Маг Папюс — «Бальзак оккультизма»

Кто из ищущих, кто из любителей оккультизма не читал Жерара Анкосса (Ла Корунья, Испания, 13 июля 1865 г. – Париж, Франция, 25 октября 1916 г.), иначе говоря, Жака Папюса, или просто Папюса? Того самого Папюса, кого Жозефин Пеладан называл в1890 году «самым достойным, высочайшим из магов-каббалистов-эклектиков»; Папюса - новатора и даже «Бальзака оккультизма», по характеристике Анатоля Франса, который в том же году выступил за то, чтобы во Французской Коллегии ему доверили кафедру магии; Папюса, которого Франсуа Жоливе-Кастелло назвал в 1897 г. «самым значительным и самым глубоким магом нашей эпохи»¹? Папюс ввязывался в любой бой в защиту высокой науки. «Оккультное в нем очевидно, - свидетельствует его товарищ по всем направлениям деятельности Марк Авен. - Он был самым рьяным из первопроходцев, сеятелем будущей жатвы, при всех титулах Папюс заслуживает именно того имени, которое сам выбрал с помощью высокой интуиции: Папюс - врач, первопроходец», именно так, как охарактеризовал его Аполлоний Тианский в «Нюктемероне»².

Безусловно, без Папюса путь для многих стал бы другим. «Мы никогда не узнаем, сколько молодых людей Папюс пробудил, став для них учителем и наставником. Мы можем лишь с полным правом утверждать, что целое поколение, рожденное вместе с веком, искало в его трудах свой путь и Путь»³. Это утверждение Мариуса Лепажа, высказанное в 1949 г., можно отнести также и к послевоенному поколению. Вот, почему Шарль де Сен-Севен заявлял: «Мой большой опыт позволяет, в свою очередь, сообщить всем, кто еще ищет, где находится великая правда: Папюс не умер. Он оставил свои книги, которые его пережили и всем будут служить проводниками. Вот вам первый Мастер, которого вы ищите. Читайте его. Слушайте его. Понимайте его. Следуйте за ним»⁴. Папюс в Пантеоне «Мастеров Прошлого» по сей день продолжает стимулировать рвение сынов высокой науки.

Однако Папюс, чей поиск был абсолютно чист и искренен, бывал часто не понят, порой оклеветан и даже презираем. Его соратник Жорж Дескормье, он же Фанег, в свою очередь, вспоминал в 1920 г.: «Будучи совершенным парижанином с Монмартра, иногда немного вульгарным, непонятным именно в тот момент, когда люди думали, что они его понимают, подчиняющийся неким неизвестным никому побудительным мотивам, Папюс, в силу своеобразного аскетизма, добровольно шел на то, чтобы быть неправильно понятым. Ни на одного человека не возводили столько клеветы, и ни один человек так не любил клевету в свой адрес, какой бы она не была, и никто так не умел ее обратить себе на пользу. Мало кого так ненавидели, но и никого так не любили, когда понимали»⁵.

Таким странным образом Папюс и ныне подталкивает руку новых наставников к перу.

Примечание:

Таким образом, очень важная книга (Marie-Sophie Andre et Christophe Beaufils, Papus, Bographie, la belle epoche de l’occultisme, Paris, Berg international, 1995) предлагает детальный анализ фактов из жизни мага и его окружения, демонстрируя, в частности, так называемый «критический нейтралитет», который, по сути, оттеняет «доброжелательный нейтралитет» предшествующих авторов. Кстати, этот труд, который был «первой серьезной биографией Папюса», заложил первый камень в научное изучение оккультизма ХIХ века, открывая настоящее лицо мага и его коллег, в отличие от книги «Папюс» доктора Филиппа Анкосса, считающейся пристрастной и неточной, где дан его более благожелательный портрет. Но под видом критического нейтралитета эта книга, благодаря опубликованным в ней неизданным документам, считается неопровержимой, хотя представляет собой неприкрытую атаку на Папюса и его собратьев-оккультистов периода «прекрасной эпохи». Пусть формально считается, что автор «на стороне Папюса», она не понимает, не признает и даже презирает его. Спасибо Роберу Амаду за его исполненный почтения труд «A deux amis de Dieu, Papus et Philippe Encausse, Hommage de Reparation (Guereigny,Cirem, 1995) Так как люди мечты - Папюс был одним из них – отнюдь не трупы для вскрытия, они живут в наших сердцах и в лоне Авраамовом. «Ты жив, Папюс!» – провозгласил однажды Жюльен Орсель. Это так, и с ним вместе живы все сотоварищи по иерофании, где он был руководителем одного из филиалов и зачастую шутом во имя дела. Папюс был настоящим Магом (пусть он простит меня, ибо сам он не любил этого титула), другом Бога и его Мудрости. Как можно кичиться тем, что мы знаем его биографию, без того, чтобы самим ступить на путь поиска, дружбы Бога и его Мудрости. Как понять его, не любя, если знать и любить - это одно и то же? Настоящая эзотерика, говорил нам Папюс, это наука сердечного восприятия. Не попробовав самостоятельно разделить его мечту, заниматься его историей, его биографией - значит предать Папюса. Вот почему в другой научной сфере Поль Эмиль Виктор боролся за «влюбленную этнологию». По Зигмунду Фрейду, биограф обязательно лжет, поскольку объективную биографию невозможно составить в силу отсутствия объективного наблюдателя. Филипп Анкосс не претендовал ни на истину, ни на то, чтобы его считали историком. Его книга содержит, несомненно, как и любой труд, неточности, и есть ряд аспектов, которые были лучше изучены уже после ее написания. Но Филипп Анкосс был, как и Папюс, человеком мечты, и его педагогика, совершенно папюсовская, стремилась к воспитанию сердца, которое и служит единственным органом настоящего знания и настоящей любви. Мы можем бесконечно дискутировать, мы можем бесконечно исследовать истоки, осознанные или подсознательные побудительные мотивы молодого Жерара Анкосса и его товарищей по странствию на пути идеала. Ну и что? «Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого» (Мф., 5:37). И к черту пересуды!

Когда Жерар Анкосс еще не назывался Папюсом и даже был материалистом, труд Луи Люка (1816-1863), биолога, увлеченного науками Гермеса⁶, открыл ему алхимию, и научил его тому, что Природа - не машина, а живое существо, а книги Элифаса Леви (1810-1875) показали ему, что физический мир - это только видимая часть мира⁷, и что другой мир населен, и что переговоры с оккультными обитателями - это привилегия мага. Забравшись на плечи Антуана Фабра д’Оливе (1768-1825), Александра Сент-Ива д’Алведейра⁸, он нашел в последнем своего рода интеллектуального наставника, показавшего ему, что история людей имеет смысл, ибо они должны выполнить миссию, а также что общество профанов может само по себе организоваться на основе традиции, потому что те, кто находится внизу, должны тянуться к тем, кто находится наверху.

Труд Неведомого Философа Луи Клода де Сен-Мартена⁹… что я говорю? Сам Сен-Мартен (1743-1803), а также Анри Делааж (1825-1882) передали Папюсу эстафету (здесь не важно, в каком смысле), подтолкнув, в свою очередь, юного Жерара Анкосса к Мартинистской теософии.

Папюс понял, что посвящение не обязательно должно проходить в рамках Посвятительного Ордена. Неведомый мастер, Друг Бога и людей в лице Низьера Филиппа (1849-1905)¹⁰, подтолкнул Папюса, мечтавшего быть его «верным маленьким крестьянином», на Путь Сердца и привил ему вкус к молитве. Более того, он показал ему необходимость для человека, заботящегося, по словам Сен-Мартена, о сближении с его принципами, вернуться к Отцу, в чем, собственно, и заключается Посвящение.

Но никто не идет к Отцу, кроме как через Сына, которого Папюс часто называл Йеhошуа. Зачисленный господином Филиппом в армию Воинов Христа, Папюс, в свою очередь, привел на этот тернистый путь и многих своих товарищей. «Папюс, - свидетельствует Шамюэль, - открыл мне благодатную науку, которая берет под свою защиту все человеческое знание». И Фанег подтверждает это: «Учение, происшедшее от господина Филиппа, которое Папюс передал нам, преобразило многих из нас. Через него мало-помалу прояснились загадочные глубины Евангелия. Он научил нас жить, в то время как до него мы не знали истинного света, который повел бы нас по пути Посвящения».

Папюс учил никогда не примыкать ни к какой группе, предлагающей посвящение без молитвы. Он молился за больных, он врачевал всеми силами своей души и тела. Под конец жизни, получив, как говорит Виктор-Эмиль Мишле, столько же ударов, сколько он с улыбкой отразил, Папюс закончил тем, что уже и не старался парировать их, заявляя с безмятежным спокойствием: «Мы остаемся преданными Рыцарями Христа, врагами насилия и мести». Сердце Папюса, как писал Марк Авен Филиппу Анкоссу, «было из чистого золота»¹¹. Из его уст - и такая похвала!

Папюс, вечный ученик в школе единственного Мастера, Папюс, наш старший брат, Папюс, «Неведомый Высший», т.е. неизвестный служитель, столь мало познанный, который чужую беду воспринимал, как свою собственную, что и отражено в программе его друзей Мартинистов: «Они учатся, молятся и прощают обиды, как только могут».

У Папюса был вкус – он сам, впрочем, считал его пагубным влечением - к разного рода организациям и обществам посвященных, многими из которых он управлял, а некоторые создал сам. Его наиболее известным творением был Орден Мартинистов, который сиял путеводным маяком в начале 1900-х гг. Это, как он сам объяснял, была «школа нравственного рыцарства, стремящаяся развивать духовность своих членов посредством изучение незримого мира и его законов, упражнения в преданности и интеллектуальной поддержке, а также путем насаждения в каждой душе прочной веры, основанной на наблюдениях и науке»¹². Орден Мартинистов, основанный в 1887-1891 гг. под посмертным покровительством Неведомого Философа, работающий во славу Йеhошуа, Великого Архитектора Вселенной, представляет собой христианское рыцарство со строгим ритуалом, свободным от всяческих излишеств.

И какую же службу Папюсу и неугомонному Жозефину Пеладану (1859-1918), воспитаннику своего брата Адриена, сослужил Каббалистический Орден Розы†Креста, рожденный в 1888 г. благодаря энтузиазму нескольких студентов со Станисласом де Гуайта (1861-1897) во главе, первым его Великим Мастером, рано покинувшим этот мир! Обновленный Орден Розенкрейцеров почти сразу же слился с Орденом Мартинистов. И тот, и другой поддерживали замечательный журнал, чье название говорит само за себя - «Инициация». Его первый номер вышел в октябре 1888 года. А сколько было наряду с ними других обществ, более или менее закрытых, таких как очень закрытое и высокодуховное «Fraternitas Thesauri Lucis» Поля Седира и Марка Авена, например, - и эти общества оставались глухи к призыву Мэтра Филиппа светить отраженным светом внутренней церкви, Вечной Розы и Креста в этом профанском мире.

В то время, когда Папюс создавал его, Орден Мартинистов в своей первозданной чистоте был обществом слабо организованным: малое число Лож, редкие собрания, очень простое посвящение, передававшееся от человека к человеку лично, без, или почти без, всякой административной структуры¹². В 90-е годы XIX века этот Орден образовал Верховный Совет из 12 членов, а постепенно его структура стала еще более усложняться. Он поддерживал добрососедские отношения с франкмасонством, причем часть масонов были Мартинистами, или, если угодно, часть Мартинистов были также и масонами.

Однако, несмотря на многочисленные недоразумения, ошибки и отступления от правил, Орден мартинистов и тогда, и сегодня, - не столько масонский, сколько парамасонский, а его символизм, весьма строгий в первоначальной форме при Папюсе, точно также не является масонским.

«Папюс и большинство тех, кто развивался в этом направлении вокруг него, не были масонами. Можно даже сказать, что они питали по отношению к этому ордену немалую осторожность, отчасти по причине ярко выраженного антиспиритуализма и материализма, которыми отличались многие масоны в эпоху жестких антиклерикальных баталий конца ХIХ и начала ХХ века»¹³. Для Мариуса Лепажа, автора этих строк и масона, заслуженного пред Великим Архитектором Вселенной, но при этом поклонника Жерара Анкосса, «Папюс остался в стороне от масонства, несмотря на то, что писал о смысле его символов»¹⁴.

Но действительно ли он остался в стороне от франкмасонства, как утверждает Лепаж? Конечно, да - если речь идет о двух французских послушаниях, - Великом Востоке, который вышел, за несколько десятилетий до того из мирового масонского сообщества, и чей выбор в пользу «пути замещения»¹⁵ он осуждал, и Великой Ложе, которая отказала ему в посвящении в 1899 году. Но не прибился ли он к маргинальному и оккультному масонству, которое не могло отказать ему в праве именоваться истинным традиционалистом, и при этом активно действовало в Великобритании - во главе с Яркером и в Германии - во главе с Ройссом?