 |
Михаил. Обоснование убежища
|
|
|
|
Все началось так давно, что тебя еще, наверное, не было на белом свете. Еще будучи школьником, я понял, что может случиться, если вдруг неожиданно разразится мировой кризис, а затем и мировая атомная война. Картины, страшные в своем реализме картины Хиросимы и Нагасаки, будили меня кошмарами от сна. И в этом сне защиты и спасения не было – была только смерть и небытие. Идея спасения, мысль о хорошо укрепленном убежище пришла ко мне в старших классах школы и оставалась единственной насущной мечтой моей жизни. Поступив в военное училище, я получил достаточно серьезные знания о том, какое это страшное оружие. Боязнь радиации и жизни после ядерного удара парализовала мое сознание и силу воли. Мои сверстники веселились в ресторанах и кафе, а я копил деньги, чтобы превратить свое призрачное желание в реальность, существующую в железе и бетоне. Но кроме этого, благодаря обучению, я также узнал о том, как спастись от атомного пожара и выжить после него.
Я прочитал в газетах, что в Америке существуют специальные фирмы по постройке бункеров на случай атомной войны, но у нас же ничего такого не было. Да и никто всерьез не собирался защищаться. Побывав на учениях в одном из современных убежищ, я понял, что в случае чего нас всех ожидает неминуемая смерть в первые же часы или дни после удара. При этом аэродром является одной из главных целей при планировании объектов поражения. Эта мысль терзала меня днями и ночами. Я не мог спать, просыпаясь от каждой вспышки света и боясь, что сейчас все и начнется. Я медленно сходил с ума. Открывая газеты, я видел только одно, что мир находится на краю огромной ядерной ямы, куда и скатывается. Но самое интересное, что никто не видел этого. Все просто жили в свое удовольствие, тратя деньги на какие-то тряпки и шмотки, которые в случае ядерного апокалипсиса стали бы ненужным хламом.
|
|
|
Но при всем этом, благодаря дальновидной политике руководства нашей огромной страны, поддерживался определенный баланс сил. В то время, я, как и многие миллионы наших сограждан, думал, что все это полная и безоговорочная заслуга Леонида Ильича Брежнева, имя которого сдерживает американцев на пути их мировой экспансии. Конечно, это вселяло какую-то надежду, но душа была неспокойной. Ведь, куда ни глянь, в нашем обществе царил покой, а также умиротворенность, которых не должно быть – успокоенность приводит к поражению, от внезапной атаки. На мой взгляд Америка тогда могла поступить вероломно по отношению к Советскому Союзу, так же как и нацистская Германия поступала по отношению ко всем странам во Второй Мировой Войне.
Видя такое, я решил, что надо действовать самостоятельно. Узнав, что продается дом, купил его и стал разрабатывать идею строительства своего личного убежища на случай атомного удара американцев. Что такой удар будет, я не сомневался, а поэтому занялся детальной проработкой проекта. Мой бункер должен был отвечать многим требованиям. Во-первых, это полная возможность автономного существования после катастрофы в течении продолжительного времени, около полугода, или даже свыше этого срока. Во-вторых, достаточный уровень защиты от ударного и радиационного воздействия. Что толку жить, если невидимая взгляду радиация полностью вывела тебя из строя. В этом варианте лучше мгновенная смерть, чем продолжительные мучения. В-третьих, проблема обеспечения водой, воздухом и отвод из убежища продуктов жизнедеятельности. В-четвертых, это обеспечение полной секретности о строительстве. Я боялся, что окружающие воспримут мою фобию как сумасшествие, а следовательно, моя жизнь будет окончена в сумасшедшем доме, где уж точно не будет никакой защиты от ядерной опасности.
|
|
|
Но, кроме того, чтобы защитить себя от ядерного оружия и последствий, связанных с его применением, необходимо было продумать вопрос о том, что делать впоследствии. Странно было бы выжить в горниле войны для того, чтобы потом остаться совершенно одному, без всякой надежды на продолжение жизни. Конечно, велика была вероятность, что после трагедии выживут сотни и тысячи людей в специальных убежищах, но где шанс, что они захотят общаться с кем-то со стороны? Первым их желанием будет избавление от тех, кто может претендовать на кусок хлеба из глубинных хранилищ и на лекарства от последствий катастрофы, а это будет выражаться в немедленном уничтожении всех тех, кто не сможет им приносить пользу как охрана, либо как рабочая сила по разбору завалов и поддержанию жизнеспособности. Все это было понятно как дважды два, но простого выхода из этой ситуации не существовало. Можно было, конечно, поступить как библейский Ной, но создать убежище таких размеров, чтобы поместить в него каждой твари по паре под силу только развитому государству, учитывая громадную себестоимость как проектировочно-строительных, так и работ по последующему долговременному содержанию. А это включает в себя три периода эксплуатации: до ядерной войны, ядерная зима и постъядерная акклиматизация.
Индивидуальное укрытие должно отвечать несколько более скромным задачам, да и финансовые затраты должны быть минимальны. Вот при этом я впервые задумался о семье, благодаря которой отпадает необходимость в поисках других переживших катастрофу, а следовательно повышается шанс на выживание. Здесь я столкнулся с несколькими трудностями. Мои родители к этому времени уже умерли, а природная застенчивость помешала мне обзавестись собственной семьей. Вокруг не нашлось такой девушки, которая смогла бы увидеть во мне свой идеал, а затем сделать первый шаг на встречу ко мне. Сам я этот шаг сделать не мог. Постоянная боязнь получить отказ и последующие явные и неявные насмешки сделали меня осторожным и лишили возможности вести семейную жизнь.
Нет, я, конечно, любил. Моя любовь жила через несколько дворов от моего жилища. Притаившись, как мышь под окном, я часами смотрел на нее, мечтая о том, как мне было бы хорошо с ней. Но пока я собирался с силами для признания – она вышла замуж и переехала на соседнюю улицу, а я остался один на один со своим одиночеством. Но это только придало мне силы при обдумывании моих дальнейших действий. Я мечтал, что в случае чего спасу ее от неминуемой гибели, и мы останемся с ней вдвоем, тогда я признаюсь ей в своей долгой любви, а она скажет, что тоже давно влюблена в меня. На этом мои голубые мечты обычно обрывались, из-за отсутствия объекта, которому можно было бы признаться в тайной и долгой страсти.
|
|
|
Все это и послужило обоснованием тех требований, что я заложил при продумывании мысли об укрытии. Они свелись к основным следующим:
1. Убежище, исходя из условий своего нахождения, должно располагаться на глубине порядка семи метров;
2. Оно должно включать в себя несколько помещений, а именно: спальню, кухню, туалет, ванную комнату, кладовые, агрегатную, а также складские помещения;
3. Выходов на поверхность должно быть несколько, и они должны быть герметично закрывающимися;
4. Запасы продовольствия должны обеспечить полгода автономного обитания для двух человек;
5. Вода, добываемая из скважины, должна иметь несколько степеней очистки;
6. Запаса топлива для дизель-генератора должно хватить не менее чем на год, при использовании его не чаще одного раза в сутки на десять часов непрерывной работы;
7. Стены убежища должны были быть прочными, защищать от лучевой радиации, выдерживать взрывы и потрясения земной коры от них и от землетрясений;
8. Запас материала для ремонта убежища должен позволять обходиться без посторонней помощи не менее пяти лет.
Строительство, начатое мною более двадцати лет назад, не завершено до сих пор. Но даже сейчас, в этом незаконченном виде, укрытие может выдержать взрывы ядерных зарядов на соседнем военном аэродроме, а затем в нем можно автономно жить в течение нескольких месяцев. Основная проблема состоит в том, что убежище сейчас мне уже не нужно. Моя старость надвигается вместе с истощением физических сил, а следовательно, мне уже нет нужды бояться смерти в молодом возрасте. Сейчас мне жалко только своей силы, которую я потратил на это сооружение, вместо того, чтобы жить и наслаждаться жизнью как другие люди. Но об этом по порядку.
|
|
|
Моя работа началась с того, что я стал рыть колодец вглубь земли, чтобы достичь уровня гарантированной безопасности. Это сейчас шахта лифта и лестницы. Долгими выходными днями и ночами я вгрызался в землю, боролся с грунтовыми водами. Средняя толщина бетонной стены в убежище составляет полметра. Первым делом я построил спальню и агрегатную. Затем мне удалось найти и установить небольшой дизель-генератор, а также насобирать для него запасных частей. После этого настал черед склада под топливо. В этом мне помогло наше государство. Самолет, который я обслуживал, снабжался резиновыми протектироваными баками, выбрасываемыми в больших количествах без мысли об их ремонте, хотя повреждения были малозначительны. Керосина в то время было много, и за его расходом никто не следил, а следовательно топлива мне удалось запасти не то, чтобы на год, а года на три, если не больше. Сил на это мне было не жалко. Все в конечном итоге шло не на порчу экологической обстановки, а на возможность выживания отдельно взятого гражданина страны.
Самое страшное препятствие мне чинила природа, в отместку на то, что я решился на подземные работы. Местность в окрестностях Псковщины болотистая, грунтовые воды близко прилегают к поверхности, а следовательно, большую часть времени пришлось потратить на борьбу с водой. Она проникала сквозь малейшие трещины в стенах, подмывала стены и грозила затопить все помещения в любую секунду. И опять же мне помогала наша доблестная армия. Аэродром был настоящей кладовой, откуда можно было брать что угодно, и в каком угодно количестве, при этом качество продукции военного назначения на несколько порядков превосходило аналогичные параметры продукции, что шла на нужды народного хозяйства. Расширение коммуникационных построек на аэродроме позволило мне запастись цементом в таком объеме, что стена толщиной в полметра была для меня не мечтой, а жизненной рутиной. Все в конечном итоге упиралось только в мои собственные силы, которые, естественно, не беспредельны. Но моя мечта о безопасном будущем помогала мне, а физический труд оздоравливал организм, заставляя отступать все болезни. Этому так же способствовали салаты из овощей со своего огорода и теплицы, ведь вода для полива у меня была постоянно (необходимость откачивать ее из подземных сооружений подталкивает к мысли о том, куда бы ее деть). Тепло, которое скапливалось в нижних ярусах убежища обогревало в холодное время мой дом и теплицу, позволяя есть свежие овощи круглый год.
|
|
|
Но все это не было главным. В течение нескольких лет, урывками от основной работы и в период отпусков, я смог построить минимальный комплекс – убежище, в состав которого входили как функциональные помещения: агрегатная, кладовые продуктов и технические, так и помещения для жизни: две комнаты, кухня и туалетная комната с ванной. Кроме этого мне удалось разместить под землей резиновые емкости с керосином, в специальных бетонированных помещениях, в количестве трех тонн, а также оборудовать вместимую выгребную яму для отходов жизнедеятельности.
Но самым тяжелым для меня была необходимость справляться с грунтовыми водами. Эта беда терзала меня долго, пока я не пришел к простому решению, а именно – прорыл колодец большей глубины, чем та, на которой находились помещения, и вода, что совершенно естественно, стала стекать в него, а моя задача заметно упростилась. Осталась только потребность в регулярном освобождении колодца от воды.
Но еще более страшным было осознание того, что это грандиозное сооружение было пустым. Никто, кроме меня, не ходил по его коридорам, оживляя мрачное пространство разговорами и наполняя теплом жизни и любви. Убежище было мертвым, несмотря на то, что я порой даже ночевал на нижних ярусах, чтобы усталым 'не подниматься наверх. Семьи у меня не было, да и кто бы пошел замуж за меня. К этому времени я превратился в законченного холостяка – отшельника, сидящего в тесной раковине своего жилища, и не выглядывающего по сторонам в поисках амурных приключений.
Несколько раз я предпринимал неуклюжие попытки сойтись с очередной женщиной, появившейся на фоне моего желания иметь семью, но это были тщетные потуги, ибо время, когда я бы мог стать примерным семьянином, прошло. Слишком много времени я прожил в одиночестве, что приучило меня к неприятию совместного проживания под одной крышей с кем-то еще. Эта необходимость зависеть от кого-то, спрашивать советы и разрешения по пустякам, подстраивать свои привычки и поступки – все это было тем краеугольным камнем, который разрушал все мои попытки вступить в брак. Тем более, что мне попадались такие женщины, главной заботой которых было обеспечение собственного уюта, абсолютное нежелание мирится с моими комплексами, а также попытки приобщения меня к благам цивилизации. Это благо виделось им, главным образом, в квартире городского типа. Следующим пунктом блага шли: обстановка квартиры импортной мебелью, а также скупка горы самой разнообразной одежды. Сие рождало следующую проблему: "Нечего надеть, и некуда положить", а следовательно острую необходимость покупки нового шкафа для одежды! Ну и как постоянный пункт мечтаний любой женщины, из тех, что встречались на моем жизненном пути, это "голубая в дымке" мечта о переезде в Москву, в начале на временное, затем на постоянное место жительства, а уж там...
При всем этом многообразии мечтаний любой женщины, мужчина, в большинстве жизненных ситуаций, рассматривается ею просто в качестве необходимого инструмента для удовлетворения своих растущих материальных потребностей. В этом случае мудрая женщина, а под мудростью женского ума следует понимать житейскую хитрость и смекалку, отдает мужу политическую власть в семье, взамен полностью и безвозвратно забирая контроль над распределением финансовых потоков. Недаром старинные поговорки утверждают, что жена должна быть "шеей", которая будет вертеть мужем – "головой", в потребную для себя сторону. Такая женщина не будет в открытую добиваться главенствования в семье, она будет делать все исподволь, пользуясь своими женскими, методами и чарами. Та же, которая попытается изменить сие положение дел на кардинально противоположное, добьется только конфликтов из-за нежелания мужа подчиняться – ведь всегда любой мужчина считает, что глава семьи он. То есть здесь возможен вариант расставания, так как общество еще только привыкает к тому, что женщина может играть главную скрипку, не только скрытно, как она делает постоянно, но и официально. Мужчины более живо и болезненно реагируют на ситуацию, когда их хотят "посадить под каблучок", пусть даже этот каблучок находится на туфельке, а та на прелестной ножке его любимой женщины.
Мои поиски спутницы жизни, которая была бы лишена агрессивно выраженных лидерских замашек, а взамен хотела бы семью с нормальными равноправными отношениями плавно продолжались некоторое, весьма непродолжительное время. Но все в этом мире имеет свое логическое завершение. В конце всех своих экспериментов я остался совершенно один, что не могло не навести на определенные мысли о моей внешней и внутренней неполноценности, не дающей никаких шансов на счастливое будущее, а также о том, что я пытался предъявить слишком уж жесткие требования к своей будущей спутнице жизни. Но остаться в случае ядерной войны в полном одиночестве и знать, что никого более рядом нет – это немыслимо. Да даже и при современной жизни, одинокая жизнь приводит к постоянной деградации всех чувств; человек – по своей сути есть общественный элемент, нуждающийся в постоянном окруженнии себе подобных. Ему хочется чего – то светлого, хочется обрести общество того, кто мог бы встретить тебя после тяжелого рабочего дня, с кем ты мог бы отдохнуть душой, занимаясь общими семейными делами. Но как я уже говорил, семейная жизнь не смогла дать мне того, что я желал – а может быть я просто завышал рамки и мечтал о слишком многом – я не знаю.
Но все задачи, даже если у них много условий и неизвестных, имеют решение. Порой не одно единственное, но каждый из вариантов существует, а приоритет того или иного – незначителен, что в определенной мере затрудняет поиск наивыгоднейшего решения. Самое же трудное – это определиться в верности и оправданности своего выбора со всех точек зрения, ибо то что для одного человека хорошо, для другого может привести к непоправимым трагическим последствиям. Найти ключевое решение, оптимальное и наиболее эффективное – вот одна из самых тяжелых задач любого человека, перед которым стоит дилемма выбора.
Так и моя проблема одиночества имела много вариантов своего решения, но надо было принять один. В этом могло помочь только провидение, для того, чтобы свести к минимуму все вредные последствия. Всвязи с этим необходимо было просчитать все условия – выполнимые и невыполнимые. Либо просто жить, ни о чем не задумываясь – плыть по течению бурной реки судьбы, изобилующей водоворотами, порогами и другими препятствиями, и надеяться на то, что авось пронесет на очередном повороте жизни.
Елена. Путь к убежищу
Лена родилась в семье простых хлеборобов, в одной из деревень при городе Остров. Отец ее мечтал только об одном – иметь как можно больше спиртных напитков, и при этом как можно меньше работать. Девочка, рожденная ранней осенью, была нежданным подарком, к тому же еще и ненужным. Ведь теперь те маленькие деньги, которые ранее перепадали на пятерых членов семьи, приходилось делить на шестерых. Молоко у матери пропало практически сразу после рождения дочери, из-за какого-то конфликта в семье, на почве постоянных пьянок и ругани с рукоприкладством мужа.
Медсестра из поселковой санитарной части, с ужасом в душе и болью в сердце наблюдала, на каком питании и в какой антисанитарии растет ребенок. Она также не могла понять, как может женщина жить с человеком, который поднимает на мать своих детей руку. И это в годы, когда советская власть находилась на высшем пике своего могущества. Она просто была не из этого мира исконно российской деревни, где основной постулат отношения мужа к жене можно выразить словами "бьет – значит любит!" Но ее можно было понять, так как она приехала на три года по распределению из города, после медицинского училища, и каждый прожитый день в поселке приближал к счастливому моменту возвращения к родителям и друзьям в город, где ее вновь ожидали блага цивилизации. Она жила здесь временно и старалась не запачкаться об эту реальность жизни, окружающую ее сейчас. А тем, кто проживал в таких условиях постоянно, это было привычно. Дети в этих семьях росли сами по себе, окруженные минимумом заботы со стороны родителей.
Такое происходило повсеместно. Люди не думали о том, какое будущее можно получить, забывая о воспитании тех, кому предстояло строить это самое будущее. Воспитание гражданской сознательности людей происходило по принципу, что самое главное – это мое, а все что общественное – это ничье, а значит, можно не беречь и не экономить. Забота о детях в подавляющем большинстве "ячеек общества" сводилась к банальному принципу: накормил, одел, а воспитывать и внедрять в душу ребенка сознание и правила поведения в жизни должно было государство в лице детского сада, школы и прочих институтов государственного образования. В цепочке воспитания будущего гражданина страны исчезло главное звено – семья, а без этого звена воспитание нормального, всесторонне развитого человека невозможно. В большинстве случаев это приводит к моральной деградации подрастающего поколения, а следовательно и всей нации.
На этом этапе развития, в стареющем на глазах социалистическом обществе, появился новый принцип отношения к детям. Теперь, когда государство объявило воспитание детей государственной заботой – они сразу стали ничьи. Заботу о воспитании детей возложили на государственных людей, к которым можно отнести воспитателей и преподавателей. Люди же, которые дали жизнь новому поколению, предпочитали больше заботиться о материальных благах, забывая о духовном воспитании, которое должно стать краеугольным камнем любой нормальной семьи. Человек, который постоянно видит дома одно, а в школе в него пытаются вложить другое; который вынужден всегда подстраиваться под общество, окружающее его – вырастает лицемером и эгоистом. И это не только его проблема – это его беда. А также громадная беда и замедленная мина на пути эволюции человеческого общества, населенного такими людьми. Людьми, приученными к постоянному ношению маски – личины.
А девочка подрастала, хотя постоянно болела, но ее матери некогда было заботиться о здоровье маленького ребенка, так как на руках у нее было несколько детей, а также пьяница-муж. Учитывая, что до школы Лене надо было прожить еще шесть лет, то думать о ее воспитании до этого времени никто и не собирался. Зачем? Подрастет, а там будет жить как все. Так все продолжалось бы, как у всех, если бы не одно событие, кардинально изменившее судьбы каждого из этой "ячейки"
Однажды отец семейства, как всегда в состоянии непрочного стояния, возвращался домой с работы, когда на его глаза "попался" магазин, где его и обнаружили с утра, в обнимку с ящиком дешевого вина. После проведенного расследования в магазине обнаружили хищения на сумму более трех тысяч рублей, что говорило о многом... Как результат справедливого суда – приговор на пять лет с конфискацией имущества, хотя забирать в семье в пользу государства было нечего. Сразу выяснилось, что брать на поруки отца, а по совместительству и руководителя "ячейки общества", никто не собирается. Таким образом, мать осталась одна, с четырьмя детьми на руках, практически без средств к существованию.
Выручило то, что у женщины были родственники в городе. Благодаря им, и тому, что они пожалели детей, удалось перевезти остатки имущества в небольшой домик на окраине Острова, где теперь семье предстояло жить, а матери еще и работать, чтобы хоть как-то прокормить детей, искать же силы на духовное воспитание уже не было времени. Работу найти удалось быстро, правда малооплачиваемую, но постоянную, учитывая, что на руках куча детей, одной из которых меньше года.
С этих пор жизнь их протекала хоть и бедно, но спокойно и размеренно. Старшие дети заботились о младших, конечно, в меру своих сил, ибо самой старшей было всего восемь лет. Но это уже была новая жизнь, а мать семейства по вечерам долго плакала в подушку, проклиная свою загубленную молодость и жизнь, а также "довесок", в виде маленьких детей, из-за которых теперь нет возможности изменить эту самую жизнь.
К чему говорится все это? Нет смысла "давить на жалость", но есть смысл попытаться понять, что происходит вокруг нас, для того чтобы иметь возможность по-другому взглянуть на, казалось бы, очевидные вещи. Может быть, это сможет добавить немного объективности в наши суждения об окружающем мире. Легко рассуждать о высоком, но трудно самому стать другим, попытаться сбросить свою теплую и удобную шкуру из фальши и обнаженной душой почувствовать остроту – и температурные перепады реальной жизни. Можно годами и веками сладко говорить о той великой и многогранной миссии Христа, с которой он прошел сквозь души и сознания людей, но при этом оставаться нечувствительным к боли и страданиям окружающих. Можно. Многое можно. Но не надо при этом забывать одного, что в первую очередь Иисус призывал идущих следом за ним, по его нелегкой дороге, "не сотворять себе кумиров", поклоняясь идолам, выдуманным для отвлечения сознания большинства людей от их главной цели жизни.
Цель, к которой призывал Учитель своих учеников и последователей, заключается не в простом служении на приумножение богатства материального для церкви или личного, а, в первую очередь, она состоит в том, чтобы каждый воспитал в себе Человека. Чтобы каждый, живущий на этой планете, стал богат Душой, чтобы каждый стал способен пройти свой путь к Голгофе во имя искупления грехов, и не только своих, но и чужих. Только когда мы сможем осознать эту простую истину, только тогда может быть мы сможем сбросить маску, носимую нами для защиты своего маленького, но такого родного и горячо любимого "Я". Личину, скрывающую наши чувства и эмоции. Маску, сквозь стеклянные глаза которой, как через призму, преображаются события вокруг нас, прежде чем предстать перед нашим сознанием.
А между тем маленькая девочка подросла до шести лет. Отец, выполнив повинность перед государством, вернулся домой. Но это уже был другой человек. Там, за колючей проволокой, он увидел всю реальность нашей "свободной" жизни. Познал "простую" истину – в этой стране нормально жить могут только те кто ворует, и желательно по-крупному, чтобы были деньги на "своих" адвокатов и судей. Туберкулез, заработанный им в лагерях на принудительной ударной стройке в восточной Сибири, прогрессировал. На работу его никуда не брали, несмотря на определенное законодательством право на труд. Статья, по которой его осудили, заставляла чиновников морщить лоб, чтобы придумать отговорку, почему ему нельзя устроиться именно к ним. Так он был сброшен с поезда истории, шедшего полным ходом к победе коммунистических отношений в отдельно взятой социалистической стране. Нет, он не пошел воровать дальше, для этого он был слишком напуган, он просто стал тунеядцем, с точки зрения закона, а реально занялся домашним хозяйством, регулярно попивая самогон собственного изготовления, и не забывая также регулярно относить бутылочку-другую участковому инспектору под видом домашней настойки, чтобы тот не слишком придирался к нему.
Так прошел год его вольной жизни, и, может быть, так текли бы и другие года его жизни, если бы он не заснул пьяный в сугробе по дороге от "друзей". Пневмония, на фоне второй стадии туберкулеза, а за ней практически сразу последовал путь на кладбище. Примерно через неделю после похорон пропала Леночка, катавшаяся на санках с берега реки. В подернутой льдом проруби на следующий день обнаружили вмерзшие санки, валенок и. шапку. Осиротевшая семья несколько дней проплакала, но ведь жизнь продолжается, а от девочки не осталось на память даже фотографии. Как-то так случилось, что она еще ни разу в своей короткой жизни не фотографировалась.
Михаил возвращался домой с полетов. Его подвезли до моста, а далее он пошел напрямик через реку, по льду. Ранние зимние сумерки окутали городок. Он шел, погруженный в свои холостяцкие думы, разочарованный последней неудачной попыткой обзавестись семьей. Хриплый, осипший вскрик от проруби достучался до его сознания уже после того, как он бежал, на ходу оглядываясь во все стороны, чтобы определить место, где кричат. Она еле держалась на поверхности воды, как поплавок, может быть за счет того, что была одета как луковица в сто одежек, между которыми еще оставался воздух.
Вытащив девочку из проруби и завернув ее в снятую с себя куртку, он стоял посреди реки в растерянности, не зная, что делать дальше. Куда бежать и к кому обратиться, когда на дворе практически ночь, а ребенок такой маленький и дрожит от холода. Конечно домой! Так Лена впервые оказалась в том доме, который стал ее убежищем на долгие дни, месяцы и годы.
А тогда, принеся ее домой, растерев полотенцем докрасна, вымыв в горячей ванне и напоив чаем с малиной, он поразился болезненной худобе ребенка и ветхости тех одежд, в которые она была одета. Сидя на стуле, рядом с кроватью, на которой засыпала разморенная от тепла и сытости девочка, он еще мечтательно думал о том сколько радости принесет родителям известие, что их ребенок жив и здоров. Медаль "За спасение утопающих" возникла перед его мысленным взглядом, но все это не радовало сознание, поэтому блестящее изображение померкло и исчезло. Думы о том, в каких условиях живет эта девочка, терзали сознание. Но затем пришла одна мысль, которая просветлила его душу, и он успокоенный лег спать.
Проснулся он ночью от несвязного бормотания, всхлипов и вскриков ребенка. У девочки начался сильный жар. Всю долгую зимнюю ночь он провел у постели больного ребенка, сбивая температуру смоченными в воде полотенцами, обтирая ими тщедушное тело девочки и прикладывая мокрое полотенце на горячий лоб. К утру, когда жар спал, он снова сел на стул и задумался. В бреду человек высказывает все то, что каким-то образом наиболее ярко отпечаталось в его сознании. Из слов ребенка он понял, что девочка из неблагополучной семьи, где отец постоянно бъет мать и детей по поводу и без повода, Он думал о том, что ждет детей в такой семье, где существует только одна надежда на лучшее – это попытка вырваться из таких условий.
Утром, пока девочка еще крепко спала, он сходил в город, где, пройдя по рынку, прикупил разных детских вещей, набив ими большую сумку, заглянул в аптеку за лекарствами и пошел домой. Погладив спящего ребенка по лбу, чтобы убедиться в том, что жара нет, он снова вышел из своего убежища, чтобы найти тот дом, где пропала девочка. Минут десять постоял на берегу, внимательно наблюдая, как едва протрезвевшие мужики шарят баграми под прорубью шагах в ста выше того места, где он достал девочку. Рядом с прорубью лежали санки, и если бы не валенок, который держала в руках бедно, но опрятно одетая женщина, рядом с которой сиротливо жались несколько детей, он бы решил, что утонул еще какой-нибудь ребенок.
Почему он не подошел к ним и не обрадовал их известием, что девочка жива и здорова? Он стоял, как в столбняке, пассивно наблюдая за происходящим, пока мысль о том, что ребенок уже мог проснуться, чуть не обожгла его мозг. Тогда он пошел домой. Девочка еще не проснулась. Она спала спокойно и умиротворенно. Температура упала до нормальной, дыхание успокоилось. Он снова присел, задумавшись о том, что ждет этого ребенка дальше. Вечером у девочки вновь был жар, но кризис миновал гораздо быстрее, и ночь прошла спокойнее.
Утром он вновь оставил спящего ребенка одного, перенеся ее сонной в убежище, а сам посетил санчасть, взяв там освобождение на несколько суток по болезни, немного похрипев и покашляв, и, отпросившись у командира, вернулся домой. Девочка уже проснулась и играла с куклой, купленной им на рынке. Увидев его она замерла, наблюдая за HИM ИЗ угла комнаты. Он присел на корточки и тоже с любопытством посмотрел на свою гостью. Из всех нарядов, оставленных им на стуле, она выбрала простенькое ситцевое платьице и колготки, волосы заплела в короткую, но толстенькую косичку.
– Ну что, – начал он, улыбаясь, – давай знакомиться. Меня зовут дядя Миша. А тебя?
Она молчала, глядя на него бусинками глаз и нервно теребила руками куклу. Губки сердито поджались.
– Ты боишься меня? – она отрицательно покачала головой.
– Ты не умеешь разговаривать!? – она снова покачала головой, но в уголках губ промелькнуло, что-то похожее на слабенькую улыбку.
– А может ты не девочка, а маленькая собачка, которая превратилась в девочку, но разговаривать не научилась!?
Она улыбнулась, вновь покачав головой, но все так же смотрела на него из-под длинных ресничек, чуть опустив голову, думая, что так ее улыбки и смеющихся глаз не видно. Он встал и прошелся по комнате. Несмотря на свой возраст, она показала себя достаточно опрятной. Тарелки, в которых он оставил ее завтрак, были аккуратно сложены кровать заправлена, а вещи, которые она без сомнения просмотрела, выделялись аккуратной горкой.
– Ну все-таки давай знакомиться! Я себя уже назвал. Теперь мне хочется узнать, как зовут мою маленькую гостью. Ты мне скажешь свое имя? – он немного помолчал, пригладил рукой волосы, еще раз обвел взглядом помещение, – Наверное, ты все-таки боишься меня? Я, наверное, страшный серый волк, а ты маленькая Красная шапочка, да?
– Нет, ты не серый волк. А меня зовут Лена, и никакая я не Красная Шапочка – у меня бабушки в лесу нет! Она в деревне осталась, и мы к ней только летом в гости ездием.
– Вот и познакомились! А теперь, Леночка, расскажи мне, кто твои родители, и где вы живете? Мама, наверное, волнуется, что тебя долго нет?
Задавая этот простой вопрос, Михаил был готов услышать самые различные варианты ответов, начиная от "Не знаю", до подробного изложения всех нюансов, но то, что он услышал, не вписывалось в его заготовленные мысли. При этом голос ребенка был искренним.
– Я не хочу домой, там меня не любят. Там никто никого не любит. Пожалуйста, не отдавайте меня домой. Я буду хорошо себя вести. Я же умерла. Как вы можете меня отдать?
– Почему ты решила, что умерла? Ты живая.
– Но я же прыгнула в воду, и меня несло под стеклом к небу. А потом стало тепло, только хотелось дышать, но вокруг была вода. Я боялась вздохнуть. – слезы побежали по ее щекам, капая на куклу, она вытерла глазки, – И вдруг стало холодно, меня что-то ударило, я вскрикнула и увидела небо и тебя. А потом я не помню... Не отдавай меня. Можно я буду твоей дочкой, а ты моим папой. Ведь ты дядя Бог?
– Нет, Леночка, я не Бог. И ты не умерла, а вполне нормальная и живая девочка, которая правда искупалась в проруби, но от этого на небо не попадают, а только в кроватку с простудой.
– Жалко... А я думала, что все закончилось. Ведь все было так, как говорила мама.
– А что и когда тебе говорила мама?
– Когда я спросила, что случилось с папой. Она сказала, что он умер и ушел на небо, и у него теперь там есть все, о чем он всегда мечтал. Значит у него теперь постоянно есть самогон, и он всегда пьяный, и он счастлив, что рядом нет моей мамы, испортившей ему жизнь. Он всегда говорил, что не хочет ее и нас видеть. А я всегда хотела, чтобы у меня было много платьев, игрушек и вкусная еда, а также своя кроватка. И еще я хотела бы доброго папу, который бы не бил меня и мою маму, после того когда она бы умерла и тоже пришла бы к нам. И мы бы жили на небесах долго и счастливо.
– Но Леночка, что будет делать твоя мама, подумав, что ты умерла? Ей же будет плохо? А твои сестры?
– Она всегда так хотела. Она говорила, что жалеет о том, что я не умерла при родах. А если меня не будет, то им всем станет легче. Не отдавайте меня, я буду помогать. Я буду послушной дочкой.
Михаил отвернулся, чтобы украдкой вытереть выступившие из внезапно ставших мокрыми глаз слезы. Впервые в жизни он не знал, как поступить дальше. Рассуждения малышки были не по-детски рассудительны. Так мог думать только взрослый человек, либо тот кто перенес много страданий. Трагедия чужой маленькой жизни всегда незначительна, если наблюдаешь со стороны, либо читаешь о ней книгу. Но если ты сам становишься невольным участником, и от твоего решения могут измениться судьбы других, что делать тогда? Какой путь выбрать?
Михаил. Решение судьбы
Когда ты сидела у стены и говорила, что не хочешь возвращаться домой, я был обескуражен. Ведь мое воспитание говорило мне, что самое главное в жизни любого человека – это его семья. А перед этим я долго и безуспешно пытался решить эту проблему для себя, но уже не видел никакого выхода из сложившейся ситуации, кроме того, что мне предстоит долгая и продолжительная жизнь в одиночестве. Тут, как снег на голову, а точнее как рыбка из проруби, появляется маленькая девочка, которая при этом просит оставить ее в убежище и не возвращать родителям. Я не смог тогда прийти к какому-либо решению, а позорно ретировался, сказав, что иду на кухню готовить обед.
Вся система любого общества построена на определенных принципах. И все при этом стараются следовать им, так как любое отступление чревато неотвратимым наказанием. Момент ожидания можно оттянуть, но его нельзя избежать. Кража ребенка – это страшное преступление с любой точки зрения, ведь при этом происходит разлучение наиболее родных людей – матери и ребенка. Такое нельзя допускать. Но что делать, когда один из них не хочет жить с другим под одной крышей и даже готов на смерть ради этого? При этом, если мать может отдать ребенка в детский дом, то у ребенка нет никакого выбора – родителей не выбирают. И такая ситуация, как правило, длится до совершеннолетия ребенка. Только тогда он может решить для себя два важных вопро<
|
|
|
