Глава 3. Проблема квалификации преступлений совершенных в состоянии аффекта

 

Преступления, совершенные в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта) и при превышении пределов необходимой обороны, имеют ряд общих признаков. Изучение практики применения уголовного закона показывает, что у судебно-следственных органов возникают трудности как в квалификации означенных деяний, так и в их разрешении. Данная статья посвящена анализу возможных отличительных критериев указанных преступлений, а также проблемам их соотношения и квалификации.

Исследование составов преступлений (ст. ст. 107, 113, ч. 1 ст. 108, ч. 1 ст. 114 УК РФ) показывает, что у них один и тот же объект и субъект преступления. Объективная сторона выражается в форме действия, которое является ответной реакцией на совершаемое (совершенное) посягательство, которое, в свою очередь, выражается в форме насилия либо иного противоправного действия. С субъективной стороны указанные составы преступлений характеризуются умышленной формой вины. Кроме того, следует отметить, что и аффект, и превышение пределов необходимой обороны - оценочные категории, данный факт также обусловливает сложности правоприменения.

При разграничении анализируемых составов преступлений в правовой литературе доминирующее значение придается мотиву действий виновного: защита правоохраняемых интересов - в случае превышения пределов необходимой обороны; месть - в случае совершения преступления в состоянии аффекта. Существует также мнение, что основное различие между составами преступлений, предусмотренных ст. ст. 107, 114 и ст. ст. 108, 113 УК РФ, должно проводиться по факту "оконченности" посягательства со стороны потерпевшего. Некоторые юристы выдвигают в качестве разграничительного критерия характер насилия, примененного потерпевшим. Другие - цель, т.е. достижение того результата, к которому стремится лицо: защита от посягательства в момент его совершения (ч. 1 ст. 108, ч. 1 ст. 114); прекращение действий, совершаемых потерпевшим лицом (ст. ст. 107, 113 УК РФ). Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2012 г. N 19 "О применении судами законодательства о необходимой обороне и о причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление" в качестве разграничительных критериев указывает на наличие либо отсутствие состояния сильного душевного волнения и наличие либо отсутствие цели защиты (п. 15).

Однако все вышеперечисленные критерии небезупречны, не позволяют четко отграничить рассматриваемые деяния. Так, совершение преступления в состоянии аффекта далеко не всегда сопряжено с мотивом мести, ревности и т.п. Зачастую такое деяние может быть обусловлено именно побуждениями защиты от систематических побоев, издевательств со стороны потерпевшего. Равно как действия при превышении пределов необходимой обороны могут характеризоваться мотивами мести за совершенное посягательство.

Так, убийство, совершенное в состоянии аффекта относится к убийству при смягчающих обстоятельствах. Это обусловлено особым психическим состоянием виновного (у него снижена возможность руководить своими действиями), вызванного поведением самого потерпевшего. В каждом случае необходимо устанавливать, что аффект (сильное душевное волнение) был внезапным и наступил в результате насилия, издевательства или тяжкого оскорбления со стороны потерпевшего либо иных аморальных или противоправных действий (бездействия), а равно длительной психотравмирующей ситуации, возникшей в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего.

Насилие, вызвавшее состояние аффекта, может быть как физическим (побои, причинение вреда здоровью различной степени тяжести, похищение человека и т.д.), так и психическим (угроза убийством, причинением вреда здоровью человека, уничтожением или повреждением имущества, распространением клеветнических сведений и т.п.). Под издевательством обычно понимают глумление, психическое и физическое воздействие, имеющее циничный характер и совершаемое в течение более или менее продолжительного времени. Тяжкое оскорбление - унижение чести и достоинства виновного со стороны потерпевшего, выраженное в неприличной форме. Оценка степени тяжести оскорбления, спровоцировавшего аффективное состояние, - прерогатива органов следствия и суда.

Иные противоправные действия (бездействие) со стороны потерпевшего - это грубые нарушения прав и законных интересов самого виновного, его близких, общества и государства. Под аморальными действиями (бездействием) следует понимать такое активное или пассивное поведение потерпевшего, которое противоречит общепринятым в обществе нормам морали и нравственности.

