Пространственно-временная организация («хронотоп») культурного мира. Универсалии культуры

 

Мир культуры складывается в процессе совместной жизнедеятельности многих поколений людей. Но каждое поколение находит его для себя уже существующим. Понимание установившихся в культурном мире закономерностей – насущная потребность всех и каждого человека в отдельности. «Каков мир, в котором мы живем?» и «Кто я в этом мире?» – вот два фундаментальных вопроса человеческого существования. «Мир культуры» можно сравнить с домом, который люди вместе создают, чтобы в нем жить. Но каждое новое поколение должно осваивать расположение комнат, назначение вещей и правила общежития, принятые в этом доме.

Первичные и наиболее общие параметры, в которых люди осмысливают упорядоченность своего культурного мира – это «пространство» и «время». От них зависит человеческий смысл событий и фактов. Он определяется их положением в принятой системе пространственно-временного порядка. Возьмем в пример политическое пространство. Всеобщее избирательное право, реализуемое в форме периодических выборов, кажется естественным в пространствах, где господствует определенная упорядоченность, называемая массовой демократией. За пределами этого пространства, там, где господствуют иные формы упорядоченности, например, монархия, право голоса при формировании власти может принадлежать очень узкому кругу лиц, но оно реализуется ими непрерывно. В этих разных пространствах образуются совершенно различные смыслы понятий «личность»,«власть», «гражданство», «право» и т. д. И времяизмерение в этих пространствах существенно различно: в массовых демократиях важными для жизни народов моментами времени являются периоды избирательных кампаний и выборов (президента, парламента, муниципалитета и т. п.), в монархических странах – существенно важны моменты смен царствующих монархов. Разумеется, кроме упомянутых, в мире существуют и по-другому организованные культурно-политические пространства. Например, такие, где выборы регулярно происходят, но не имеют влияния на формирование власти, т. к. реально она формируется узким кругом лиц. Интересно заметить, что культурный смысл выборов в этом случае пропадает, хотя они и проводятся, а время измеряется периодом властвования первого лица государства – генсека, президента, аятоллы и т.п.

Из этого примера видно, что пространство культуры – этот характеристика принятого в ней порядка, а время – порядок чередования событий, характерный для этого пространства. Поэтому при переходе из культуры в культуру смыслы слов, событий и фактов неизбежно меняются. Человек, знающий в своей жизни только одну книгу – Библию, в современной культуре выглядел бы странно, но в культурном мире, который называется «Средневековье», такие люди никого не удивляли, они составляли большинство. Следовательно, события могут иметь больше, чем один смысл, если происходят в разных культурных пространствах.

Отношение к факту или событию, как взятому безотносительно к его человеческому смыслу – «в чистом виде», «объективно», принято в только рамках культурного пространства, называемого «наукой». В науке факты существуют как бы сами по себе, например, «вода закипает при 1000С» или «E = mc2». Вне науки факты несут человеческий смысл, предполагают человеческое отношение к ним или действие. Смысл фактов выражен тем, что события рассматриваются в параметрах определенного культурно упорядоченного «пространства» и «времени». «Вода закипела». Где? В чайнике или в системе охлаждения взрывоопасного устройства? Когда? Только что или давно в прошлом? Понятно, что разные ответы дадут разные смыслы этого события. Формула Эйнштейна, вырвавшись в свое время из пределов «научного мира», стала культурной сенсацией, потому что признание ее влекло за собой пересмотр традиционных представлений о пространственно-временном порядке всего культурного мира.

В обычной жизни время и пространство измеряются разными приборами, и мы привыкли думать, что они открываются нам взаимно независимо. Это бытовое упрощение связано с тем, что, измеряя один из параметров, мы подразумеваем, что второй остается неизменным. Вопрос «который час?» в полной форме подразумевает пространственную координату «здесь». В Лондоне и Владивостоке в этот момент – другое время. Когда мы осмысливаем литературное наследие Пушкина, то мы обязаны учитывать, что поэт творил в России (пространство), в первой половине XIX века (время). Люди с одаренностью, по масштабу близкой к гению русского поэта, но жившие в его годы в других странах, писали иначе, чем он и о другом. С другой стороны, родись Пушкин в России в иное время, он и писал бы иначе. Это видно по тому, как менялось творчество поэта в движении современного ему отрезка русской истории.

Мир современной и родной Пушкину культуры обретает свою определенность для нас в параметрах места и времени, в координатах «где» и «когда», которые несут свой человеческий смысл только, если взяты в неразрывном единстве. Это единство характерных для каждой культуры пространства и времени, закреплено понятием «хронотоп», что означает буквально «времяпространство» (от греческих слов «хронос» – время, «топос» – пространство).

