 |
Между свалкой и темной долиной 13 Глава
|
|
|
|
Минут через пять она стала успокаиваться. Рамир выпрямился, огляделся. Светало, теперь он лучше видел холмы вокруг и заросшие вереском ложбины между ними. Настька, отвернувшись, вытащила из кармана большой носовой платок, высморкалась, рукавом вытерла лицо.
– Ладно, идем, – сказал Рамир.
Глава 6 ЗЛОЙ ТУМАН
– Надо Лесника найти, – сказала она, теребя край куртки. – Дядю Василя.
Рамир вытащил из рюкзака детектор аномалий, надел на шею, предварительно сняв автомат. Вынул пистолет, Щелкнул затвором, проверил магазин. Полез в рюкзак за новым, перезарядил.
Настька побледнела, отступила на шаг, поднимая руку, словно пытаясь защититься.
– Ты... будешь меня убивать? Ты же для этого за нами шел?
Магазин с тихим щелчком встал на место. Рамир убрал «ТТ» в кобуру, закрыл клапан.
– Не буду убивать, – отведя глаза, сказал он. – Я же тебя вроде бы спас.
Девушка расплылась в улыбке.
– А я сразу поняла, что ты хороший. – Она быстро за п равила выбившуюся прядь за ухо, стряхнула с куртки песок.
Искоса глянув на нее, Рамир отвернулся. Кивнул, пытаясь убедить самого себя, что все делает правильно. Ему придется выполнить обещание, данное Умнику, – но можно сделать так, чтобы не пришлось ее убивать.
– Слушай, Настя. – Цыган занялся рюкзаком, отвернувшись, чтобы девушка не видела его лица. – Мы вот как сделаем. Вы ведь с Лесником к Бобловке идете? Так я тебя туда и отведу. Ты дорогу знаешь?
– Да нет, откуда? – ответила она. – Нас давным-давно оттуда увели, я и не помню почти ничего. Меня дядя Ва-силь ведет, он эти места знает, бывал здесь. А как насчет...
– Вот видишь, значит, хорошо, что я тебе попался, – перебил Рамир, торопясь покончить со всем этим. – Я тоже знаю, куда идти, хоть и похуже, чем Лесник. Отведу.
|
|
|
– А дядя Василь? Ну, Лесник? – Настька нахмурилась. – Надо его найти. Если... если только он жив еще.
– Никуда не денется твой Лесник. – Рамир застегнул рюкзак и закинул на спину, после чего повесил автомат на плечо. – Он человек бывалый, сама говорила, разберется. Да он уж, наверное, далеко впереди. Увидел, что я тебя спасать побежал, и решил дальше двигаться, не ждать. Так что, идем?
План возник сам собой, и это был со всех сторон привлекательный план. Вместо того чтобы убивать девушку, Рамир проводит ее к Умнику, а дальше пусть свободовцы разбираются. Им главное, чтобы девушка не попала в деревню, – так она и не попадет. Дороги не знает... Рамир поведет ее как будто бы к месту назначения, а сам возьмет влево, ну и выйдут они как раз туда, где Умник поджидает возле Могильника. Если у них хватит духу убить девчонку – это будет их грех, а Рамир возьмет деньги и свалит куда подальше от чертовой Зоны, от дьявольского наваждения, которое превратило его в безродного бродягу и головореза без семьи и племени. В никого, в ничто. Главное – в отщепенца, отверженного! А этого общительный от природы Цыган вообще вынести не мог, и последние годы не жил, а мучился. А заказчики пусть сами ее... У Рамира свело челюсти от стыда.
Девушка серьезно смотрела на сталкера, уловив странную перемену в его лице.
– Договорились, – наконец сказала она, шагнув вперед, подняла руку.
Рамир, помедлив, пожал ее. Сердце стучало едва-едва и будто дрожало в груди. Мысли затаились, в голове стало пусто. Он слегка сдавил узкую ладонь девушки, потряс...
И вдруг понял кое-что.
Цыган даже вздрогнул слегка, осознав это. Поправил лямки рюкзака, коснулся мочки уха, провел пальцами по воротнику, недоуменно оглядел их.
И пошел через ложбину. Толком еще не рассвело, но уже хорошо виднелись крутые склоны и непроходимые заросли между ними. Рамир повел девушку извилистым путем, выискивая те проходы, по которым можно было пробраться. Они были на краю верескового лабиринта, до тропы оставалось всего ничего.
|
|
|
– Так ты совсем меня не боишься? – небрежно спросил он.
– Нет, чего мне теперь бояться? – отозвалась Настька. Она крутила головой, рассматривая окрестности. Ей нравились всякие новые места, и она спешила все изучить, пока есть возможность. – Ты же сказал, что ничего мне не сделаешь. Я видела, ты не врал.
– Да нет, я не о том. Ты... ну, не ощущаешь, когда идешь рядом, такой... как бы сказать... оторопи, знаешь, когда ночью в темноте кто-то может на тебя выскочить, или, может, кто-то больших пауков боится, или мокриц, личинок – вроде как отвращения какого-то...
Настька с удивлением воззрилась на него, пожала плечами.
– Нет, – просто ответила она. Сталкер продолжал:
– Когда со мной разговаривают, то через минуту потеть начинают, зубами стучать и тут же стараются уйти подальше. Больше полутора-двух минут никто не выдерживает...
Он не договорил – до него вдруг дошел смысл ее ответа, и Рамир заткнулся. Как это, почему она не боится, почему он не вызывает у нее омерзения?! Эта мысль на мгновение затмила все остальные соображения и стыд перед ребенком, которого он вел на смерть. Не боится! Они вместе уже с полчаса, и она не выказала даже тени страха или отвращения, ни разу не попыталась отойти, отодвинуться, убежать... Сколько лет он ни с кем не может толком поговорить? Год, два? Для такого человека, как Цыган, это целая вечность!
– Но почему так? – Настька с любопытством глянула в широкую спину Рамира. Девушка шла сразу за ним, след в след, потому что проходы между холмами иногда становились совсем узкими. – Ты мне даже нравишься... – Щеки ее порозовели, и Настька порадовалась, что сталкер сейчас не видит ее.
Рамир, услышав это, почти минуту шел с приоткрытым ртом... а потом его понесло. Он молчал об этом очень долго, он не делился ни с кем – и теперь плотина молчания рухнула.
– Понимаешь, я его в зыби утопил! – возбужденно заговорил он. – Зомби на меня наседали, а он из-под обломков глядел – и взглядом своим свербел в черепушку, прямо в мозг, так и колол. Как я не поддался этому контролеру тогда, до сих пор не пойму... Он же сильный черт был, чуть мозг мне не расплавил, клянусь мамой. Дело в подземелье было, меня туда занесло, потому что прослышал от Курортника1, что там «Душа», ну, артефакт такой, дорогой очень... Курортник – это позывной, ну вроде как имя одного мужика из отряда военных сталкеров, они сами артефактами не занимаются, хотя некоторые подторговывают втихаря, конечно, но только не он...
|
|
|
Наивный мужик и принципиальный. Короче, дал он мне наводку как-то, я и поперся, – рассказывая, Рамир часто оборачивался, размахивал руками, но шел все равно
1 Курортник – главный герой романа А. Левицкого и А. Бобла «Воины Зоны».
быстро, уверенно. – Темно, помню, хоть глаз выколи, в том коридоре, а потом свернул я, куда Курортник рассказывал, – а там «Холодец» во всю ширину коридора. Я давай обход искать, черт бы побрал эту зеленую лужу, брожу-брожу лабиринтами теми подземными, ну и выскочил нечаянно на логово контролера. Верней, это зомби его на меня сначала выскочили. Они у себя в подземельях иногда чего только не вытворяют... если контролер их возьмет под контроль, можно насмотреться черт знает какого бреда, целые представления там устраивают. Короче, появились зомби и прут на меня. Я сразу понял, что и контролер рядом, ну и даю задний ход. А у меня тогда песня одна в голове крутилась, может, знаешь? «Рвусь из сил, из всех сухожилий, но сегодня – опять, как вчера, – обложили меня, обложили, гонят весело на номера...» Старая песня совсем, этого... барда какого-то. В лагере сталкерском прошлым вечером услыхал случайно, под гитару один малый ее распевал. Привязалась, зараза! Может, из-за нее контролер меня не смог загипнотизировать? Значит, я в этих зомбей один магазин, перезаряжаю, другой – а они все равно лезут! Штук десять положил, не меньше... Ну, может, и поменьше, может, семь – неважно. В общем, коридор повернул, потом еще раз... и оказалось, что я петлю там описал, вернулся к месту, где зомбей первый раз увидел. Тут замечаю – хозяин их из-под обрушившейся стены на меня зыр-кает, будто череп просверлить взглядом хочет. А песня все крутится в башке: «Из-за елей хлопочут двустволки – там охотники прячутся в тень. На снегу кувыркаются волки, превратившись в живую мишень...» И тут у меня патроны кончились! Последнего зомби я ножом укладывал. Но и контролера нельзя оставлять в живых – что, если он за мной по подземельям потом пойдет? Ну, я к нему подступаю, он же, гад, вылез из-под обломков и пятится, да еще шустрый такой... Отбежит – и снова пялится, не убегает совсем. Наверное, задело его, что не может меня зацапать Целиком, мешает ему что-то. Как посмотрит на меня – вроде зашумит в голове, нечисть всякая начинает мерещиться, я остановлюсь, не понимаю, зачем сюда приперся, и контролера больше не вижу, смылся типа, то есть исчез. Вдруг прорвется в сознание: «Идет охота на волков, идет - охота! На серых хищников, матерых и щенков», – и опять вижу, что тут он, бесовская морда, никуда не делся, гипнотизирует! Позыркает так – отбежит, позыркает – отбежит Не уходит совсем, хотя мог бы, пока я ориентацию теряю. «Кричат загонщики, и лают псы до рвоты. Кровь на снегу и пятна красные флажков». Завалить хочет, ясно. А я на него наступаю с ножом... и вдруг – раз! – одной ногой в «Зыбь» проваливаюсь! Как эта аномалия работает, знаешь?
|
|
|
Про себя улыбаясь горячности Цыгана, Настька покачала головой, и сталкер заговорил вновь:
– Этого никто точно не знает, но она все вещество будто растапливает и перемешивает. Земля под ногами такой вязкой становится, и ты как в болото... Органику не трогает, но если провалишься и выбраться не успеешь – «Зыбь» застынет, и ты в ней останешься, зацементирует лучше всякого бетона. Проваливаюсь я, в общем, в нее ногой, а перед глазами в это время всякая дрянь вертится, и я вроде как не понимаю, что это «Зыбь». Но провалился-то все же именно ногой, и в голове сразу: «Наши ноги и челюсти быстры – почему же, вожак, дай ответ, – мы затравленно мчимся на выстрел и не пробуем через запрет?» – и я, услышав это, как бы выныриваю из бреда. И вижу, что я «Зыбь» включил. А контролер сидит совсем близко, в двух шагах, на камне, и лыбится. Как я тогда выбрался... до сих пор сам себе не верю, что сумел. «Зыбь» ведь не просто перемешивает все, она при этом еще и растет. Одной ногой встал – считай, весь уже там. И под ботинками становится зыбко, мягко – не выпрыгнуть. То есть когда «Зыбь» мелкая, то можно, мне же попалась глубокая, провалился чуть не по пояс. Но небеса подсказали, прям озарение какое-то... В голове крутится: «Я из повиновения вышел за флажки – жажда жизни сильней!» – а тело в это время само все сделало, я даже испугаться не успел. Верней, испугался, но уже потом, когда понял, чего избежал... Короче, там так получилось: «Зыбь», когда я ее включил, разрослась аккурат до этого камня, на котором контролер на корточках присел. Я, значит, снял любимый «G-36» с шеи, за приклад взял, ремень на шею ему быстро накинул, рванул черта на себя, уронил в «Зыбь», на него вскочил и прыгнул на камень. Потом еще дальше по коридору отбежал для верности... Оглянулся – а «Зыбь» застыла уже. И контролер в ней по самые уши. И так он на меня смотрит... – Рамир вытер вспотевший лоб. – Дергается, пытается выбраться, а никак. Аж пузырится от усилий. Раз дернулся, другой, понял, что пропал, – и на меня взглядом такую волну покатил... Ненависти, понимаешь? Омерзения и ненависти – жгучую такую, ядовитую. Меня будто кипятком ошпарило, а потом схлынула волна, но следы ее остались на мне. – Он быстро оглянулся на Настьку. – Ничего не чувствуешь, а? Как будто пленка на мне невидимая прилеплена... Когда человек подходит любой – мне кажется, что пленка вроде как мерцает, хотя ничего не видно. И кожу будто покалывает, кончики пальцев тоже, мочки ушей иногда чесаться начинают... Странное такое ощущение. Это то, что я чувствую, – а люди тут же с лица спадают, краснеют, бормотать что-то начинают... ну и убегают куда подальше. – Рамир вздохнул. – Не сразу я сообразил, что к чему, но когда уж понял – ясно стало, что контролер в этом виноват.
|
|
|
Они вышли из очередной ложбины, и Настька, поравнявшись с Рамиром, взяла его за руку.
– За что же тебе такое наказание? – грустно спросила она.
– Да я вот и сам думаю, – нахмурился Цыган. Опять накатил стыд, и он отвернулся, помрачнел, говорливость его иссякла. – Ладно, Кипяток – он при смерти был, истощенный, и крыша у него поехала уже в той клетке, потому он на меня не реагировал. Страх ему мешал мое проклятие ощутить, ужас перед бюрерами и тем, что они его сожрать Должны. Но ты... удивительно все же, почему ты ничего не ощущаешь? Может, это связано как-то с тем, что ты местная? Ну, родилась здесь... Дитя Зоны. Они здесь все странные, у них бывают отклонения...
Она отдернула руку.
– Я нормальная! Я не дитя Зоны, а... а человеческое дитя!
– Да нормальные-то люди меня боятся.
– И хвоста с рогами у меня нет! Еще раз скажешь, что я странная, так я тебя... – Она подняла кулаки.
Рамир невесело рассмеялся.
– Ладно, понял. Но только в Зоне всякие странности, наоборот, к лучшему. Полезны твои особенности могут быть, непонятно разве? Слушай, я на самом деле просто поражаюсь тебе. Могильник – такое место, что никто ничего про него толком не знает. Я сам себе не верю – иду тут с тобой по этому чертову Могильнику, живой... да это кому расскажи из сталкеров – не поверят! А если у тебя способности есть, то тебе в Зоне самое место...
Девушка насупилась.
– Нет уж, я тут жить не собираюсь, как дядя Василь, – отрезала она. – Я в большом мире останусь. Вот схожу до деревни, с Боргом поговорю и тут же обратно. Интернат закончу и все-таки поступлю в ветеринарный! – Она взмахнула рукой. – Вот так, поступлю! Подумаешь, менеджеры больше получают. Зато я животных люблю. Мне нравится их лечить... – Она покраснела и опустила голову, смущенная своим порывом.
А Рамир, наоборот, побледнел. Не бывать тебе дома, не окончить школу... Что сказала бы на это Ма? Сколько усилий она приложила, чтобы цыганского оборванца вывести в люди. Старая цыганка умерла бы со стыда, если бы знала, что ее любимый внук... И ведь не деться уже никуда – Умник со своими людьми ждет, он не выпустит Цыгана из Могильника живым, если тот не приведет девушку.
Земля под ногами дрогнула – Настька пискнула, Рамир отпрыгнул, пригнувшись, широко расставил ноги. Она качнулась вновь, снизу донеслось утробное ворчание.
– Что это?! – выдохнула побледневшая девушка.
Сталкер поднял руку, показывая ей, чтоб молчала, и замер в напряженной позе. Урча и бурча, земля покачивалась, шла мелкими трещинами, трава шевелилась.
– «Брюхо», – сказал Цыган, делая осторожный шаг. – За мной иди, вперед.
– Брюхо? – обескураженно повторила Настька, неловко шагая следом. – Вправду, как по брюху идешь... И вроде, – не сдержавшись, она хихикнула, – вроде у него несварение желудка, расстройство, у этого брюха.
– Ага, смотри, чтоб у него понос не начался, – пробурчал сталкер, не видевший в ситуации ничего смешного.
Утробные звуки из-под земли стали громче, почва покачивалась и вздрагивала. Цыган шел, как моряк по палубе корабля в легкий шторм, Настька ковыляла за ним, широко расставляя полусогнутые ноги. В какой-то момент качнуло так, что она чуть не упала, ухватилась за спутника сзади и чуть не опрокинула его. Она ожидала, что Рамир сразу рассердится, как Лесник, но он лишь пробормотал:
– Осторожно, осторожно...
Что-то было с ним не так, Настька чувствовала это – новый проводник будто смущался, как если бы... как если бы ощущал себя виноватым перед ней, вдруг поняла она. Но почему, из-за чего? Ведь он, наоборот, ее спас и решил не убивать! Рамир не обманывал, она чувствовала – он не станет ее трогать...
Снизу донеслось протяжное клокотание, потом что-то громко булькнуло.
– Дядя Рамир... То есть Рамир! – позвала она, цепляясь в его ремень. – Да что же это такое?
Не оглядываясь, он пожал плечами.
– «Брюхо», так называют.
– Но что это за «Брюхо»?
– Не знаю. И никто не знает, по-моему. Это же Могильник, здесь все еще более странное, чем в Зоне вокруг. Что-то там живет в земле... Или, может, сама земля изменилась из-за аномальной энергии? Может, прямо под нами когда-то что-то закопали большое, и потом оно... оно...
– Ожило? – предположила Настька. Он вновь пожал плечами.
– Может, и не ожило в нормальном смысле, а как бы... Или вообще в другом дело. Земля ведь вся из жизни состоит, почва то есть, понимаешь? Там же сплошные червяки, бактерии, всякие эти... коловратки, жучки, микрофлора... Вот я когда-то и подумал: может, если аномальная энергия это все пропитала, то она, жизнь эта вся разрозненная, как бы слиплась, видоизменилась, ну и стала такой... – он замолчал.
– Ну? – Настька даже подпихнула Рамира в спину, так ей было интересно, что он дальше скажет.
– Ну, в общем, она стала в целом живой и как бы разумной. Вернее, с инстинктами...
– Вся... вся земля? – прошептала она.
– Не вся земля по всей Зоне, а на определенном участке. Кусок, по которому мы сейчас идем. Как бы такой... организм.
– И он может нас съесть? – заключила она. – Переварить?
– «Брюхо», в общем, не опасно. Ни разу не слышал, чтобы оно напало. Но если в этом месте остаться надолго, заснуть, то... Черт его знает, что может произойти. Может, постепенно погрузишься в почву, и она тебя... ну да, может, переварит?
Девушка поежилась, услышав о такой перспективе, и пошла быстрее, подталкивая спутника. Еще с минуту из-под ног доносилось утробное клокотание, земля перекатывалась пологими мягкими волнами, а потом все стало как обычно – они миновали район «Брюха».
– Фухх... – протянул Рамир, проводя рукой по лбу. – Говоришь, не собираешься тут жить? Мне и самому Зона поперек горла.
Он ускорил шаг, стараясь не смотреть на Настьку, чтобы не видеть ее доверчивого взгляда. Спросил:
– Так для чего ты в Бобловку идешь?
– Я не сама иду, меня ведут, – вздохнула она.
– Ну и для чего ведут?
– Не знаю.
Рамир шевельнул бровями, размышляя.
– Ну хоть разговоры ты какие-то слышала тех, кто тебя в Зону привез? Они что, ни словом не намекнули?
– Да в том-то и дело, что нет! Ты как Лесник, он тоже все выспрашивал. А я... – Настька развела руками. – Ну, не знаю я ничего, и они ничего такого не говорили. Вот просто идем в село – и все тут. А я не против, я Борга хочу увидеть.
– Это кто еще?
– Да это... – она несмело улыбнулась. – А ведь получается, что я и этого не знаю. В детстве мы дружили, он в подземельях жил, я туда спускалась, мы разговаривали. Только он невидимый, потому я и не знаю, как он выглядит. Борг, ну... Он мой друг. Единственный в жизни. Когда его вспоминаю, у меня почему-то в сердце колет. Я очень хочу его увидеть теперь, когда взрослая стала. Потому что теперь, наверное, смогу понять, кто он, разобраться. А то у меня будто тайна была в детстве, которая до сих пор тайной осталась, о которой думаю постоянно: кто такой Борг? И мне его жалко.
– Почему жалко? – спросил внимательно слушавший Рамир.
– Да потому, что он живет там, в этих подземельях, один... Сколько лет уже? Там же угрюмо так, мрачно. И он один. Я бы... я бы теперь вытащила его оттуда, помогла бы.
– Он для тебя как принц, – догадался Рамир. – А? Как этот... из «Аленького цветочка». Смотри, чтобы и Борг не оказался чудовищем.
Против обыкновения, Настька не стала возмущаться из-за такого предположения, а задумалась над ним и надолго замолчала. Они обогнули высокие заросли, поднялись по склону невысокого холма.
– Далеко нам идти? – спросила девушка. Рамир быстро покосился на нее, отвернулся...
И наткнулся взглядом на срез стволов охотничьего ружья.
– Руки! – велел Лесник, выходя из-за кустов.
* * *
– Руки, я сказал! – Лесник шагнул вперед, держа Цыгана под прицелом.
– Дядя Василь! – закричала Настька и бросилась к не
; му. – Ты живой! – Она обхватила его за пояс, неловк прижав голову к груди под притиснутой к плечу винтовке" Борода Лесника была всклокочена, под глазами – на; бухшие синие мешки, лицо бледное, глаза горят мрачно решимостью. Сталкер легко отпихнул девушку локтем. Т сделала шаг в сторону, не сводя с него сияющих глаз.
– Хорошо, что ты живой! – сказала она. Не сводя взгляд с Цыгана, который будто ненароко положил ладонь на ствол автомата, Лесник прикрикнул:
– Руки, я сказал! Ствол на землю! Настька посмотрела на Рамира, перевела удивленны взгляд на Лесника.
– Ты чего, дядя Василь? Ведь это Рамир, он мен; спас! – Она встала перед сталкером, загораживая Цыгана.
– Ага, познакомились уже? – зло произнес Лесник. Цыган, прищурившись, смотрел на двустволку со смешанным выражением презрения и облегчения. И не шевелился.
– Отойди! – прикрикнул Лесник на девушку. «А ведь может и пальнуть», – подумал Рамир. Он мед.; ленно снял с плеча автомат. Настька стояла между ним "" звероловом, как раз на линии огня. Цыган поднял автома в вытянутой руке, показывая, что не собирается использовать, и сделал шаг в сторону. Стволы ружья переместились,1; за ним, он отбросил автомат к склону холма. Лесника он не боялся и, если бы не девчонка, по-свойски поговорил со, старым чертом...
– Дядя Василь, хватит! – подскочив к проводнику. Настька повисла на его руке, стараясь отвести ружье отн! Цыгана. – Лесник, слышишь?! Рамир спас меня от бюреров! И от контролера! Что ты хочешь сделать, ведь он...
– Он за тобой охотится! – отталкивая девушку, прикрикнул Лесник. Еще секунду назад он собирался без лишних разговоров пристрелить наемника, но, когда Настька сказала, что тот спас ее, заколебался. Угрюмая злость переполняла его, требовала выхода – быстро шагнув вперед и, перехватив ружье за ствол, Лесник обрушил приклад на голову Рамира. Тот едва успел прикрыться, удар пришелся на локоть. Настька вскрикнула, зажав рот ладонью. Лесник толкнул Цыгана и опять ударил, медвежьей хваткой сжал его за плечо, пнув по лодыжке, повалил на землю, почти без замаха врезал по голове. Убить эту тварь – и дело с концом, больше никто не будет мешать! Он поднял ружье. Настька с воплем прыгнула вперед и обеими руками вцепилась в ствол, не позволяя опустить приклад. Лесник схватил ее запястье, сжал так, что девушка задергалась от боли.
– Не трогай его, не трогай! – закричала она, вырываясь и снова хватая ружье.
Цыган приподнялся. Оттолкнув Настьку, Лесник твердым носком ботинка ударил его под ребра. Рамир захрипел, тряхнул головой и встал на четвереньки.
– Тебе меня не свалить, старик, – сказал он и попытался встать.
Лесник пнул его по руке и опрокинул на землю.
– Нет, не надо! – крик Настьки сорвался на визг.
Сталкер заехал Цыгану стволом по лицу – раз, второй, – пока девушка не повисла у него на локте, рыдая. Прямо перед собой она увидела разъяренное лицо со всклокоченной бородой.
– Он меня чуть не убил! – выдохнул Лесник. – А ты не знала?! Бросил в кустах мутантам на съедение! Я тебя защищаю, его наняли тебя пристрелить – и ты за него заступаешься?!
– Да, да! – крикнула Настька, дергая за ствол ружья. – Он все равно не злой!
– Дура! – Лесник с такой силой оттолкнул ее, что Настька упала.
Он вскинул ружье, целясь Рамиру в затылок. Тот хрипел, пытался встать – и не мог. Трава под ним потемнела от крови.
– Нет! – крикнула Настька, с трудом вставая. – Не надо, не надо!
Ноги ее подогнулись, она упала на бок, перевернулась лицом книзу и накрыла голову руками, пытаясь отгородиться от окружающего мира и от того, что сейчас должно было произойти. Еще секунду Лесник целился в Рамира, потом прошептал что-то и опустил ружье. Повесив на плечо, схватил Настьку за плечи, поднял. Поправил рюкзак, креп-,; ко обхватил тонкое запястье и потащил девушку прочь.
* * *
Настька плакала, ладонями размазывала слезы по лицу.
– Рамир хороший, – повторяла она, всхлипывая. Она шла по тропе за Лесником, который крепко держал ее за * руку. – Он сказал, что не будет меня убивать! Он не врал, я видела... – Она хлюпнула носом, повернув голову, плечом вытерла мокрую щеку. На куртке осталось темное пятно.
– Конечно, чего ему теперь тебя убивать? Он просто отвел бы тебя к своим, пусть те убьют...
– Он обещал, я ему в глаза смотрела, он правду говорил! – стояла на своем Настька, заикаясь на каждом слове. Ее трясло от рыданий.
– Ну, может, совесть его заела, не захотел тебя сразу убивать, после того как ты ему тогда со снорками помогла, – хмуро ответил Лесник. – А все одно убил бы потом. Теперь вы с ним квиты, он тебя тоже спас, а дело ему делать надо. Так что недалеко вы бы с ним ушли, заруби на носу.
Уже совсем рассвело. Они шли по редколесью, мох упруго пружинил под ногами. Начинался новый день, и был он таким же хмурым, как предыдущий, может, лишь немного светлее. Когда лес закончился, взгляду открылось обширное поле, другая сторона которого была скрыта в -густой пелене.
– Нам туда? – спросила девушка. Было в этой серой пелене что-то необычное, но что именно, она никак не могла понять. Туман и туман... но почему-то он притягивал взгляд, приковывал к себе внимание.
Кивнув, Лесник ступил на едва заметную тропинку, пересекающую поле. •§
Девушка уже почти успокоилась, глаза высохли, только немного щипало щеки там, где пролегали дорожки слез.
Страшные холмы бюреров остались позади. Слева лес тя нулся огромным полукругом, огибая поле, далеко по правую руку возле горизонта виднелась серая полоска... И вдруг на фоне нее появились сгорбленные фигуры. На-стька сощурилась, вглядываясь. Шестеро существ – может, людей, а может, мутантов, отсюда невозможно было разобрать – шли, сильно.сутулясь, нагнув головы, у каждого была палка, и каждый, кроме первого, держался за плечо идущего впереди. Почему-то при виде этой картины у На-стьки сжалось сердце.
– Кто это? – прошептала она. – Лесник, кто там идет? Приостановившись, он глянул в ту сторону, покачал головой и зашагал дальше. Оглянулся – Настька замерла, разглядывая фигуры.
– Ну, чего ты? – позвал сталкер. – Идем.
– Но кто это?
– Шесть Слепцов.
– Чего? Каких слепцов... Кто они такие?
Вздохнув без обычной своей раздражительности, Лесник вернулся к ней.
– Я не знаю. Может, люди, а может, контролеры или еще кто-то.
– Контролеры? – Настька вздрогнула и слегка попятилась, хотя существа были очень далеко. Они брели медленно, равномерно и монотонно переставляя ноги, и почему-то при виде их накатывала тоска. Так неприкаянно, безысходно выглядели эти не то люди, не то какие-то странные порождения Могильника, и такая серая унылая бессмысленность была в их движениях...
– Контролеры... – повторила Настька шепотом, комкая воротник куртки. – Но почему они там идут? Почему Друг за друга держатся? Они вправду слепые?
– Не знаю, – повторил Лесник. – Может, это сталкеры, у которых крыша поехала под влиянием Могильника или контролеров. А может, синхроны... Ну, те, у которых сознание слеплено в одно...
– Давай подойдем к ним? – предложила она неуверенно.
Он пожал плечами.
– Говорят, это невозможно. Они вроде и медленно идут, но все равно бежишь за ними, а они как бы ускользают от тебя, уходят. И так можно преследовать долго, пока не забредешь в какую-то совсем уж глушь странную, из которой и не выбраться... может, это сам Могильник таким способом людей заманивает? Слепцы вроде легенды местной, как Черный Сталкер, к примеру, или Чертово Колесо. Только Черного Сталкера никто и не видел, а Слепцы – вон они. Ладно, хватит, идем.
Он зашагал по тропинке, и Настьке ничего не оставалось, как пойти следом. Она еще несколько раз поглядывала на Шестерых Слепцов, на облаченные в длинные одежды силуэты, бредущие через Могильник к неведомой цели.
Лесник на ходу полез в карман куртки, вынул яблоко и протянул девушке.
– Ешь.
Тронутая этим знаком внимания грубого и нелюдимого сталкера, Настька взяла яблоко. Оно оказалось теплым и кислым.
– Спасибо, – сказала она дрогнувшим голосом. Девушка откусила большой кусок, хлюпнув носом, принялась жевать. О том, что мутанты ее покормили, она не стала говорить. Ей вообще не хотелось вспоминать о произошедшем в поселке.
Слепцы исчезли из виду, какое-то время они шли молча. Трава была высокая и влажная, ноги вскоре промокли чуть не до колена. Настька шагала, слушая, как шуршит трава, отрешенная, ни о чем не думая. Было сыро, пахло землей и почему-то сеном.
– Расскажи, что было, – сказал Лесник, и она невольно поморщилась.
– Там плохо было, дядя Василь, можно я не буду об этом думать?
Опять наступила тишина. Настька вспомнила избитого Рамира, оставшегося где-то позади, и опять начала тихо всхлипывать. Лесник обернулся к ней, смерил долгим взглядом.
– Пойми: ему заплатили за тебя, – сказал он и закашлялся. Сплюнул в траву, отвернулся от девушки. – Это Зона, тут свои законы, жестокие.
– Ну и зачем в таком злом месте жить?! – рассердившись, крикнула Настька ему в спину. – Уехал бы в город, там бы тебя и вылечили заодно, – добавила она тише. Плечи ее поникли, девушка понуро плелась за проводником. Куртка сталкера едва слышно поскрипывала, шуршала трава под ногами, а так над полем царила тишина. Почему птицы не поют, молчат кузнечики? Настька оглянулась с затравленным видом. Сейчас вокруг не было мутантов-пигмеев, и никакой контролер не собирался жениться на ней, но Настьке вдруг почему-то стало страшно. Пару минут она шагала, иногда резко оборачиваясь, но никого не видела за спиной – хотя ей казалось, что сзади на нее направлен тяжелый, нечеловеческий взгляд.
|
|
|
