Соотношение способностей

Суть клипового мышления заключается в том, оно умеет – и любит – быстро переключаться между разрозненными смысловыми фрагментами. Главное достоинство «клипового восприятия» – большая скорость обработки информации. Другая его особенность – предпочтение нетекстовой, образной информации. В книге Александра Марьяновича «Эрратология», посвященной процессу защите диссертаций, рекомендуется ускорять «мелькание» различных картинок в ходе презентации, поскольку «на пороге научных учреждений уже стоит поколение, воспитанное на видеоклипах» – а в видеоклипах экспозиция одного кадра занимает всего несколько секунд.

Обратной стороной клипового мышления, требующего своеобразной виртуозности и реактивности, является неспособность к восприятию длительной линейной последовательности – однородной и одностильной информации, в том числе книжного текста.

Сосредоточение внимания на одном предмете – навык, который индийские йоги развивают в длительную медитацию, – очень важно; но и умение быстро переключаться на новую задачу, быстро входить незнакомую ситуацию – тоже весьма важно. Парадокс в том, что эти навыки, одинаково необходимые человеку, во многом антагонистичны – реактивность развивается за счет сосредоточенности, и наоборот. Никто не знает, какой должна быть идеальная пропорция между ними.

Стенания педагогов о необходимости борьбы с клиповым мышлением свидетельствуют, что характерное для молодежи соотношение концентрации и переключаемости не соответствует идеальным представлениям взрослых об этой пропорции – но еще надо доказать, что их идеал действительно достоин сохранения. Тем более что всегда возникает прагматический вопрос: если именно данное соотношение умения углубляться и умения переключаться является оптимальным – то оптимальным для каких целей, для чего? Очевидно, что «клиповое мышление» – то есть усиленное развитие навыка быстрого переключения за счет длительного сосредоточения – более соответствует той информационной среде, в которой обитает подросток.

Развитие цивилизации явно предполагает необратимый сдвиг данной пропорции в пользу умения переключаться. И бороться с клиповым мышлением – не значит ли приспосабливать учеников не к реальности, а к системе образования, закрепляя разрыв этих систем, отрыв учащихся и школы от господствующего образа жизни? В идеале школа должна готовить детей к реальной действительности; но, когда сама школа перестает соответствовать ей, она предпочитает не изменяться, а вооружать учеников против действительности – то есть едва ли не калечить их психику. Другое дело, что нам может не нравиться вектор развития цивилизации, – но кто может его изменить? Школа, как мы видим, сделать этого не может – она может лишь слегка тормозить глобальные перемены в мышлении.

На самом деле люди нового когнитивного стиля вовсе не являются интеллектуально неполноценными – наоборот, они в совершенстве владеют многими необходимыми им навыками. Они лишь выпадают из культуры, ориентированной на линейный текст. Рассказывает известный блогер: «Я вспомнил, как при мне играли ребята в компьютерные игры. Там между эпизодами были по два-три экрана текста, затейливо выписанные разборки какого-то героя с местными королями – что у кого отнял, как обидел, а они собрали войско, пошли в поход, по пути пересекли пустыню и... Я не успевал дочитать, как ребята вертели страницу. Они прочитывали три страницы махом, я едва первые строки успевал собрать в голове. Они искали ключ. Им не было нужды читать эту детскую сказочку – они были знакомы с этим типом игр и знали, что из всего этого текста следует извлечь указание, что должен добыть герой на следующем этапе игры. Отбить пленных на маленьком островке в центре карты. Добыть кольцо с изумрудом. Пробиться в Цитадель Зла. Все, ясно. Поехали дальше – играть. Текст – в том числе сюжетный – стал излишним. Текст является набором спрятанных ключей, нужных для понимания ситуации. Если угодно, текст стал инструкцией: из нее вытаскивают нужную для решения конкретного вопроса информацию, но странно читать инструкцию, любуясь стилем. А пересказывать ее? А это вообще осмысленное дело – пересказывать то, что едва замечаешь в поисках нужного? Ты роешься в огромном сундуке рухляди, торопливо выбрасываешь на пол старые тряпки, газеты, какие-то валенки, мать их... наконец находишь то, что долго искал, – и тут тебе задание: опишите то, что вы нашли в сундуке. Да и не глядел вовсе... ».

У людей будущего нет иных навыков работы с текстами, кроме конвертации их в практические инструкции (но не обратно), и поэтому нет почтения к текстам. Педагогика, которая льет слезы над этим новым человеческим типом, – наследница средневековой педагогики, базировавшейся на заучивании текстов. Нет сомнений, что, как бы этого ни хотели люди предыдущих поколений, такая педагогика в новую эпоху выжить не сможет.

Поэтому куда более здравым являются призывы не бороться с клиповым мышлением, приспосабливая его под уже умирающую культуру, а использование его особенностей для учебного процесса. Примером этого может служить статья, написанная учителем русского языка и литературы одной из московских гимназий под характерным заголовком «Клиповое сознание работает на литературное образование» («Учительская газета», 2003, № 51). Автор, Татьяна Мусатова, пишет: «Каждый учитель-практик прекрасно знает, что современные школьники по преимуществу визуальщики и кинестетики. Им необходимо посмотреть и потрогать. Раскрасить и подрисовать… Сейчас модно ругать «клиповое сознание» подростка, но можно принять это явление как объективный факт и заставить работать это «клиповое сознание» на развитие ученика… Как ни парадоксально, но такой внешне несерьезный прием, как раскрашивание маркерами текста, весьма продуктивен для такой серьезной деятельности, как анализ поэтического произведения».