 |
Дуэт Шуры и ливеровского. «бегство мистера мак-кинли». Баллада о маленьком человеке. Баллада о Кокильоне
|
|
|
|
ДУЭТ ШУРЫ И ЛИВЕРОВСКОГО
– Богиня! Афродита!
Или что-то в этом роде!
Ах, жизнь моя разбита
прямо здесь на пароходе!
Склоню от восхищенья я
пред красотой такою
Дрожащие колени я
с дрожащей головою!
– Ну что он ходит как тень —
Твердит одну дребедень!
– Возьми себе мое трепещущее сердце!
– Нас не возьмешь на авось —
На кой мне сердце сдалось!
– Тогда – экзотику и страсти де-ля-
Перца!
– Какая де-ля-Перца —
да о чем вы говорите?
Богиню надо вам? —
так и идите к Афродите!
Вас тянет на экзотику —
тогда сидите дома…
А кто это – экзотика?
Я с нею незнакома.
– Я вас, синьора, зову
В волшебный сон наяву
И предлагаю состояние и сердце, —
Пойдем навстречу мечтам!..
– А кем вы служите там?
– Я – вице-консул Мигуэлла-де-ля-Перца!
– Я не бегу от факта,
только вот какое дело:
Я с консулами как-то
раньше дела не имела.
А вдруг не пустят к вам в страну
и вынесут решенье
Послать куда подальше, ну
а консула – в три шеи!
– Не сомневайтесь, мадам!
Я всех продам, все отдам —
И распахнется перед нами рая дверца.
Я вас одену, мадам,
Почти как Еву Адам
В стране волшебной Мигуэлла-де-ля-Перца.
– Вы милый, но – пройдоха!
А меня принарядите —
И будет просто плохо
этой вашей Афродите!
Но я не верю посулам:
я брошу всё на свете —
А вдруг жена у консула
и даже хуже – дети!
– Ах, что вы, милая мисс!..
– Но-но, спокойно, уймись!
– Я напишу для вас симфонию и скерцо.
Удача вас родила!..
– Ах, черт! Была не была!
Валяйте, – едем в Мигуэллу-делу-Перца!
1973
«БЕГСТВО МИСТЕРА МАК-КИНЛИ»
БАЛЛАДА О МАЛЕНЬКОМ ЧЕЛОВЕКЕ
Погода славная,
|
|
|
а это главное,
И мне на ум пришла идейка презабавная, —
Но не о господе
и не о космосе —
Все эти новости уже обрыдли до смерти.
Сказку, миф, фантасмагорию
Пропою вам с хором ли, один ли, —
Слушайте забавную историю
Некоего мистера Мак-Кинли —
Не супермена, не ковбоя, не хавбека,
А просто маленького, просто человека.
Кто он такой – герой ли, сукин сын ли —
Наш симпатичный господин Мак-Кинли, —
Валяйте выводы, составьте мнение
В конце рассказа в меру разумения.
Ну что, договорились? Если так —
Привет! Буэнос диас! Гутен таг!
Ночуешь в спаленках
в обоях аленьких
И телевиденье глядишь для самых маленьких.
С утра полчасика
займет гимнастика —
Прыжки, гримасы, отжимание от пластика.
И трясешься ты в автобусе,
На педали жмешь, гремя костями, —
Сколько вас на нашем тесном глобусе
Весело работает локтями!
Как наркоманы – кокаин и как больные,
В заторах нюхаешь ты газы выхлопные.
Но строен ты – от суеты худеют,
Бодреют духом, телом здоровеют.
Через собратьев ты переступаешь,
Но успеваешь, все же успеваешь
Знакомым огрызнуться на ходу:
«Салют! День добрый! Хау ду ю ду! »
Для созидания
в коробки-здания
Ты заползаешь, как в загоны на заклание.
В поту и рвении,
в самозабвении
Ты создаешь, творишь и рушишь в озарении.
Люди, власти не имущие!
Кто-то вас со злого перепою,
Маленькие, но и всемогущие,
Окрестил безликою толпою.
Будь вы на поле, у станка, в конторе, в классе, —
Но вы причислены к какой-то серой массе.
И в перерыв – в час подлинной свободы
Вы наскоро жуете бутерброды, —
Что ж, эти сэндвичи – предметы сбыта.
Итак, приятного вам аппетита!
Нелегкий век стоит перед тобой,
И все же – гутен морген, дорогой!
Дела семейные,
платки нашейные,
И пояса, и чудеса галантерейные, —
Цена кусается,
|
|
|
жена ласкается, —
Махнуть рукою – да рука не подымается.
Цену вежливо и тоненько
Пропищит волшебник-трикотажник, —
Ты с невозмутимостью покойника
Наизнанку вывернешь бумажник.
Все ваши будни да и праздники – морозны,
И вы с женою, как на кладбище, серьезны.
С холодных стен с огромного плаката
На вас глядят веселые ребята,
И улыбаются во всех витринах
Отцы семейств в штанах и лимузинах.
Откормленные люди на щитах
Приветствуют по-братски – гутен таг!
Откуда денежка?
Куда ты денешься?
Тебе полвека, друг, а ты еще надеешься?
Не жди от ближнего —
моли всевышнего, —
Уж он всегда тебе пошлет ребенка лишнего!
Трое, четверо и шестеро…
Вы, конечно, любите сыночков!
Мировое детское нашествие
Бестий, сорванцов и ангелочков!
Ты улыбаешься обложкам и нарядам,
Но твердо веришь: удивительное рядом.
Не верь, старик, что мы за все в ответе,
Что где-то дети гибнут – те, не эти:
Чуть-чуть задуматься – хоть вниз с обрыва, —
А жить-то надо, надо жить красиво!
Передохни, расслабься – перекур!
Гуд дэй, дружище! Пламенный бонжур!
Ах, люди странные,
пустокарманные,
Вы, постоянные клиенты ресторанные, —
Мошны бездонные,
стомиллионные —
Вы наполняете, вы, толпы стадионные!
И ничто без вас не крутится —
Армии, правители и судьи.
Но у сильных в горле, словно устрица,
Вы скользите, маленькие люди!
И так о маленьком пекутся человеке,
Что забывают лишний ноль вписать на чеке.
Ваш кандидат – а в прошлом он лабазник —
Вам иногда устраивает праздник, —
И не безлики вы, и вы – не тени,
Коль надо в урны бросить бюллетени!
А «маленький! » – хорошее словцо, —
Кто скажет так – ты плюнь ему в лицо, —
Пусть это слово будет не в ходу!
Привет, Мак-Кинли! Хау ду ю ду!
1973
БАЛЛАДА О КОКИЛЬОНЕ
Жил-был
учитель скромный Кокильон,
Любил
наукой баловаться он.
Земной поклон – за то, что он
Был в химию влюблен,
И по ночам
над чем-то там
Химичил Кокильон.
Но, мученик науки, гоним и обездолен,
Всегда в глазах толпы он – алхимик-шарлатан, —
И из любимой школы в два счета был уволен,
Верней – в три шеи выгнан, непонятый титан.
|
|
|
Титан
лабораторию держал
И там
творил и мыслил, и дерзал.
За просто так – не за мильон —
В двухсуточный бульон
Швырнуть сумел
все, что имел,
Великий Кокильон.
Да мы бы забросали каменьями Ньютона,
Мы б за такое дело измазали в смоле!
Но случай не позволил плевать на Кокильона:
Однажды в адской смеси заквасилось желе.
Бульон
изобретателя потряс, —
Был он —
ничто: не жидкость и не газ.
И был смущен и потрясен,
И даже удивлен.
«Эге! Ха-ха!
О эврика! » —
Воскликнул Кокильон.
Три дня он развлекался игрой на пианино,
На самом дне в сухом вине он истину искал…
Вдруг произнес он внятно: «Какая чертовщина!.. » —
И твердою походкою он к дому зашагал.
Он днем
был склонен к мыслям и мечтам,
Но в нем
кипели страсти по ночам.
И вот, на поиск устремлен,
Мечтой испепелен,
В один момент
в эксперимент
Включился Кокильон.
Душа его просила и плоть его хотела
До истины добраться, до цели и до дна, —
Проверить состоянье таинственного тела —
Узнать, что он такое: оно или она.
Но был
и в этом опыте изъян:
Забыл
фанатик намертво про кран.
В погоне за открытьем он
Был слишком воспален —
И миг настал,
когда нажал
На крантик Кокильон.
И закричал, безумный: «Да это же – коллоид!
Не жидкость это, братцы, – коллоидальный газ! »
Вот так, блеснув в науке, как в небе астероид,
Взорвался – и в шипенье безвременно угас.
И вот
так в этом газе и лежит,
Народ
его открытьем дорожит.
Но он не мертв – он усыплен, —
Разбужен будет он
Через века.
Дремли пока,
Великий Кокильон.
А мы, склонив колени, глядим благоговейно, —
Таких, как он, немного – четыре на мильон:
Возьмем Ньютона, Бора и старика Эйнштейна —
Вот три великих мужа, – четвертый – Кокильон!
1973
|
|
|
