Глава 2: Виды и формы аффекта

Физиологический аффект

Изучение аффектов в уголовном праве исторически изначально требовало межотраслевого подхода. Однако доктринальные исследования аффекта, начавшиеся в уголовном праве России в XIX в., практически не использовали научного психологического знания, опираясь только на житейское понимание человеческих эмоций. В то же время, несмотря на то, что отечественный уголовный закон не использовал термин "аффект" вплоть до принятия УК РФ 1996 г., в литературе им активно оперировали с XIX в.

Так, при разработке новой редакции Уголовного Уложения России 1903 г. авторы-разработчики и критики спорили о том, как лучше сформулировать юридически значимые признаки аффекта в тексте уголовного закона, в частности, как отграничить аффект от страсти. При этом симптоматично, что авторы проекта и участники дискуссии о содержании норм об аффектированных преступлениях исходили из необходимости выбрать такую формулировку аффекта, которая бы не требовала в дальнейшем проведения судебной экспертизы аффекта. Аргументировалось это тем, что экспертное заключение психиатров (психологов) не будет подкреплено точными научными данными, потому что "таковых в действительности не существует".

Текст комментариев к проекту Уложения не содержит информации о том, что при его разработке использовались данные научной психологии или физиологии, как утверждают некоторые авторы. К примеру, С. Шишков писал, что замена использовавшихся первоначально в Уголовном Уложении России признаков для квалификации аффекта "запальчивость и раздражение" на термин "сильное душевное волнение", появившийся в российском Уголовном Уложении 1903 г., "была во многом обусловлена научными достижениями рубежа XIX - XX в., прежде всего в области психологии и физиологии". Однако текст комментариев к проекту Уложения свидетельствует об обратном.

Признаки "запальчивость и раздражение" были удалены из диспозиций статей, предусматривавших привилегированную ответственность за аффектированные преступления, не из-за достижений в психологии и физиологии, а потому что старая формулировка, имевшаяся в уголовном законе, допускала ограничительное понимание аффектов. Ограничивая легальное проявление аффектов "запальчивостью и раздражительностью", закон оставлял без внимания другие заслуживающие снисхождения случаи аффектов, например, обусловленные страхом, отчаянием, стыдом и т.д. Соглашаясь с приведенными нами выше доводами профессора Легонина, редакционная комиссия поддержала также его мнение о том, что формулировка "сильное душевное волнение", использовавшаяся тогдашними уголовными законодательствами Австрии и Венгрии, отвечает задаче закрепления в уголовном законе общих признаков разных по своему происхождению аффектов, а также позволяет их отделить от страстей, "развивающихся продолжительное время и держащихся на относительно незначительном уровне".

Замечательный российский эксперт-психиатр А.У. Фрезе характеризовал состояние психологии в период составления и обсуждения проекта Уголовного Уложения как продукт кабинетного, умозрительного мышления, основанный на случайно собранных, отрывочных, поверхностных данных наблюдения или литературных образах, вдобавок еще и субъективно интерпретируемых. В силу скудости психологического знания в рассматриваемый период психология, по мнению А.У. Фрезе, объективно не могла стать основой для судебной экспертизы.Примечательно, что выдающийся русский криминалист Н.С. Таганцев в начале XX в. писал о том, что вопрос о влиянии и значении аффектов в уголовном праве представляется весьма спорным (выделено нами. - Б.Т.), как со стороны теоретической, так и практической. Это свидетельствовало, в частности, и о том, что дальнейшее изучение уголовно-правовых аффектов требовало дополнительных, предметно ориентированных психологических исследований. Прежде чем строить правовые конструкции, надо было изучить сам предмет юридического опосредования - психологию аффекта. Вместе с тем именно потребности юридической теории и судебно-следственной практики подтолкнули и психологическое изучение аффектов.

В правовой литературе отмечалось, что "юридическая оценка преступления, совершенного в состоянии аффекта, не может ограничиваться совершением аффекта вообще, а предполагает наличие т.н. оправданного аффекта, вызванного извинительными с позиции общечеловеческой морали обстоятельствами". Другими словами, одним из векторов развития учения об аффекте в уголовном праве является направление по выявлению из вариантов проявления аффектов у человека юридически значимых вариантов. С точки зрения проблем судебно-психологической экспертизы, это, например, задача вычленения перечня "неизвинительных" аффектов, когда СПЭ аффекта вообще будет не нужна, поскольку в диспозициях статей об аффектированных преступлениях будет закреплено соответствующее ограничение.

Первый критерий можно назвать "нехарактерность поведения обвиняемого". Буквальная трактовка ст. ст. 107 и 113 УК РФ свидетельствует о том, что законодатель занял двойственную позицию, когда определял квалифицирующие признаки деяний, совершенных в состоянии аффекта. С одной стороны, были признаны не заслуживающими снисхождения те ситуации, когда убийство или причинение среднего или тяжкого вреда здоровью совершены не в связи с аморальным или противоправным поведением потерпевшего или длительной психотравмирующей ситуацией, возникшей в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего. В действительности аффект может быть вызван и правомерными действиями личности, если они не соответствуют личным ценностям и целям преступника. Поэтому законодатель абсолютно прав, сделав такие ограничения. Аффект - быстро проходящая эмоция, после которой быстро восстанавливается сознательная регуляция поведения. Перед виновным в убийстве возникает дилемма: сознаться или скрыть следы преступления. Решается она хотя и на фоне постаффективного состояния, но все же вполне рационально. Конечно, с моральной и правовой точки зрения социально предпочтительным выглядит поведение кающегося преступника. Поэтому для закрепления социально ожидаемого поведения в уголовном законе вполне уместна норма о том, что смягчение уголовной ответственности при совершении аффектированного убийства возможно только в случае отсутствия со стороны виновного действий по сокрытию следов преступления.

Третий критерий, который активно обсуждается в научной литературе, - это т.н. отсроченный аффект. Под указанным видом аффекта в юридической психологии, в частности, понимается вид аффекта, который возникает после того, как жертва (в итоге превращаемая в преступника) узнает о последствиях деяния виновного лица (например, убийство своих близких), но из-за отсутствия виновного в пределах досягаемости для жертвы в момент получения информации о произошедшем аффект не может разрядиться. Далее энергия аффекта накапливается и разрядка происходит в момент встречи жертвы с виновным. Здесь происходит инверсия ролей: жертва становится преступником.

Полагаем, что отсроченный аффект по нравственно-психологическим основаниям не должен учитываться в качестве смягчающего обстоятельства при совершении аффектированных преступлений. Разрыв во времени между совершением преступления в отношении близких и встречей с виновным жертва может использовать по-разному. В частности, человек может и должен прийти к выводу о недопустимости совершения ответного преступления по мотиву мести. У него есть достаточно времени для того, чтобы найти некриминальный выход из сложившейся ситуации. Четвертый критерий - "аморальное поведение виновного". Он практически не анализируется в современной науке уголовного права, хотя активно обсуждался при общественной экспертизе проекта Уголовного Уложения в XIX в. Аргументы того времени не потеряли своей актуальности до сих пор.

Приведем пример судебной практики.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации рассмотрела в судебном заседании апелляционные жалобы осужденного Якубова Ф.С. и его защитника - адвоката Магарамова И.Р. на приговор Верховного Суда Республики Дагестан от 25 июня 2014 года, которым Якубов Ф.С. <...>, несудимый, осужден по п. "а" ч. 2 ст. 105 УК РФ к 19 годам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима, с ограничением свободы на 1 год, с лишением права занимать какие-либо должности в правоохранительных органах Российской Федерации в течение трех лет после отбытия основного наказания.

В апелляционной жалобе защитник осужденного Магарамов И.Р. просит приговор изменить, переквалифицировать действия его подзащитного с п. "а" ч. 2 ст. 105 УК РФ на ч. 1 ст. 108 УК РФ и назначить наказание в пределах санкции данной статьи.

Как полагает автор жалобы, суд необъективно и односторонне подошел к оценке значимых для дела обстоятельств, необоснованно отвергнув версию защиты о превышении Якубовым Ф.С. пределов необходимой обороны. Анализируя в жалобе первоначальные показания своего подзащитного, где он изложил версию о нападении на него потерпевших и избиении, когда сложившаяся ситуация создавала реальные опасения за его жизнь и здоровье, после чего он не помнит деталей производства им выстрелов в потерпевших, адвокат обращает внимание, что иных очевидцев конфликта, кроме самого Якубова Ф.С. и свидетеля Г. не имеется, а потому именно изложенные ими обстоятельства произошедшего должны приниматься как факт без какой-либо проверки. Защитник сожалеет, что в судебном заседании Якубов Ф.С. изменил свои первоначальные показания, поясняя детали производства выстрелов, что не согласуется с позицией защиты, но считает, что это явилось следствием оказанного на его подзащитного давления со стороны гособвинителя, которое в ходе судебного разбирательства оказывалось и на свидетеля защиты Г. а потому к последним показаниям Якубова Ф.С. суду следовало отнестись критически. Защитник дает в жалобе собственную оценку доказательствам по делу, и приходит к выводу, что исходя из фактических обстоятельств рассматриваемого преступления, имеются основания для признания наличия в действиях Якубова Ф.С. признаков, указывающих на превышение пределов необходимой обороны при отражении нападения трех лиц, находившихся в нетрезвом состоянии, и посягавших на его жизнь, здоровье и достоинство.

Кроме того, адвокат считает противоречивыми выводы заключения комплексной стационарной психолого-психиатрической судебной экспертизы N <...> от 30 сентября 2013 года о наличии у его подзащитного признаков органического эмоционально-лабильного расстройства в связи с травмой головного мозга, о его индивидуально-психологических особенностях, эмоционального состояния в исследуемый момент и вместе с тем об отсутствии в момент совершения правонарушения физиологического аффекта.

Осужденный Якубов Ф.С. в своей апелляционной жалобе, не отрицая факта причинения смерти трем лицам, выражает несогласие с квалификацией его действий.

Приводя в жалобе собственную версию произошедших событий, утверждает, что А. О. и И. своими оскорблениями спровоцировали с ним конфликт, после чего втроем напали на него, стали избивать, пытались завладеть его табельным оружием и совершить насильственные действия сексуального характера, и он, реально опасаясь за свою жизнь и здоровье, вынужден был открыть неприцельный огонь. Ссылается на наличие у него заболеваний - язвы желудка и двенадцатиперстной кишки, сахарного диабета 2 типа, а также травмы головного мозга, полученной на службе в рядах вооруженных сил, контузии и ранения, полученных в 2011 году, которые могли повлиять на его состояние во время произошедшего; на заключение комплексной стационарной психолого-психиатрической судебной экспертизы N <...> от 30 сентября 2013 года, согласно выводам которой у него выявлено в момент правонарушения состояние эмоционального напряжения, которое существенным образом ограничивало его способность к правильному восприятию событий непосредственно в момент правонарушения.

Просит изменить приговор, переквалифицировать его действия с п. "а" ч. 2 ст. 105 УК РФ на ч. 1 ст. 37 УК РФ, либо на ч. 1 ст. 108 УК РФ и снизить ему срок наказания.

Из показаний указанных свидетелей следует, что находившиеся в кафе в кабине N <...> их постоянные посетители О., И. и А. и одетый в форму сотрудника полиции Якубов вели себя спокойно, шума из их кабины не было слышно.

Причинение потерпевшим ранений в области головы при направлении раневых каналов сверху вниз исключается при производстве выстрелов из положения лежа на полу, о чем пояснил осужденный.

Принимая во внимание эти обстоятельства, а также показания потерпевших О. А. И. о характере взаимоотношений между Якубовым и погибшими, о том, что их мужья не носили при себе оружия, данные осмотра места происшествия, в ходе которого помимо следов выстрелов не было обнаружено каких-либо предметов, которые могли быть использованы для применения насилия к Якубову, суд обоснованно пришел к выводу об отсутствии со стороны потерпевших нападения на Якубова, представляющего опасность для его жизни и здоровья.

Исследованные судом доказательства свидетельствуют о том, что Якубов не имел оснований для применения огнестрельного оружия в отношении потерпевших, что производство выстрелов в них не вызывалось необходимостью защиты жизни и здоровья. Заключением комплексной стационарной психолого-психиатрической экспертизы, согласно которому в момент правонарушения Якубов не находился в состоянии физиологического аффекта, его поведением после совершения преступления, свидетельствующем о том, что он покинул место преступления, взяв свое оружие, пришел домой, где лег спать, а когда его разбудили сотрудники полиции М. и М. на их вопросы об оружии, скрывая содеянное, пояснил, что сдал его в дежурную часть отдела полиции, опровергаются утверждения осужденного о нахождении в момент совершения преступления в состоянии сильного душевного волнения, не позволяющего ему правильно оценить создавшуюся ситуацию.

Дав надлежащую оценку всем рассмотренным в судебном заседании доказательствам, суд обоснованно пришел к выводу о том, что мотивом преступления явились личные неприязненные отношения, возникшие в ходе ссоры с потерпевшими в процессе совместного употребления спиртных напитков, и правильно квалифицировал действия Якубова по п. "а" ч. 2 ст. 105 УК РФ.

Оснований для переквалификации содеянного им на ч. 1 ст. 108 УК РФ, о чем ставится вопрос в жалобах не имеется.

Таким образом, физиологический аффект - это исключительно сильное, быстро возникающее и бурно протекающее кратковременное эмоциональное состояние, существенно ограничивающее течение интеллектуальных и волевых процессов, нарушающее целостное восприятие окружающего и правильное понимание субъектом объективного значения вещей.