часов в неделю, а спустя семь дней после окончания курса — по 10 часов. Но ежемесячные планы имели огромный успех по мотивации к учебе: студенты тратили 25 часов в неделю и к окончанию десятинедельного курса учились даже немного усерднее, чем в начале. Это огромное воздействие. Месячный план мотивировал на работу примерно в двойном объеме по сравнению с ежедневным. Когда спустя год исследователи вновь проверили студентов, данный тренд по-прежнему имел место и отразился на оценках: студенты с ежемесячными планами занимались лучше, чем когда-либо, студенты без планов учились как всегда, а успеваемость студентов с ежедневными планами снизилась еще больше.

В чем причина этого? Были выдвинуты две теории. Во-первых, составление ежедневных планов отнимало слишком много времени и сил (многие студенты вскоре бросили это занятие, хотя, возможно, недостаточно скоро). Во-вторых, ежедневные планы подрывали мотивацию, как только студенты понимали, что у них не получается выполнять свои задумки. Обе теории кажутся правдоподобными, но они ведут к вопросу, почему молодежь не могла следовать своим ежедневным планам.

Ответ на этот вопрос выглядит так: ежедневные планы не могли адаптироваться под неожиданные события. В жизни постоянно что-то происходит: вы простудились, вам нужно остаться дома и дождаться сантехника, друг позвонил, чтобы сообщить о своей незапланированной поездке в ваш город. С широким планом или без него можно легко справиться с этими препятствиями и возможностями.

Некоторым людям удается дойти до крайности. Марк Андриссен является одним из первых интернет-вундеркиндов, сооснователем Netscape (1994 год), которую он продал за $4 миллиарда и открыл венчурную компанию Кремниевой долины, инвестировавшую в такие компании, как Skype, Twitter и Airbnb. Под грузом приглашений и встреч Андриссен решил, что он просто перестанет записывать что-либо в своем планировщике. Если что-то важно, это можно сделать немедленно. В противном случае это не стоит траты времени. «Я попробовал эту тактику в качестве эксперимента, — писал он в 2007 году. — Даже сложно передать словами, насколько счастливее я стал»[310].

Другой пример — Арнольд Шварценеггер. Будучи на пике актерской карьеры, он настоял на сохранении своего планировщика пустым и даже попытался применить этот метод в роли губернатора Калифорнии. «Условленные встречи — однозначное “нет”. Планирование наперед — табу», — говорил он журналисту New York Times. Политики, лоббисты и активисты должны были вести себя с ним так же, как и при посещении популярного ресторана: они приходили и надеялись найти местечко. Это не было странным поведением, если только в некоторой степени. Шварценеггер также понял, что перегруженный календарь не дает гибкости.

Конечно, гораздо легче заставить мир выстроиться в очередь, если вы венчурный капиталист с миллиардным состоянием или всемирная звезда кино и политики. Но даже если мы не можем соперничать с Андриссеном или Шварценеггером в отношении безоговорочного отказа назначить встречу, мы вправе выиграть от небольшого подталкивания себя в этом направлении — давать меньше твердых обязательств и оставить себе больше гибкости, чтобы действовать по обстоятельствам. Слишком строгий план будет быстро разнесен в клочья. Ежедневные планы аккуратны, однако жизнь хаотична. [311].

В середине 1960-х в один из субботних вечеров молодые студенты Гарварда коротали время за выпивкой, потерпев неудачу в попытке найти женскую компанию. Свидания — сложная штука, согласились они. Существовало два способа встретиться с девушками: слепые свидания или вечеринки. Для студентов оба способа казались неприятными. Слепые свидания были слишком случайными, а вечеринки — неловкими (особенно из-за того, что девушек интересовали студенты старших курсов). Друзья пришли к заключению, что должен быть способ лучше, поэтому они основали организацию с впечатляющим названием Compatibility Research Inc. (англ. «Корпорация исследований совместимости »).

Compatibility Research представляла компьютеризованную службу знакомств, получившую известность под торговым названием Operation Match (англ. «Операция по подбору»). За 3 доллара (около 25 долларов в современном эквиваленте) полные надежд одиночки могли заполнить анкету. Она преобразовывалась в учетную карточку, и всезнающий компьютер (платформа IBM размером с автобус) делала все остальное. Те, кто работал с вычислениями, обычно арендовали время обработки на общем компьютере, и это стоило больших денег. Команде Operation Match удалось купить дешевое время, дождавшись ранних часов по воскресеньям. Их венчурное предприятие не преследовало цели заработать. Как писал Дон Слэйтер в книге «Любовь в эпоху алгоритмов», основатели Operation Match надеялись найти самых лучших девушек для себя. Но они выбрали умный бизнес[312]. Нам просто очень нравится идея о том, что нахождение пары можно превратить в строгий, тщательно измеренный количественно процесс.

В то время компьютеры были загадочной вещью и казались практически всеведущими. Было легко представить, что они могут выдавать блестящие результаты, особенно имея объемные анкеты для переваривания. Некоторые вопросы были простыми и касались чисел: возраст, рост, средний балл успеваемости (в конце концов, речь шла о Гарварде). Другие вопросы требовали ответов в стиле провокаций журнала Cosmo: «Важна ли романтика для успешной свадьбы? », «Верите ли вы, что Бог слышит ваши молитвы? » и «Является ли серьезная сексуальная активность в подготовке к браку частью «взросления»? » Также были предложены гипотетические сценарии («Что бы вы сделали, если бы оказались на слепом свидании с очень некрасивым человеком? »), предлагающие выбрать из нескольких ответов. Как компьютер, имея эту информацию, мог потерпеть неудачу в идеальном, измеренном количественно подборе?

«Компьютер обладал законностью», — вспоминает Дэйв Крамп, один из основателей компании, и именно этой идее они стремились содействовать. Одно рекламное сообщение обещало: «Пусть компьютер научным путем найдет вам хорошую пару… во время Недели одиночек{54}».

Правда оказалась более прозаичной, как позже объяснил коллега Крампа Джефф Тарр: «Первым делом мы убеждались, что они жили в одном районе. Большинство девушек хотели встречаться с парнями их возраста или старше, их роста или выше, той же религиозной принадлежности. После того как мы узнали такие ограничения, мы просто сводили их в случайном порядке»[313].

Вот и все. Многовато для «исследования совместимости». Компьютер IBM делал то, что машины делают с легкостью: находил пару по почтовому индексу, религиозной принадлежности, возрасту и росту. Дальнейшей сортировки обычно не требовалось, и смысл слов Джеффа Тарра заключается в том, что многие из вопросов были нужны лишь для того, чтобы произвести впечатление.

Компьютер просто определял тех, кто был одиноким и жил в том же районе. Это вполне полезный сервис, как показывают Grindr и Tinder. Но основатели Operation Match не спешили уделять внимание тому, что в действительности делал компьютер. Идея научного подбора пар настолько привлекала всех, особенно СМИ, интерес был таким, что Джефф Тарр даже выступил в популярном телешоу. Кроме разрекламированности, компьютер содействовал хорошему началу диалога, позволяя людям потратить первое свидание на совместные попытки определить, почему машина со своей цифровой мудростью сочла возможным сделать из них пару. Сама идея, что компьютерный алгоритм сможет идеально подобрать партнера, была настолько мощной, что реальное его использование было излишним.

Действительно ли знакомства по алгоритму сегодня стали сложнее? Именно в этом нас хотят убедить многие сайты знакомств. Названия популярных сайтов (Match, eHarmony) указывают, что маркетинговый ход остался тем же: предоставь компьютеру данные, и ты найдешь свою любовь. Онлайн-знакомства теперь являются массовым бизнесом, и обещание правильно вычисленной совместимости остается ключевым аргументом. Похоже, мы убеждены в том, что если достаточно мощным машинам скормить достаточный объем данных, они смогут найти нам вторую половинку. OkCupid, сайт с заумным внешним видом и остроумным, веселым тоном, позволяет ответить буквально на сотни тысяч вопросов — все что угодно, начиная от «Нравится ли вам вкус пива? » до «Вы когда-нибудь читали электронную почту вашего партнера? » Пользователи обычно отвечают на несколько сотен подобных вопросов, а также отмечают ответы, которые предпочли бы услышать от своей потенциальной пары, — и то, насколько важен для них этот вопрос.

Но в то время как современные сайты знакомств имеют несопоставимо больший масштаб, мало оснований полагать, что их алгоритмы работают лучше. Летом 2014 года OkCupid опубликовал результаты нескольких исследований, которые он проводил с участием пользователей[314]. Один из экспериментов применял алгоритм совместимости с эффектом плацебо: пользователям говорили, что они были на 90% совместимы (что это вообще значит? ), когда на самом деле компьютер считал их малоподходящими друг другу. Вскоре выяснилось, что сообщение человеку информации о том, что алгоритм посчитал его хорошей парой, было не только эффективным в развитии онлайн-чата с продолжением. Этот человек на самом деле был хорошей алгоритмической парой. Как и в случае с Operation Match, совместимость была плацебо: убежденность в том, что вы хорошая пара, была единственной необходимой вещью. Сам алгоритм заслуживал гораздо меньших похвал.

На самом деле это не должно вызывать удивления. Ханна Фрай, автор «Математики любви», объясняет, почему OkCupid существенно ограничен в том, что делает: «Этот алгоритм делает то, что и было задумано, — предлагает одиноких людей, которые удовлетворяют вашим требованиям. Проблема в том, что вы не знаете, чего хотите»[315].

Настоящая проблема глубже. Если бы мы знали, чего хотим, мы бы по-прежнему не могли выразить это желание компьютеру. Мы легко можем указать рост, возраст, религиозную принадлежность, место проживания и доход. Мы также можем обозначить хобби и интересы. Пусть эти вещи и имеют смысл, то, что мы на самом деле хотим видеть в нашем потенциальном партнере, нельзя аккуратно измерить: «заставь меня смеяться», «заведи меня», «найди общий язык с моими друзьями» или «пойми меня». Если компьютер не может задать верные вопросы, он вряд ли сможет дать верные ответы.

Условия поиска вроде места проживания могут помочь найти партнера. И они особенно полезны для людей с такими требованиями, которые вы можете проверить, например необычными сексуальными предпочтениями или ограничениями в питании. Сайты вроде Positive Singles помогают людям с венерическими заболеваниями, ВИЧ или герпесом, встретить людей в таком же положении. Если у вас очень специфические требования, которые можно уточнить в базе данных, тогда интернет-знакомства — настоящая находка. Но странным кажется то, что люди даже с довольно общими требованиями (найти парня/девушку с классическими сексуальными предпочтениями и хорошим чувством юмора) убеждены, что, лишь вооружившись списком хобби и ответов на вопросы популярно-психологического характера, компьютер сможет подобрать идеальную пару.

Опыт Криса Маккинли говорит об обратном.

Получив от журнала Wired титул «математического гения, который взломал OkCupid», Маккинли — 35-летний исследователь в области информатики — искал свою любовь и создал программное обеспечение, которое собрало информацию о 20, 000 девушек с аккаунтами на OkCupid. Это было непросто: сайт блокирует попытки получить данные пользователей, поэтому Маккинли пришлось написать свою программу таким образом, чтобы она имитировала поведение типичного пользователя. Программа, установленная на компьютере кабинета математического факультета Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, работала круглые сутки[316]. Спустя три недели Маккинли получил ответы на шесть миллионов вопросов.

Затем парень определил «типы» девушек, которых счел потенциально успешными. Вооружившись огромным набором данных, он мог оптимизировать свой профиль, честно отвечая на вопросы, но проставляя ту степень важности, которую определил алгоритм. В итоге он запустил ботов, чтобы привлечь внимание к своему профилю. Результатом стала буря идеально подобранных потенциальных вторых половин. Крис был завален сообщениями от интересных девушек. Единственная проблема заключалась в том, что ему нужно было встретиться с ними.

Первое свидание номер один — совместный ланч — ни к чему не привело. Первое свидание номер два было депрессивным. Свидание номер три закончилось похмельем. Маккинли продолжал наблюдать за входящими сообщениями и становился более циничным. За лето у него состоялось 55 первых свиданий, из которых 52 были неудачными.

До появления сайтов онлайн-знакомств многим людям не удавалось побывать на 55 первых свиданиях за всю свою жизнь. При этом так или иначе люди добивались серьезных отношений и наслаждались счастливым браком. Возможно, Маккинли был требовательным, поскольку внезапно столкнулся с возможностью сходить на большее количество первых свиданий, чем кто-либо другой. Однако напрашивается вывод: если бы алгоритмы хорошо находили верный тип девушек, у Маккинли не было бы столько ужасных свиданий.

Маккинли в конце концов встретился с той, которая действительно ему понравилась и которой он понравился сам. Ее зовут Кристин Тин Ванг, и очень скоро после первого свидания Крис и Кристин объявили о помолвке. Марафон свиданий подошел к концу, при этом к счастливому. Однако это произошло не благодаря взлому. Согласно данным алгоритма, Кристин не была действительно хорошей парой. Она не находилась в списке лучших, по мнению алгоритма, 10 000 партнеров в Лос-Анджелесе. И не он нашел ее, а она его. Она искала кого-то, кто жил в том же городе, был высоким и с голубыми глазами, и тут неожиданно возник Крис Маккинли.

Свидание Криса Маккинли с Кристин Тин Ванг было его первым свиданием номер 88.

Мало кто проверял ограничения онлайн-знакомств так же систематически, как Маккинли. Однако многие, продолжая верить в силу компьютера, признают разочарованность в опыте. Простой опрос, проведенный тремя учеными в сфере поведенческих наук, выявил, что люди остались недовольны по трем очевидным причинам[317]. Первая — сами по себе онлайн-знакомства были механическим опытом выпадающего списка, словно попыткой забронировать номер в дешевом отеле. Вторая — онлайн-знакомства отнимали слишком много времени. Среднестатистический респондент тратил 12 часов в неделю на изучение профилей, отправку и получение сообщений ради 106 минут офлайн-взаимодействия в виде телефонного звонка или встречи. Эти 106 минут, независимо от того, как они были потрачены, разочаровывали. Люди склонны ожидать многого от первых свиданий или общения вживую, поэтому чувствовали разочарование. Адаптировав шутку Вуди Аллена, получим следующее: свидания не только ужасны, но и малочисленны.

Таким образом, проблема аккуратного подхода к онлайн-знакомствам с проставлением галочек заключается не в том, что он с меньшей вероятностью предложит подходящего партнера, чем традиционная, более беспорядочная тактика начала диалога на коллективных мероприятиях. Он, вероятно, не лучше и не хуже, но он обещает слишком много, убивает время и силы и находит пару не лучше, чем вы сами могли бы ее случайно встретить. Онлайн-знакомства кажутся такой же пустой тратой сил, как и тщательная сортировка электронной почты по папкам: беспорядочный подход по крайней мере не менее эффективен, но требует гораздо меньше времени.

Несколько лет назад Джина Фрост, на тот момент молодой психолог, посвятила диссертацию улучшению качества онлайн-знакомств. С поиском близкого соответствия в базе данных, алгоритмом, утверждавшим, что раз вы любите фильмы с Джонни Деппом и долгие прогулки на пляже, вы будете отличн

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: