Возникновение и теоретические источники современного экофеминизма

Экофеминизм как идеологическое движение и теоретическое направление в экологии возник в начале 70-х годов сначала во Франции и США, а затем во многих других странах. Согласно экофеминизму, сексизм и деградация природы предопределены тем, что западная мысль склонна во всём замечать принадлежность либо к разуму и духу, абстрактному мышлению, научному методу, технологии, контролю, либо к природе, телу, репродуктивности, интуиции. С делением на эти иерархические оппозиции связывается вся динамика западного патриархата как главного источника экологических разрушений.

В 1974 французская исследовательница Дюбон (именно с её именем связывается появление самого слова «экофеминизм») призвала женщин к экологической революции во имя спасения жизни на земле. Она попыталась доказать, что мужской контроль над производством и женской сексуальностью приводит к двойному кризису: во-первых, к разрушению окружающей среды посредством сверхприбыльного производства, и, во-вторых, к демографическому кризису посредством искусственного манипулирования процессом рождаемости.² Очевиден факт влияния Дюбон на все последующее развитие экофеминизма. Она коснулась ряда вопросов, которые стали центральными для экофеми-нистского движения: кризис современности как экологический счет, предъявленный прогрессу; критика (западной) патриархат-ной системы как причины этого кризиса; призыв к женщинам и мужчинам, разделяющим идеи экофеминизма, добиваться социальных и экологических изменений.

Хотя экофеминизм появился в разных странах приблизительно в одно и то же время, Соединенные Штаты доминировали на ранних этапах развития экофеминистского мышления. Бывший католический теолог Мэри Дэли³ познакомила бостонс -

² Francoise D'Eauborme, «Le Feminisme ou la mort», in Elaine Mars and Isabelle
de Courtivrov, eds., New Franch Feminism: An Antology (Massachusetts^-.
University of Massachusetts, 1980).

³ Mary Daly, Gyn/Ecology: The metaethics of Radical Feminism (London: The
Women's Press, 1986).

ких студентов с работой Дюбон в 1974 году. В том же году была проведена конференция «Женщина и окружающая среда» в Калифорнийском университете, Бэркли. Теолог Розмари Рэдфорд Руттер⁴ прочитала лекции по теме «Женщина и экология» в Каламазо Колледже, заявка на подобный курс лекций была сделана в сельскохозяйственный департамент Калифорнийского университета (Бэркли) поэтессой Сюзан Гриффин.⁵

В ранних работах, посвященных экофеминизму, отсутствовало различие между академическим и поэтически-спиритуалистическим подходами. Например, вступление к антологии по экофеминизму 1990 года описывает, как «хор голосов, отражающих разнообразие забот, всплывающих в экофеминизме, бросил вызов границам, разделяющим такие жанры, как научный документ и взволнованное поэтическое повествование. Здесь признается поэтическое видение как форма знания и как один из важных шагов в процессе глобального преобразования».⁸

По мере того, как экофеминизм становился более зрелым, работы, ему посвященные, становились более академичными, хотя не менее вдохновенными. Потеряв некоторую поэтическую энергию ранних работ, они вместе с тем теоретически более ясно обосновывали связь феминистской и экологической проблематики.⁷ В течение последних двадцати пяти лет экофеминизм разработал четкую и очень ценную теоретическую перспективу связей между обществом и его природным окружением. Она имеет как социально-теоретическое, так и практическое значение.

В частности, экофеминизм соединил воедино элементы феминистского движения и движения зеленых, вдохнув новые силы

⁴ Rosemary Radford, Ruether, «Toward an Ecological-Feminist Theory of Nature», in Judith Plant, eds., Healing the Wounds: The Promise of Ecofeminism (London: Green Print, 1989).

⁵ Susan Griffin, Women and Nature: The Roaring Inside Her (New York: Harper
and Row, 1978).

⁶ Irene Diamond and Gloria Feman Orenstein, eds., Reweaving the World (San
Francisco: Sierra Club Books, 1990).

⁷ Karen J. Warren, eds., Ecological Feminist Philosophies (Bloomington: Indiana University Press, 1996); Val Plumwood, Ecofeminism and the Mastery of Nature (London: Routledge, 1993); Mary Mellor, «Women, Nature and the Social Construction of Economic Man», International Journal of Ecological Economics, 1997, vol. 20, no. 2: 129-140.

496

в каждое из них. Он взял от зеленых заботу о последствиях человеческих действий в природном мире, а от феминизма — критику гендерной асимметрии в обществе. Если философию феминизма характеризуют как ориентированную на практику,⁸ то в еще большей степени это касается экофеминизма.

Представители движения зеленых, в свою очередь, делятся на тех, кто признает, что общество, используя свою технологическую и техническую изобретательность, способно преодолеть экологические проблемы или адаптироваться к ним (light ecology), и тех, кто считает, что человечеству необходимо фундаментально переосмыслить свое отношение к природному миру (deep ecology).

Экофеминизм склоняется к точке зрения глубинной экологии (deep ecology). Природный мир и человечество рассматривается в его рамках как взаимосвязанное и взаимозависимое целое. Преодоление сложившейся тенденции развития этой целостности связано с пересмотром оснований и принципов взаимодействия её частей.

Несмотря на то, что экофеминизм разделяет с зелеными тревогу по поводу экологического ущерба, причиненного современными социально-экономическими и милитаристскими системами, он, в свою очередь, показывает неспособность экологического движения и его теоретиков адекватно соотнести причины экологических проблем с последствиями мужского доминирования и женского подчинения в культуре. Эта неспособность обусловлена, главным образом, мужским доминированием в самом движении зелёных.⁹ Хотя не стоит отрицать того, что теоретики зеленых и активисты экологического движения уделяют феминизму больше внимания, чем большинству других политических перспектив.

В процессе концептуализации теоретических оснований экофеминизма определились два основных направления. Одно из них отдает предпочтение эссенциалистским мотивам. Оно подчеркивает родство женщин с природным миром и является

⁸ Christine Weedon, Feminist Practice and Poststucturalist Theory (Oxford — New York, 1987).

⁹ Ariel Salleh, «Deeper than Deep Ecology», Environmental Ethics, 1984, vol. 6: 335-341; Mary Mellor, «Women, Nature and the Social Construction of Economic Man», International Journal of Ecological Economics, 1997, vol. 20, no. 2: 129-140.

близким к биологическому детерминизму (хотя редко охватывает его полностью). Другое направление связывает свои выводы с социально-конструктивистской и радикально-политической перспективой. Вместе с тем жесткое различие между эссен-циализмом и конструктивизмом не выдерживает критики: эс-сенциалистские рассуждения имплицитно содержат также конструктивистские идеи, и наоборот. Нет причины считать, что природными качествами исчерпывается сущность женщин, а сущность мужчин проявляется только в социальном конструктивизме. Более того, по мнению обоих направлений, прекращение притеснения женщин является предпосылкой устойчивого развития не только общества, но и экосистемы. Отсюда необходимость артикуляции экофеминистских перспектив в обществе, так как не стоит уповать на то, что они будут сопутствующим результатом других форм борьбы. Проблема покоится на трудности теоретизирования социального в отношении к природному. Вопрос о женской биологии должен подниматься с целью конструктивного преодоления соматофобии, которая в течение веков была основой противопоставления природы и культуры. В рамках социально-конструктивистского направления выделяется постмодернистское направление, отличающееся своей критикой эссенциалистского универсализма в феминистском мышлении и широким пониманием феномена телесности. По их мнению, характеристика телесности, с одной стороны, присуща женщинам, а, с другой стороны, не редуцируется к биологически понимаемой сексуальности. Акцентация женщин на сексуальности и воспитании детей характеризует предвзятость современной сексуализированной культуры, которая разделяет общественную и частную жизнь и ограничивает роль женщины только сферой домашнего хозяйства и материнства. С позиций экологических последствий человеческой деятельности и социально-экономического неравенства, с которыми человек сталкивается в процессе реализации своих физических потребностей, этот акцент можно расценить как попытку отвлечь внимание женщин от социально-экологических проблем. Фокусирование внимания на поле, сексуальности или воспроизводстве материнства игнорирует те сферы человеческой жизни, в которых осуществляются другие виды подавления и эксплуатации, в особенности, производство и потребление. Отсюда постмодернистское понимание телесности как формы власти и одновременный от-

