 |
Глава 9. Прошлое. Настоящее
|
|
|
|
Глава 9
27 мая 1824 года
Холмвелл, Гемпшир
Как правило, Джеймс одевался к ужину наспех, но сегодняшним вечером он вел себя как девица перед первым балом: он отринул минимум три фрака, прежде чем остановился на утонченном синем сюртуке, остался доволен узлом платка только после того, как сменил несколько аксессуаров. Ныне же он занимался тем, чего не делал никогда: возился с волосами.
В сей глупости виноват Ян Синклер, спустя столько лет молчания заявившийся к Кейт, как раз когда Джеймс начал свыкаться с его отсутствием. Безусловно, треклятая Кейт тоже виновата — она не сообщила, что Ян прибудет.
Наверное, она догадалась, что Джеймс попросту не приехал бы.
Джеймс шумно выдохнул и отвернулся от зеркала. Злило то, что его заботила наружность. Еще больше злило, что, стоило Яну войти в гостиную, Джеймс тотчас устремил на него взор, смотря на него с упоением. Перемены огорошили. Нет, не внешние — в этом смысле он почти не поменялся. Однако на лице отпечаталась грусть. Джеймс обожал огонек в голубых очах, но сегодня, даже когда Ян общался с гостями, даже когда он улыбался и смеялся, вид он имел мрачный. Джеймс привык к смешинкам в уголках глаз, к мерцанию в голубой глубине. Но сегодня Ян был серьезен как никогда.
«Мне тяжко оттого, что мы больше не дружим».
Сие тоже злило. Стоило Яну выразить мольбу («Прошу тебя… выслушай меня»), сердце радостно подскочило, захотелось забыть все, что случилось, согласиться на дружбу, убедить себя, что этого хватит.
Только вот не хватит.
В кои-то веки Джеймс усвоил урок, долгий мучительный урок: иногда никакой синицы в руке не надо.
Он взглянул на каминные часы: пора спуститься к ужину. Разводя суету, он просто-напросто тянул время. Сколько ни стой перед зеркалом, рано или поздно все равно придется встретиться с гостями.
|
|
|
Со вздохом он распрямил плечи и зашагал в гостиную, где гостей попросили собраться перед ужином.
Подле лестницы он повстречал мистера Поттса с женой. Мистер Поттс слегка поджал губы и едва различимо кивнул. Видимо, до сих пор обижался. Джеймс улыбнулся и почтительно поклонился миссис Поттс.
— Добрый вечер, мэм, замечательно выглядите. — Он безмятежно осклабился, когда она прощебетала «спасибо», засим обратился к ее мужу: — Мистер Поттс, я прошу прощения за то, что случилось днем. Надеюсь, мы сможем продолжить беседу.
Господь покарает его, закоренелого брехуна.
— Возможно, мистер Харт, — чуть оттаял мистер Поттс, благосклонно наклонив голову.
Осторожный тон подсказывал, что хоть он и подобрел, но Джеймса еще не простил. Вымученно улыбнувшись, Джеймс подал руку миссис Поттс, дабы проводить вниз, а ее муж влачился позади.
Миссис Поттс, грузноватой женщине с пугающе огромным бюстом, можно дать и сорок лет, и пятьдесят. Когда Джеймс вежливо справился, кем она доводится Эдварду, оказалось, что она одна из трех сестер от первого брака его отца и старше его на дюжину лет. А еще она единственная из родни пять лет назад не приехала на свадьбу Эдварда и Кейт, оттого Джеймс и не видел ее раньше.
Миссис Поттс растолковала: при всем том что ее мать («Первая леди Портер», — подчеркнула она) выносила много дочерей, до безвременной кончины произвести на свет сына она не смогла. Второй леди Портер повезло не в пример больше: она родила Эдварда всего лишь через десять месяцев после свадьбы.
— Представляете, мистер Харт, — тихо продолжала она, войдя в гостиную, — за двадцать лет после рождения Эдварда она ни разу не затяжелела! — Она неодобрительно фыркнула. — Мать Эдварда жила в Лондоне, а папа здесь, в Холмвелле. Он был очень преданным отцом. Он всегда утверждал, что любит ее, хотя с друзьями она вела себя… так сказать, раскованно. Я имею в виду для замужней дамы.
|
|
|
— Я всегда считал мать Эдварда очень доброй, — мягко произнес Джеймс. — О вашем почившем папеньке она неизменно отзывалась с большой нежностью, во всяком случае, при мне.
— Не смею вам перечить, мистер Харт, — бросила миссис Поттс. Ехидный тон намекал, что поспорить ей очень хотелось. — Прошу прощения, — примолвила она, выпустив его руку, — мне машет сестра.
— Да-да, конечно, — любезно пробормотал Джеймс.
Она удалилась. Чего греха таить, он порадовался, что она ушла.
Отделавшись от миссис Поттс, Джеймс примкнул к маленькой компании девушек, среди коих была кузина Сильвия с подругой мисс Алисией Уайт, очень привлекательной, но несколько разбитной барышней, чей смех напоминал ослиный рев. Девушки сочли его идиотские заботы о моде и светском обществе весьма потешными; худощавая темноволосая барышня с таинственной улыбкой, мисс Хелена Добби, строила ему глазки. Джеймс притворялся, что интереса не замечал. Он давным-давно уяснил, что, если поощрять женское кокетство, это приведет к беде. Он относился к незамужним барышням как к назойливым младшим сестрам и живо пресекал романтические помыслы.
Через несколько минут к их компании подбрел Ян, высокий, в элегантном черно-белом наряде, густые каштановые волосы отливали рыжиной, под закрученными воском усами застыла улыбка, коя не достигала глаз.
При виде его в груди заныло.
— Добрый вечер, — улыбнулся Ян барышням, после чего остановил взор на Джеймсе. — Харт, окажите любезность, познакомьте меня с обворожительными дамами.
Джеймс кое-как изобразил улыбку, надеясь, что она не казалась слишком натянутой, и начал знакомство. Разница между тем, как барышни реагировали на Джеймса и Яна, бросалась в глаза. Тогда как Джеймс заинтересовал лишь одну девушку, при появлении Яна оживились все. Они соперничали за его внимание, жесты становились все кокетливее, на первый план вышел соревновательный дух. Улавливая звучавший все громче смех, гости оглядывались со снисходительными усмешками, правда, мистер Поттс заметно страдал.
То, что Джеймс погрузился в молчание, кроме Яна, не заметил никто. Время от времени он взволнованно косился на Джеймса, но его постоянно отвлекали очередным вопросом.
|
|
|
Когда Джеймс, шепотом извинившись, попытался уйти, Ян крепко взял его за руку.
— Не уходите, Харт, — взмолился он. — Вы не можете меня бросить. Дамы проглотят меня и не подавятся!
Барышни с визгливым смехом громко возражали. Джеймс попытался под шумок высвободиться, но теплой, сильной, уверенной руки Ян не убирал.
Благо вскоре позвонили к ужину. Яну пришлось его отпустить.
К счастью, Кейт усадила Яна подальше от Джеймса. Так далеко, что побеседовать не выйдет. Впрочем, слишком доброй она не была. Справа от него сидела кокетка мисс Добби, а слева — глуховатая леди Дженнер. Рядом с леди Дженнер разместился отец Яна. Судя по всему, общаться с ворчливой старушкой он не стремился и опустошал бокал за бокалом. Таким образом, Джеймсу приходилось уклоняться от заигрываний неуемной мисс Добби и в то же время до хрипоты кричать на ухо леди Дженнер.
За ужином у старшего мистера Синклера развязался язык, он становился все более говорливым. Начал он весело, но настроение ухудшилось, когда он принялся спорить с мистером Лоутоном, членом парламента, о прошлогоднем акте, кой наделял судей правом смягчать смертный приговор.
— Поверить не могу, что вы голосовали за сию несуразицу, Лоутон, — громко изрек он, привлекая внимание гостей, сидевших на другом конце стола. — Боязнь виселицы не дает преступникам разгуляться. Попомните мои слова: без этой пугающей силы жулье попрет изо всех щелей. Порядочные англичане не смогут спокойно спать.
Во время тирады Лоутон терпеливо улыбался.
— На самом деле, Синклер, все наоборот. Раз судьи могут смягчать приговор, присяжные будут настаивать на обвинительном вердикте. Вы хоть представляете, сколько преступников избежало наказания из-за того, что присяжные не хотели посылать их на смерть за мелкие нарушения?
— В жизни не слышал большей чуши! — выплюнул мистер Синклер. — И вы называете это прогрессом?
|
|
|
Он взбудоражился настолько, что опрокинул бокал вина, отчего сидевшая слева дама завизжала и отодвинула стул. Подоспевший лакей собрал разбитое стекло.
Джеймс глянул на Яна, смотревшего на отца безропотно и испуганно. В этом испуге Джеймс разглядел частичку грусти, кою чуть раньше видел у него в глазах.
— Речь не только о ворах и убийцах, — запальчиво продолжил Синклер. — Но и об аферистах, контрабандистах, содомитах…
— Отец! — вмешалась Изабель. — За столом не пристало вести такие беседы.
Она зыркнула на Берти, который поерзал на стуле и молвил:
— Она права, сэр. Здесь дамы.
Синклер с воинственным выражением открыл рот, скорее всего, чтобы поспорить с зятем, но, к счастью, в этот миг лакей принес чистый бокал и, отвлекая его, налил вина. Лоутон не упустил случая сменить тему, перехватив взгляд Яна:
— Вы подали в отставку, мистер Синклер? Чем теперь займетесь?
— Пока что я в раздумьях, — пожал Ян плечами.
— Ах да, он сдал обмундирование, — вклинился отец. — Первый офицер в нашем семействе на полпути бросил военную карьеру.
Старый хрыч. В таком духе он вел себя с Яном всегда. Джеймс не раз слышал непреклонную критику, сказанную с мнимым благодушием.
Джеймс взглянул на Яна. Приняв кроткий вид, он стиснул зубы. У него отлично выходило скрывать реакцию на отцовские колкости, но Джеймс знал, что они его тревожили.
— Я думал, вы порадуетесь, отец. Вы же сами говорили, что я ничуть не лучше расфуфыренного лакея.
— Ян… — умоляюще позвала мать с лицом, искаженным гримасой печали.
Замечание Яна насмешило отца.
— Я так говорил? — хмыкнул он, поднеся бокал к губам. — Не помню.
Неудивительно. Вероятно, он был пьян в дым.
— Ну, — жизнерадостно продолжил отец, — это правда. Насколько я понимаю, ты только и делал, что посещал светские мероприятия и высказывал мнение о нарядах Его Величества. За три года кто угодно пресытится балами и вечеринками.
Джеймс поморщился, различив в голосе презрение. Несмотря на то что Ян сидел с равнодушной миной, Джеймс знал, что слова его задели. Всю жизнь Ян стремился к тому, чтобы отец им гордился, но его ничем не ублажить.
Если Синклер намеревался осадить сына при гостях, то ничего не вышло. То, что Ян служил у короля, пробудило у гостей любопытство, его засыпали вопросами о легендарных пышных забавах Его Величества, а Синклер-старший, впав в угрюмое молчание, усерднее налегал на вино.
Едва ужин подошел к концу, дамы принялись умолять Кейт и Эдварда разрешить комнатные игры.
— Не участвую я ни в каких дурацких играх, — проворчал отец Яна. — Хочу выпить в тишине бокал портвейна.
«Вернее, бутылку», — подумал Джеймс. Намедни он с трудом вынес компанию Синклера-старшего за послеобеденным портвейном. Боже избави.
|
|
|
— Будет вам портвейн, мистер Синклер, — вежливо сказала Кейт. — Его принесут сию секунду. Но если молодым хочется, они же могут поиграть, не так ли? Что думаешь, Эдвард?
Она выразительно на него посмотрела, и он кивнул.
— Восхитительная идея, — с улыбкой согласился он.
— Не думаю, что я согласен, — подал голос мистер Поттс. — Быстрые игры ведут…
— Чепуха, — с ледяной улыбкой перебила Кейт. — Кроме того, вас никто не заставляет, мистер Поттс. Оставайтесь с мистером Синклером и другими джентльменами, которые не желают присоединяться.
— И в мыслях не держал. Я не позволю вам сопровождать барышень в одиночку, — сурово отозвался Поттс.
Сильвия закатила глаза, Джеймс прикусил губу, дабы не зайтись от смеха.
Большинство выбрало комнатные игры, за исключением нескольких пожилых дам, удалившихся чаевничать, и нескольких господ, которые предпочли портвейн. Кейт повела всех в гостиную. Начали они с шарад — даже Поттс не противился, хоть и отметил, что барышням «негоже визжать». В ответ на замечание Кейт злобно на него глянула, а девушки вполголоса захихикали.
Когда шарады всем наскучили, мисс Уайт предложила игру «Поцелуй возлюбленную так, чтобы никто не догадался». Поттс тут же возмутился, и, несмотря на гневный вид, Кейт с ним согласилась.
— Придумала, — сказала она. — Давайте сыграем в прятки с поводырем. Замечательная игра, правда же, Джеймс?
Гости обратили на него выжидательные взоры.
— Никогда о ней не слышала, — молвила одна из барышень.
— Потому что это игра семьи Харт, — пояснил Джеймс. — Игра нашего детства. Она похожа на прятки, только играть надо с партнером. Когда ищет ваша команда, один из вас ведет, а второй ищет. Тот, кто ищет, должен завязать глаза и слушать указания поводыря.
Поверх головы одной из дам Ян поймал взгляд Джеймса.
— Мы с Джеймсом были непобедимы, — ухмыльнулся он.
— Вряд ли! — воскликнула Кейт.
Однако реплика потонула в гомоне барышень, начавших поддакивать. Они уже предвкушали, как им завяжут глаза. Как только они угомонились, Кейт начала всех организовывать.
— Нас много, посему и команд будет много, — решила она. — Ладно. Пусть для каждой комнаты будет команда тех, кто прячется, и команда тех, кто ищет. Для тех и других мы сделаем жребии. Если те, кто ищут, за отведенное время найдут тех, кто прячутся, тогда прятавшиеся должны выполнить фант, а если не найдут, наоборот.
Барышни начали взволнованно подпрыгивать.
— Так, ладно, — объявила Кейт. — Все, кто хотят играть, выбирайте партнера.
Сильвия и мисс Уайт в совершенно не женственной манере подбежали к Яну.
— Я против! — закричал Поттс. — Дамам нельзя играть в паре с неженатыми молодыми людьми.
— Отчего же? — покатилась со смеху Кейт. — По-вашему, лучше встать в пару с пожилыми женатыми господами?
Поттс захлебнулся словами. Эдварду пришлось вмешаться, дабы сгладить ситуацию.
— Ну полно, Альфред, — хлопнул он родственника по плечу. — Кейт не пыталась вас шокировать, она просто шутит, правда, дорогая?
Он выразительно посмотрел на Кейт — попытавшись напустить на себя серьезность, она опять засмеялась. Эдвард закатил глаза и повернулся к разгневанному викарию.
— Незачем тревожиться, — продолжил он. — Безусловно, о том, чтобы ставить в пару дам и джентльменов (даже тех, кто в браке), и речи не идет. Дамы с дамами, господа с господами.
Джеймс подавил смешок, когда Поттс заявил, что его устраивает, и предложил Эдварду встать с ним в пару. При виде выражения лица Эдварда можно помереть со смеху. Однако веселье сошло на нет, едва за спиной раздался голос:
— Составите мне компанию, Джеймс? Как-никак нам надо отстоять рекорд.
Ян улыбался и непривычно нервничал.
Как бы Джеймсу ни хотелось отказаться, он понимал, что это глупо: что подумают гости, если он воспротивится столь безобидному предложению? К тому же поскольку они с Яном стояли рядом, все рассудили, что они в паре, и соответственно выбирали пару.
— Я… я думал пропустить, — неубедительно проговорил он.
На лице у Яна отразилось разочарование, и Джеймса мигом кольнуло сожаление, но чуть погодя он разозлился. С какой радости он миндальничал с Яном Синклером? Надобно стать жестче. Вспомнить, сколько боли Ян причинил ему в прошлом.
Увы, Сильвия подслушала его жалкое оправдание.
— Не вредничай, Джеймс! — взмолилась она. — Без тебя нас не поровну и мистеру Синклеру придется сидеть! У остальных уже есть пара.
Барышни хором ей вторили.
— Ну же, Харт, — заговорил Ян. — Вы можете отбрить меня, но вы же не станете огорчать дам, правда?
— Ладно, — проворчал Джеймс. — Я играю.
Докучливая Кейт выстроила всех в ряд и сложила в тарелку жребии.
— Доставайте вы, — сказал Ян, когда Кейт попросила их выбрать.
Джеймс вынул бумажку и развернул.
— Библиотека, — прочел он. — Прячемся.
Поттса очень огорчило, что им с Эдвардом выпало искать в библиотеке. Вероятно, он втайне надеялся, что, покуда завязаны глаза, ему посчастливится приголубить какую-нибудь барышню.
— Итак, те, кто прячутся, — закричала Кейт, держа в руке карманные часы Эдварда, — готовьтесь идти в отведенные комнаты. Как только истекут три минуты, первая команда начнет искать. Мы обыскиваем комнаты по очереди, ибо так веселее. Готовы? — Она выдержала паузу, следя за стрелками. — Вперед!
Ян схватил Джеймса за рукав и потащил к двери.
Глава 10
Джеймс с Яном вылетели из гостиной вместе со всеми, кто прятался, и бросились по коридору. Сильвия и мисс Уайт первыми отделились от толпы и вошли в музыкальную комнату, затем Ян и Джеймс нырнули в библиотеку, остальные команды побежали дальше.
Ян захлопнул дверь, и они принялись суматошно озираться. Мест, где спрятаться, было достаточно, но все бросались в глаза: за креслом с ушами, под столом…
— За шторы, — сказал Ян.
Джеймс глянул на шторы, доходившие до пола, что закрывали окна слева от них.
— Чересчур банально, — отозвался он. — Здесь проверят в первую очередь!
— Не там. А вон там, — указал Ян на другую стену, а точнее, на маленькое круглое окно вверху стены.
— Ничего себе, — выпалил Джеймс, но невольно улыбнулся.
— Идем, место идеальное, — ухмыльнулся Ян. — Никому в голову не придет там смотреть.
В мгновение ока он взобрался на стул, стоявший за столом, и вскочил на узкий выступ. Круглое окно скрывали бархатные шторы. Стоять и ждать, пока их найдут, будет неудобно, но выполнить можно.
В любом случае возмущаться уже поздно. Три минуты скоро истекут.
— Давай шустрее! — протянул Ян руку. — Пока кто-нибудь не пришел.
Не придав руке значения, Джеймс запрыгнул на выступ; его качнуло, когда он повернулся лицом к Яну, который тотчас его придержал. Джеймс инстинктивно отодвинулся, правда, снова зашатался.
Ян со вздохом убрал руку.
— Прислонись к стеклу, — посоветовал он. — Так надежнее. Выступ очень узкий.
Джеймс кивнул и привалился к холодному стеклу, мигом найдя равновесие.
— Лучше?
Джеймс кивнул. Ян задернул занавески, чтобы на них не попадало мерцание свечей. Они погрузились в кромешную тьму. Засим он принял ту же позу, что и Джеймс.
— Когда услышишь, что дверь открывается, веди себя тихо, — прошептал он.
— Знаю, — сердито буркнул Джеймс, ощутив себя десятилетним ребенком.
В гостиной кто-то копошился, потом из коридора донесся смех и топот шагов. Как только компания приблизилась, Джеймс захолонул, но они, лепеча, прошли мимо.
— Наверное, решили начать с дальнего конца коридора, — пробубнил Джеймс.
Мелькнул белый отблеск — возможно, Ян улыбнулся.
— Или опять тянут имена из шляпы.
Свет исходил только от огромной, светло-желтой, почти полной луны. Глаза привыкали к темноте. Джеймс видел очертания головы Яна, широкоплечий силуэт, привалившийся к окну.
— Сколько, Кейт сказала, нас будут искать? — справился Ян.
— Три минуты.
— Как долго! Найдут нас без труда: здесь мало где можно спрятаться.
— Когда завязаны глаза и многое зависит от сноровки поводыря, время бежит на удивление быстро, — заметил Джеймс.
Говорили они вполголоса, каждое слово звучало до смешного интимно. Все казалось до смешного интимным: крошечный закуток, кой они занимали, прошептанные слова, вдыхаемый воздух.
Близость тяготила. Тянуло раздвинуть шторы, спрыгнуть с выступа, выбежать из комнаты и собрать дорожную сумку.
Но в то же время хотелось остаться здесь навечно.
Тишина, сотканная из несказанных слов, сгустилась — во всяком случае, так чудилось. Впрочем, возможно, накал Джеймсу пригрезился. Скорее всего, Ян, залитый лунным светом, совершенно расслабленно ждал, когда их найдут. Джеймс настолько в этом уверился, что слова, долетевшие из темноты, привели в замешательство:
— Я скучал по тебе, Джейми.
Слова прошелестели так тихо, что Джеймс задумался: он в самом деле их слышал или нафантазировал?
— Прости, что? — глупо сказал он.
— Я скучал по тебе, — повторил Ян. — Скучал по нашей дружбе.
Джеймс сглотнул, не зная, какой ответ дать. Судя по голосу, Ян грустил, даже горевал, но не видя лица, сложно сказать наверняка. Джеймс зрел лишь блеск глаз, похожий на водную рябь.
— Я тоже по тебе скучал, — честно отозвался он. — Но ты же знаешь, почему я прекратил наши отношения. Я не могу быть рядом с тобой, когда…
— Тебе не придется быть рядом со мной, — перебил Ян. — Я уеду из Англии. В конце лета я отправлюсь в Индию.
— В Индию? — Джеймса покоробила горесть в голосе, очевидная даже в темноте. Он еле слышно добавил: — Ты вроде говорил Лоутону, что еще не думал, чем займешься.
— Ну да, у меня есть на то причина. — Во время краткого молчания Джеймс пытался все осмыслить, затем Ян примолвил: — Я принял приглашение Кейт, потому что не хотел покидать Англию, пока мы не помиримся. Пока мы… не отпустим злость.
Джеймс всматривался в темноту, желая разглядеть лицо Яна, но различал лишь сводящие с ума намеки: тоску в голосе, глубокие эмоции, витавшие в воздухе. То, как он наклонил голову, говорило об удрученном состоянии.
— Покидать Англию, — невпопад повторил Джеймс.
В голосе звенело изумление. Он вдруг задумался о себе, о захлестнувшем горе. Это он два года назад оборвал общение, он сказал, что больше не хочет видеть Яна. Тем не менее сейчас, когда желание вот-вот сбудется, сия мысль принесла острую боль, словно двух последних лет не было вовсе.
Возможно, где-то в душе он верил: однажды Ян убедится, что Джеймс прав. Он всегда знал, что Ян им дорожил, знал, что Ян его вожделел. Пусть он не любил Джеймса столь же слепо, как Джеймс любил его, но его чувства и на дружбу не смахивали. Однако сии эмоции не равны чувствам Джеймса.
— Да. Мне предложили пост в Индии. Он не связан с армией, но в некотором смысле похож. Я буду жить под другим именем.
— Махинации? — встревоженно предположил Джеймс. — Шпионаж и прочее?
— Что-то вроде того, — весело фыркнул он. — Теперь понятно, почему я не говорил об этом за ужином?
— Да. — Джеймс обреченно прибавил: — Опасное занятие.
Даже во тьме он увидел, как Ян пожал плечами, как очертания широких плеч безразлично приподнялись. Яна считали бесшабашным, рисковым. В нем видели бравого кавалерийского офицера, отважного капитана. Иногда Джеймс задавался вопросом: неужто он единственный, кто видит отчаяние за храбростью, за наплевательским отношением к себе, благодаря которому к Яну не подкопаешься? С момента знакомства Джеймс знал, что это маска.
— В прошлую встречу ты на меня осерчал, — прошептал Ян. — Я не виню тебя, Джейми. Но прошу, подумай о том, чтобы простить меня и, возможно, снова начать мне писать.
Сколько же писем Джеймс настрочил за много лет. Сколько излияний отправил. О доме и семье, об отцовской смерти, об увлечении наукой, о маленьких открытиях, поездках по стране за образцами. О надежде, и страхе, и страсти.
Обо всех срамных чувствах к Яну, сквозивших в каждой строчке…
«Жаль, тебя не было... »
«Может, в следующий раз поедем вместе? »
«Поскорее бы лето. Не терпится тебя увидеть... »
— Писать? — неожиданно громко произнес он и перешел на шепот: — Зачем? Ты почти не отвечал. Наши отношения никогда не были взаимными.
Ян фукнул. Скорее прискорбно, чем весело. Джеймсу подумалось, что это необычно — общаться без слов, не видя лица; можно понять звуки и жесты, истолковать крошечные телодвижения, только хорошо зная человека.
А может, он попросту остолоп и воображал несуществующую связь.
— А если я пообещаю писать из Индии? — спросил Ян. — Поскольку имя у меня будет другое, придется осторожничать, но можно найти способ обмениваться письмами с друзьями и родственниками.
От этих слов и от того, на что они намекали, сердце сжалось. Изо дня в день Яну придется рисковать. Джеймс прижался головой к окну, словно холодное стекло как-то отвлечет от смятения.
— Ты мне ответишь? Расскажешь, как живешь?
Горло свело настолько, что выдавить из себя хотя бы слово не получалось. Он пытался сглотнуть болезненный ком, горевшие глаза начало покалывать. Он старался унять постыдные слезы, что грозились пролиться.
— Джеймс? — с досадой и мольбой в голосе позвал Ян. — Ты мне ответишь?
С губ сорвался сдавленный стон. Сей крошечный звук, раздавшийся в темном коконе, казался беспомощным и непристойным, выставлял напоказ горе, злость, недоумение.
Да, он по-прежнему пекся о Яне. По-прежнему любил Яна. Ян должен об этом знать.
Как же это унизительно — любить безответно, любить того, кто легко говорит, что навсегда уедет из Англии, никогда больше не свидится с Джеймсом, тогда как одна лишь мысль об этом разбивала Джеймсу сердце. Опять.
— Джейми…
Тьма (то есть Ян) пошевелилась, передвинулась к нему поближе. Одной рукой Ян уперся в стекло рядом с головой Джеймса, а второй ухватился за изогнутый край стены. Он находился так близко, что дыхание колыхало волосы; повернув голову, Джеймс носом задел его щеку.
Теперь они стояли лицом к лицу. Теперь Джеймс его видел. Глаза у Яна блестели, луна высвечивала лицо холодным нежным сиянием.
Он взирал на Джеймса не отрываясь.
Ян не знал, что сказать?
— Что?
Но Ян молчал. Стекло холодило, Ян же согревал теплом. Впервые за два долгих года они соприкоснулись, не заботясь о мирских правилах, говоривших, что мужчинам нельзя трогать друг друга в такой манере.
— Я хочу, чтобы ты меня простил, — прошептал он Джеймсу в губы.
— Простил? — озадаченно повторил Джеймс. — За что? За то, что ты меня отверг? — Он покачал головой. — Ты не обязан извиняться за то, что я тебе не нужен.
Ян уперся лбом ему в лоб, потупившись, тем самым отгородившись от испытующего взгляда.
— Нет, не за это. Ты мне нужен. Прости за то, что обидел.
Джеймс закрыл глаза, блаженствуя от прикосновения, сознавая, что, возможно, больше шанса побыть наедине не подвернется. Однако все-таки пришлось открыть глаза, пришлось заговорить.
— Ладно, — устало молвил он. — Раз тебе так надо, я тебя прощаю.
Ян чуть расслабился.
— Правда? — удивленно выдохнул он, словно не ожидал, что так легко победит.
— Хочу, чтобы ты уехал из Англии, обрубив концы, — кивнул Джеймс, неудачно попытавшись говорить весело. — Тогда ты отбудешь с чистой совестью.
— Не думаю, что ты можешь подарить мне чистую совесть. Но если я уеду, зная, что мы снова дружим, я буду счастлив так, что словами не выразить.
Джеймс нахмурился.
— Вряд ли… вряд ли я хочу дружить. Простить за прошлое — это одно, но…
Прежде чем он сумел завершить мысль, дверь с треском отворилась, в тихую библиотеку, посмеиваясь и разговаривая, ворвалась толпа народа.
— Мистер Синклер! — кричала одна из барышень. — Мистер Харт! Где бы вы ни прятались, мы вас найдем!
— Мистер Поттс, — хихикала вторая, — завяжите глаза!
— По-моему… мне разумнее стать поводырем! — прозвучал напыщенный, заносчивый голос Поттса. — Все-таки я викарий, я направляю людей.
Сие предложение заглушил хор возражений.
— Вы проиграли жеребьевку, — пробился сквозь болтовню твердый голос Эдварда. — Вы ищете. Я веду.
— Но, сэр Эдвард…
— Смиритесь! У вас всего три минуты. Через полминуты я включу секундомер, независимо от того, завяжете вы глаза или нет, — решительно и строго сказала Кейт.
Во время сей шумной трескотни Ян и Джеймс стояли нос к носу, дышали одним воздухом, не смели говорить. Повисла хрупкая тишина, завеса тьмы почти не защищала от галдевших за шторами людей.
Кто знает, что побудило Джеймса сделать то, что он сделал миг спустя. Может, раззадорили мысли о мире, о бесконечных требованиях к достойному поведению, а может, всему виной то, что Ян молил о платонической дружбе.
А может, Джеймсу просто так захотелось.
Словом, он припал к Яну губами, обхватил рукой за шею и привлек ближе.
На леденящий душу миг Ян обомлел и заупрямился, но когда Джеймс притянул его ближе и провел языком между губ, его пробила сильная дрожь. Ян притиснулся к Джеймсу, зарывшись пальцами в волосы, углубляя поцелуй.
«Ты мне нужен».
Господи, какие нежные податливые губы, уста щекотали мягкие усы. Знакомый аромат масла нероли от помады кружил голову. Джеймс истосковался по теплу, силе, с которой он прижимался, да по всему, спустя столько лет разлуки столь желанному.
С тех пор как они виделись в последний раз, Джеймс не вел целомудренный образ жизни, но периодические встречи ни на каплю не облегчали одиночества, лишь на время утоляли похоть. И сейчас причина стала ясна: одиночество вызвано не тем, что он один, а тем, что рядом нет Яна, единственного человека, который знал его как никто, любил его как никто.
Кровь в жилах похолодела. Он оторвался от Яна, уставился в темноту за окном, испугавшись дум.
Ян ни разу не предложил ничего, кроме дружбы, редкого письма.
И этого мало.
Голоса болтавшей толпы стихли до приглушенного смеха.
— Идите вперед, пока не упретесь в стол, — распорядился Эдвард.
По деревянному полу зашаркали туфли, одна из барышень хихикнула.
Ян зажал подбородок между большим и указательным пальцами, повернул Джеймса к себе лицом. Он помалкивал, зато в глазах застыл вопрос, кой Джеймс видел даже во мраке. Джеймс затряс головой, попытался отвернуться, но Ян не позволил. Он недоумевал, гневался. Отпустив подбородок, он злобно ткнул пальцем Джеймсу в грудь, потом дернул большим пальцем на себя.
«Это ты меня поцеловал», — как бы говорил он.
— Две минуты, — объявила Кейт.
Гости зычно что-то предлагали. Эдвард пытался давать Поттсу указания, но, похоже, викарий вконец запутался. Судя по звуку, он сшиб полку с книгами. Оттого что они с грохотом упали, мистер Поттс трусливо запищал, а дамы весело завизжали.
Когда осталось двадцать секунд, Кейт с гостями начали обратный отсчет, а Эдвард послал Поттса искать под столом.
— Да где же они, черт возьми? — возопил Эдвард. — Здесь негде прятаться!
— Четыре, три, два, один. Время вышло!
— Их здесь нет! — возмутился Эдвард.
— Выходите! Вы выиграли! — прокричала Кейт.
Ян поглазел на Джеймса, затем оттолкнулся от него и раздвинул шторы.
— Мы здесь! — объявил он, весело ухмыляясь, и спрыгнул с выступа.
Как только Ян оказался на полу, барышни бросились ему навстречу, говоря наперебой: «Ой, как умно! », «Как вам пришло в голову здесь спрятаться, мистер Синклер? », «Какой фант вы выберете для мистера Поттса? » Они скучились вокруг него, Ян со смехом отвечал на вопросы, подшучивал над ними, кокетничал — он, по обыкновению, нацепил личину удалого веселого кавалерийского офицера.
Сгинул человек, шептавший: «Прости меня». Человек, страстно и отчаянно целовавший Джеймса.
Сгинул настоящий Ян Синклер.
Прошлое
1821 год
Глава 11
2 июня 1821 года
Поместье Уайлд, Дербишир
До поместья Уайлд Ян ехал верхом, послав багаж вперед. Поездка удалась на славу (все ж таки он кавалерийский офицер, ему удобно и в седле, и на своих двоих), но, право слово, он был рад наконец-то добраться до места. Пыльный, уставший, страдавший от ссадин, он решил, что первым делом попросит горячую ванну, дабы успокоить ноющие мышцы.
Однако через две минуты после прибытия, как раз когда он хотел высказать пожелания спорой экономке, от намеченного плана его отвлек знакомый голос:
— Ян, боже мой! Ты приехал на день раньше. Радость-то какая!
Обладатель голоса с улыбкой стоял вверху лестницы. Сердце подскочило от незамысловатого счастья; с ухмылкой Ян наблюдал, как Джеймс проворно сходил по ступеням.
— Я мчал на всех парах, чтобы добраться сегодня, — сознался он. Они пошли навстречу друг другу и обменялись рукопожатиями. — Ради того, чтобы пробыть здесь на день дольше, я готов на все. Надеюсь, ты доволен.
— Еще бы, — весело сказал Джеймс, — конечно.
Не выпуская руки, он шагнул ближе и хлопнул Яна по плечу, смотря прямо в глаза. Они долго молчали, впились друг в друга взглядами, ухмылялись, как болваны.
Слава богу, застенчивость и неловкость, сопровождавшие первые встречи после ужасного вечера, когда Джеймс его поцеловал, канули в Лету.
— Давно не виделись, — заговорил Ян.
— Очень давно, — согласился Джеймс. — Десять месяцев, да? Как же я рад тебя видеть. Замечательно выглядишь.
— Ты тоже, — ухмыльнулся Ян.
Джеймс облачился в старые удобные вещи, чересчур длинные волосы в старомодном стиле завязал на затылке черной лентой. В целом он совершенно не походил на модного джентльмена, но все же выглядел безупречно, лучисто улыбался, в серых глазах сияло удовольствие.
— Я похож на деревенщину, — с сожалением сказал Джеймс. — Но я не против. Мешковатые бриджи меня устраивают.
— Ты и правда немного похож на деревенщину, — хмыкнул Ян.
Смех (скорее крупица счастья, нежели вспышка веселья) Джеймса не смутил. Он фыркнул, с нескрываемым наслаждением скользя серым взглядом по лицу Яна.
— Только посмотри на нас. Стоим, как идиоты. Я как раз собирался прогуляться до Шипли Эджа. Пойдешь со мной?
Словно по щелчку пальцев, Ян позабыл про ванну, о коей грезил, позабыл про ноющее бедро, задеревеневшую шею.
— С радостью, — выпалил он. — Дашь мне несколько минут переодеться?
— Да хоть полчаса, — усмехнулся Джеймс. — Я не против подождать.
— Нескольких минут хватит, — заверил Ян. — Багаж прибыл утром. Экономка сказала, что вещи уже развесили.
В последний раз ухмыльнувшись, он хлопнул Джеймса по плечу и ринулся наверх. Лакею без надобности его провожать. Миссис Моррисон уже подтвердила: его поселили в ту же комнату, что и в прошлые два визита. Опочивальню, как она и обещала, полностью подготовили: вещи висели в шкафах, на серванте стоял кувшин с водой, на прикроватном столике красовалась ваза с фиолетовыми ирисами.
Ян снял пыльный костюм для верховой езды, налил в тазик воды, мокрой тряпкой спешно протер лицо, шею, грудь, подмышки, пах. Затем он достал чистые вещи и второпях оделся, после чего помчался вниз.
Джеймс дожидался его в коридоре, строча что-то в записной книжке.
— Готов? — окликнул Ян.
Джеймс перепугался и вскинул глаза, одарил Яна смущенной улыбкой.
— Безусловно, — ответил Джеймс, закрыв записную книжку. — Идем.
Нога в ногу они зашагали к выходу, кивнули лакею, открывшему дверь.
— Что ты ищешь? — справился Ян, уверенный в том, что искать он будет что-то конкретное.
— Что-нибудь интересное, — проговорил Джеймс, убирая записную книжку в маленькую кожаную сумку. — В особенности Ophrys apifera, более известную как офрис пчелоносная.
— Офрис пчелоносную, не пчел?
В голосе звенело изумление: Джеймса занимали насекомые, а не растения.
— Да, меня заинтересовала группа растений, которая привлекает насекомых тем, что имитирует их внешний вид. Офрис пчелоносная как раз такое растение.
— Где мы ее найдем?
— На известковой почве, — быстро ответил Джеймс. — В шести километрах отсюда. Готов пройти двенадцать километров?
— Думаю, осилю, — бросил Ян, слегка оскорбившись вопросом.
— Не обижайся, — засмеялся Джеймс, — просто ты долго ехал. Я считал, что в лучшем случае ты согласишься на прогулку.
— Хуже мне не станет, — настоял Ян. — Идем.
Они спустились по длинной дорожке, ведшей к главным воротам.
День стоял чудесный, теплый, солнечный. Идеальный день для променада. Они брели по деревенским тропкам, наслаждались прохладной тенью деревьев, пересказывали семейные новости.
Время от времени они останавливались, Джеймс осматривал растение или брал образец, чтобы позже изучить. В сумке у него лежали различные инструменты: смотровое стекло для того, чтобы разглядывать мельчайшие детали, резец, он же совок, мягкие тряпки для образцов и, разумеется, записная книжка, куда он не только делал записи, но и зарисовывал целое растение, а иногда какую-то его часть.
Несколько километров спустя они свернули с главной тропки, перебрались через перелаз и очутились на узкой крутой дорожке, ведшей на вершину Шипли Эджа.
— Шевелись. — Джеймс спрыгнул на землю. — Мы еле плетемся. Давай-ка прибавим ходу.
Ян кивнул и последовал за Джеймсом, с легкостью подстроившись под его торопливые шаги. Одолеть за день двадцать пять – тридцать километров Джеймсу ничего не стоило, соответственно, двенадцать километров — это обычная
|
|
|