«Хронотоп» относится к категории самых общих и необходимых понятий, характеризующих любую культуру. Такие понятия называют «универсалиями» культуры (от лат. universalis – общий, всеобщий). К числу универсалий культуры относится также понятие «герой культуры».

Понятие «герой культуры»

Межуев В.М. Культурология и философия культуры. М., 2002.

Мир культуры–– это времяпространство жизни. Мир культуры заполнен жизнью и в нем нет ничего, что мыслилось бы безотносительно к человеческому существованию. «Не ходи туда, там Бабайка», - устрашает ребенка мать. В ее намерениях – припугнуть ребенка относительно конкретного в этот момент места, но для самого ребенка – это урок, можно сказать, первый урок культурной топографии. Недаром слова матери звучат как заклинание. Это и есть очень древняя по своему смыслу формула, определяющая, что мир делится на две части: на обжитое пространство «Здесь» (где дом, где «свои», где безопасно) и дикое пространство «Там» (где чужбина, где правят враждебные смертоносные силы). И Бабайка (может быть «Бабай» – злой ночной дух в славянской мифологии) выступает в качестве персонажа, который олицетворяет эти злые силы.

Такая простейшая (условно говоря, «двухцветная» или «бело-черная») в глубокой древности сложившаяся структура организации жизни и жизненных отношений тем не менее образует уже смысл вопроса «Каков мир, в котором мы живем?». Важно только не упускать, что культурные координаты относительны (точнее, соотносительны) друг другу и не совпадают с обычными геофизическими. Культурное «Здесь» в качестве части пространства может быть выражено очень разными понятиями, например, понятием «наш двор» (в детских играх), с которым соотносится «Там» – мир за воротами. «Здесь» может быть – «наша деревня», «наша страна», «наша Земля». В последнем случае соотносительное «Там» – это, например, враждебный человеческой жизни Космос, выступающий культурологически точно в той же парной функции, что и противостоящий «нашей деревне» «темный лес», в котором правит Соловей-разбойник – из русской фантастической сказки.

«Здесь» и «Там» – это разноустроенные части единого культурного мира, в котором протекает жизнь каждого члена данного сообщества «мы» (например, рода, племени, общины, нации, народа или же команды, тургруппы, экипажа и т. п.). Во всех случаях участников такого сообщества объединяет одинаковое представление пространства, в котором то или иное «мы» (а это могут быть группы очень разного объема: «пролетарии всех стран», «женщины мира», «парни всей земли», «избиратели», «деловые люди», «одноклассники» и т.д.) проживаем свои существенно сходные индивидуальные судьбы. Но, чтобы равнодоступно представить всем видение общего культурного пространства, не подойдут ни географические карты, ни планы местности, ни какие-либо другие «объективные» описания. Свойства культурного пространства могут быть даны только в переживании, как опыт жизни в нем. Поэтому специфическим средством дать образ культурного пространства является описание путешествия в этом пространстве («странствия» по нему), что по смыслу соответствует нашему пониманию «жизненного пути» (биографии).

Таким образом, рассказ о «путешествии» по культурному миру выступает как древнейший способ его представления. Герой такого повествования, персонаж, который показательно совершает свой жизненный путь в данном культурном пространстве, называется «героем культуры». Герой культуры символизирует собою каждого из общности «мы» данной культуры.

Между двумя названными категориями – «хронотопом» и «героем культуры» – существует функциональная взаимосвязь. «Времяпространство» открывается не иначе как через движение в нем «героя культуры». Но и «герой культуры» движется в нем не по своему произволу, а путями, «предписанными» ему свойствами данного культурного пространства.

Принято считать, что первичные формы культуропредставления (мифы) строились вокруг одного единственного «культурного героя», «жизненный путь» которого заключался в его собственной циклической трансформации, символизировавшей вечный закономерно повторяющийся природно-жизненный цикл. Это можно увидеть, в частности, на примере культа древнеегипетского бога Осириса. История его жизни достигает кульминации в момент его смерти-возрождения. Для древних египтян это событие концентрировало в себе глубокий смысл. Представление о возрождении захороненного бога символизировало для них идею прорастания посаженного в землю (как бы «захороненного») зерна и, одновременно, возрождение к иной жизни каждого захороненного по сценарию этого мифа египтянина.

В мифе об Осирисе отчетливо сопоставлены «Здесь» и «Там» древнеегипетского культурного пространства, между которыми совершает свое постоянное и равномерное колебание все живое. А герой древнеегипетской культуры, бог Осирис, вечно осуществляющий свой путь в пространстве обеих областей культурного мира, тем самым являл древнеегипетский хронотоп всем тем, кто составлял это древнее культурное сообщество.

Культурология: Учебник. СПб., 2005.

Пространства «Здесь» и «Там» культурного мира взаимно обусловлены. Без «Там» пространство «Здесь» не имело бы смысловой обособленности, было бы «размазано» по всему мыслимому миру, лишилось бы своей положительной эмоциональной окраски, которая придает ежедневному существованию человека тон относительного благополучия и надежности пребывания «у себя дома». С другой стороны, условно отграниченное «Здесь» подразумевает постоянный вопрос, «а что дальше, за его пределами?», т.е. «что происходит «Там»?». Взаимосвязь этих областей все время поддерживается движением «культурного героя» в культурном пространстве. Загробные «поля Иару» – место в древнеегипетском культурном мире, где пребывают все, кто оправдан на суде Осириса, – одновременно является местом утреннего омовения бога-Солнца Ра перед его ежедневным выездом («путешествием») на небесной колеснице в мир живущих.

Важный момент символического «путешествия» героя культуры в пространстве культуры – преодоление им границы «двух миров». Движение сквозь эту границу – всегда скачок, чудесный перенос, чудо. «Земную жизнь пройдя до половины,/Я очутился в сумрачном лесу, / Утратив правый путь во тьме долины». – так начинает свою «Божественную поэму» Данте Алигьери. «Очутился» здесь подходящее слово, чтобы передать непреднамеренность и символичность перехода героя поэмы от периода жизни, когда она представлялась ему ясной и целесообразной, к периоду, когда жизнь стала казаться протекающей в непостижимо сложном и враждебном окружении. «Темный лес» – метафора фольклорного происхождения. Герой русской сказки Иванушка-дурачок идет к лесу через речку, встречает на опушке леса избушку на курьих ножках – жилище Бабы-Яги, затем, пройдя испытание смертью, попадает в иной мир. И возвращение из «Там-пространства» совершается тоже чудесно – посредством употребления «живой» и «мертвой» воды.

Существуют «культурные герои», само рождение которых есть чудо соединения «двух миров». Таков, например, богочеловек Иисус Христос, рожденный земной женщиной от Духа Святого. Весь земной путь Христа, по существу, есть подвиг соединения двух «Царств» – земного и Небесного, и завершается он чудом пересечения границы между ними – смертью-воскресением. Эта модель, отточенная в христианском культурном сознании, легко воспроизводится современной «научной» фантастикой в такой, например, сюжетной схеме: пришельцы из космоса, посланцы Разумной Планеты, прибывают на Землю чтобы просветить землян, и после серии драматических приключений, завершив свою миссию, как говорится, «на глазах у изумленной публики» исчезают, мгновенно преодолевая на своем звездолете земное пространство и время (это чудо даже имеет имя, у фантастов оно называется «телепортацией»).

Образ «культурного героя» – необходимый смысловой центр любой культуры, поэтому процесс формирования культур всегда сопровождался выдвижением персонажей-символов – «культурных героев». В исторически более поздних и более сложных, чем самые ранние мифопоэтические, культурах наблюдается умножение числа персонажей, суммарно выполняющих функцию «героя культуры». Классический пример – двенадцать олимпийских богов древних греков. Формирование средневеково-христианской культуры было связано с выдвижением новых культурных героев – христианских святых. Эпоха Возрождения разрабатывала в этой функции образы, заимствованные в античной истории – Цицерон, Брут, Овидий. Формирование национальных культур в Новое время сопровождалось выдвижением национальных «культурных героев» – так называемых «выдающихся исторических личностей», чей образ мог символизировать единство и величие нации. Например, адмирал Нельсон для англичан, Наполеон для французов, Петр I для русских.

Исторические перемены в культуре всегда сопровождаются переосмыслением ее «культурных героев». В годы сталинского социализма высокий ранг официального «культурного героя» получил образ русского царя Ивана IV Грозного. В противовес ему общественное сознание в Советском Союзе поддерживало высокий статус русского поэта А. С. Пушкина как образа-символа национального гения, как первой в русской истории великой частной личности, как основоположника свободной русской культуры. В послесталинскую эпоху, в период так называемой «критики «культа личности» Сталина», т.е. в период развенчания его образа «генералиссимуса с трубкой» в качестве официального «культурного героя», изменилась и оценка Ивана Грозного с положительной («строитель русской государственности») на отрицательную («деспот», «безумец на троне»). Параллельно снижался и образ Пушкина. Его популярность стала приобретать скандальный характер, связывалась с анекдотами из частной жизни поэта.

Третья универсалия: «язык-интегратор» культуры

Единство большого сообщества людей (равно древних египтян или граждан современной Украины) может быть достигнуто только единством в культуре – общностью взглядов на мир и человека в нем. Мы видели, что эта общность труднодостижима: культура в целом «не вмещается» ни в один из языков и недоступна охвату одним человеческим сознанием. Возникает, следовательно, необходимость /1/ сжатой формулировки базовых представлений (своего рода аксиом) данной культуры и /2/ выработки особых языковых средств, которые позволили бы донести равнодоступно и единообразно базовые представления его культуры до каждого человека, независимо от его индивидуальных способностей восприятия и общественного положения. Важность последнего требования подтверждается историей: например, его несоблюдение в царской России привело к возникновению взаимно автономных «двух культур» – крестьянской и аристократической, со всеми хорошо известными трагическими последствиями их противостояния.

Блок базовых представлений как раз и образуется универсалиями – хронотопом и героем – культуры. При этом степень устойчивости и определенности содержания этих универсалий указывает на степень сформированности самой культуры. Например, формирование современной культуры Украины должно пройти через созревание ее собственного хронотопа – системы представлений об историческом прошлом народа, живущего в сегодняшней Украине, его современном и будущем существовании среди других народов и государств. Должны, во-вторых, отстояться представления о типе человека, который исторически сложился как носитель этой культуры, унаследовал ее сегодня – в чем он совпадает с общеевропейским этнокультурным типом, какими особенностями отличается от него, от соседей и т.д. («герой культуры»).

Третьим показателем полноты украинской культуры будет достигнутая всеобщность этих представлений – самоочевидность и доступность их для восприятия каждым человеком – носителем этой культуры. Необходимо, но совершенно недостаточно для этого, чтобы процессы созревания украинской культуры происходили в специализированных сферах – исторической, социологической, политологической и прочих науках, равно как и в прикладном, живописном, музыкальном и других искусствах. Должен сложиться неповторимо украинский язык образов и понятий, способный донести с неотразимой убедительностью и буквально до всех особый мир – хронотоп и образ героя культуры. Этот язык мы называем «языком-интегратором» культуры (от лат. integre – целый), потому что от него, в конечном счете, зависит реальная целостность культуры.

Современным примером решения комплекса культурообразовательных проблем может, по-видимому, служить американская массовая культура. Почти каждый ее образец (к примеру, кинофильмы) доносит до зрителя образ «стопроцентного» американца вместе с образом Соединенных Штатов как страны и как особого мира юридических и нравственных законов, убеждений и ценностей, имеющих свою историю, очевидных в своей справедливости и потому способных вдохновить каждого честного человека при необходимости встать на их защиту. Массовая культура США сыграла и продолжает играть решающую роль в формировании культурной целостности этой страны и во многом служит моделью для формирования массовых культур в других странах регионах мира.

 

Язык-интегратор складывается в процессе формирования культуры при коллективном участии всех ее носителей. Миф об Осирисе создавался поколениями египтян в качестве языка-интегратора, способного сохранить и донести до каждого особое, свойственное и утвердившееся только в древнеегипетской культуре переживание пространства-времени и человека в нем. Точно так же сложная и таинственная система средневекового миропредставления нашла со временем свое совершенное выражение в универсальном языке христианского храма и храмового действа. Культура европейского Просвещения формировала свой язык-интегратор на основе представления о Разуме как царстве чистой доказательности. Язык-интегратор своими свойствами точно так же воплощает свойства выражающей себя через него культуры, как их воплощают две другие универсалии – хронотоп и герой культуры.

Все три универсалии образуют фундамент любой культуры и находятся в неразрывной связи между собой.

Функциональный анализ культуры

Мы уже видели, что в англо-американской культурологии определения культуры, подобные тайлоровскому, заключали противоречие между заявлением о культуре как целом и способом установления этого целого — бессистемной подборкой различных ее проявлений, выстроенных в незаконченный ряд. Надо отдать должное Тайлору — намеченные им области культуры примитивных народов были исследованы с большой тщательностью, но методология Тайлора не шла дальше дескриптивизма. В этом отношении этнографические труды Бронислава Малиновского (1884—1942) демонстрировали большой шаг вперед в отношении строгости методологии.

Понятие культуры, по Малиновскому, охватывает наиболее широкий контекст человеческого поведения, поэтому множество наук, занятых изучением человека, могут быть объединены как одна наука о культуре: «действительной основой единения всех отраслей антропологии является научное исследование культуры»2. Научное исследование культуры начинается у Малиновского с постулата о том, что для поддержания своего существования человек должен приспосабливаться к среде и приспосабливать ее к себе, значит, создавать «вторичную среду» — культуру. Культура обеспечивает создание необходимых условий для удовлетворения органических и возникающих на их базе производных потребностей. Воспроизводство и конструирование среды на основе потребностей создает подвижный «культурный стандарт», поддерживаемый механизмом хозяйствования и механизмами социального контроля — образовательного, морально-правового, религиозного характера. Способность того или иного культурного образования соответствовать специфической потребности Малиновский называет функцией, а «единицы» человеческой организации — институтами культуры. Понятие культурного института «имеет в виду соглашение по поводу некоего множества традиционных ценностей, ради которых люди собираются вместе». В таком случае культура выглядит как интеграл, составленный «из частично интегрированных, частично скоординированных институтов. Она интегрирована рядом принципов, таких как: общность крови, через размножение, совместное существование, связанное с кооперацией, специализация в деятельности... использование власти в политической организации»3. Из сказанного следует, что, по Малиновскому, культуроантропология только тогда станет научной, когда она будет пользоваться двумя типами анализа — институциональным и функциональным. Ибо вся культура состоит из институтов, «типичных единиц организации», и их функций.

Институционально-функциональный анализ позволяет, по мнению Малиновского, преодолеть раскол и изоляцию друг от друга таких наук, как лингвистика, психология, история, политэкономия, юриспруденция и др., изучающих культуру. Каждая из них рассматривает человека обособленно и создает модель «одномерного» субъекта. Им может быть или homo faber, или homo economicus, или zoon politikon, или «человек говорящий» и т. п. Но человек не бывает движим односторонними побуждениями. Вся соль науки о человеке — в возможности увидеть его единство в многообразии, а для этого он должен изучаться в контексте своих многочисленных импульсов, интересов, побуждений, привычек, сформированных культурой. Так, лингвистика только тогда станет научной, по Малиновскому, когда она займется исследованием языка, шире — всей человеческой символики (предметной, жестовой, а также артикулированных звуков) в контексте культуры. «В юриспруденции, — замечает Малиновский, —... все более наблюдается тенденция рассматривать право не как самодостаточный для рассмотрения мир, но как одну из систем социального контроля, в котором кроме чисто формального аппарата кодекса, суда и полиции должны быть рассмотрены цели, ценности, моральные требования и сила обычая»4. По убеждению Малиновского, к такой интеграции наук о человеке приближает разработанная им методология институционально-функционального анализа культуры.

Критики Малиновского обратили внимание на то, что в его концепции анализа культуры не учитываются процессы развития, отмирания функций одних институтов, нарождения новых, наличие антагонизмов. Культуры рассматриваются как замкнутые в себе, лишенные возможности адсорбировать воздействия извне, распространяться вовне, трансплантировать свои институты в другие культуры. (Как объяснить, например, с точки зрения Малиновского, «пересадку» института православной церкви Византии на языческие институты Руси с их необходимыми функциями?) Дальнейшее развитие структурно-функционального анализа показало, что проблема соотношения функций и институтов так просто не решается: существуют отмирающие и нарождающиеся институты, институты с фиктивными функциями, обслуживающие только самих себя (бюрократические институты в тоталитарных системах), полифункциональные и монофункциональные институты, одна и та же функция может выполняться разными институтами, одни функции могут быть явными, другие латентными, недоступными визуальному наблюдению в полевом исследовании, одни институты работают на интересы социальных групп, другие — индивидов и т. п. Все эти трудности функционализма требовали коренного улучшения и усложнения методики структурно-функционального анализа культуры и общества. За совершенствование этой методологии взялся Толкотт Парсонс (1902-1979), который на протяжении сорока лет (с конца 30-х до середины 70-х годов) с коллективом сотрудников создавал и перестраивал теорию социального действия.

Основные модели культуры:

3.1. натуралистическая;

3.1. натуралистическая;

Натуралистическая модель

Философия

С этой точки зрения человечество - это рядовой биологический вид среди других биологических видов. В формировании этой позиции видную роль сыграл Ч.Дарвин и дарвинизм. Социальная реальность это реальность биологической популяции. Правда, как биологический вид человечество приспособляется к среде особым образом, с помощью культуры, с помощью внегенетической связи поколений, с помощью внегенетической "наследственности", но это не принципиально. Базовыми остаются биологические закономерности, а культура - лишь модификация их. В современных вариациях натуралистическая модель социальной реальности предстает, в частности, как социобилогия. Она связана с появлением книги Эдварда О.Уилсона "Социобиология: новый синтез" (1975). Основные идеи социобиологии сводятся к тому, что барьер, возводимый между человеком и остальными животными поддерживается лишь благодаря существующим в обществе традициям и этическим нормам. Такие отличия как речь, рациональность, культура "являются прямым продолжением нашей природной сущности". Культура вовсе не противостоит натуре, а всего лишь завершает ее. Культура - это чаша, которая не позволяет воде уйти в песок, но она не способна быть изначальным источником этой воды. Естественно, что натуралистическое рассмотрение выводит на первое место внешние природные условия (климат, ландшафт, экология) и "внутреннюю" природу человеческого организма. Натуралистическая модель характеризует взгляды Ш.Монтескье, Л.И.Мечникова и ряда других мыслителей. В XIX в. натуралистические концепции, особенно в их популярных вариантах, исключительное значение придают питанию: "Человек есть то, что он ест". Великие географические открытия, согласно таким воззрениям, были стимулированы недостатками диеты (нехваткой пряностей, легких тонизирующих напитков, типа чая и кофе), и в конечном счете именно эти напитки и породили бурный прогресс новоевропейской цивилизации. Французская революция также была стимулирована многочисленными кофейнями в полуголодном Париже 1789 года. Соответственно и дифференциация человечества на группы определена внешними или внутренними природными обстоятельствами, внешней или внутренней природой человека. Так некоторые этнические и националистические концепции (например, концепции Л.Н.Гумилева, С.М.Широкогорова) в своей основе имеют именно натуралистическую модель. На натуралистической модели базируется и геополитика: национальная судьба определяется борьбой за жизненное пространство, борьбой за ресурсы. Производство средств жизни это лишь незначительная модификация добытых ресурсов. Богатство народов определяется не производством, не культурой, а именно владением ресурсами. Эта идея разрабатывалась еще физиократами (Кене, Тюрго), которые полагали, что "чистый продукт" может быть создан только сельскохозяйственным трудом. Потом эта же мысль, претерпев существенные трансформации, обнаружилась в идеологии германского национал-социализма. Здесь подчеркивалось, что только крестьянин и воин составляют соль нации, а интеллигенция - это в сущности паразиты, захребетники. В этом же направлении мыслит и русский национализм, тесно связанный с апологетикой сельскохозяйственного труда, деревенского образа жизни. Более "мягкая" доктрина такого же по существу типа предстает как "евразийство" (Л.Н.Гумилев называл себя последним евразийцем).

В конце ХХ века обострение экологической проблемы привело к тому, что роль географической среды для многих мыслителей вышла на первое место. Кроме того, с обострением экологической проблемы без сомнения связано и обострение этнических конфликтов в конце ХХ века. В некоторых современных изложениях геополитическая доктрина выглядит так: в планетарной истории существуют два противоположных и постоянно конкурирующих подхода к освоению географического пространства: сухопутный и морской. Морские Финикия и Карфаген противостояли сухопутному Риму, морская Англия (позже - США) противостоят сухопутным России, Германии, Австро-Венгрии [9].

Особое место в концепциях, основанных на натуралистической моделью социальной реальности, прежде всего в социобиологических исследованиях, занимает анализ роли агрессивности в социальной жизни. В животном царстве агрессивность легко объясняется естественным и половым отбором. Натуралистическая модель социальной реальности постулирует, что человеческая агрессивность - прямое продолжение агрессивности животных. В рамках полового отбора выделяется единоборство мужчин, с одной стороны, и выбор женщин, с другой. Мужчина более храбр и энергичен, чем женщина, его ум более изобретателен. Женщина обладает большей мягкостью и менее эгоистична. Чтобы улучшить наследуемые признаки в детях, женщина ориентируется на мужчину-победителя, в современных условиях она ищет избранника с более высоким социально-экономическим статусом. Мужчины, в свою очередь, соперничают в поисках лучшей женщины.

Одним из важных вопросов социобиологии является вопрос о том, можно ли направлять человеческую эволюцию сознательно? Социобиологи подчеркивают, что, как бы ни относились к евгенике (от греч. eugenes - хорошего рода) моралисты, евгеническая практика существовала всегда. И это действительно так. Однако, во-первых, вмешательство культуры в генетические процессы эффективно лишь в меру нашего знания об этих процессах. Пока оно весьма ограничено. Кроме того, во-вторых, одно дело, когда евгеническая практика ограничивается мероприятиями рекомендательного характера, оставляя право окончательного решения за частным лицом, и совсем другое, когда эта евгеническая практика, становится государственной политикой, как было в гитлеровском Третьем Рейхе или в отдельных штатах США, где насильственно по решению суда стерилизовали преступников.

3.2. классическая;

3.4. неклассическая;

Постмодернистская.

Само слово «культура» появилось в Древнем Риме, где оно означало прежде всего агрокультуру, т. е. возделывание, обработку, культивирование земли. Этот первоначальный смысл в дальнейшем уступает место другому, связанному с личными достоинствами и совершенством человека. В XVIII в., вошедшем в историю как эпоха Просвещения, понятие культуры по сути ограничивается одной лишь духовной культурой. Именно в этом значении термин «культура» впервые получает достаточно широкое распространение. Главное в нем – просвещенность, образованность и воспитанность человека. Решающая роль при этом принадлежит знанию, хотя и в этот период уже было ясно, что образование является необходимым, но недостаточным условием для того, чтобы быть культурным. Вместе с тем культура еще не стала объектом всестороннего изучения.

Только в XX в. интерес к изучению культуры резко возрастает, о чем свидетельствует рост числа определений культуры. По подсчетам исследователей, в начале XX в. таких определений было около 10. К середине века, как указывают американские ученые А. Крёбер и К. Клакхон, их стало более 150. В наши дни число определений культуры перевалило за 500.

Многие философы эпохи Просвещения понимали культуру как степень человеческого в человеке, имея в виду его внутреннее, духовное богатство. Английский этнолог Э. Тайлор, автор книги «Первобытная культура» (1871) – одной из первых, посвященных непосредственно культуре, определяет ее как совокупность знаний, верований, искусств, ценностей, законов, обычаев и других способностей и привычек, приобретенных человеком как членом общества. Ф. Ницше понимал культуру как стиль жизни народа. Американский социолог Д. Белл определяет культуру как систему эстетических взглядов, нравственных оценок и стиль жизни, как способ поддержания собственной неповторимой индивидуальности.

Сходные определения даются отечественными исследователями. Для Н. А. Бердяева культура выступает как «живая судьба народа», «неотвратимый путь человека и человечества». По мнению А. Ф. Лосева, «культура – это предельное обобщение всего». Другие авторы понимают культуру как память, как творчество, как духовное измерение всякой деятельности, как образ жизни народа и т. д.

Исходя из существующих точек зрения на культуру, можно сказать, что понятие культуры имеет три основных значения: 1) возделывание, творчество, производство; 2) образование, воспитание и развитие; 3) поклонение и почитание; имеется в виду религиозный культ.

В самом широком смысле под культурой нередко понимается все созданное человеком, все достижения человечества. Культура предстает как «вторая природа», которая сотворена самим человеком и образует собственно человеческий мир, в отличие от дикой природы. В этом случае культуру обычно подразделяют на материальную и духовную. Такое деление восходит к Цицерону, который первым отметил, что наряду с культурой, означающей возделывание земли, есть также культура, означающая «возделывание души».

Материальная культура охватывает сферу материального производства и его продукты: технику, технологию, инфраструктуру, жилища, предметы быта, одежду и т. д. Духовная культура включает в себя сферу духовного производства и его результаты: религию, философию, мораль, искусство, науку и т. д. Внутри ее часто особо выделяют художественную культуру, включающую произведения искусства и литературы. Наука, в свою очередь, рассматривается в качестве основы интеллектуальной, научно-технической культуры.

Между материальной и духовной культурами имеется глубинное единство. Обе они являются результатом человеческой деятельности, у истоков которой в конечном счете находится духовное начало – идеи, проекты и замыслы человека, воплощаемые им в материальную форму. Поэтому Н. А. Бердяев считал, что всякая культура является духовной. Материальная форма требуется не только для технического сооружения, но и для художественного произведения – скульптурного, живописного, литературного и т. д. Примерами органического единства материальной и духовной культуры могут служить архитектурные творения, они одновременно являются и произведениями искусства, и служат практическим целям (здание театра, храм, гостиница, жилой дом).

Вместе с тем между продуктами материального и духовного производства имеются существенные различия. В художественном произведении равно значимы и материальная оболочка, и духовное содержание, тогда как в некоторых технических творениях бывает весьма трудно обнаружить признаки духовности. В конкретных социально-исторических условиях указанные различия могут вступить не только в противоречие, но и в конфликт. Нечто подобное случилось с культурой в XIX и особенно в XX в., когда материальная культура стала все больше доминировать над духовной.

Философия: Энциклопедический словарь. М., 2004.

Таким образом, сущность культуры заключается в том, что она составляет фундаментальное, определяющее измерение человеческой жизни, воплощает собственно человеческий способ существования.

Исключительная роль культуры в жизни человека и общества раскрывается во множестве функций, без которых невозможно само существование человека и общества. Главной из них является функция социализации, или формирования и воспитания человека, функция человекотворчества. Как выделение человека из царства природы шло вместе с возникновением и развитием культуры, так и воспроизводство человека происходит через культуру. Вне культуры, без ее освоения новорожденный не может стать человеком.

Только через культуру человек овладевает всем накопленным социальным опытом и становится полноправным членом общества. Здесь особую роль играют традиции, обычаи, умения, знания, навыки, ритуалы, обряды и т. д. Культура при этом выступает в качестве своеобразной «социальной наследственности», значение которой нисколько не меньше биологической наследственности.

Второй функцией культуры, тесно связанной с первой, является познавательная и информационная. Культура способна накапливать разнообразные знания, сведения и информацию о мире и передавать их от одного поколения к другому. Она выступает при этом как социальная и интеллектуальная память человечества. Здесь исключительная роль принадлежит системе образования.

Не менее важной является регулятивная, или нормативная, функция культуры, с помощью которой она устанавливает, организует и регулирует отношения между людьми. Эта функция осуществляется прежде всего через систему норм, правил и законов морали и права, соблюдение которых – необходимое условие существования и сосуществования людей.

С названными функциями тесно переплетается коммуникативная функция, осуществляемая в первую очередь с помощью языка как главного средства общения людей. Наряду с естественным языком отдельные области культуры – наука, искусство, техника и др. – пользуются своими специфическими языками, без которых невозможно овладение всей культурой в целом. Знание иностранных языков открывает доступ к другим национальным культурам и всей мировой культуре.

Существует еще одна важная функция культуры – ценностная, или аксиологическая. Она способствует формированию у человека ценностных потребностей и ориентаций, позволяет ему различать добро и зло, хорошее и плохое, прекрасное и безобразное. Критерием таких различий и оценок являются прежде всего нравственные и эстетические ценности.

Особого выделения заслуживает творческая функция культуры, которая находит свое выражение в создании новых ценностей и знаний, норм и правил, традиций и обычаев, а также в критическом переосмыслении, реформировании и обновлении уже существующей культуры.

Наконец, важное значение имеет игровая, развлекательная, компенсаторная функция культуры, которая связана с восстановлением физических и духовных сил человека, проведением досуга, психологической разрядкой и т. д. В наше время эта функция приобретает все большее значение, она нередко осуществляется в ущерб другим.

Все названные и другие функции культуры могут быть сведены к двум: накоплению и передаче социального опыта – во-первых, критически-творческой деятельности – во-вторых. Обе функции неразрывно связаны друг с другом; накопление включает в себя отбор наиболее ценного и полезного из всего, что имеется, а это предполагает критический подход, творческое отношение; в свою очередь, творческая функция означает прежде всего совершенствование всех элементов и механизмов культуры, что неизбежно приводит к созданию чего-то нового.

Культура составляет неотъемлемое свойство человека. Однако представления о том, кого следует считать действительно культурным, могут быть разными. Древние римляне называли культурным того, кто умеет выбирать себе достойных попутчиков среди людей, вещей и мыслей – как в прошлом, так и в настоящем. В Средневековье культурным человеком считался тот, кто мог читать Библию. Гегель полагал, что культурный человек в состоянии сделать все то, что делают другие.

Как показывает история, все выдающиеся личности были высококультурными людьми. Многие из них являлись универсальными личностями: их знания были энциклопедическими, а все сделанное ими отличалось исключительным мастерством и совершенством. В качестве примера следует назвать прежде всего Леонардо да Винчи, который одновременно был великим ученым, инженером и гениальным художником эпохи Возрождения. В России такими выдающимися личностями были М. В. Ломоносов, В. И. Вернадский, П. А. Флоренский, А. Л. Чижевский, Д. И. Менделеев, А. Ф. Лосев, П. Л. Капица, Л. Ф. Келдыш и др.

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: