Ребенок, который смело берется за всякое дело, без оглядки идет вперед, попутно кое‑как исправляя свои ошибки, все делает плохо, потому что берется за то, что ему не по силам, такой ребенок никогда не будет чувствительным к своим ошибкам.

Ребенок, который смело берется за всякое дело, без оглядки идет вперед, попутно кое‑ как исправляя свои ошибки, все делает плохо, потому что берется за то, что ему не по силам, такой ребенок никогда не будет чувствительным к своим ошибкам.

Письмо усваивается так быстро потому, что мы обучаем ему лишь тех детей, которые сами хотят учиться, внимательно прислушиваются к уроку директрисы с другими детьми и с интересом следят за работой этих детей. Некоторые дети выучиваются писать, даже не получая уроков, а лишь прислушиваясь к урокам, которые дают другим.

 Вообще говоря, все четырехлетние дети очень интересуются письмом; некоторые наши малютки начали писать в три с половиною года.

 Особенно же дети любят ощупывать наждачные буквы. В первый период моих экспериментов, т. е. когда дети впервые видели буквы, я однажды попросила директрису, г‑ жу Беттини, вынести на террасу, где играли дети, сделанные ею буквы. Едва дети их завидели, как протянули пальчики, желая ощупывать буквы. Дети, получившие карточки, не могли заняться ими, их затолкали другие дети, рвавшие карточки из рук. Помню, с каким пылом обладатели карточек подняли их над головой, как знамя, и начали маршировать в сопровождении прочих детей, которые хлопали ручонками и испускали радостные крики. Процессия прошла мимо нас, и все, и большие и маленькие, весело смеялись, а матери, привлеченные шумом, глядели из окон на зрелище.

 В среднем промежуток от первого подготовительного упражнения до первого написанного слова у четырехлетних детей колеблется между месяцем и полутора месяцами. У пятилетних детей он много короче, около месяца; один же из наших питомцев научился писать все буквы алфавита в двадцать дней. Четырехлетние дети, пробыв в школе месяца два с половиной, пишут любое слово под диктовку и могут приступить к писанию чернилами в тетради. Наши крошки обычно оказываются в состоянии писать месяца через три, а через шесть месяцев пишут уже, как ученики третьего элементарного класса. Письмо – одна из самых легких и приятных побед ребенка.

 Если бы взрослые так легко выучивались писать, как дети до шести лет, было бы нетрудно бороться с безграмотностью. Но при обучении взрослых мы встретили бы, вероятно, два важных препятствия: вялость мускульного чувства и те неисправимые дефекты разговорной речи, которые отражаются на их письмах. Я не делала экспериментов в этой области, но думаю, что за год безграмотные люди могли бы научиться не только писать, но и выражать свои мысли на графическом языке (эпистолярное письмо).

 Вот с какой быстротой учатся наши дети; что касается качества письма, то они пишут хорошо с первой минуты. Форма букв, красиво округленных и правильных, поражает своим сходством с формой наждачных образчиков. С красотой почерков наших детей не может сравниться почерк учеников элементарных школ, если они специально не упражнялись в каллиграфии. Я много изучала каллиграфию и знаю, как трудно заставить ученика в двенадцать‑ тринадцать лет написать целое слово, не отнимая пера от бумаги, если не считать немногих букв, этого требующих. Штрихи и палочки, которыми школьники исписывают тетради, ставят этому большие препятствия. А между тем наши малютки самостоятельно и с изумительной уверенностью пишут целые слова, не отнимая пера от бумаги, сохраняя идеальный параллелизм букв и одинаковое расстояние между ними. При виде их письма не один наш посетитель говорил: «Я бы никогда этому не поверил, если бы не видел своими глазами! »

 И, в самом деле, каллиграфия – это высший предмет обучения, необходимый для исправления дефектов, уже приобретенных и укрепившихся. Это – работа долгая и трудная, так как ребенок, видя образчик, должен следовать движениям, необходимым для воспроизведения его. Каллиграфия слишком часто преподается в таком возрасте, когда все дефекты уже утвердились, и физиологический период работы мускульной памяти уже миновал.

 Мы же непосредственно подготовляем ребенка не только к письму, но и к каллиграфии, обращая много внимания на красоту формы (дети ощупывают каллиграфические буквы) и на плавность письма (этому служат упражнения в штриховке фигур).

 Обучение чтению

Дидактический материал. Карточки или бумажные билетики, надписанные курсивом (буквы высотою в сантиметр) и самые разнообразные игрушки.

 Опыт научил меня резко различать письмо и чтение и убедил меня в том, что эти два акта совершенно не одновременны. Вопреки общепринятому взгляду, я утверждаю, что письмо предшествует чтению. Я не считаю чтением пробу, которую делает ребенок, проверяя написанное им слово. Он просто переводит знаки в звуки, как прежде переводил звуки в знаки. При этой проверке он уже знает слово, которое повторял про себя во время написания. Чтением же я называю интерпретацию понятий по графическим знакам.

 Ребенок, который не слыхал, как слово произносится, но узнал его, увидев на столе составленным из картонных букв, и может сказать, что оно значит, – такой ребенок, по‑ моему, читает. Слово, которое он читает, стоит в таком же отношении к письменной речи, как слово, которое он пишет, – к членораздельной речи; и то и другое помогает воспринимать обращенную к нему речь. Поэтому, пока ребенок не воспринимает понятий при помощи написанных слов, он не читает.

 Можно сказать, письмо – это процесс, в котором преобладают психомоторные процессы; в чтении уже привходит работа чисто интеллектуального свойства. Ясное дело, что наш метод письма подготовляет к чтению, и притом почти незаметным образом. В самом деле, письмо приучает ребенка механически истолковывать сочетание букв, из которых составлено слово. Раз питомец нашей школы умеет писать, значит – он умеет прочитывать звуки, из которых составлено слово. Надо, однако, помнить, что когда ребенок составляет слово из подвижных букв или когда он пишет, он имеет время подумать над буквами, которые он выбирает для составления слова. Для того чтобы написать слово, требуется гораздо больше времени, чем для прочтения того же слова.