 |
Принятые сокращения 8 страница
|
|
|
|
За тыняновской оценкой «упрощенного» риккертианства Смирнова и его построений на основе " суждения ценности" также стоит, по-видимому, некоторый опыт освоения идей Риккерта. Позитивным ответом Тынянова на вопрос об определении литературы была его концепция литературного факта, включавшая и представление об относительной и подвижной ценности литературных явлений.
[308] Ср. близкие к Смирнову попытки разграничения в статье Ю. Айхенвальда " Где начинается литература? " (" Новая русская книга", 1922, № 10, стр. 2, 6).
[309] Статья Жирмунского — извлечение из его книги " Байрон и Пушкин" (вышла в 1924 г. ), критический отзыв о которой Тынянова содержится в его статье «Пушкин» (ПиЕС, стр. 142). В обоих случаях в основе отрицательных оценок лежат методологические соображения. Подход Тынянова к проблеме влияний и заимствований намечен в статьях " Тютчев и Гейне", " " Аргивяне", неизданная трагедия Кюхельбекера", " О литературной эволюции" (см. в наст. изд. ).
[310] Говоря о подражании В. Б. Шкловскому, Тынянов имел в виду антипотебнианскую направленность статьи Б. А. Ларина (противопоставление «невообразимостей» поэтической речи — " образности" ), выдвижение им принципа самоценного слова. Причиной отрицательной оценки являются импрессионистско-психологические элементы в работе Ларина. «Эмотивность» была, с опоязовской точки зрения, столь же незаконным и эклектичным добавлением в изучение поэтической речи, что и привнесение в него широких историко-культурных категорий (основной пункт расхождений с Жирмунским). Ср. разграничение эмоционального и поэтического языка в ранних книгах Р. О. Якобсона (" Новейшая русская поэзия" и " О чешском стихе" ). Точки соприкосновения с формалистами и отличия от них ср. в " семантических этюдах" Ларина " О разновидностях художественной речи" (" Русская речь", I. Пг., 1923) и " О лирике как разновидности художественной речи" (" Русская речь". Новая серия, вып. 1. Л., 1927); обе работы перепечатаны с сокращениями в кн.: Б. А. Ларин. Эстетика слова и язык писателя. Л., 1974 (см. сочувственную оценку ПСЯ — стр. 79, различение вслед за Тыняновым реальной личности автора и " литературной личности" — стр. 58). О " художественной эмоции" ср. также ПСЯ, стр. 75–76, 119–121.
|
|
|
[311] Имеются в виду письма В. П. Боткина к М. П. Боткину, опубликованные Н. В. Измайловым, стихотворение И. И. Панаева " К нему" (адресовано П. В. Анненкову), опубликованное П. Горчинским, рассказ Чехова " Тайна ста сорока катастроф, или Русский Рокамболь", опубликованный С. Д. Балухатым, неизданные стихотворения П. А. Вяземского (" Негодование", " Сравнение Петербурга с Москвою" ) и А. И. Одоевского (" Колыбельная песня" ), опубликованные С. Любимовым.
[312] " ПЕТРОГРАД".
ЛИТЕРАТУРНЫЙ АЛЬМАНАХ, I
Впервые — " Книга и революция", 1923, № 4, стр. 70–71. Печатается по тексту журнала.
Рецензия на: " Петроград. Литературный альманах", I. M. -Пг., «Петроград», 1923.
[313] Ср. развитие этой мысли позднее в «Промежутке», завершающееся сходным утверждением: " Объединяются совершенно чужие поэты, рядом стоят далекие имена" (стр. 169 наст. изд. ).
[314] Ср. в «Промежутке»: " У нас нет поэтов, которые бы не пережили смены своих течений < …> " (стр. 169 наст. изд. ).
[315] О Ходасевиче и Тихонове ср. в «Промежутке».
[316] Перефразировка строки стихотворения С. Нельдихена " О времени моем искусственную повесть…" — " Классическим стихом владеть и я умею".
|
|
|
[317] " Четвертая ставка".
[318] " Издательство «Шурин» (Разговор)".
[319] " Голубое ничто".
[320] " Несчастная любовь. (Нравоучительный рассказ) ".
[321] " Восьмерка. (Рассказ с чертежами) ".
[322] Драма Л. Андреева (1910).
[323] З. Ц. Анненский (1848–1912) — старший брат поэта, статистик, член редакции журнала " Русское богатство".
[324] А. Рашковская неоднократно выступала оппонентом Тынянова и Эйхенбаума. Здесь имеются в виду ее пародии в " Жизни искусства", 1923, № 17 (среди прочих — на Шкловского и Эйхенбаума).
[325] И. А. Груздев (1892–1960) — единственный критик, входивший в группу " Серапионовы братья", впоследствии — биограф А. М. Горького, в начале 1920-х годов был близок к установкам Опояза и особенно — к проблематике работ Б. М. Эйхенбаума (ср. его статьи, анализирующие явления сказа в современной прозе, — указаны в прим. к рецензии на альманах " Серапионовы братья" ). Суждения автора статьи " Утилитарность и самоцель" о конструкции и конструктивности, о смене канона сходны с рядом теоретических положений Тынянова. Ср. прим. 17.
[326] Полемика была начата статьей Л. Лунца " Почему мы Серапионовы братья", в которой он выдвинул понятие утилитаризма: " Мы верим, что литературные химеры — особая реальность, и мы не хотим утилитаризма. < …> Искусство реально, как сама жизнь. И, как сама жизнь, оно без цели и без смысла: существует, потому что не может не существовать" (" Литературные записки", 1922, № 3, стр. 31). Вокруг этого понятия и развернулась дискуссия, в которой принял участие Груздев: В. Полянский. Об идеологии в литературе. — В его кн.: На литературном фронте. " Новая Москва", 1924 (статья датирована октябрем 1922 г. ); П. С. Коган. Об искусстве и публицистике. — " Красная газета", 1922, № 274; Л. Лунц. Об идеологии и публицистике. — «Новости», 1922, № 3 (18); Б. Арватов. Серапионовцы и утилитарность. — «Новости», 1922, № 5(20); см. еще статью, указ. в прим. 4 к рец. на альм. " Лит. мысль". К полемике примыкает статья Груздева " Искусство без искусства" (" Сибирские огни", 1923, кн. 4), содержащая яркие суждения о русском левом искусстве после революции. " Есть все основания думать, — писал Груздев, — что шумным изобретателям будут предпочтены тихие приобретатели (по антитезе Хлебникова). < …> Государство лучше знает, что утилизировать в искусстве, и учить его не следует" (стр. 187); см. также: А. Эфрос. Концы без начал. — «Шиповник», I. 1922. Ср. более позднее выступление Арватова " Литература и быт" (" Звезда", 1925, № 6; там же полемический ответ Е. Мустанговой). Эстетические взгляды Арватова изложены в его книгах " Искусство и классы" (М. -Пг., 1923), " Искусство и производство" (М., 1926), " Об агитационном и производственном искусстве" (М., 1930).
|
|
|
[327] Груздев имел в виду статьи теоретика группы «производственников» Б. А. Арватова " На путях к пролетарскому творчеству" (" Печать и революция", 1922, № 1) и " Серапионовцы и утилитарность" (см. прим. 14).
[328] Груздев писал: " Подсластив Писарева, Б. Арватов впадает в тот же ненавистный и презираемый им «эстетизм»: " Вместо каменных коробок-домов, мечтает он о будущем, — чудеса из стекла и расцвеченной стали; вместо серенькой пошлости сюртуков и юбок — сверкающие солнечные материи; вместо невыносимого однообразия стен… — монументальная выразительность окрашенных плоскостей; вместо метафизики роденовских статуй конструктивно-скульптурные формы мебели" < …>
Но с каких же пор восприятие окрашенных плоскостей и скульптурных форм перестало (или перестанет) быть эстетической функцией? "
Аргументация Лунца и Груздева близка собственным взглядам Тынянова. Ср. в ПСЯ: " Можно ли говорить " жизнь и искусство", когда искусство есть тоже «жизнь»? Нужно ли искать еще особой утилитарности «искусства», если мы не ищем утилитарности " жизни"? " (стр. 172). Для Тынянова характерно понимание абсолютной неустранимости искусства: всякое наступление «утилитарности», быта, факта, документа и т. д. на искусство есть лишь некоторый исторически-конкретный момент в истории искусства же. В теоретическом плане это один из модусов динамического соотношения искусства и других областей культурного целого, имеющий своей необходимо обусловленной противоположностью максимальную художественную условность. Взаимное воздействие художественной и внехудожественной сфер культуры не может растворить искусство во внехудожественной действительности, превратив его в элемент «быта», хотя бы и активный, формирующий. На этих предпосылках основана тыняновская концепция литературного факта — см. статью " Литературный факт" и прим. к ней, в частности об отношении Тынянова к Лефу. Теории «производственников», глубоко повлиявших своим творчеством на архитектуру и изобразительное искусство XX в., остались фактами именно истории искусства. См. о них: Л. Жадова. О теории советского дизайна 20-х годов. — В кн.: Вопросы технической эстетики, вып. 1. М., 1968; С. О. Хан-Магомедов. М. Я. Гинзбург. М., 1972; Теоретические концепции творческих течений советской архитектуры (обзор). М., 1974.
|
|
|
[329] " Центральным фактом для его поэзии было введение в поэтический оборот лапидарного жаргона улицы, что неизменно сопровождалось комическим эффектом. Так произошла подмена. Самоценность слова подменялась самоценностью уличной речи. Зато в этой сфере Маяковский был единственным мастером. < …> От культуры самоценного слова до такого обеднения слова, какое мы имеем в сатирах, расстояние как от центра до периферии" (" Петроград", стр. 186–187). Ср. оценку сатир Маяковского у Тынянова в «Промежутке».
[330] В журнальном тексте рецензии ошибочно: " Т. Манна".
[331] В альманахе помещено несколько стихотворений, подписанных: Г. Лазаревский.
[332] СОКРАЩЕНИЕ ШТАТОВ
Впервые — " Жизнь искусства", 1924, № 6, 5 февраля, стр. 21–22. Подпись: Ю. Ван-Везен. Печатается по тексту журнала.
Статья представляет собой образец того критического жанра, который связан с псевдонимом " Ю. Ван-Везен" (см. прим. к " Запискам о западной литературе" ). Этим обусловлен полемический, острофельетонный ее тон, характерный для журналистики начала 20-х годов.
К 1924 г. относится цикл работ Тынянова-критика о современной прозе: " 200 000 метров Ильи Эренбурга" (" Жизнь искусства", 1924, № 4), " Сокращение штатов", " Литературное сегодня" (см. в наст. изд. ), рецензия на книгу Л. Сейфуллиной " Инвалид. Александр Македонский. Четыре главы" (" Русский современник", 1924, № 2). В первой из этих статей Тынянов отмечал литературную потребность в " большой форме". Проблема жанра, в это же время разрабатываемая им теоретически, главным образом на материале XIX в. (см. " Литературный факт", здесь становится опорной точкой для рассмотрения материала современного. " Малая форма, новелла и рассказ, прошла свой путь. Психологистические завитки импрессионизма и словесная орнаментика сказа ее омолодили ненадолго. Принцип новой конструкции вырисовался по противоречию: малая форма родила принцип большой формы. После рассказа все осознали необходимость романа. Но принципа конструкции еще мало; он ищет своего материала, он идет на соединение с нужным материалом. Здесь самый легкий путь — путь экзотики — большая нагрузка интереса лежит на вещах незнакомых. Самой трудной была всегда для русской литературы большая форма на национальном материале. Чтобы создать русский роман, Достоевскому нужно было мессианство, Толстому — история < …> " (" Жизнь искусства", 1924, № 4, стр. 13).
|
|
|
Ср. ранее в докладе Б. М. Эйхенбаума " Поэзия и проза": " Идет культура крупных форм. Рождается новая фаза романа — с богатой фактурой, с разработкой сложных сюжетов, с новым бытовым и душевным материалом…" (Труды по знаковым системам, V. Тарту, 1971, стр. 479). Ср. противоположную точку зрения: " В " Литературном особняке" состоялся доклад Ф. Жипа на тему " Блокнотное творчество". Докладчик отстаивал ненужность наших современных литературных форм — романа, повести, рассказа. Вместо их докладчик предлагает книги мыслей, афоризмов, блокноты, записные книжки… Жизнь идет слишком быстро, больших произведений читать и писать некогда: ценны в них лишь миросозерцание автора, а оно яснее всего выявляется в блокноте" (" Жизнь искусства", 1920, № 422–423, стр. 2). О проблеме романа в критике 20-х годов см. также примечания к статье " Литературное сегодня".
В статье " 200 000 метров Ильи Эренбурга" Тынянов писал: " Перед русской прозой стоит тяжелая задача: тяжело ей доставшийся, нащупанный в смерти психологической повести и бесфабульного рассказа — принцип фабульного романа ищет какого-то единственно возможного соединения с русским материалом". В " Сокращении штатов", сосредоточиваясь на категории героя, Тынянов развивает этот взгляд на перспективы романной формы, в частности фабульного романа. Как обычно, Тынянов-критик соединяет прогнозы и рекомендации, обращенные к современной литературной практике, с утверждением своих теоретических тезисов — ср. замечания о донаучном, бытовом подходе к литературному герою в статьях " Литературный факт", " О композиции " Евгения Онегина" " (см. в наст. изд. ), в ПСЯ. Что касается фабульного романа, то мнение Тынянова о перспективах его в русской прозе вскоре изменилось — см. " Литературное сегодня".
[333] Ср., напр., извещение: " Литературный отдел Наркомпроса объявляет первый всероссийский конкурс на художественные рассказы, изображающие переживаемый момент (период социальной революции и борьбы за утверждение коммунизма).
При разных художественных достоинствах предпочтение будет оказано тем из рассказов, в коих ярче и полнее будут даны идеалы коммунизма" (" Художественное слово. Временник Лито НКП", 1920, № 2, стр. 72).
[334] Издательства 1920-х годов, широко выпускавшие переводную литературу. Ср., напр., сообщение о продукции «Атенея»: " Книга и революция", 1923, № 4, стр. 88.
[335] Имеется в виду роман французского писателя Пьера Бенуа (1886–1962) «Атлантида», принесший автору большой успех. " В 1919 году, после величайшей в мире войны, в разгар величайшей в мире революции, — писал Л. Лунц, молодой французский писатель Пьер Бенуа выпустил роман «Атлантида»: чисто авантюрная повесть, к тому же еще экзотическая. Роман этот был встречен с исключительным восторгом, небывалым за последнее время… Я не склонен преувеличивать значение этого романа. Бенуа — писатель молодой. «Атлантида» написана под сильнейшим влиянием Хаггарда, и, конечно, она хуже хаггардовских романов а. Но для меня «Атлантида» важна как пример, как показатель" (" Беседа", 1923, № 3, стр. 260), — т. е. показатель популярности западного авантюрного романа. История мгновенной славы романа П. Бенуа рассказана в это же время И. Лежневым, который начинает этим примером свою статью " Где же новая литература? ", обсуждая, как и Лунц, проблемы жанра, сюжета и героя современной прозы (" Россия", 1924, № 1).
а 20-томное собрание романов Г. Хаггарда вышло в русском переводе в 1915 г. См. также: Г. Р. Хаггард. Доктор Терн. Роман в обработке Л. и О. Брик. М. -Л., 1927.
На русский язык роман был переведен в 1922; в 1922–1923 гг. переведены были также романы Бенуа «Кенигсмарк», " Соленое озеро", " За дон Карлоса", " Дорога гигантов"; авантюрный сюжет и экзотическая обстановка действия принесли и этим романам большую популярность. Характерное свидетельство см.: С. Бондарин. Гроздь винограда. Записки, рассказы, повесть. М., 1964, стр. 146; ср. там же: " до дыр зачитывались Бенуа и Жироду" (стр. 150). См. упоминание «Атлантиды» в качестве образца " популярной в наши дни переводной литературы": А. И. Белецкий, Н. Л. Бродский, Л. П. Гроссман и др. Новейшая русская литература. Иваново-Вознесенск, «Основа», 1927, стр. 96; ср. также в статье Асеева, называющего " имена, сравнительно недавно услышанные русским читателем, — Джозефа Конрада, Синклера Льюиса, Густава Мейринка и др. иностранцев, не говоря уже об О'Генри и Пьере Бенуа, буквально заполнивших книжные прилавки…" (" Печать и революция", 1925, № 7, стр. 67). Ср. одно из первых в России упоминаний о М. Прусте — противопоставленном " усиленно переводимым у нас Пьеру Бенуа, Пьеру Миллю или, скажем, Клоду Фарреру": Б. Кржевский. О современной французской литературе. — " Литературный еженедельник", 1923, № 40, 14 октября. Вскоре появился перевод М. Рыжкиной отрывка из " В поисках утраченного времени" — " Современный Запад", 1924, № 5 (здесь же: В. Вейдле. Марсель Пруст). Тот же журнал сообщал о Д. Джойсе (1923, № 2, стр. 229; 1923, № 4 — заметка В. Азова).
О популярности переводной литературы Эйхенбаум писал в фельетонной статье " О Шатобриане, о червонцах и русской литературе": " Всеволоду Иванову переименоваться бы в Жюля Жанена или прямо в Шатобриана де-Виньи, а Михаилу Зощенко — в Жан-Поля Цшокке, что ли. Можно по созвучию или по соотношению. Вот Грину повезло — до сих пор, кажется, в точности не знают, иностранный это писатель или русский" (" Жизнь искусства", 1924, № 1, стр. 3). Пародийная интерпретация тех же литературных фактов — в повести М. Зощенко " Страшная ночь" (впервые: «Ковш», 1925, № 1, стр. 132). В связи с этими оценками стоит и скептическое определение романа " Хулио Хуренито" как «экзотического», данное Тыняновым в статье " 200 000 метров Ильи Эренбурга".
[336] Имеется в виду трехтомная " История русской интеллигенции" Д. Н. Овсянико-Куликовского (СПб., «Прометей», 1906–1911), где литература использована как материал для рассмотрения развития и смены " общественно-психологических типов".
[337] К. Чуковский. От Чехова до наших дней. Литературные портреты, характеристики. СПб., 1908.
[338] См. статьи Шкловского, указ. в прим. 50 к " Литературному сегодня". Известно, что Горький любил Дюма. См., напр., в его письме А. И. Груздеву от 28 дек. 1928 г. с просьбой прислать новое издание (" Academia" ) " Трех мушкетеров": " Люблю папашу Дюма. Конечно — стыжусь, но — люблю! " (Переписка А. М. Горького с А. И. Груздевым. М., 1966, стр. 164). В данном случае Тынянов намеренно говорит только о герое Горького 1890-х годов, значительно отличающемся от позднейшего его героя. О прозе Горького 20-х годов см. в " Литературном сегодня".
В статье " Алексей Максимович Горький", посвященной двухлетней годовщине со дня смерти писателя, Тынянов писал о его ранних произведениях: " Русские провинциальные города жили от рассказа до рассказа Горького. Вдруг стали читать и говорить о нем люди, ничего никогда не читавшие, а на окраинах учились грамоте, чтобы прочесть его. Литература переменилась, потому что переменилось ее значение, — новый читатель стал ждать немедленных и прямых ответов: как жить" (" Литературный современник", 1938, № 6, стр. 171).
[339] Подразумевается главным образом ранняя проза Вс. Иванова (иная ее оценка содержится в рецензии Тынянова на альманах " Серапионовы братья" и в статье " Литературное сегодня" — см. в наст. изд. ). Ср. пародию М. Зощенко на Вс. Иванова " Кружевные травы" (" Литературные записки", 1922, № 2; перепечатано: " Вопросы литературы", 1968, № 10)
[340] В статье " О Шатобриане, о червонцах и русской литературе".
[341] Об отношении Тынянова к традиционному пушкиноведению см. в наст. изд. статью " Мнимый Пушкин" и прим. к ней.
[342] На это выражение ссылался В. Каверин (еще до опубликования статьи Тынянова), обсуждая возможность " создать произведение, совершенно свободное от условности… Говоря словами Ю. Ван-Везена — вставить настолько живой стул в повествование, чтобы он разорвал бумагу" (" Разговоры о кино (Разговор второй)". — " Жизнь искусства", 1924, № 2, стр. 22).
[343] Ср. в статье «Иллюстрации» (в наст. изд. ) о «словесной» конкретности в отличие от «зрительной».
[344] А. И. Галич в " Опыте науки изящного" (1825). См. ПиЕС, стр. 139.
[345] См. прим. 7.
[346] И. Эренбург. Тринадцать трубок. Москва — Берлин, «Геликон», 1923.
[347] ЖУРНАЛ, КРИТИК, ЧИТАТЕЛЬ И ПИСАТЕЛЬ
Впервые — " Жизнь искусства", 1924, № 22, стр. 14–15. Подпись: Ю. Ван-Везен. Печатается по тексту журнала, с учетом небольшой авторской правки, нанесенной на этот текст (АК).
Статья была помещена в журнале " в порядке дискуссии" и имела подзаголовок: " Статья 1. (Ответ Б. М. Эйхенбауму: " Нужна критика", см. " Жизнь искусства", № 4" ). Б. М. Эйхенбаум писал: " Критики у нас сейчас нет, но я верю, что она скоро будет. Она должна быть. Я чувствую это, проходя по Невскому, заглядывая в окна книжных магазинов, разговаривая с читателями, с писателями — даже с издателями, как ни трудно стало с ними разговаривать. Совершенно ясно: публика перестала верить в русскую литературу и не вернется к ней до тех пор, пока не появится новая критика. Одним прошлым не проживешь. Мы вернулись к тому положению литературы, которое было в конце 20-х годов прошлого века, когда Пушкин спорил с Марлинским и в ответ на его слова " у нас есть критика и нет литературы" писал ему: " Литература кое-какая у нас есть, а критики нет". Выступление Эйхенбаума в " Жизни искусства" предшествовало большой его статье " В ожидании литературы", напечатанной вскоре в первом номере " Русского современника" (перепечатано в его кн.: Литература. Л., 1927); к вопросу, о котором спорил Пушкин с Марлинским в 1825 г., в ней добавлен был новый — " есть ли у нас читатель? " Едва ли не впервые с такой определенностью Эйхенбаум охарактеризовал важное явление современности — смену читателя; здесь же дана классификация современной критики.
Отвечая на анкету 27 июня 1924 г., Тынянов писал: " Вопрос о направлении критики — сложен. Направление обычно приклеивается в виде ярлыка к уже мертвым явлениям. А о самом себе — очень трудно сказать. Терпеть не могу критики «Аполлона» (и Айхенвальда), Иванова-Разумника не могу читать, Горнфельда читать люблю — писатель хороший (но пишет очень мало), критик же совсем плохой" (ИРЛИ, ф. 172, ед. хр. 129).
Актуальность фигуры критика для литературной жизни 1920-х годов подтверждается прямым введением ее (вплоть до воображаемых диалогов) в прозу Зощенко: " Автор заранее, забегая вперед, дает эту отповедь зарвавшимся критикам, которые явно из озорничества захотят уличить автора в искажении провинциальной действительности.
Действительности мы не искажаем. Нам за это денег не платят, уважаемые критики" (" Страшная ночь". — «Ковш», 1925, № 1, стр. 134). Ср. также в повести " О чем пел соловей". — «Ковш», 1925, № 2, стр. 134. Тынянов видел литературную полемику с критикой в самом названии этой повести — ср. письмо его к К. И. Чуковскому от 13 сентября (? ) 1927 г.: " Зощенку если увидите, передайте от меня поклон. Я люблю неблагополучных писателей. Самое трудное ирония, которая после ХIХ-го [века] больше не нужна. " О чем пел соловей" хорошее название, критик волей-неволей должен подписаться ослом" (ГБЛ, архив К. И. Чуковского, ф. 620). Дискуссии о литературной критике неоднократно возникали на страницах журналов 20-х годов. См., напр.: А. Лежнев. Диалоги. — " Красная новь", 1926, № 1; И. Груздев. Два апельсина. " Литературный еженедельник", 1923, № 3; его же. Критика как труд. «Звезда», 1927, № 3.
Статья " Нужна критика" и ответ Тынянова (прямо инспирированный концовкой статьи Эйхенбаума: " Но об этом, я думаю, напишет когда-нибудь Виктор Шкловский или Ю. Ван-Везен" ) тесно связывали проблему новой критики с появлением журнала нового типа, представляющего собой некое целостное литературное явление. " Критика нужна, и она будет, — писал Эйхенбаум. — Но для этого должны быть журналы — и не какие-нибудь сборные, а тоже долженствующие быть в наше время". Можно не сомневаться, что обе статьи имели ориентиром тот новый журнал — " Русский современник", первый номер которого уже готовился к выходу в свет в момент появления статьи Тынянова и в котором оба автора должны были выступить как критики. Ср. запись в дневнике Эйхенбаума от 19 января 1924 г., упоминающую о разговоре с Е. И. Замятиным, который " сказал мне о своих надеждах на журнал и понедельничную газету. Для " Жизни искусства" написал статью " Нужна критика" (будет в № 4) кончаю ее словами о журнале" (ЦГАЛИ, ф. 1527, оп. 1, ед. хр. 245). Однако в первой статье (см. подзаголовок) Тынянов говорит главным образом о критике; о журнале, судя по последним фразам, он предполагал говорить во второй статье, но она, по-видимому, не была написана. Попыткой продемонстрировать искомую журнальную форму стал " Мой временник" Эйхенбаума (Л., 1929).
[348] См. у Эйхенбаума: " Но конечно — не та критика нужна нам сейчас, которая или ругает, или хвалит. Пятибалльная система сюда не подходит. Если просто «плохо», так об этом нечего и писать, нечего соблазняться на легкую руготню. Критик должен обладать не просто «вкусом», а острым чутьем долженствующей формы. Мы должны почувствовать в нем особый дар — чувство современности, чтобы прислушаться к его словам. Есть разного рода оценки: оценка критика — не то, что оценка школьного учителя.
Да, критик не учитель. В этой роли он наивен и смешон, потому что никаких учеников у него нет" (" Жизнь искусства", 1924, № 4, стр. 12).
[349] Ср. в " Литературном сегодня" определение критического лозунга Л. Лунца как «одноцветного».
[350] Примеры статей-обзоров см. в прим. к " Литературному сегодня".
[351] Определение своей научной и критической работы как «веселой» было принципиально важным для Тынянова и его единомышленников и входило в ту кружковую семантику, за которую упрекал их А. Г. Горнфельд (" Литературные записки", 1922, № 3, стр. 5). Ср. в статье Тынянова " Льву Лунцу", написанной в годовщину смерти писателя: " < …> Вы, с вашим умением понимать и людей и книги, знали, что литературная культура весела и легка, что она — не «традиция», не приличие, а понимание и умение делать вещи нужные и веселые" (" Ленинград", 1925, № 22, стр. 13). Ср. в статье Эйхенбаума " 5=100" (к пятилетнему юбилею Опояза): " Нас язвительно называют " веселыми историками литературы". Что ж? Это не так плохо. Быть «веселым» — это одно теперь уже большое достоинство. А весело работать — это просто заслуга. Мрачных работников у нас было довольно — не пора ли попробовать иначе? " (" Книжный угол", 1922, № 8, стр. 40). Ср. также у Шкловского: " На дне искусства, как гнездо брожения, лежит веселость. Ее трудно сохранить, трудно объяснить не специалисту" (" Гамбургский счет". Л., 1928, стр. 152). См. также письмо И. А. Груздева к П. Н. Зайцеву, где статья Тынянова аттестуется как «веселая» (прим. к ст. " Мнимый Пушкин" ). Семантика восходит, возможно, к имевшей большой резонанс речи А. Блока " О назначении поэта", где слово «веселый» становится определительным для Пушкина и его литературного дела. Ср. также у Блока обыгрывание названия книги Ницше " Веселая наука" (А. Блок. Собр. соч., т. 6. М. -Л., стр. 106 и 508).
[352] ЛИТЕРАТУРНОЕ СЕГОДНЯ
Впервые — " Русский современник", 1924, № 1, стр. 292–306. Печатается по тексту журнала, с непубликовавшимся добавлением (стр. 164–165, от слов " А цитата из Бунина" до конца 12-го раздела. — АК).
Можно думать, что Тынянов готовил статью именно для этого журнала, хлопоты об открытии которого шли с конца 1923 г. Разрешение на издание было получено в феврале 1924 г. Тынянов закончил статью не позднее апреля, когда, по-видимому, журнал был сдан в производство: 15 апреля 1924 г. К. И. Чуковский записал в дневнике (хранится у Е. Ц. Чуковской): " Я только что закончил < …> редактору первой книжки «Современника» < …> " (ср. в письме одного из редакторов к жене от 20 апреля 1924 г.: " Первый номер выпустят, а что дальше — неведомо". — ГПБ, ф. 292, ед. хр. 10).
Журнал издавался в Ленинграде " при ближайшем участии", как было объявлено на титуле, " М. Горького, Евг. Замятина, А. Н. Тихонова, К. Чуковского, Аб. Эфроса". Первый номер вышел 16 мая (устанавливаем эту дату по содержанию заметки " Переворот судьбы 16 мая" из " Тетради примечаний и мыслей Онуфрия Зуева", напечатанной во 2-м номере журнала, стр. 309). Сведения об истории журнала см.: М. Чудакова. Новые автографы Пастернака. Записки Отдела рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина, вып. 32. М., 1971, стр. 208–210. Заглавие статьи Тынянова (ср.: Влад. Масс. О поэтическом сегодня. — " Вестник искусства", 1922, № 3–4, стр. 22) дало, по-видимому, название организованному в Москве в 20-х числах апреля вечеру " Русского современника", на котором выступали авторы 1-го номера А. А. Ахматова, Е. И. Замятин, Б. А. Пильняк, К. И. Чуковский, А. М. Эфрос (об этом сообщается в дневнике М. Кузмина — ЦГАЛИ, ф. 232, оп. 1, ед. хр. 62, запись от 23 апреля; «Дни», 1924, 4 мая, № 452, стр. 10; ср. в " Листках из дневника" Ахматовой: Л. А. Мандрыкина. Ненаписанная книга. — В сб.: Книги, архивы, автографы. М., 1973, стр. 67).
|
|
|
