 |
— Ты бы выставку, что ли, организовала, — шутливо предложила Марлин. – А то столько рисуешь, и никто твои шедевры не видит!
|
|
|
|
— Ты бы выставку, что ли, организовала, — шутливо предложила Марлин. – А то столько рисуешь, и никто твои шедевры не видит!
Лили только отмахнулась с улыбкой – она уже полностью погрузилась в свое занятие. Джеймс с каким-то мечтательно-отрешенным выражением на лице наблюдал за тем, как его жена рисует. Ремус, потягивая горячий шоколад из полупрозрачной синей чашки, смотрел в огонь, время от времени бросая взгляд на друзей и улыбаясь. Питер, забавно нахмурившись, пытался разгадать кроссворд в магловской газете, которую выписывала Лили, чтобы быть в курсе того, что происходит и в другом мире. Марлин уютно устроилась на диване рядом с Сириусом, положив ему голову на плечо, а он перебирал пальцами ее каштановые пряди, рассыпавшиеся по плечам. Хотелось, чтобы это уютное спокойствие, наполненное теплом и любовью, длилось вечно.
* * *
В конце января Сириуса и Джеймса, как самых перспективных студентов школы авроров, направили на практику. Сначала они участвовали в сражении с Пожирателями, после которого бывалые авроры очень удивлялись их умению вести бой, а потом должны были присутствовать при допросе пленного.
Эдмунд Ричардсон, который вел допрос, поставил связанного по рукам и ногам Пожирателя так, чтобы яркий свет бил ему прямо в лицо. Пленник был совсем мальчишкой, едва ли не моложе их самих.
— Итак, какие планы у твоего хозяина?
Мальчишка молчал, гордо вскинув подбородок.
— Не хочешь говорить? – нехорошо усмехнулся Ричардсон. – Ничего, сейчас захочешь…
Он со всей силы ударил его под дых так, что пленник, задохнувшись, согнулся пополам. Но, отдышавшись, он выпрямился, не удостоив аврора ни единым словом. Тогда Ричардсон, освободив его от пут, начал методично его избивать – сначала руками, а когда тот упал, то и ногами. Пожиратель захрипел, но по-прежнему молчал. Аврор достал палочку:
|
|
|
— Последний раз спрашиваю: будешь говорить по-хорошему?
Ответом ему был презрительный взгляд серых глаз.
— Что ж, ты сам этого захотел. Круцио.
Мальчишка закусил губу до крови, но не выдержал и закричал. Он бился на полу, точно выброшенная на берег рыба, и это зрелище было ужасным.
Но самое страшное заключалось в выражении лица Ричардсона. В его глазах горел фанатичный огонь, и создавалось впечатление, что эти пытки доставляют ему удовольствие.
— Что вы делаете?! – в один голос воскликнули Джеймс с Сириусом, подскочив к аврору, и попытались выбить у него палочку.
— Не лезьте, куда не следует! – прошипел тот. – Вы еще неопытные – не знаете, что творят эти подонки. Их вообще надо сразу уничтожать!
— Вы что, не понимаете?! – воскликнул Джеймс. – Вы же становитесь такими же, как они!
— Дошло, наконец? – насмешливо прохрипел Пожиратель, по-прежнему лежавший на полу. – Нет между нами никакой разницы. Ваша так называемая «светлая» сторона так же жестока, как Лорд, и пользуется теми же средствами.
— Заткнись, щенок! – рявкнул Ричардсон. – А вы двое, вон отсюда! Видать, зря вас посчитали готовыми к работе.
— А ведь он прав, — задумчиво произнес Сириус, имея в виду Пожирателя. – И знаешь, Джим, мне как-то не хочется быть членом подобной организации…
Джеймс кивнул, соглашаясь.
В тот же день они подали прошение об отчислении их из школы авроров по собственному желанию. На следующий день то же самое сделала Марлин, которой они рассказали об инциденте.
На первом же собрании в Ордене друзья набросились с вопросами на Грюма – ведь он был главой аврората, значит, все это происходило с его ведома.
|
|
|
— Как же так можно?! – возмущался Джеймс. – Чем же мы тогда от них отличаемся?!
Грюм молча выслушал их обвинения и мрачно ответил:
— Да, я знаю, в аврорате сейчас многие зарываются. Но я не могу их остановить. Виной всему Крауч. Он дал аврорам полную свободу пользоваться Непростительными и делать с Пожирателями все, что они пожелают. Такое позволение на многих действует опьяняюще, — Грюм неодобрительно покачал головой. – Может, Крауч и прав. Среди них есть твари, с которыми иначе нельзя… Но ведь есть и другие, которые оказались там по молодости, по глупости, под влиянием родни…
Грюм не договорил и резко отвернулся, давая понять, что разговор окончен. А Сириус подумал про своего брата, который оказался среди сторонников Волдеморта именно по перечисленным причинам. И еще он понял то, чего не договорил Грюм: подобная тактика, санкционированная Краучем, отталкивает вот таких вот юных дураков, которых еще можно было бы переубедить, и только уверяет их в правильности выбранного пути.
Нет, от своих юношеских мечтаний о героических аврорах они исцелились и больше туда не вернутся. По крайней мере, до тех пор, пока всем заправляет Крауч. А сражаться можно и в Ордене.
И никто не заметил, с какой задумчивостью и разочарованием во взгляде во время этого разговора за ними наблюдал Питер.
* * *
Из штаба Ордена Феникса Питер вернулся домой, погруженный в тяжелые мысли. Он считал, что Сириус и Джеймс неправы, уйдя из аврората. Ну и что, что там пытают пленных? Время сейчас такое. Победить может только сильнейший, а если быть слишком мягким, станешь слабым. У них чересчур завышенные моральные представления, и, значит, они обречены на поражение. Питер не хотел быть на проигравшей стороне, когда все закончится. В конце концов, где правда, а где ложь – это еще вопрос спорный, а вот максимально удобно устроиться в новом мире – то, чем следует озаботиться.
Раньше Питер гордился своими друзьями и завидовал им: они были сильными, умными, яркими. Настоящими звездами в Хогвартсе. Но после школы все изменилось. Они отчаянно сражались с Волдемортом, но последний явно был сильнее. И Питер все больше задумывался о том, что перейти на сторону Волдеморта будет гораздо выгоднее. Да и мать перестанет его шпынять и смотреть презрительно. Может, даже начнет, наконец, гордиться… Этого последнего Питеру хотелось не меньше, чем оказаться в итоге на победившей стороне.
|
|
|
