 |
Кажущееся противоречие (парадокс)
|
|
|
|
Парадокс является особым видом игры слов: «Меньшее было бы большим». «Этот политик мертв при жизни». Противоречие является лишь кажущимся, поскольку слова относятся к разным явлениям. Парадокс представляет собой сознательно заостренную формулировку. Пример: «Там, где больше нет критики, что-то не в порядке». «Красноречивое молчание». «Единая масса». «Никакого ответа – это тоже ответ».
Вставка
Вставкой мы называем замечание, которое делается мимоходом. Ее функция – приобщить слушателя к моменту высказывания («...но, возможно, вы еще неполностью разделяете мой взгляд, тогда я хочу привести вам дальнейшие доказательства...»). Зачастую вставка является сообщением, возбуждающим внимание. «Однако подумаем, что является следствием этого...». «Если я должен сообщить вам мое мнение об этом...»
Важным средством воздействия является параллельное высказывание, произнесенное как бы между прочим: небольшое промежуточное замечание, краткий комментарий, остроумный «боковой удар».
Предупреждение (постановка возражений; пролепсис)
(Смотри также раздел «Техника аргументации» в книге «Школа дебатов».) Мы думаем о том, какие возражения можно выдвинуть с противоположной точки зрения, сразу включаем их в нашу речь, а вслед за ними приводим опровержение.
Мнимые вопросы (риторические)
На риторический вопрос ответ не дают. Мнимые вопросы лишь стимулируют мысль слушателя или же слушатель безмолвно подтверждает мои высказывания. «Кое-что мы можем одобрить?», «В этом мы не все единодушны?» (Нужно быть уж совсем наивным, чтобы такие вопросы понять неправильно, как это случилось однажды. Так, новобрачные на риторический вопрос по случаю бракосочетания: «Можно ли сегодня быть еще радостнее?» в один голос весело ответили: «Ну да, конечно!») Впрочем, не следует пересыпать речь вопросами типа нет? не правда ли? и т.д.
|
|
|
Переименование (синекдоха)
Под этим мы понимаем краткий способ выражения, при котором предполагается, что слушатель понимает, о чем идет речь. Например, «в Бонне решили» вместо «большинство в бундестаге решило»; «Карлсруэ действует радикально» вместо «Федеральная судебная палата...»; «У Белого дома и у Кремля разные мнения».
Оратор должен учитывать, что знают и понимают все слушатели. Нужно, чтобы слушатели самостоятельно понимали, что имеется в виду. Например, шестьдесят лет назад Роза Люксембург, возражая против мнимого правого уклона социал-демократа Августа Бебеля, выкрикнула в зал: «Товарищ Бебель слышит только правым ухом!» Слушатели поняли о чем речь.
Сталин искусно использовал синекдоху в речи о войне (6 ноября 1941 г.): «Немецкие оккупанты хотят вести против народов Советского Союза войну на уничтожение. Что ж, если немцы хотят войну на уничтожение, то они ее получат» (бурные, долго не смолкающие аплодисменты). Прямо не сказано, но выражено представление, противоположное немецкому об уничтожении, – слушатель продолжает думать и самостоятельно приходит к главной мысли: будет уничтожен не Советский Союз, а Германия. Если бы вместо этого Сталин просто сказал: «Мы уничтожим немцев», то действие высказывания было бы далеко не так велико.
Подумаем о том, что все перечисленные здесь риторические средства многообразно связаны друг с другом и одно встроено в другое. Не следует применять их одновременно, так как в этом случае их действие притупляется. Самым важным остается следующее: обращать внимание на речь. Речь должна быть наглядной, внутренне напряженной и убедительной.
Многие из рассмотренных риторических фигур применяют даже неосознанно, но при подготовке нужно сознательно встраивать эти средства в структуру речи, чтобы речь была хорошей и действенной. Техника, безусловно, повышает силу воздействия речи. Иной читатель, возможно, возразит, что нельзя слишком подчеркивать «формальное» и «техническое» в речи. Мы тоже согласны с этим. Но нельзя пренебрегать техникой, составляя речь только с помощью «чувства и вдохновения». Ораторские приемы должны присутствовать в речи в полном объеме.
|
|
|
В начало
ГЛАВА 9
ВСТУПЛЕНИЕ – ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ВСТУПЛЕНИЕ
Вступление одновременно является «настройкой на слушателя». Сравнивая, Науманн говорит о вступлении, как о «звучании инструмента». Так же, как существуют «приманки для глаз», точно так же бывают и «приманки для слуха», сказал Веллер. Дело заключается в том, чтобы наладить со слушателями надежный контакт. Оратор устанавливает контакт и добивается внимания слушателей. Введение – первый перекидной мостик от оратора к слушателю. «У введения две задачи, установить мысленную связь оратора и слушателя, а также, как говорит название, ввести слушателя в курс дела» (Винклер). В известной мере это принципиально важно. Невероятно много возможностей преобразовать систему мыслей в практическую реальность. Я хочу рекомендовать четыре способа формирования хорошего и действенного введения, причем второй (возможно, также в связи с первым) может приобрести большое значение. Эти способы формирования введения я назову так:
1. Способ подкрепления.
2. Способ повода.
3. Способ побуждения к размышлению.
4. Прямой способ.
Способ подкрепления
Способ подкрепления в целом настроен на установление со слушателями личных отношений, благодаря которым возникает дружеский контакт. Задачу облегчают несколько по-настоящему сердечных слов. Оратор задает себе вопросы: Что же чувствуют эти слушатели? Как я могу повысить общность мышления: сформировать общность чувств и вызвать доверие? Римский учитель ораторского искусства Квинтилиан называл эти усилия captatio benevolentiae (обеспечение благожелательности). Это captatio benevolentiae должно быть простым, ясным и понятным любому; оно должно быть личным и примиряющим.
|
|
|
Образцовый пример искусного, но неопределенного captatio мы найдем в «Юлии Цезаре» Шекспира: речь Марка Антония. У Шиллера в лагере Валленштейна[22][14] капуцин выкрикивает: «Ай да веселье! Пир да гульба! Примите в компанию и меня!» Он притворяется веселым повесой, только тогда его будут слушать. Затем, овладев вниманием, капуцин не спеша переходит в наступление: его возмущает развратная жизнь в лагере.
Слушателю хочется, чтобы обращались лично к нему. Дипломат Пауль Шмидт сообщает о французском политике Бриане: «Как оратор, Бриан был настоящим мастером. Он говорил совершенно естественно, у него не было никакой ораторской позы, в зале у любого слушателя возникало такое чувство, будто Бриан беседовал лично с ним... Однако спокойный тон доверительной беседы постепенно менялся, голос принимал полновесное, мрачное звучание, заставлявшее слушателей сравнивать его с виолончелью».
Очень уместно также «веселое подкрепление», даже если доклад серьезен. Как выразился Лютер: «Слушателей надо развеселить, чтобы потом они охотно слушали проповедь».
Что можно порекомендовать? Несколько личных наблюдений – описание маленького происшествия во время поездки на собрание – несколько слов о круге слушателей, месте или ораторе, выступавшем с приветствием: все это может растопить лед равнодушия. И тогда пусть оратор вспомнит слова Авраама Линкольна: «Мы все чувствительны к комплиментам». Маленький комплимент творит чудо. Только не переусердствуйте.
Ойген Рот чтение стихов в Вене начал со стихотворного извинения за свою простуду: «Стихи, что сочинял вполне здоровым, боюсь, покрылись слизью и стали очень плохи».
Слушатели заулыбались и охотно смирились с оратором, страдавшим от простуды. Если в какой-то момент все рассмеялись, значит, каждый испытал то непринужденное сближение с оратором, которое так важно. Натянутость быстро проходит, устанавливается дружелюбная атмосфера.
«Ллойд Джордж любил вступительные завязки, основанные на внешних обстоятельствах, связанных с местом собрания. Он не скрывал радости при виде большого митинга» (Гуго Фишер).
|
|
|
Гельмут Шмидт тоже, где было возможно, начинал вступление с описания лично пережитого, связанного с местом или известными лицами.
Когда Ганс Дитрих Геншер вступил в должность министра иностранных дел, ему не давался беглый английский. Его наградили сочувствием и улыбками, когда за рубежом речь на английском языке он начал словами: «Леди и джентльмены! С английским языком у меня – как с женой: я ее люблю, но ею не владею».
Иоганн Pay тоже намекнул в Вашингтоне на свое слабое знание языка: «Я надеюсь, что мой английский вас не оскорбит».
Кратким вступлением начал свою речь по радио 7 августа 1954 г. французский премьер-министр Мендес-Франс: «В эту первую неделю августа многие из вас отдыхают. Не обижайтесь на меня, если я на несколько мгновений нарушу ваш отдых и скажу о тяжелейшей проблеме, которая касается практически всех».
Здесь после выдержанной в стиле легкой беседы вспомогательной части политик нашел искусный переход к теме сделанный в форме предуведомления.
Гюнтер Грасс в 1965 г. произнес несколько предвыборных речей, обративших на себя внимание широкой общественности. В следующем примере видно, как Грасс после образной вспомогательной части (состоящей из риторических вопросов и предварительного обзора возражений!) продвигается к главной теме: «Граждане города Любека! Я предъявляю обвинение! По какому праву? На каком основании? Какая криво положенная доска – моя опора?
Приходит некто, имеющий подозрительную профессию он изобретательно пишет и все же подозрителен правдивой истории. Итак, некто, идущий рука об руку с фантазией короче, писатель, поэт, стихотворец, рассказчик – как хотите потому что он ни разу не смог точно указать свою профессию, – итак, он кляузник, интеллектуал и шавка (наш язык так богат на бранные слова) – он приходит, с одной стороны обвиняет, а с другой, советует голосовать за Социал-демократическую партию Германии.
Он рекомендует партию, которая предоставляет мало возможностей его профессионализму, его склонности к преувеличению и игре слов; так как она, высоко ценимая мною Социал-демократическая партия Германии, является партией стремление которой к образованию, но не искусству. В основном она планирует, а спонтанная деятельность ей чужда. Hе в меру прилежная и солидная, какой мы ее знаем, Социал-демократическая партия Германии является политической фантазией впавших в рассудочность детей».
Итак, подкреплением называют captatio benevolentiae, помещенное перед деловой частью речи. Следующий пример такого подкрепления содержит важный признак хорошего согласования. Вначале стоят слова, вызывающие улыбку, за ними следуют обращение и благодарность; искусно выражается радость по поводу возможности обратиться с речью. Добавляются: ссылка на место, где произносится речь, обращение к отдельным лицам, общий комплимент, личные воспоминания.
|
|
|
Имеется в виду начало речи, которую Андре Франсуа-Понсе произнес в 1950 г. (2 июня) перед немецкими и французскими главами городской администрации.
«Итак, в соответствии с программой настала моя очередь раздавать подарки, и пока вы меня не выслушаете, другого варианта выбраться отсюда вам не представится. Вы, так сказать, в моей власти...» (Возбуждение улыбки в тоне непринужденного разговора!) «Господин федеральный президент, господа обербургомистры, месье мэры Франции!» (Обращение в соответствии с рангами; обербургомистры и мэры, разумеется, в одинаковом ранге, но, будучи французом, он называет немцев, естественно, первыми, прежде чем обращается к своим соотечественникам.) «С благодарностью и радостью я принимаю обращенное ко мне приглашение присутствовать при завершении вашего съезда немецких обербургомистров и французских мэров и в связи с этим снова увидеть Штутгарт». (Благодарность; радость по поводу возможности обратиться с речью.) «Откровенно говоря, я был очень растроган, вспомнив мое первое пребывание в вашем городе». (Ссылка на то, что связано с местом.) «Господин федеральный президент знает, что я сентиментален. (Обращение к отдельному лицу.) «Но где могут это понять лучше, чем в Швабии!» (Комплимент.) «С тех пор прошло почти полстолетия. В 1902 г. я прибыл сюда юным гимназистом...»
(Следует личное воспоминание.) Так, не спеша, Франсуа-Понсе переходит, собственно, к предмету своей речи: немецко-французскому соглашению, которого он настойчиво добивало и о котором много говорил в своих выступлениях. У него, как у хорошего оратора, точный прицел – договориться о немецко-французском сотрудничестве в вопросах управления.
Мастером «веселого подкрепления» был федеральные президент Теодор Хеусс. «Об оценке современной техники» – это название праздничной речи 7 мая 1955 г. в Мюнхене по поводу столетия со дня рождения выдающегося инженера (и основателя Немецкого музея) Оскара фон Миллера. Подкрепление здесь заключается в атмосфере, созданной цепью «возбуждений улыбки». Она содержит такие же элементы, как подкрепление Франсуа-Понсе: мягкий юмор, ссылка на ситуацию, обращение к приглашенным и т.д. Оратор действует наглядно и пластично благодаря вставке в речь маленькой дискуссии. Хеусс начинает так (причем свой звучный голос он как всегда, ставит точно на нижний регистр): «Оскар фон Миллер обладал великолепным даром: он понимал, как нужно распоряжаться людьми. (Здесь мы видим хороший пример, я его очень рекомендую: прием речи с использованием двоеточия.) Отто Мейер, его приверженец и настоящий последователь, распоряжается, используя федерального президент; (оживление в зале). Два года назад это ему не удалось: тогда я участвовал в праздновании 50-летнего юбилея Немецкого музея, между тем как незадолго до того я произнес торжественную речь к 100-летнему юбилею Германского национального музея. И то и другое относилось к одной и той же теме Отто Мейер успокаивается и ставит свои ловушки: все же Хеусс от меня не улизнет! Он высмотрел надвигающуюся в ближайшее время 100-летнюю годовщину со дня рождения Оскара фон Миллера, и я при моей любви к дорогому человеку уже был готов участвовать в празднестве.
– Кто будет произносить речь?
– Естественно, Вы.
– Это «естественно» – образец взятой напрокат «техники приобретения по Миллеру».
– Но ведь и в 1950 году я уже представлял Миллера. – Ах, говорите что хотите. Вам уже что-то пришло на ум. В его уверенности есть нечто трогательное, но она не вызволяет меня из критической ситуации: речь о Миллере, который сегодня, так сказать, стоял на очереди, была произнесена пять лет назад на этом же месте...» И теперь оратор не спеша переходит к теме, которую он совершенно уточнил и этим показал, что он в первой речи о Миллере никоим образом не исчерпал тему: Хеусс преподносит слушателям деятельность Миллера под новым углом зрения. «Комментарии... по поводу столь затруднительной для нашей современности проблемы оценки техники с попыткой осветить вероятную позицию Миллера по этому комплексу вопросов или, как прекрасно говорят, выявить ее...»
Мы же выявим следующее: тайна хорошего оратора, материал которого всегда нов и увлекателен, состоит в том, чтобы всегда опять и опять находить новую точку зрения, вновь и вновь открывать новые взаимосвязи.
|
|
|