Аффектообразующим фактором может выступать длительная психотравмирующая ситуация, возникшая в результате систематического противоправного или аморального поведения потерпевшего. Аффект может стать результатом длительных, растянутых во времени неприязненных отношений между виновным и потерпевшим. Обстановка постепенно накаляется в результате многократного противоправного или аморального поведения. Последний по времени акт - скандал, оскорбление, побои и т.п. - становится той каплей, которая переполняет чашу терпения виновного, происходит взрыв эмоций, совершается преступление как ответная реакция на поведение потерпевшего.

Субъективная сторона преступления характеризуется умышленной формой вины.

Субъект - лицо, достигшее возраста 16 лет и находящееся в состоянии сильного душевного волнения (физиологического аффекта). Физиологический аффект - это исключительно сильное, быстро возникающее и бурно протекающее кратковременное эмоциональное состояние, существенно ограничивающее течение интеллектуальных и волевых процессов, нарушающее целостное восприятие окружающего и правильное понимание субъектом объективного значения вещей.

Это состояние возникает внезапно как реакция на непосредственный раздражитель. Убийство в состоянии аффекта совершается обычно непосредственно после воздействия раздражающего фактора.

Если преступление не содержит в себе все признаки обозначенного выше состава преступления, то оно не может квалифицироваться по ст. 107 УК РФ. Об этом свидетельствует следующая судебная практика.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации рассмотрела в открытом судебном заседании апелляционные жалобы осужденного Куренкова Г.А. и адвоката Поповой Л.Ю. на приговор Тульского областного суда от 7 мая 2014 г., по которому Куренков Г.А., осужден:

по п. "а" ч. 2 ст. 105 УК РФ на 17 лет лишения свободы в колонии особого режима с ограничением свободы на 1 год 6 месяцев, с установлением ограничений: не уходить из дома (квартиры, иного жилища) в период с 23 до 6 часов; не посещать предприятия, осуществляющие торговлю спиртными напитками, расположенные в пределах территории муниципального образования г. <...> района <...> области, не посещать места проведения массовых и иных мероприятий и не участвовать в указанных мероприятиях, не менять место жительства или пребывания, место работы без согласия специализированного государственного органа, осуществляющего надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы, с возложением обязанности - являться в указанный специализированный орган 2 раза в месяц для регистрации.

В апелляционных жалобах:

осужденный Куренков Г.А. выражает несогласие с приговором. Указывает, что у него не было изначально умысла на убийство, преступление совершено им в состоянии аффекта и подпадает под признаки ст. 107 ч. 2 УК РФ; потерпевшие проживали у него в квартире, отобрали от нее ключи, требовали их там прописать, угрожали в противном случае лишить его жизни, оказывали на него физическое и моральное воздействие; он опасался Г., вынужден был защищаться, что с ним произошло во время совершения убийства, не помнит; уголовное дело, как утверждает осужденный, было сфабриковано, свидетелей, которых нашло следствие, в квартире во время произошедших не было, очной ставки с ними не проводилось, половина из этих свидетелей в суд не явилась;

адвокат Попова Л.Ю. в защиту интересов осужденного просит приговор изменить, переквалифицировать действия Куренкова на ст. 107 ч. 2 УК РФ и назначить ему наказание с учетом всех смягчающих обстоятельств. Указывает, что первоначальные показания были даны ее подзащитным в состоянии душевного волнения от произошедшего, составленные следователем протоколы, он не читал; суд пришел к необоснованному выводу о том, что Куренков не находился в состоянии аффекта, а действовал осознанно, не учел показания свидетелей В. и С. которые характеризовали Куренкова с положительной стороны, и поясняли, "что Куренкова надо было сильно вывести из себя, чтобы он схватился за нож", ненадлежаще оценил показания Куренкова в суде о том, что Г. оскорбил его и набросился на него с ножом, он стал убегать к входной двери и дальнейшие события не помнит, когда пришел в себя, то увидел трупы Г. на балконе, понял, что убил их.

Проверив материалы дела и обсудив доводы, содержащиеся в жалобах и возражениях на них, Судебная коллегия находит, что постановленный судом приговор соответствует требованиям уголовно-процессуального закона, предъявляемым к его содержанию. В нем отражены обстоятельства, подлежащие доказыванию в соответствии со ст. 73 УПК РФ, проанализированы подтверждающие их доказательства, получившие надлежащую оценку, с приведением ее мотивов, аргументированы выводы, относящиеся к вопросу квалификации преступления, разрешены иные вопросы, имеющие отношение к настоящему делу из числа предусмотренных ст. 299 УПК РФ. Вывод о виновности Куренкова в совершении умышленного убийства потерпевших Г. и <...> суд обосновал доказательствами, исследованными всесторонне, полно и объективно.

Из показаний Куренкова в качестве подозреваемого, следует, что разозлившись на Г. который стал угрожать ему и говорить о прописке в квартире, он взял из кладовки топор и с кухни нож, подошел к сидящему на кровати Г. и ударил его несколько раз топором в область головы, а затем один раз ножом по горлу, затем проследовал к находящемуся в ванне Г. и нанес тому удар ножом в область горла; тела Г. и <...> перетащил на балкон и оставил их там, накрыв матрасом, туда же вынес испачканные кровью подушку и два одеяла.

Об этих же по существу обстоятельствах совершенного убийства, как видно из соответствующего протокола, Куренков сообщал в своих показаниях в качестве обвиняемого, дополняя их тем, что разозлился на Г. и был в состоянии душевного волнения.

Совершенные в отношении потерпевших действия, Куренков Г.А. продемонстрировал в ходе проверки его показаний на месте.

Эти и другие более подробно приведенные в приговоре доказательства, а также заключение комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы, предметом исследования которой являлось состояние Куренкова во время совершения преступления, суд обоснованно привел в опровержение его позиции о нахождении в момент убийства потерпевших в состоянии аффекта или ином эмоциональном состоянии, способным оказать существенное влияние на его сознание и поведение.

На основе анализа объективно выполненных Куренковым действий, начиная с его прихода в квартиру и заканчивая уходом оттуда, о которых он пояснял сам при допросе и, с его слов, свидетели, а также с учетом характера примененного им в отношении потерпевших насилия, для чего были специально приисканы топор и нож, а после убийства приняты меры по уничтожению следов преступления, о чем поясняли свидетели Г. и С., суд правомерно указал, что возникновение у Куренкова умысла на убийство не было внезапным, его действия являлись целенаправленными и не вызывались необходимостью самозащиты.

На обоснованность этих выводов не влияют показания свидетелей В. и С. относительно известных им особенностей личности Куренкова, а также установленный в приговоре факт существования между осужденным и потерпевшими конфликтных отношений, поскольку сам по себе этот факт не свидетельствует о наличии в действиях осужденного состава преступления, предусмотренного ст. 107 ч. 2 УК РФ, что убедительно мотивировано судом.

Поведение потерпевших учтено судом при решении вопроса о мере ответственности Куренкова.

Нарушений норм уголовно-процессуального закона при рассмотрении дела судом не допущено. Исследование показаний свидетелей путем оглашения протоколов их допроса, имело место с согласия сторон. Каждый из свидетелей сообщал известные ему обстоятельства дела и источник своей осведомленности.

В приговоре дана правильная юридическая оценка действиям Куренкова, не согласиться с нею у Судебной коллегии оснований не имеется.

Назначенное ему наказание соответствует характеру и степени общественной опасности совершенного преступления, личности виновного, обстоятельствам дела и полностью отвечает требованиям ст. 60 УК РФ.

Факт оконченности посягательства со стороны потерпевшего - тоже весьма спорный критерий разграничения рассматриваемых деяний. Так, указанные преступления могут быть совершены и в момент посягательства, и после его окончания. Закон не устанавливает каких-либо ограничений в этом вопросе. Действительно, как правило, при квалификации по ст. ст. 107, 113 УК РФ не должно быть разрыва во времени между противоправными действиями лица и совершенным преступлением, либо этот разрыв должен быть минимальным. Однако встречаются случаи, когда аффект и вслед за ним преступление возникают через какой-то промежуток времени или когда преступление совершается в состоянии внезапно возникшего сильного душеного волнения в процессе осуществления очередного факта противоправного поведения потерпевшего лица. Что касается временных пределов необходимой обороны, то по общему правилу общественное посягательство признается наличным с момента его осуществления до момента прекращения. Однако судебная практика исходила и исходит из того, что право на оборону может быть реализовано и в том случае, когда посягательство еще не началось, но имеется реальная угроза его осуществления; а также после фактического окончания посягательства, если обороняющемуся не был ясен момент его окончания.

Характер насилия, примененного потерпевшим, тоже нельзя признать определяющим критерием. Данный признак оправдан в случаях, когда поводом совершения преступления, предусмотренного ст. ст. 107, 113, ч. 1 ст. 108, ч. 1 ст. 114 УК РФ, являются различные по содержательной характеристике насильственные действия. Например, конкретные физические действия (причинение вреда здоровью) и иные случаи противоправного проведения потерпевшего (длительная психотравмирующая ситуация) позволяют в ряде случаев решить вопрос о разграничении рассматриваемых составов. Но как быть в ситуации, когда характер насилия идентичен: побои, угроза совершения изнасилования? Последняя ситуация, по мнению некоторых исследователей, как раз и является основанием ошибок в квалификации рассматриваемых составов преступлений.

Сложным в применении является и разграничение анализируемых деяний по цели совершения. Во-первых, вряд ли можно безусловно разграничить цель защиты (ч. 1 ст. 108, ч. 1 ст. 114) и цель прекращения противоправных действий (ст. ст. 107, 113 УК РФ). Во-вторых, указанный признак не является обязательным для рассматриваемых составов, а следовательно, не подлежит необходимому установлению и доказыванию.

Таким образом, каждый из рассмотренных критериев содержит рациональное зерно и может быть использован в правоприменительной практике, однако ни один из них не является безусловным и достаточным, позволяющим провести четкую грань между анализируемыми деяниями. Кроме того, как верно отмечает И. Фаргиев, "в судебной практике при рассмотрении конкретных уголовных дел недостаточно проводить грань между действиями, совершенными в состоянии аффекта или при превышении пределов необходимой обороны, по одному, отдельно взятому критерию".

Исходя из вышеизложенного, при решении означенной проблемы необходимо оценивать в совокупности и объективные, и субъективные признаки содеянного. Видится целесообразным учет и такого критерия, как обстановка совершения преступления. Во-первых, данный элемент состава выступает обязательным признаком в анализируемых деяниях. Во-вторых, указанный критерий обладает определенными разграничительными характеристиками применительно к исследуемой проблеме. Так, в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 107, 113 УК РФ, внешнее поведение потерпевшего выглядит как "провокация" преступления, которое совершается в результате фактически учиненных или уже оконченных противоправных или аморальных действий потерпевшего, перечисленных в законе. Обстановка в смысле ст. ст. 108, 114 УК РФ порождает состояние необходимой обороны, которая возможна не только при осуществлении посягательства, но и в случаях возникновения и сохранения реальной опасности нападения.

Наибольшие сложности возникают при проведении четкой границы между действиями, когда в общественно опасном поведении содержатся признаки и необходимой обороны, и состояния аффекта.

Характерно на этот счет уголовное дело в отношении гражданина Ш. Обстоятельства дела таковы: Ш. увидела, что ее муж в трусах лег на диван к дочери, стал прижиматься к ней, хватал ее руками; дочь пыталась сопротивляться. Ш. схватила рюкзак, в котором была гантель, и нанесла удары по голове мужу, от чего наступила смерть последнего. Органы предварительного расследования квалифицировали действия Ш. по ст. 105, суд переквалифицировал ее действия по ч. 1 ст. 107 УК РФ. Вопрос о необходимой обороне либо превышении ее пределов не затрагивался, хотя Ш. своими действиями защищала свою малолетнюю дочь в момент совершения посягательства. Разумеется, Ш. не могла не испытать душевное волнение от увиденного, однако совершенно очевидно, что она действовала в состоянии необходимой обороны. Следует отметить, что подобные ситуации весьма распространены на практике: решение по делу выносится не в пользу обороняющегося. И дело здесь не столько в действующем уголовном законодательстве, сколько в практике его применения.

В другом случае один из районных судов Псковской области осудил П. за убийство К. Последний после совместного распития спиртного сделал П. предложение совершить с ним половой акт. Получив отказ, К. затащил ее в спальню, где, угрожая ножом, заставил совершить действия сексуального характера. В момент их осуществления П. схватила лежащий на столе нож и нанесла им несколько ударов потерпевшему. П. была осуждена за простое убийство. Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ действия П. были переквалифицированы на ч. 1 ст. 107 УК РФ.

В описанной ситуации ни один из судов не обратил внимание на то, что при описанных обстоятельствах может идти речь и об убийстве при превышении пределов необходимой обороны. Следовательно, по правилам квалификации П. необходимо вменить ч. 1 ст. 108 УК РФ, так как при конкуренции специальных норм, содержащих привилегированные составы, применяется норма, содержащая более привилегирующие обстоятельства. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2012 г. прямо указывает: "Если оборонявшееся лицо превысило пределы необходимой обороны в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта), его действия надлежит квалифицировать по части 1 статьи 108 или части 1 статьи 114 УК РФ" (ч. 2 п. 15). Интересен на этот счет опыт зарубежного законодательства. Так, § 33 УК ФРГ закрепляет положение, согласно которому, "если лицо превышает пределы необходимой обороны из-за замешательства, страха или испуга, то оно не подлежит наказанию". В ст. 33 УК Швейцарии определено, что если обороняющийся превышает пределы необходимой обороны вследствие извинительного волнения или замешательства, вызванного посягательством, то его не наказывают. Аналогичные нормы закреплены в УК Польши, Латвии. Таким образом, зарубежный законодатель исключает вину лица вследствие возникшего душевного волнения при любом из перечисленных в законе видов оборонительных реакций.

На практике встречаются и случаи, когда действия, начавшиеся в состоянии необходимой обороны либо ее превышения, перерастают в преступления в состоянии аффекта. Данные действия необходимо квалифицировать следующим образом. Если одному и тому же лицу вначале причиняется вред при превышении пределов необходимой обороны (ч. 1 ст. 114 УК РФ), а затем уже в состоянии аффекта причиняется смерть этому лицу, то содеянное надлежит квалифицировать только по ст. 107 УК РФ, т.е. по окончательному результату. Если же вред причиняется двум и более лицам: одному при превышении пределов необходимой обороны, другому - уже в состоянии аффекта, то такие действия следует квалифицировать по совокупности преступлений. Данный вывод основывается на правилах квалификации деяния при трансформации умысла и при совокупности преступлений. Так, в случае, когда промежуточной стадией (этапом) совершения более тяжкого преступления было менее тяжкое деяние, то последнее охватывается нормой, предусматривающей состав более тяжкого преступления. Если же лицо совершает два оконченных преступных деяния, являющихся тождественными, но содержащих ввиду учета конкретных обстоятельств разные составы, содеянное квалифицируется по совокупности.

Для преступлений, совершенных в состоянии сильного душевного волнения, характерно причинение вреда потерпевшему не с целью защиты и, следовательно, не в состоянии необходимой обороны. Кроме того, обязательным признаком преступлений, совершаемых в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного действиями потерпевшего, является причинение вреда под влиянием именно указанного волнения, тогда как для преступлений, совершенных при превышении пределов необходимой обороны, этот признак (наличие аффекта) не обязателен.

Если оборонявшееся лицо превысило пределы необходимой обороны в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта), его действия надлежит квалифицировать по ч. 1 ст. 108 или ч. 1 ст. 114 УК РФ.

По приговору областного суда Р. осужден по п. "н" ч. 2 ст. 105 УК РФ за убийство П. Между Р. и его сожительницей П. возникла ссора, в ходе которой П. ударила Р. кухонным ножом в грудь. В ответ Р. нанес П. не менее четырех ударов молотком по голове, причинив ей черепно-мозговую травму в виде вдавленных переломов костей свода черепа, в результате чего П. скончалась на месте происшествия.

В надзорной жалобе Р. просил переквалифицировать его действия с п. "н" ч. 2 ст. 105 на ч. 1 ст. 107 УК РФ по тем основаниям, что П. внезапно нанесла ему удар ножом, причинив тяжелое ранение, и он, находясь в состоянии аффекта, убил ее.

По мнению Президиума ВС РФ, Р. совершил убийство в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения в связи с противоправными действиями потерпевшей и причиненным ею тяжелым ранением, а не из мести, как это указано в приговоре областного суда. О совершении Р. убийства в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения свидетельствует то, что после совершения П. покушения на его убийство и причинения ему тяжкого ранения он запамятовал последующие события, находясь в тот момент в состоянии аффекта. Президиум ВС РФ изменил приговор областного суда и определение Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ и переквалифицировал действия Р. с п. "н" ч. 2 ст. 105 на ч. 1 ст. 107 УК РФ.

Приведем пример судебной практики.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации рассмотрела в судебном заседании дело по апелляционному представлению государственного обвинителя Ким Ю.А. и апелляционным жалобам представителей потерпевшего Б. на приговор Верховного Суда Республики Саха (Якутия) от 19 сентября 2013 года с участием присяжных заседателей в отношении НЕСТЕРОВА П.А. <...> осужден по ч. 1 ст. 107 УК РФ к одному году десяти месяцам ограничения свободы; по ст. 113 УК РФ к одному году двум месяцам ограничения свободы.

На основании ч. 2 ст. 69 УК РФ по совокупности преступлений, путем частичного сложения наказаний окончательно назначено два года десять месяцев ограничения свободы.

Судом на основании вердикта коллегии присяжных заседателей от 12 сентября 2013 года при обстоятельствах, изложенных в приговоре, Нестеров признан виновным и осужден за убийство Б. совершенное в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта), вызванного издевательством и тяжким оскорблением со стороны потерпевшего; за умышленное причинение С. тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, совершенное в состоянии сильного душевного волнения (аффекта), вызванного издевательством и тяжким оскорблением со стороны потерпевшего.

В апелляционном представлении поставлен вопрос об отмене приговора и направлении дела на новое судебное разбирательство по тем основаниям, что в судебном заседании сторона защиты не конкретизировала свою позицию, относительно направленности умысла Нестерова при совершении преступлений; при постановке частных вопросов под N 9, 12 председательствующему судье необходимо было указать, на что конкретно были направлены действия Нестерова при нанесении последним ударов потерпевшим Б. и С. (на лишение жизни либо на причинение тяжкого вреда здоровью); в нарушение требований ст. 339 УПК РФ судья сформулировал вопросы перед присяжными заседателями не в соответствии с версией защиты и без учета результатов судебного следствия.

В апелляционных жалобах и в дополнениях к ним:

адвокат Ефимов П.М. в интересах потерпевшего Б. просит приговор отменить, дело возвратить прокурору для устранения препятствий его рассмотрения в суде, ссылаясь на то, что вердикт присяжных заседателей является не ясным и противоречивым; по второму вопросу присяжные пришли к выводу, что вина Н. в умышленном убийстве Б. не доказана, однако следующий вопрос о виновности Н. в умышленном убийстве оставлен без ответа; аналогично присяжные заседатели оставили без ответа вопрос N 7 о виновности Н. в покушении на убийство С.; в нарушение ст. 339 УПК РФ председательствующий судья сформулировал вопросы перед присяжными заседателями без учета результатов судебного следствия, тем самым не выполнил указания вышестоящего суда, изложенных в апелляционном определении от 30 мая 2013 года; по мнению адвоката, в вопросах под N 9 и 12 не отражено, что Нестеров находился в сильной степени алкогольного опьянения; не отражено каким образом у Нестерова оказался нож, а также не уточнен временной промежуток между действиями Нестерова и самим деянием; оскорбления, издевательства со стороны Б. и С. не нашли своего подтверждения во время судебного следствия; в напутственном слове председательствующий не разъяснил правила оценки доказательств в случае совершения умышленного убийства в состоянии аффекта; по мнению адвоката, после вынесения вердикта, суд должен был квалифицировать действия Нестерова по ч. 3 ст. 30 - ч. 2 ст. 107 УК РФ как покушение на убийство двух лиц, совершенное в состоянии аффекта; суд не обоснованно не признал в качестве обстоятельства, отягчающего наказание, - совершение преступления с использованием оружия;

адвокат Наумов В.С. в интересах потерпевшего Б. просит отменить приговор и дело направить на новое рассмотрение, ссылаясь на то, что вердикт коллегии присяжных заседателей вынесен с нарушением норм уголовно-процессуального закона, при этом указывается, что в ходе судебного разбирательства не были представлены доказательства о том, что Б. и С. издевались и тяжко оскорбляли Нестерова; по мнению адвоката, в вопросе N 9 отсутствует критерий убийства, совершенного в состоянии аффекта - внезапность и смысловое содержание самого вопроса ввело в заблуждение присяжных заседателей.

В возражении адвокат Баишев Д.И. в интересах осужденного Нестерова просит приговор суда оставить без изменения.

Проверив материалы дела, выслушав объяснения адвокатов Ефимова П.М., Наумова В.С., потерпевшего Б. поддержавших доводы апелляционных жалоб, по основаниям в них изложенным, адвокатов Романовой А.А., Баишева Д.И., просивших оставить приговор без изменения, судебная коллегия находит, что приговор суда постановлен в соответствии с требованиями закона, регламентирующими рассмотрение уголовных дел судом присяжных и на основании вердикта присяжных заседателей в отношении Нестерова.

Из протокола судебного заседания следует, что судебное следствие проведено с учетом требований ст. 335 УПК РФ, определяющей его особенности в суде с участием присяжных заседателей. Все представленные суду сторонами доказательства были исследованы в судебном заседании, а заявленные ходатайства разрешены в установленном законом порядке.

Данных о том, что на суде с участием присяжных заседателей исследовались недопустимые доказательства или сторонам было отказано в исследовании допустимых доказательств, не установлено.

Вопросный лист по данному уголовному делу сформулирован председательствующим судьей в соответствии с положениями ст. ст. 338, 339 УПК РФ.

Согласно ч. 2 ст. 338 УПК РФ стороны, в частности государственный обвинитель, потерпевшие и их представители, сторона защиты Нестерова в лице адвокатов Романовой А.А., и Баишева Д.И. активно участвовали в формулировке вопросного листа. Позиция подсудимого Нестерова в этой части была с защитой согласована, что подтвердил в судебном заседании сам Нестеров. Более того, судом было предоставлено всем участникам процесса время для составления предложений и замечаний по проекту вопросного листа. Замечаний по поводу внесенных в вопросный лист изменений от сторон не поступило (т. 8 л.д. 42). Вопросный лист составлен в ясных и четких выражениях, исключающих заблуждение коллегии присяжных заседателей по фактическим обстоятельствам. При этом председательствующим не были нарушены положения ст. 252 УПК РФ, определяющей пределы судебного разбирательства.

Необоснованными являются доводы апелляционного представления о неправильной постановке вопросов, а именно: не отражен умысел Нестерова при нанесении им ножевых ударов потерпевшим.

Согласно ст. 339 УПК РФ перед присяжными заседателями не могут ставиться вопросы, требующие от них собственно юридической оценки при вынесении ими своего вердикта. Исходя из требований этого закона, председательствующий при формулировании вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями, и не употреблял словосочетание направленность умысла, являющееся юридическим термином.

Вердикт коллегии присяжных заседателей является ясным и не противоречивым. В соответствии с действующим законодательством сторонам запрещается ставить под сомнение правильность вердикта, вынесенного присяжными заседателями, в связи с чем доводы апелляционных жалоб о вынесении вердикта на основании предположений, о неправильной оценке доказательств не могут быть признаны состоятельными.

Из текста приобщенного к протоколу судебного заседания напутственного слова председательствующего следует, что напутственное слово соответствует требованиям ст. 340 УПК РФ. При этом, вопреки доводам адвоката Ефимова П.М. в апелляционной жалобе, председательствующий разъяснил присяжным заседателям порядок оценки доказательств.

Доводы адвоката Ефимова П.М. о возвращении дела прокурору, по мнению судебной коллегии, не могут быть признаны состоятельными, поскольку в соответствии с правовой позицией Конституционного Суда Российской Федерации (Постановление N 18-П от 8 декабря 2003 года) уголовное дело не может быть возвращено прокурору для устранения неполноты предварительного следствия. Судебное разбирательство, согласно требований ст. 252 УПК РФ проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению.

Приговор по данному уголовному делу постановлен согласно ст. 351 УПК РФ и в описательно-мотивировочной части своей содержит описание преступных деяний, в совершении которых осужденный Нестеров признан виновным вердиктом коллегии присяжных заседателей.

Юридическая квалификация содеянному осужденным Нестеровым, в том числе совершение преступлений в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта), вызванного издевательством и тяжким оскорблением со стороны потерпевшего, дана председательствующим судьей правильно и мотивирована в приговоре. В этой связи суд обоснованно сослался на обстоятельства совершения преступлений, признанных доказанными вердиктом коллегии присяжных заседателей.

Наказание осужденному Нестерову назначено в соответствии с требованиями ст. ст. 60; 69 УК РФ, соразмерно содеянному им и с учетом конкретных обстоятельств дела. Оснований для отмены приговора, постановленного судом с участием присяжных заседателей, по данному делу не усматривается.

Исходя из изложенного, руководствуясь ст. ст. 389-13, 389-20 УПК РФ, судебная коллегия определила: приговор Верховного Суда Республики Саха (Якутия) с участием присяжных заседателей от 19 сентября 2013 года в отношении Нестерова П.А. оставить без изменения, апелляционное представление государственного обвинителя Ким Ю.А., апелляционные жалобы представителей потерпевшего Б. - адвокатов Ефимова П.М. и Наумова В.С. оставить без удовлетворения.

Резюмируя изложенное, можно сделать основные выводы:

) преступления, совершенные в состоянии аффекта и при превышении пределов необходимой обороны, имеют ряд общих признаков. Для разграничения указанных деяний целесообразно использовать следующие критерии: обстановка совершения преступления; характер насилия, примененного потерпевшим; факт оконченности посягательства; мотив и цель. Означенные признаки необходимо оценивать в совокупности;

) при конкуренции составов ст. 107 и ч. 1 ст. 108 УК РФ применению подлежит последняя согласно правилам квалификации;

) в случае трансформации состояния необходимой обороны в состояние аффекта совершенные деяния следует квалифицировать либо по окончательному результату, либо по совокупности преступлений в зависимости от конкретных обстоятельств дела.

Следует уделять особое внимание разрешению рассмотренных проблем в целях усовершенствования практики применения уголовного законодательства, обеспечения правильной квалификации и во избежание нарушений прав и законных интересов граждан.

 

Заключение

 

Таким образом, психические состояния являются фактором, повышающим либо, когда они игнорируются, напротив, понижающим результативность профессиональной деятельности.

Важную роль в развитии межличностных отношений сотрудника правоохранительных органов с различными участниками уголовного, гражданского, административного судопроизводства, в установлении с ними психологического контакта, взаимопонимания играют психические состояния. Понимание роли психических состояний у субъектов уголовного, гражданского, административного судопроизводства помогает сотрудникам правоохранительных органов наиболее эффективно, с точки зрения задач правосудия, объективно оценивать поступки людей, их мотивационную сферу, принимать правильные решения по делу.

Существенное влияние психические состояния оказывают на эффективность и качество профессиональной деятельности самих сотрудников правоохранительных органов, которые должны владеть приемами саморегуляции собственной эмоциональной сферы, уметь вовремя нейтрализовать свои отрицательные и стимулировать положительные эмоции и чувства. Сотрудники правоохранительных органов должны заботиться о том, чтобы их подчиненные и собеседники имели деловое, приподнятое настроение, создавать условия, исключающие появление у них негативных эмоций, всячески поддерживать положительные психические состояния, к числу которых следует прежде всего отнести состояние деловой, познавательной активности. Все это может способствовать качественному решению задач профессиональной правоохранительной деятельности.

Сильное душевное волнение представляет собой исключительно сильное, быстро возникающее и бурно пр

⇐ Предыдущая12345

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: