Книга о жертвоприношении коня 1 глава

МАХАБХАРАТА

 

 

КНИГА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

АШВАМЕДХИКАПАРВА

или КНИГА О ЖЕРТВОПРИНОШЕНИИ КОНЯ

 

 

ПЕРЕВОД С САНСКРИТА, ПРЕДИСЛОВИЕ И КОММЕНТАРИЙ

Я. В. ВАСИЛЬКОВА И С. Л. НЕВЕЛЕВОЙ

 

 

Текстовый формат подготовлен сайтом

Саморазвитие1.рф

ОТ ПЕРЕВОДЧИКОВ

Опубликование очередного тома комментированного перевода «Махабхараты» (Книга XIV — «Ашвамедхикапарва», или книга «О жертвоприноше­нии коня»), сопровождаемого статьями, в которых с позиций современной науки исследуются содержательные особенности эпического текста, его ми­ровоззренческий и мифоритуальный аспекты, впервые вводит в научный обо­рот репрезентативный материал, необходимый для изучения древнеиндий­ского эпоса как явления мировой эпической словесности.

Многослойность эпического содержания, сочетающего рассказ об отправ­лении одного из важнейших ритуалов индийской древности — ашвамедхи, жертвоприношения коня, — с религиозной дидактикой (раздел «Анугита»), потребовала в первую очередь уточнения принципов перевода, выработанных авторами в прежних изданиях («Махабхарата»: Книга III — «Араньяка-парва», [«Лесная»], 1987; Книга VIII — «Карнапарва», [«О Карне»], 1990; Книга Х — «Сауптикапарва» [«Об избиении спящих воинов»]; Книга XI — «Стрипарва» [«О женах»], обе — 1998). Стихотворный эпический текст, как и в указанных выше изданиях, переводится современной литературной прозой (с некоторой долей архаизации), при сохранении непереводимых (в частности философских) санскритских терминов. Вопросы перевода религиозно-фило­софской терминологии приобретают тем большую остроту, что в отечествен­ной научной традиции в целом они еще весьма далеки от своего окончатель­ного решения. Особая трудность здесь состоит в том, что европейские эквива­ленты зачастую совершенно не соответствуют объему содержания индийских религиозно-философских понятий и терминов.

Тем сложнее была задача, которая стояла перед переводчиком первой половины «Книги о жертвоприношении коня» (главы 1—50), поскольку боль­шая ее часть (главы 16—50) занята религиозно-философским трактатом «Анугита». Исполнитель должен был разработать принципы перевода фило­софского текста, представляющего определенную школу древнеиндийской мысли — раннюю санкхью, причем слово «философский» употребляется здесь достаточно условно: в «Анугите» и то в более поздних ее главах, можно усматривать, пожалуй, лишь зарождение философии, тогда как этот текст в целом представляет санкхью как еще пред-философское, гностическое учение.

Особое внимание было уделено проблеме передачи на русском языке специальной терминологии памятника: для части терминов были подобраны русские эквиваленты, другие же термины, ввиду отсутствия соответствий для них в европейской философской традиции, оставлены без перевода, то есть даны в русской транслитерации, а поле значений каждого из них описывается и разъясняется в сопроводительной статье и в комментарии.

Что касается общих принципов перевода древнеиндийского эпического текста, то здесь необходимо подчеркнуть, что основные усилия переводчиков были направлены, естественно, на передачу смысловой стороны многопла­нового текста «Книги о жертвоприношении коня», но при учете стилистиче­ских особенностей памятника. Центральное место среди традиционных по­этических средств индийского эпоса занимают постоянные (т. е., закреплен­ные за определенным образом) сравнение и метафора. Формульный характер этих явлений эпической поэтики — иными словами, определенность их ме­трической позиции в стихе — делает их важнейшим приемом устной им­провизационной техники. Подробное освещение особенностей эпической сти­листики см. в наших прежних работах; представленных в списке литературы.*

Стилевые повторы, принадлежащие к числу свидетельств устно-фольк­лорного генезиса древнеиндийского эпоса, требуют от переводчиков следова­ния определенного рода ограничениям; в целях наиболее приближенного воспроизведения стилистики памятника указанные ее тенденции по возмож­ности соблюдаются. Как и в ранее изданных переводах из «Махабхараты», переводчики придерживаются, за редкими исключениями, соответствия сан­скритского стиха (шлоки, триштубха и других размеров) русскому предло­жению, тем более, что санскритский стих, представляя собой, как правило, замкнутое смысловое и грамматическое единство, дает к этому все основания.

Согласно выработанной авторами ранее методике исследования, научный комментарий к переводу содержит необходимые для истолкования текста сведения, с целью накопления которых произведен обзор целого спектра современной (отечественной и зарубежной) исследовательской литературы, соответствующей содержательной проблематике эпоса, которая включает в качестве основных мифологический, этнографический и религиозно-фило­софский аспекты.

Среди других эпосов древности «Махабхарата» выделяется обостренным вниманием к религиозно-этическим проблемам и обнаженностью мифо-ри-туальных связей. Сопроводительные статьи отвечают указанным направле­ниям исследования, тем более, что «Ашвамедхикапарва» предоставляет в этом отношении особо ценные сведения.

Статья Я. В. Василькова " Анугита" и " Бхагавадгита": о природе разли­чий между текстами» рассматривает «Анугиту» в сопоставлении со знамени­той проповедью Кришны в книге VI «Махабхараты» — Бхагавадгитой, как бы повторным воспроизведением которой, согласно эпосу, является «Ануги-та», само название последней означает: «Последующая песнь (гита)». Одна­ко, в «Анугите» мы не находим ничего из того, что составляет наиболее существенную часть духовного содержания «Бхагавадгиты»: ни теизма (про­поведи личностного Бога, воплощенного на земле в облике Кришны и любви к нему, как высшего из путей спасения), ни специфического призыва к актив­ной деятельности в миру для исполнения своего общественного долга при непременном условии отсутствия какой-либо личной заинтересованности в плодах своих действий. Напротив, в «Анугите» целью адепта провозглаша­ется освобождение, понимаемое как слияние с безличным Божественным началом и осуществляемое на пути Знания (джняна, в европейской терми­нологии — гносис), а всякая деятельность осуждается, как препятствующая освобождению (точка зрения, с которой наиболее последовательно полеми­зировал Кришна в «Бхагавадите»).

В статье прослеживается история сложных отношений между двумя изна­чально родственными явлениями: теистической йогой, представленной в «Ги­те», и гностической санкхьей. В контексте этих отношений «Бхагавадгита» предстает как реформаторская попытка ликвидировать отрыв все более обо­соблявшейся и «философизировавшейся» санкхьи от йогической практики и восстановить первоначальное единство пути санкхья-йоги. В то же время «Анугиту» мы можем рассматривать как свидетельство гностического реван­ша, сказавшегося в традиции «Махабхараты» через несколько столетий после создания основной части «Бхагавадгиты» и надолго, вплоть до Средневековья, нейтрализовавшего влияние идей теистического бхакти.

С. Л. Невелева в статье «Эпическая ашвамедха», отмечая присущую древ­неиндийскому эпосу «уникальную прозрачность мифо-ритуальных связей», ставит задачей выяснить, как соотносится эпическое описание ашвамедхи — обряда жертвоприношения коня (главы 70—93, эпизод, давший имя всей XIV книге эпоса) с реальностью подлинного древнеиндийского ритуала. Ана­лиз эпического описания ашвамедхи позволяет сделать вывод о типологиче­ской разнослойности его содержания, в котором соединяются черты глубокой «доклассической» архаики и детальный сценарий ведийского жертвоприно­шения — ритуальная «классика», вступающая в конфликт с новой идеоло­гией набирающего силу индуизма и в то же время освященная присутствием идей раннего бхакти, связанного с образом Кришны. Этот анализ еще раз подтверждает на конкретном материале концепцию, ранее предложенную Я. В. Васильковым, согласно которой уникальность «Махабхараты» состоит именно в том, что эта грандиозная классико-героическая эпопея, отчасти уже трансформировавшаяся в религиозно-дидактическую (поздний эпос), в то же время парадоксальным образом сохраняет некоторые особенности, присущие

этому жанру на стадии архаики, тем самым сочетая в себе черты всех трех этапов — архаического, классического и типологически позднего — в исто­рии развития героического эпоса.

За помощь в подборе иллюстраций и разрешение на их публикацию мы глубоко признательны фотоархиву Института Керн (Лейден, Нидерланды) и Петтери Коскикаллио (Хельсинский университет, Финляндия).

Я. В. Васильков, С. Л. Невелева

АШВАМЕДХИКАПАРВА

КНИГА О ЖЕРТВОПРИНОШЕНИИ КОНЯ

ГЛАВЫ 1—15

 

Глава 1

Вайшампаяна сказал:

1 — 3. Когда царь Дхритараштра¹ совершил возлияния воды (для покойного Бхишмы),² мощнодланный Юдхиштхира,³ пребывавший в полном смятении чувств, пропустил его вперед и (вслед за ним) поднялся (из воды на берег). А поднявшись, хранитель земли, глаза которого затуманились слезами, рухнул на берегу Ганга, словно сраженный охотниками слон. Его, лишающегося чувств, подхватил побуждаемый Кришной⁴ Бхима;⁵ сам же Кришна, губитель неприятельских богатырей, крикнул ему «Держись!».

4 — 6. И увидели Пандавы, о царь, праведного духом Юдхиштхиру — стра­дающим, опустившимся на землю, часто и тяжко воздыхающим; увидели владыку людей едва живым, пораженным сердечной печалью. Снова скорбь обуяла Пандавов и собрались они вокруг (Юдхиштхиры). А могучий и мудрый царь Дхритараштра, рядом с ним сидевший, сказал ему, терзаемому великой скорбью, такое слово:

7—79. «Восстань, о тигр из рода Куру,⁶ и непрерывно делай дело: ведь исполняя свой кшатрийский⁷ долг, ты уже покорил всю землю! Теперь же вместе с братьями и друзьями наслаждайся ею, о владыка людей! Я не вижу, о чем тебе печалиться, о достойнейший из блюстителей дхармы!⁸ Это мне вместе с Гандхари⁹ надлежит печалиться, о царь: потерял я и сыновей, и царство — словно приснившееся во сне сокровище! Не послушал я благих советов доброжелателя моего, великого духом Видуры¹⁰ — и ныне, глупец, раскаиваюсь! Говорил мне прежде благочестивый провидец:¹¹ „Из-за бес­чинств Дурьодханы придет гибель вашему роду! Если хочешь, о царь, блага роду своему — да будет казнен скудоумный злодей, царь Суйодхана!¹² Кар-на¹³ и Шакуни¹⁴ пусть никогда более не увидят его! И позаботься о том, чтобы отменить все последствия этой игры! Возведи на трон Царя Правед­ности¹⁵ — Юдхиштхиру; и будет он, как подобает великому правителю, хра­нить эту землю. А если не хочешь, чтобы царствовал Юдхиштхира, сын Кун-ти, — то сам прими царство и правь как самодержец.¹⁶ Будь равно справедлив по отношению ко всем существам, о владыка людей, и все твои родичи, о воз-раститель величия рода, пусть подражают в этом тебе!". Но хоть и говорил так ясновидец Видура, я все же последовал, безрассудный, за злодеем Дурьод-ханой, о сын Кунти! Не послушал я сладостных речей того (великого) мужа — и вот пожинаю плод великоскорбный, тону в океане тоски! Смотри, вот перед тобой, о царь, твои престарелые родители,¹⁷ терзаемые скорбью! Тебе же самому, о владыка людей, не о чем, мне кажется, скорбеть в этом мире».

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» первая глава.

 

Глава 2

Вайшампаяна сказал:

1 — 8. Выслушав эти слова многомудрого царя Дхритараштры, благоразум­но промолчал (Юдхиштхира). И тут сказал ему Кешава:¹⁸ «Тот, кто чрезмерно предается сердцем скорби, тот причиняет боль своим усопшим предкам, о вла­дыка людей! Совершай лучше всевозможные обряды, сопровождаемые обиль­ными дарениями (брахманам),¹⁹ насыщай богов — сомой,²⁰ приношениями свадха²¹ — numapoel²² Подобному тебе, о многомудрый, не к лицу так дер­жать себя ныне: ведь все, что следует познать — ты познал, все, что следует исполнить, — ты исполнил. Ты воспринял «Царскую дхарму»²³ от Бхишмы, чья мать — Бхагиратхи,²⁴ а также от Кришны Двайпаяны,²⁵ Нарады²⁶ и Видуры. Не подобает тебе вести себя по обычаю глупцов; лучше, утвердясь в обычае отцов и дедов, неси свое (царское) бремя! Ведь кшатриям надлежит завоевы­вать небо своей воинской славой, а тот герой, что пал в битве, тоже неба лишен не будет! Потому — не скорби, о великий царь! Все так и должно было случиться. Тех, кто пали в этой битве, ты больше никогда не увидишь!»

9 — 13. Исполненный духовного пыла Говинда сказал это Праведному ца­рю, Юдхиштхире — и замолк, а Юдхиштхира ответил так: «О Говинда, я знаю, какую ты приязнь ко мне питаешь, с какой любовью и дружбой всегда обо мне печешься. Ты окажешь мне приязнь наивеликую, о досточтимый носитель палицы и диска,²⁷ радость ядавов,²⁸ если соизволишь дать согласие, дабы я ушел в отшельнический лес; ведь не знать мне больше мира и покоя после того, как я стал причиной смерти Деда²⁹ и мужа-тигра Карны, никогда не обращавшегося вспять на поле битвы! Соизволь же назначить мне такое деяние, о смиритель недругов, коим я искуплю свой жестокий поступок, коим очистится моя душа!».

14 — 20. На это ему познавший дхарму, великим пылом наделенный Вьяса сказал, утешая его, такое благое слово: «Незрел еще твой ум, сынок, ты словно опять впал в детство: что толку нам без конца сотрясать словами пространство! Ты познал дхарму кшатриев — тех, кто живут войной; знаешь, как должен поступать царь, дабы не встретиться с неприятностями. Да и Учение об освобождении,³⁰ ты всё прослушал должным порядком, и все сомнения, порождаемые чувственными привязанностями, я в тебе уничтожил. Маловерный и неразумный, ты постоянно преступаешь (веления) смршпи:³¹ не смей так больше делать, не пристало тебе подобное невежество! Иску­пительные обряды, какие есть, — все тебе ведомы; ты слышал всё и о воин­ской дхарме, и о дхарме дарений, о безгрешный! Почему же, познавший все дхармы, во всех Писаниях³² искушенный, ты опять в помрачение впадаешь — словно бы из-за незнания?

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» вторая глава.

 

Глава 3

Вьяса сказал:

1 — 3. Боюсь, о Юдхиштхира, что подводит тебя твоя мудрость. Ведь смерт­ный никакого дела не совершает сам, по своей воле. Человека направляет Ишвара³³ — к худу ли, к благу ли: так и совершает тот деянья; о чем же тогда печалиться? Ты себя, к тому же, мнишь великим грешником; тогда слушай, чем снимаются в этом мире грехи, о бхарата!³⁴

4 — 10. Деяниями подвижничества, жертвами, дарениями спасают обычно себя люди, которые согрешили, о Юдхиштхира! Жертвою, подвижничеством, даянием очищают себя люди, грех сотворившие, — о муж-тигр, владыка людей! Великие духом асуры³⁵ и боги ради обретения благой заслуги усердно исполняют жертвенный обряд: потому принесение жертв — превыше всего! Именно в жертвах достигнув превосходства, великие духом боги, исполни­тели обрядов, одержали верх над данавами.³⁶ Соверши, о царь-бхарата, рад-жасую и ашвамедху, а также сарвамедху и нарамедху,^Ъ1 о Юдхиштхира! Исполни по всем правилам обряд жертвоприношения коня, сопровождае­мый дарениями брахманам, а также раздачей пищи и всевозможных желан­ных даров, — как (это сделал некогда) Рама, сын Дашаратхи, или как твой предок — великий герой и царь-хранитель земли Бхарата, сын Духшанты и Шакунталы.³⁸

Юдхиштхира сказал:

11 — 18. Бесспорно, жертвоприношение коня может и всю землю очистить; но соизволь выслушать, как я об этом мыслю. Учинив это превеликое побоище своих родичей, я сейчас, о лучший из дваждырожденных, не способен и на самое малое дарение, ибо остался без богатств. У этих же юных царе­вичей, чьи раны еще не зажили, печальных, терпящих страдания, — я не смею просить богатства! Сам (только что) разорив свою землю, могу ли я, о достойнейший из брахманов, ради жертвоприношения взимать новую подать с обуянных скорбью (подданных)! Из-за злодейств Дурьодханы разорена изо­биловавшая богатствами земля, а все цари-владыки земли познали бессла­вие, о достойнейший из подвижников! Дурьодхана ради богатств опустошил землю; но казна этого злобного сына Дхритараштры после него оказалась пустой! В этом мире полноценным (считают) и такой обряд, когда вся земля служит дакшиной;³⁹ мудрецы полагают это приемлемым видоизменением об­ряда. Но я не желаю идти на такую подмену; а потому ты, чье богатство составляет пыл подвижничества,⁴⁰ соизволь оказать мне в этом необходи­мую помощь.

Вайшампаяна сказал:

19 — 20. На это Кришна Двайпаяна, немного подумав, ответил тогда Парт-хе,⁴¹ Царю Справедливости: «Известно, о Партха, что на горе Химаване⁴² пребывает сокровище, оставленное там брахманами при жертвоприношении владыки земли Марутты. Принеси его оттуда, о сын Кунти: его тебе будет достаточно».

Юдхиштхира сказал:

21. Как при жертвоприношении Марутты собирали это богатство? И когда
жил этот царь, о наилучший из повествователей?⁴³

Вьяса сказал:

22. Если хочешь услышать, то слушай, о Партха, (рассказ) о царе (Ма-
рутте) из рода Карамдхама, а также о времени, когда жил этот великий герой
и правитель, обладатель несметных богатств.

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» третья глава.

 

Глава 4

Юдхиштхира сказал:

/. Я хочу услышать повествование об этом царственном риши,⁴⁴ о Двай­паяна, знаток закона! Поведай мне сказ о Марутте, о безупречный!

Вьяса сказал:

2—7. Давным-давно, во времена Критаюги⁴⁵ жил владыка Ману, владетель карающего жезла.⁴⁶ Сын его, великий лучник, был известен под именем Прад-жати. А у Праджати был сын, знаменитый Кшапа; сыном же Кшапы был Икшваку, великий владыка и хранитель земли. У него, о царь, было сто необычайно благочестивых сыновей; и всех их владыка Икшваку сделал хра­нителями земли. Из них же лучшим был Вимша, идеальный стрелок из лука; а у Вимши был, о бхарата, благородный сын по имени Вивимша. Вивимша имел пятнадцать сыновей, о царь, — как на подбор благочестивых и прав­дивых, великолепных лучников, праведных, говорящих людям только добрые слова, радостно исполнявших обязанности дарителей. Старший из них, Кха-нинетра, одолел всех остальных.

8 — 22. Этот доблестный Кханинетра безраздельно завладел всем царством, однако не смог уберечь его. Подданные невзлюбили этого царя. Изгнав его из страны, они посвятили на царство его сына, Суварчаса, и очень тому радовались, о Индра царей!⁴⁷ Бывши свидетелем того, как отца его свергли и изгнали из царства, (Суварчас) сосредоточил все усилия лишь на благе своих подданных. Был он благочестив, правдив, чист, самообуздан и бес-. страстен, и подданные любили своего разумного, преданного дхарме царя. От того, что он во всем следовал дхарме, перевелись у него повозки с казной;⁴⁸ а когда казна опустела, то бывшие вассалы со всех сторон стали наседать на него. Оставшись без повозок с казной, теснимый многими врагами, царь вместе с домочадцами и населением столицы познал великое страдание. Но даже доведя его до последней крайности, враги все же не могли устранить царя, ибо был он праведен в поступках и стоек в дхарме, о Юдхиштхира! Когда же тому царю и столице его совсем тяжко пришлось, он просто дунул в сложенный кулак, и (на изданный им трубный звук) явилось войско, с по­мощью которого он одержал верх над всеми соседними царями. Вот почему он прославился как «Трубящий в кулак» — Карамдхама, о царь! Сын его, которого по отцу также звали Карамдхамой,⁴⁹ жил уже в начале Третаюги.⁵⁰ Благочестивый, он не уступал достоинствами Индре; сами боги не смогли бы одолеть его! В ту пору все (другие) хранители земли покорялись его воле; благодаря своей силе и добродетели он стал над ними верховным царем!⁵¹ Всей душой преданный дхарме царь по имени Авикшит отвагой был равен Индре, неукоснительно исполнял жертвенные обряды, охотно предавался раз­нообразной деятельности, был стоек, смирил свои чувства. Блеском величия он был подобен Солнцу, смирением сравнялся с Землей, разумностью не уступал Брихаспати,⁵² неколебимой стойкостью — Химавану. Делом, словом и помыслом, ясностью духа, самообладанием тот царь покорил сердца своих подданных. По всем правилам совершил этот владыка сотню жертвоприно­шений коня, которые исполнял для него (в качестве главного жреца) сам премудрый владыка Ангирас.⁵³

23 — 27. Но сын его все же превзошел отца своими достоинствами — знаток дхармы по имени Марутта, многославный царь-миродержец.⁵⁴ Обла­дающий мощью десяти тысяч слонов, воочию — будто второй Вишну,⁵⁵ же­лая совершить жертвоприношение, повелел изготовить тысячами золотые сверкающие сосуды. Достигнув горы Меру⁵⁶ на северной стороне Химавана, где есть огромная вершина, вся состоящая из золота, — велел он там начать работу. И вот золотых дел мастера изготовили золотых горшков, ковшей, мисок,⁵⁷ сидений столько, что даже сосчитать было нельзя. Неподалеку отту­да находилась огороженная жертвенная площадка, и на ней всей душой пре­данный дхарме владыка людей, хранитель земли Марутта по всем правилам совершил жертвенный обряд вместе с собравшимися там другими правите­лями народов.

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» четвертая глава.

 

Глава 5

Юдхиштхира сказал:

1 —2. Как этот царь достиг такого могущества, о достойнейший из вла­деющих речью?⁵⁸ И как он сумел добыть (столько) золота, о брахман? Где теперь находится это добытое им сокровище? Как могли бы мы им завладеть, о владыка, чье богатство — пыл подвижничества?⁵⁹

Вьяса сказал:

3 — 6. Асуры и боги — (две ветви) многочисленного потомства Дакши Праджапати⁶⁰ — соперничали друг с другом, сынок! А у Ангираса было два сына, избравших для себя один и тот же путь служения — наделенный непомерным величием Брихаспати и владеющий богатством тапаса⁶¹ Сам-варта. Жили они, будто чужие друг другу: в непрестанном соперничестве. Брихаспати, однако, то и дело одерживал верх над Самвартой. Тот же, терпя все время от старшего брата поражения, бросил, наконец, дела и, одетый одним лишь пространством,⁶² охотно предался жизни лесного от­шельника.

7— 11. Но (однажды) Васава, победив и истребив всех асуров, добился для себя во вселенной статуса Индры⁶³ и избрал тогда своим царским жре­цом — пурохитой старшего сына Ангираса, достойнейшего из брахманов — Брихаспати. В давние времена сам Ангирас был исполнителем обрядов для царя Карамдхамы; тот во всем мире не знал себе равных в доблести, доб­ронравии и силе, могучий, словно Совершитель сотни жертвоприношений,⁶⁴ всей душой преданный дхарме, твердый в своих обетах. Его колесница, его войско и всевозможные богатства являлись где угодно по дуновению его уст — в силу глубины его йогического созерцания, о царь! Благодаря своим достоинствам тот владыка людей подчинил себе всех земных прави­телей. Прожив (на земле) сколько ему хотелось, он затем прямо в своем телесном облике пошел на небо. У него же был сын — знаток дхармы, подобный (древнему царю) Яяти,⁶⁵ по имени Авикшит, губитель недругов, покоривший себе всю землю. Доблестью и добродетелями тот царь был по­добен отцу.

12 — 19. А у Авикшита был сын по имени Марутта — могучий воитель, равный самому Васаве, и вся Земля, опоясанная океаном, пылала к нему любовью. Тот царь непрестанно соперничал с Царем богов; однако, и Васаве нелегко было состязаться с Маруттой, о радость Пандавов! Владыка земли Марутта был чист и исполнен достоинств; Шакра,⁶⁶ как ни старался, не мог его превзойти! И вот, не будучи способен превзойти его, Тот, чью колесницу влекут буланые кони, призвал к себе Брихаспати и в присутствии других богов сказал ему: «Если ты, о Брихаспати, хочешь сделать приятное мне, то не соглашайся исполнять для Марутты ни жертвы богам, ни (заупокойные) приношения Предкам. Ведь я один обрел положение Индры и среди богов, и во всех трех мирах, о Брихаспати; а Марутта — (всего лишь) владыка Земли! Сможешь ли ты после того, как совершал жертвенные обряды для бессмертного царя богов, с чистой совестью совершать их для обреченного на смерть Марутты? Сделай же выбор — благо тебе! — между мною и Маруттой; и лучше отвергни Марутту, по свободному выбору своему — мне окажи предпочтенье!»

20 — 25. На эти слова Индры Брихаспати, на миг задумавшись, так отвечал Царюбогов, о Каунтея:⁶⁷ «Ты — повелитель всего живого, опора для всех миров, ты сразил (асуров) Намучи и Вишварупу, а также Балу.⁶⁸ Ты один, о герой, направляешь богов к величайшему благу! Ты неустанно поддержи­ваешь и землю, и небо, о Губитель Балы! Я, исполнявший (доныне) должность пурохиты при тебе, о владыка сонма богов, Пакашасана, — смогу ли совер­шать жертвоприношения для смертного Марутты? Будь же спокоен, о владыка богов: никогда я для смертного не возьму в руки жертвенный ковш при исполнении обряда. Слушай, что говорю: пусть воды в огонь превратятся, пусть перевернется земля, пусть солнце лишится сиянья, если я свое слово нарушу!».

26. Выслушав эти слова Брихаспати, Шакра одобрил их и затем удалился, успокоенный, в свой небесный чертог.

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» пятая глава.

 

 

Глава 6

Вьяса сказал:

1. Здесь обычно рассказывают вот такое древнее предание о беседе Бри-хаспати с Маруттой, о бхарата!

2— 3. Узнал царь Марутта о том, какой договор заключил Царь богов с сыном Ангираса, и воспылал гневом. Внук Карамдхамы (тотчас) замыслил совершить жертвенный обряд и, придя к Брихаспати, обратился к нему, красноречивый, с такими словами:

4 — 5. «О владыка — щедрый податель,⁶⁹ о владеющий сокровищем тапа-са!⁷⁰ Прежде я приходил к тебе, и с твоего соизволения, о досточтимый, заключили мы договор о совершении жертвенного обряда. Теперь же я со­брал все необходимые припасы и хочу начать жертвоприношение. Тебе надлежит совершить его для меня, о святой муж: так за дело, и исполни (обещанное)!

Брихаспати сказал:

6. Я не желаю совершать жертвенный обряд для тебя, о владыка земли.
Меня пригласил Индра, Царь богов, и я ему обещал.

Марутта сказал:

7. Я — твое поле, от отца наследуемое. Велико и мое почтение к тебе.
Не может мне быть отказано в жертвоприношении. Окажи предпочтение
мне, почитающему тебя.

Брихаспати сказал:

8 — 9. Я прежде совершал обряд для бессмертного, и не смогу исполнить его для человека. Уходи или здесь оставайся, о Марутта, — я (все равно) отказываюсь от жертвоприношения. Я не буду твоим жрецом — исполните­лем обряда. Кого хочешь другого в этом мире возьми себе в наставники, и пусть он совершит жертву для тебя, о мощнодланный!

Вьяса сказал:

10 — 13. При этих словах царь Марутта исполнился стыда и, огорченный, ушел. По дороге он встретил святого провидца Нараду и, как подобает, за­мер перед ним в приветствии, почтительно сложив ладони. Тут Нарада и сказал царю: «Не очень-то ты весел сегодня, царственный мудрец! Что могло бы успокоить тебя, о безупречный? Куда ты идешь и откуда несешь свою печаль? Если мне можно слышать об этом, то расскажи все, о царьбык, владыка земли, а я уж не пожалею усилий, чтобы охладить твой гнев, о царь!».

14 — 16. И в ответ на эти слова великого риши Нарады Марутта расска­зал все о том, как жестоко обманул его собственный учитель. «Пошел я к сыну Ангираса, наставнику богов Брихаспати, думал видеть его жрецом на своем жертвоприношении. Но он меня не порадовал. Отвергнутый им, я не хочу больше жить! Мой духовный наставник бросил и обманул меня, о Нарада!».

17 — 19. И тогда Нарада ответил на это царю, сыну Авикшита, такими словами, словно бы возвращая его к жизни, о великий царь: «Благочести­вый сын Ангираса по имени Самварта, одетый одним пространством, стран­ствует по всей земле, повергая людей в смятение (своим видом и поведением). Если не желает Брихаспати исполнить для тебя обряд — поди к Самварте, о великий царь, умилостивь его, и он совершит жертвоприношение!

Марутта сказал:

20 — 21. Этими словами ты возвратил меня к жизни, о досточтимый На­рада! Но где мне найти Самварту, укажи, о лучший из наделенных речью! И как мне подступиться к нему, чтобы он не отказал? Ведь если и он меня отвергнет, я не смогу жить на свете!

Нарада сказал:

22 — 26. Под видом безумца странствует он, где захочет, но при этом то и дело наведывается в город Варанаси. Ступай к воротам этого города и положи при них мертвое тело. Кто при виде его повернет обратно, тот и есть Самварта, о владыка земли! Следуй за ним по пятам, куда ни направится этот обладатель великого могущества; когда же останешься с ним наедине, сложи почтительно ладони и проси у него защиты. Если он тебя спросит: «Кто тебе сказал обо мне?», отвечай, о губитель недругов, словно бы по принуждению,⁷¹ (не желая меня выдавать): «Нарада». А станет расспрашивать, где меня можно найти, — тут же, без колебаний скажи ему, что я взошел на погребальный костер.

12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: