 |
Между свалкой и темной долиной 12 Глава
|
|
|
|
* * *
– Дьявол! – Рамир обрушил кулак на прутья. Один из воинов, сунув внутрь клешню, щелкнул его по руке, и Рамир отпрыгнул, ругаясь. Онемевшая после укола жалом рука только-только начала отходить, и несильный удар отозвался в ней ноющей болью.
Сидящий в углу сталкер-оборванец обреченно произнес, теребя ожерелье из высохшей волчьей лозы:
– После ритуала они съедают одного-двух. Чаще всего кого-нибудь из новеньких. Они сочнее, мягче...
Цыган в который раз оглядел клетку. Выхода не было, он не мог разломать ее.
– А тебя почему не съели? – спросил он. – Ты же давно тут, а?
Просунув кисть между прутьями, он подергал тяжелый замок, с которого посыпалась ржавчина. Стоящий непода4 леку спиной к клетке воин повернулся, клацнула клешня – Рамир едва успел отскочить.
– Я Коля, Коля Кипяток, – зашептал сосед. – Раненый тогда был, слабый, а они свежачок любят, чтобы мясо трепыхалось еще...
Прижавшись к прутьям, Рамир помассировал правую руку, пытаясь восстановить кровообращение. Он прикидывал разные варианты... нет, ни один не годился – вырваться отсюда невозможно. Да и вариантов было всего ничего. Поджечь клетку? Зажигалка лежит в кармане, но от ее огонька влажная древесина не загорится, тут факел нужен. Прутья не сломать, между ними не протиснуться, замок он сорвать никак не может... Что делать? Если внутри клетки нет ничего, что может помочь, надо поискать снаружи. Но и там ничего такого не было! Во всяком случае, неподалеку.
– Эй, может, у тебя что-то есть? – спросил Цыган. – Ножик там какой-нибудь завалялся, гвоздь, чтоб замок открыть, веревка, черт его знает... Да нет, что я говорю, все давно отобрали, конечно.
Обхватив голову руками, он опустился на отсыревшие доски. Думай, думай! Что мы имеем в наличии? Зажигалку, одежду, крест с цепочкой на груди... Что еще? Правильно, есть и еще кое-что, но оно в этой ситуации бесполезно. Неужели небеса отвернулись от тебя?
|
|
|
Клетка качнулась, и Рамир обернулся. Двое бюреров накренили ее, еще двое, поднатужившись, подпихнули под днище пару крепких досок. Другими концами их положили на край низкой тележки с деревянными колесами. Держась за прутья, Рамир встал. Клетка зашаталась: сразу четверо дюжих воинов принялись заталкивать ее на тележку. Глядевший из своего угла затравленным взглядом Коля Кипяток сказал:
– Ну все, повезли. Скоро начнется, значит. Сейчас вождь эту бабу оприходует...
– Не баба там, а девушка! – заорал, не выдержав, Рамир. – Я пришел ее спасти, поэтому ничего твой вождь с ней не сделает!
Кипяток икнул от неожиданности, сморщился. Уголки тонких губ поползли вниз, лицо приняло плаксивое выражение. Сгорбившись, сталкер забубнил в пол:
– А потом они выбирать будут. Это недолго. Хуже всего – ждать, кого выберут. Надеяться, что не тебя, что опять пронесет. А потом видеть, как кого-то из нас расчленяют и съедают. Я раньше все отворачивался, не глядел. Бюреры их живьем разрывают... – Коля потер грязными пальцами воспаленные красные глаза. – Нас вначале четверо было. Забрались в Могильник, думали, найдем, чем поживиться. Одного в Мозголоме потеряли, лучше не вспоминать, что с ним стало, – его передернуло. – А после на нас эти напали, притащили сюда, заперли...
Пожилой мужик в соседней клетке громко стонал, с другой стороны молодой, до крайности изможденный сталкер непрерывно ругался слабым голосом, едва слышным за щелканьем карликов. Рамир наблюдал, как загружают на тележки другие клетки, иногда поглядывал в сторону аномалии. Там бюреры устроили какой-то нелепый крестный ход.
– Что это за песни и пляски у них? – обернувшись к соседу, спросил он. Коля, вытянув шею, посмотрел и вяло разъяснил:
|
|
|
– Ритуал такой. Перед тем как... короче, они сначала три раза проходят вокруг этой аномалии.
Клетка затряслась, раздался скрип – тележку покатили к трону, перед которым разворачивалось действо. Поднявшись, Рамир уперся головой в крышу клетки, приник к прутьям и негромко произнес:
– Аномалия, а?
Уловив в его голосе новые интонации, Кипяток вскинул голову.
– Навроде «Электры», только зеленая, – зачастил он, – хотя действует, скорее, как «Холодец». Я видел, однажды бюрер скакал вокруг, ну типа в экстазе, да и кувыркнулся через бордюр, включил ее...
Тележки с клетками расставили полукругом возле аномалии, запертой в каменном кольце высотой в половину человеческого роста. Вокруг облака зеленого света танце6 в али и громко щелкали возбужденные бюреры. Аномалию и клетку разделяла теперь всего пара метров, но Рамир так и не смог понять, на что эта штука больше похожа, на «Электру» или «Холодец».
Четверо воинов тащили неподвижную девушку, и сталкер испугался, что она умерла – может, от страха? – но нет, когда ее поднесли к бетонной плите, жертва выгнулась и закричала. Сзади на клетки напирали бюреры, воины с трудом сдерживали толпу. Контролер подошел к девушке, которую мутанты уложили на плите, прижав ей руки и ноги. Все взгляды обратились к вождю, плеснулась волна восхищенного щелканья. Приняв решение, Рамир шагнул к сжавшемуся в углу соседу, следящему за происходящим полубезумным взглядом.
– Давай волчью лозу, быстро, – скомандовал он. – Да шевелись ты, твою мать!
Коля Кипяток потянулся к шее, но тут все бюреры разом смолкли, и он испуганно замер. В тишине, повисшей над поселком, раздалось потрескивание аномалии. Потом девушка опять закричала – пронзительно, исступленно, – забилась на бетонной плите. Контролер начал раздеваться, и бюреры восторженно залопотали. Рамир заорал:
– Да быстрее ты!
Коля лихорадочно дергал ожерелье, пытаясь распутать лозу.
– Не понимаю, чего она кричит? – пробормотал он. – Остальные молчали...
В кармане на бедре Цыган нащупал завернутый в листья зеленухи артефакт под названием «Спираль», найденный у Моста. Внимание воинов было поглощено ритуалом, но он все равно действовал осторожно. Присев на корточки, положил сверток перед собой. Девушка на плите опять закричала.
|
|
|
– Почему он ее не возьмет под контроль? – бегло удивился Рамир. Повернувшись спиной к аномалии и воинам, °н аккуратно разворачивал крупные широкие листья. «Спираль», похожая на пружину из толстой проволоки, тускло светилась темно-вишневым светом. Теперь сталкер оказал* 7 с я лицом к толпе пигмеев, но те происходящее в клетке не замечали, все их внимание было приковано к бетонной плите и стоящему рядом вождю.
– И я удивляюсь. – Коля, задрав подбородок, распутывал лозу. – Ни разу такого не было, он их гипнотизировал всегда, и они сами туда шли, ложились и задирали ноги...
Быстро оглянувшись, он кинул измочаленный стебель Цыгану. Тот поймал лозу, зажал в кулаке. И обрадовался, поняв, что с первого взгляда не ошибся, что ожерелье – не простая лоза, а в виде косички, то есть на самом деле ее длина в три раза больше, если расплести три куска и связать их концы.
– Что это у тебя? – шепнул Кипяток, встал на корточки и подался к нему. – Я такого не видел никогда.
– Засохни! – прошипел Цыган, увидев через плечо, как стоящий неподалеку воин оглянулся на них. Неужели почувствовал или услышал что-то? Рамир замер, между лопатками потек холодный пот. Его спина прикрывала от пигмея артефакт, но... Если тот засек что-то, они опять ворвутся в клетку и заберут у него «Спираль». А он и так, кажется, не успевает спасти девушку...
Громкое возмущенное щелканье зазвучало вокруг. Воин повернулся обратно. Девушке как-то удалось высвободить руку в тот момент, когда раскрасневшийся от похоти контролер, отдуваясь, начал срывать с нее куртку. Она села, кулачок со смачным шлепком ударил в толстую щеку вождя. Незримое темное облако плеснулось от него, разрослось, накрыло толпу. Бюреры возмущенно задергались, будто на их глазах произошло неописуемое святотатство, клацая и щелкая, полезли из-за клеток к бетонной плите, воины стали отгонять их. Воспользовавшись всеобщим замешательством, Рамир стал распутывать волчью лозу. Уже привязывая ее конец к «Спирали», он не смог сдержать ухмылки, когда увидел, как девушка, резко подавшись вперед, укусила контролера за голую руку.
|
|
|
«Держите ее!» – беззвучно громыхнул тот на весь поселок.
Будто главой пилой провели по мозгу. Скривившись от острой боли в затылке, Рамир вскочил, обернулся. Между аномалией и клеткой – метра два, может, два с половиной. Длины лозы теперь, когда он распустил косичку, должно хватить, но вот удастся ли добросить? Она совсем легкая, да и размахнуться здесь особо негде... Нет, не докинуть, точно.
Девушка пронзительно вскрикнула.
– Дьявол!!! – Рамир похлопал по карманам, посмотрел на Кипятка. – Есть что-нибудь тяжелое?!
Зазевавшийся бюрер выпустил девушку, она почти вырвалась, свободной рукой нанося удары по головам других, но он поймал ее запястье и вывернул руку. Слегка повозившись, бюреры вновь уложили ее на спину, затылок стукнулся о плиту, девушка выгнулась дугой, но во второй раз вывернуться не сумела. Один бюрер даже сел ей на плечо, чтобы жертва больше не смогла освободиться. Контролер рванул ремень на ее штанах. Затрещала ткань. Мутанты за клетками затихли, наблюдая.
Кипяток протянул руку. Разжал пальцы – на ладони лежала большая ржавая гайка.
– Память, – хриплым голосом сказал он. – Давно храню, брат. Талисман...
Рамир схватил ее и стал привязывать к концу лозы.
Воины, стоящие слева в проходе между клетками, разом зашевелились, один повернулся и подозрительно уставился на пленников. Рамир спрятал руку с гайкой и лозой за спину – больше ему ничего не оставалось.
«Детеныши. Нам нужны новые детеныши», – беззвучно произнес контролер. Его оттопыренный толстый зад казался в зеленоватом свете аномалии мертвенно-синим.
Лежащая на бетонной плите Настька только сейчас заметила, что пальцы у Косматого такие же, как у пигмеев, вернее – это у них такие, как у вождя. Косматый щелкнул зазубренным хитином, разрезая пояс ее штанов. Девушка Дернулась, безуспешно пытаясь высвободиться и пнуть вождя между ног.
Контролер подался вперед, бюреры взволнованно защелкали. Воины, следившие за Рамиром, повернулись в сторону плиты.
Рамир точным движением вогнал «Спираль» между прутьями в дверцу клетки, над самым замком, взмахнул другой рукой. Пальцы разжались, гайка взлетела по крутой дуге, за ней потянулась размочаленная волчья лоза.
– Ложись! – заорал Цыган, прыгая в дальний угол клетки. Сидящий Кипяток сжался, пряча голову между грязных колен. Все стоящие возле клетки воины разом повернулись, но сделать ничего не успели.
Гайка не долетела – упала на каменное ограждение.
Длины лозы хватило едва-едва. Гайка подпрыгнула, бешено вращаясь и стуча по камню. Секунда, две... Она остановилась, замерла на самом краю, потом качнулась, скользнула вбок – и повисла на натянутой лозе. Волны зеленого свечения плеснулись, омывая ее.
|
|
|
Подняв голову, Кипяток растерянно посмотрел между прутьев.
– Не сработало?
Рамир, в душе которого все перевернулось, качнул головой.
– Нет, – сказал он. – Приготовься умереть, приятель.
Косы воинов взметнулись, жала хищно уставились на пленников. Расталкивая загомонивших бюреров, охранники устремились к клетке.
Рамир попятился, глядя на повисшую гайку. Болот-но-зеленое свечение клубилось прямо под ней, волны света облизывали ржавый металл.
Бегущий впереди воин был уже возле дверцы, когда аномалия сработала.
Зрелище было завораживающее. Рамир присел и прикрылся локтем, но успел увидеть, что произошло.
Из облачка редких зеленоватых разрядов вырвалась струя светящегося газа, рассыпая сноп искр. Будто фейер в ерк ударил из круга камней, а потом во все стороны хлынули длинные изломанные молнии, ярко-зеленые, красивые. Столпившиеся между клетками и аномалией бюреры бросились врассыпную, но молнии настигали их, словно плети, хлестко били в спины, по ногам, по затылкам. Началась давка, мутанты падали, бежали по телам рухнувших собратьев, обезумев от ужаса. С шипением и треском холодные изумрудные змеи впивались в них – кожа горела, сползала клочьями, плоть пузырилась, истаивала и стекала. Рамир с изумлением понял: это и вправду аномалия-гибрид, молнии жалят не электричеством, а кислотой, как «Холодец».
Но главным было не это. Зеленые искры пробежали по волчьей лозе, та напряглась, будто живая. Аномальная энергия напитала ее, потекла по длинному стеблю, ярко вспыхивая на узлах. Какой-то воин бросился к ней, пытаясь схватить лозу, прыгнул – и в прыжке его настиг разряд, изумрудный зигзаг вонзился в протянутую руку. Тело выгнулось в воздухе, будто туго натянутый лук, тонкие ножки задергались. Рука истаяла, как стремительно сгоревшая свеча, и бюрер упал.
По лозе энергия аномалии достигла «Спирали». Та разогрелась, из темно-вишневой стала красной, потом – ярко-алой. Пошел жар, Рамир накрыл голову руками. Артефакт накачивался энергией, в нем росло напряжение, оно стремилось вырваться наружу.
Это длилось секунду, не больше. «Спираль» вспыхнула ослепительным светом и развернулась – будто взорвалась. Дверь клетки разворотило, замок сорвало и швырнуло к ограждению вокруг аномалии. Зеленые молнии с шипением растворили металл еще в полете, капли расплава упали на чье-то обезображенное тело, прожигая в нем дырки.
– Ходу, Колян! – Рамир схватил сталкера за плечо, тряхнул и рванулся к двери. Пригнувшись, тот бросился следом.
Пленники вывалились наружу. Цыган побежал вокруг клетки. Аномалия, разрядившись на «Спираль» и бюреров, Успокаивалась. Молнии то и дело вспыхивали в ее центре,
1шипящим фонтаном били вверх, но за ограждение не выходили и быстро гасли.
Кипяток, длинным прыжком нагнав Рамира, схватил его за руку. Худой, как скелет, сутулый, весь скрюченный от долгого сидения в тесной клетке, он преобразился – плечи расправились, глаза на грязном изможденном лице победно сверкали. V
– Свободен! – прокричал сталкер. – А?! Свободен!!! Стряхнув его руку, Цыган бросился к бетонной плите.
– Контролера надо убить! – крикнул он.
– И освободить других! – Коля ринулся в сторону.
Кислотные молнии убили далеко не всех. Кто-то выбирался из-под обгорелых тел, покрытых лоскутами облезшей кожи, воины выползали из-за клеток, за которыми укрылись от жалящих ударов кислотных молний.
Рамйр толкнул одного – раненого, но пытавшегося преградить ему дорогу, – и подскочил к контролеру.
Толстяк дымился. Покачиваясь, он стоял на коленях возле возвышения и пытался подняться, цеплялся за плиту, но ослабешие пальцы скользили по бетону. На глазах у Рамира лежащая навзничь девушка приподняла голову, огляделась, согнула ногу и ударила контролера в брюхо. Тот повалился на бок, застонал. Темный дымок поднимался над ним.
От двух бюреров, раньше сжимавших ноги жертвы, остались пузырящиеся черные горки – они с вождем приняли основной удар аномалии, но контролеру помог неестественно толстый слой жира. Его обгоревшая кожа покрылась дырами и язвами, сквозь которые сочилась бело-розовая жижа.
Цыган с рычанием прыгнул на него и схватил за горло. Подернутые пленкой боли глаза немного прояснились, красные веки поднялись.
Пронзительный темный взгляд устремился в душу Рамира.
Контролер что-то едва слышно хрипнул. Сталкера затошнило, мозг пронзила игла – длинная, толстая, тупая. И тут же, повинуясь ментальному приказу, оставшиеся в живых бюреры со всех сторон двинулись на Рамира. Сжимая толстое горло, тот ощерился. Вокруг аномалии бюре-ров осталось с десяток, не больше, но они совсем близко, он просто не успеет задушить толстяка, продавить пальцы сквозь слои жира, сломать гортань.
Складки плоти шевелились под руками, как живые. Рамир отчаянно сжимал пальцы. Клацанье и щелчки нарастали со всех сторон. Глаза контролера расширились, он задергался, пытаясь вывернуться из-под Цыгана. Их окружили, воины были уже совсем близко, поднялись косы, блеснули черные жала.
– А-а-а, сдохни, гнида! – вылетевший откуда-то сбоку Кипяток врезался плечом в ближайшего бюрера. Тот покачнулся, толкая соседа, оба упали. Сталкер ткнул кулаком в плоское желтое лицо и вдруг хрипло, бешено завизжал, крутясь, нанося распрямленными пальцами слабые, но очень быстрые удары в глаза карликов.
Несколько кос с разных сторон устремились к нему, но лишь одна достигла цели – жало клюнуло в острый локоть. Какой-то бюрер с выбитым глазом и развороченными ноздрями, из которых струйками била кровь, пошел боком, семеня тонкими ножками все быстрее, кренясь – и упал, мелко дергая головой. Другой отлетел спиной назад, врезался в пустую клетку. Правая рука Кипятка бессильно повисла, но сталкер продолжал прыгать, нанося удары левой.
Рамир душил контролера. Темные глаза толстяка закатились, язык вывалился изо рта, губы посинели. Рамир сжимал пальцы так, будто под ними было железо и он хотел продавить его. Суставы уже ломило, казалось, еще немного, и Цыган сломает себе кости. Краем глаза он видел, как рядом извивается, пытаясь избавиться от веревок, де-вУшка.
Сразу две косы впились в спину Кипятка, Он закачался, ударом отбросил ближайшего мутанта на двух других, Переступил с ноги на ногу – и с удивленным выражением Иа лице повалился на колени.
– Суки... – прохрипел Кипяток, силясь поднять быстро немеющую руку.
Гора плоти под Рамиром содрогнулась в предсмертной судороге. Движения бюреров замедлились, стали дергаными. Трое оставшихся в живых воинов – один с облезшей кожей на лице, другой без правой руки – пошли к Цыгану в обход замершего на коленях Кипятка. Двое вцепились в плечи Рамира и попытались оттянуть от вождя. Движения их были вялыми, заторможенными. Рамир, не оборачиваясь, пнул одного, и бюрер свалился, будто ему рубанули косой по ногам. Сталкера схватили за руки, косы зашевелились, жала нацелились в его шею. Не разжимая хватки, он повернул голову и нырнул вбок, лбом врезал в висок мутанта. Тот упал.
Вдруг девушка рядом с ним повернулась на бок и ударила третьего бюрера связанными ногами в брюхо. Мутант отлетел назад. У Рамира от напряжения перед глазами кружился жужжащий рой искр, темная пелена наползала со всех сторон, затмевая мутный свет аномалии, – но он давил, давил, давил....
– Твари, твари... – сипение Кипятка едва донеслось сквозь гул в ушах. Упавший бюрер встал и побрел к.Рами-ру. Безумными глазами глядя на него, Кипяток сделал два шажка на коленях и боком повалился на бюрера. Оба рухнули на землю. Коса охранника полудохлой змеей выползла из-под затылка и впилась в щеку Кипятка. Тот задергался.
Из-за клеток к ним шли еще несколько воинов. На-стька наконец сумела перепилить веревку о конец торчащей из бетона арматуры. Рванулась, с треском порвала другую. Поддерживая спадающие штаны, слезла с плиты, шатаясь, сделала шаг к Рамиру.
В это мгновение контролер умер. По телу прошла судорога, волной колыхнула плоть, и толстая туша опала – будто сдулась. Изо рта пошла желтоватая пена.
Рамир выпрямился, качнулся и ухватился за плечо девушки, чтоб не упасть. Всхлипывая, она привалилась к нему. Едва слышный сиплый шепот достиг их ушей, они повернулись. Кипяток неподвижно лежал на боку, губы его шевелились. Оставшиеся в живых бюреры приближались к людям со всех сторон. Теперь, когда воля контролера перестала управлять ими, движения мутантов, чье сознание слишком привыкло к пси-контролю, были медленными, неуверенными – и все же целенаправленными: бюреры щли, чтобы убить тех, кто убил их бога.
– Ты как? – спросил Цыган.
– Я... я нормально, – прошептала Настька, разминая затекшие кисти. – Наверное, нормально...
Кипяток вновь застонал, Рамир склонился над ним.
– Жив? Идти можешь?
– А-а... – захрипел тот, дергая головой.
– Они близко совсем! – воскликнула Настька, тыча пальцем.
Рамир ногой оттолкнул тело бюрера, опустившись на одно колено, приподнял сталкера и взвалил на плечо. Выпрямился, оглядел клетки. Четверо пленников, ужаленные кислотными молниями, были мертвы; пятый лежал на боку, прижавшись к прутьям, и часто дергался, лицо его распухло от нескольких уколов жалами, сломанная правая рука была неловко подвернута под тело, ноги, куда попал разряд аномалии, превратились в пузырящиеся культи. Рамир дернулся было к нему, но тут же сообразил – он не сможет тащить двоих взрослых мужиков, а этот, в клетке, при смерти...
– Быстро отсюда, – сказал он девушке и побежал.
* * *
– Что с ним? – крикнула Настька на ходу.
– Парализован.
Цыган оглянулся, прикидывая, насколько отстали мутанты. Двигались они медленно, но очень настойчиво. Трупы собратьев ненадолго задержали бюреров – клацая клешнями, они обошли груду тел и ограду аномалии, после чего продолжили преследовать беглецов.
Рамир бежал, с трудом удерживая Кипятка на плече. Руки сталкера бессильно свисали, голова моталась из стороны в сторону – но он был жив, Рамир слышал прерывистое дыхание.
– Ты знаешь, как отсюда выйти? – спросила Настька, пытаясь на бегу справиться со штанами. Концы ремня болтались, стукая ее по коленям. Прикусив губу, она застегнула последнюю пуговицу, завязала ремень узлом, обернулась. Небо – совсем черное, ни одной звездочки'не видно, сзади слабо искрит аномалия, в ее свете едва видны силуэты преследователей. Разглядеть, что находится впереди, Настька не могла.
– Там где-то мой рюкзак и оружие, – тяжело дыша, сказал Рамир. – Они их с меня стащили, потом в эту сторону понесли, я видел.. Или в той хижине бросили, или рядом... Главное – успеть!
Вскоре сзади донеслось приглушенное клацанье: бюре-ры догоняли. А Цыган бежал все медленнее, сил совсем не осталось. Он вымотался, давным-давно ничего не ел, да и Кипяток, хоть и худой, кое-что весил.
Холм навис над ними. Только теперь, подойдя почти вплотную, Настька заметила хижину – покосившаяся развалюха примыкала к склону задней стеной. Рамир осмотрелся, не увидел в траве рюкзака с оружием и осторожно положил на землю хрипло дышавшего сталкера.
– Пригляди за ним, – велел он, бросаясь к хижине и плечом вышибая дверь.
Настька заглянула в лицо Коли Кипятка. Глаза парня закатились, рот был приоткрыт. Наклонившись, она дотронулась до впалой груди. Услыхав шелест сзади, испуганно обернулась – бюреры были совсем близко.
– Эй! – крикнула Настька. – Сталкер! Мутанты уже тут!
Она схватила Кипятка за плечи и попыталась оттащить к хижине. Изнутри донесся грохот и ругательство. Что-то упало, затем в черном проеме показался Рамир с автоматом в руках.
– Пригнись! – гаркнул он.
Настька упала на колени и заткнула уши. Над ней захлопало, она увидела падающих бюреров, опустила голову и зажмурилась.
Все закончилось очень быстро. Настька подняла голову и открыла глаза – последний мутант валился навзничь. Рамир скинул рюкзак с плеча.
– Бери, понесешь, – сказал он, вешая «G-36» на шею. Ремень автомата был завязан узлом. – Я потащу его.
После событий в поселке Настьку колотило, губы тряслись. Она сдернула с себя все оставшиеся бусы и браслеты, подняла рюкзак.
– Идем, идем. – Цыган снова взвалил Кипятка на плечи и пошел вперед, слегка кренясь на бок. – Вдруг еще кто выскочит? Надо поскорей отсюда убраться.
Настьку начал бить озноб. Обнимая себя за плечи, она шла за Рамиром.
– Выйдем на тропу, я вколю ему стимулятор, – не оборачиваясь, пробормотал сталкер. – В рюкзаке аптечка есть. Тут такой лабиринт, заблудиться – раз плюнуть, не отставай от меня.
Двигаясь вдоль склонов, они оставили поселок позади. Рамир нашел нужную ложбину, свернул в нее. Перед тем как покинуть затерянную посреди черных холмов долину, Настька обернулась. Едва различимое зеленоватое пятно маячило далеко в темноте, и ей показалось, что она видит двигающиеся вокруг смутные тени.
– А другие? – вспомнила вдруг Настька.
– Кто? – не понял Рамир.
– Ну, которые в клетках. Надо вернуться за ними! – пропыхтела она. Большой сталкерский рюкзак был тяжеловат для девушки, лямки резали плечи.
– Не за кем возвращаться, – ответил Рамир. – Все погибли, забудь.
Он не стал говорить ей, что один пленник выжил. Продираясь сквозь вересковые заросли, Рамир не оглядывался – не хотел даже случайно увидеть зеленое пятно позади. Того сталкера тоже следовало вытащить, несмотря на то что он был смертельно ранен. Его надо было спасти, негоже сталкеру погибать в таком месте... Но у Цыгана не оставалось сил для этого.
Сухое дыхание со свистом вырывалось изо рта Кипят7 ка. С тех пор как они покинули поселок, сталкер не произнес ни слова.
Беглецы выбрались из ложбины, Рамир сказал: «Сюда!» – и свернул вправо. Чуть позже он предупредил:
– К склонам не подходи, там траэа-аномалия.
Он спешил, Настька не отставала. Она тяжело дышала, но шагала быстро, растрепавшиеся волосы прилипли к красным щекам, глаза блестели, девушка горела, как в лихорадке.
* * *
– Тебя как звать? -- искоса поглядев на нее, спросил Рамир.
Поселок остался далеко позади, они пересекали очередную ложбину. Иногда Рамир останавливался, поправлял тело на плече, убеждаясь лишний раз, что раненый еще дышит. Иногда приходилось кружить, выискивая новый проход. Пару раз он вламывался в непроходимые заросли и отступал.
– Настька, – сказала девушка, почему-то смутившись.
– Настя, значит, – кивнул он. – А я Цыган.
– Вижу, что не чукча.
– Нет, это кличка такая, потому что я и вправду цыган. А звать Рамир. В Зоне у всех клички. У вас в интернате тоже ведь так, а?
– А ты откуда знаешь, что я в интернате учусь? – откликнулась Настька, просовывая пальцы под лямки и немного сдвигая их, чтобы терли поменьше. Заодно она попыталась выпрямиться и принять независимый, взрослый вид, но тут же со вздохом согнулась, потому что рюкзак сразу потянул назад, и девушка чуть не упала на спину.
– Ничего, недалеко осталось, – сказал Рамир, заметив ее усилия. – На тропу выйдем, там отдохнем, потом дальше двинем. Тебе ведь в Бобловку? Я провожу.
Девушка нахмурилась.
– Ты все знаешь – и про интернат, и про деревню. Может, и про дядю Василя знаешь тогда? – Настькой вдруг овладели подозрения. – Почему меня спас ты, а не он? Где 0Н, что с ним?
– Какой еще дядя Василь?–пробормотал Рамир, горбясь под телом Кипятка. С каждым шагом тот становился все тяжелее. – Лесник, что ли, который тебя вел?
– Ага, Лесник. – Настька тоскливо поежилась. – Дядя Василь, так я его называю. Он... он погиб, наверное. Он с виду суровый такой, грубый, но в душе хороший.
«Чертов зверолов», – подумал Цыган. Мысли в голове еще немного мешались, он не отошел после событий в поселке, укола ядовитым жалом, драки с мутантами.
Тишину нарушали только их шаги. Стояла глухая беззвездная ночь, хотя Рамиру показалось, что на востоке за вершинами холмов небо сереет – близился рассвет.
– Так что с дядей Василем, ты не знаешь? – повторила Настька, но тут Кипяток застонал и зашевелился.
– Отходит! – обрадовался Рамир. Остановившись, он положил сталкера на спину. Веки парня задрожали и поднялись, мутные глаза уставились на Цыгана.
– Ты здесь, брат? – едва слышно прошептал Кипяток. Слабые пальцы ухватили запястье Рамира.
– Здесь, все нормально. – Цыган присел, похлопал по тощей грязной руке. – Мы выбрались, слышишь? И бюре-ров переколошматили, почти всех.
Настька, присевшая на корточки с другой стороны, сказала:
– Хорошо, что ты живой, – подняв к Рамиру лицо, девушка тихо добавила: – Он ведь теперь выживет, да?
Цыган молча отвернулся. Дрожащая рука вцепилась в его рукав.
– Выбрались... – сипло выдавил Кипяток. – Спасибо, брат. Не дал умереть у них в желудках. А то я боялся... Слушай, а этот... а вождь их, контролер, с ним что? – голос стал едва слышен.
Настька, с облегчением скинув рюкзак с плеч, робко Погладила сталкера по худому плечу.
– Рамир его задушил, – сказала она. – И мы идем до
, мой. Это хорошо, правда? Сделаем тебе укол, и ты выздоровеешь, сможешь сам идти...
– Где я? Почему темно? – Кипяток переводил взгляд с Цыгана на Настьку и, казалось, не видел их.
– Все хорошо, брат, – Рамир опять похлопал его по руке и стал осторожно отцеплять тонкие морщинистые пальцы от рукава. Кипяток задрожал, по телу прошла судорога.
– Я ведь не в желудке у них, нет?! – вдруг вскинулся он и тут же упал обратно. – Где я? Темно, почему темно?! – застонал он.
Настька подалась вперед, схватила его за руку.
– Что с ним? – спросила она у Рамира. – Он нас не слышит?
Цыган взял сталкера за плечи, наклонился ниже и громко сказал:
– Ты спасен. Коля, слышишь? Ты на свободе. На свободе! Его голос разнесся в тишине между холмами, отразился коротким эхом от склонов.
– А... на свободе? – хрипнул Кипяток. Приподняв голову, он вгляделся в лицо Цыгана. – Не в клетке?
Мутные глаза прояснились. Сталкер вцепился в Рамира и требовательно повторил:
– Свободен?
Настька закивала, на глазах ее выступили слезы. Кипяток перевел взгляд на девушку и слабо улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ, сказала:
– Дядя Коля, Рамир их всех...
Голова Кипятка упала на траву. Настька закрыла рот ладонью, отвернулась и всхлипнула. Рамир медленно выпрямился, коснулся креста на груди. Худое морщинистое лицо Кипятка казалось вылепленным из воска.
– Как же так? Почему так получается? – пролепетала Настька, кусая губы. – Ведь мы ушли оттуда... Всех победили, почти всех... Ты их убил... Несправедливо, так несправедливо! – и, не сдержавшись, она заревела.
– Какая еще справедливость? Это же Зона, а не суд, – пробормотал Рамир растерянно. Он никогда не умел обращаться с плачущими женщинами – это было единствен ное, при виде чего он терялся. Цыган присел, неловко обнял ее, прижал к себе. Настька рьщала навзрыд. Не только над мертвым Кипятком – все накопившееся напряжение, весь ужас, который она недавно пережила, выходили из нее вместе со слезами. Цыган осторожно гладил ее по встрепанным волосам, не зная, что делать и какие слова говорить.
|
|
|