498

каз от классического феминистского представления о сексуальном доминировании как о фундаментальном

Исходным теоретическим делением в экофеминизме — как и в гендерных исследованиях вообще — было деление понятий пол (то, что относится к биологическим характеристикам) и ген-дер (то, что относится к социальным характеристикам). Позже данная теоретическая дихотомия в методологии гендерных исследований видоизменилась: в частности, стало утверждаться, что пол, подобно гендеру, должен рассматриваться в большей степени как социально сконструированный, чем биологически данный.¹⁰

Свое обобщенное видение проблемы различения пола/гендера в контексте дихотомии природа/ культура в 1974 году предложила Шерри Ортнер в статье «Соотносится ли женское с мужским так же, как природное с культурным?».¹¹

Основной тезис анализа, осуществленного Ортнер, заключался в утверждении, что женщины подчинены мужчинам во всех обществах и что эта субординация зависит от ассоциации женщины с природой. Однако такое высказывание не стоит однозначно расценивать как биологический детерминизм. Мужчины, считает Ортнер, генетически не предопределены доминировать над женщинами, а женщины не предопределены быть в подчинении у мужчин. Женщины просто идентифицируются с тем, что каждая культура обесценивает, что рассматривается ею как более низкий уровень организации, а таковой во все периоды самоутверждения культуры называлась природа. Поэтому образ женщины — это скорее символ ассоциации с природой, чем сущностная (эссенциалистская) идентификация с ней. Несмотря на то, что Ортнер стремилась обозначить отношение женщин к природе как культурный артефакт, её объяснение подчиненного положения женщин остается достаточно тесно связанным с биологическим детерминизмом и эссенциализмом. По её мнению, женщины более порабощены внутри своего вида, чем мужчины, испытывая от этого дискомфорт. Мужчины же, наоборот, избегают рабской зависимости от биологической роли, а поэтому могут сконцентрироваться на истинном фокусе челове-

¹⁰ Judith Butler, Gender Trouble (London: Routledge, 1990).

¹¹ Sherry Ortner, «Is Female to Male as Nature is to Culture», in Michelle Z.
Rosano and Louise Lamphere, eds., Women, Culture, Society (Stanford: Stanford
University Press, 1974).

ческого существования — на жизни культуры. Ортнер доказывает, что ассоциация женщин с природой в маскулинной культуре является неосознанной, непреднамеренной, а поэтому не стоит винить в этом мужчин.

Различный исторический опыт мужчин и женщин обусловил то, что женщины осваивали причинность в мире целостно и интуитивно, а мужчины развивали логический, линейный и разумный способ мышления. Иногда это объясняется как результат разделения функций головного мозга.¹² Человеческие цивилизации с мужским доминированием были чрезвычайно творческими и разнообразными. Однако это разнообразие и творчество сейчас стало разрушительным и угрожающим человеческому виду, а поэтому требует переосмысления. Вместе с тем и аргументы об исключительности женского опыта как основы новых тенденций познания являются проблематичными, особенно с позиций постмодернистских перспектив.¹³

Экофеминизм, с одной стороны, разделяет с постмодернизмом эпистемологическую критику западного дуализма как познавательной основы модернизации в науке и технологии, с другой — критикует его за недостаточное обращение к вопросам биологии и к природе, которые поднимаются экофеминизмом. Отдавая онтологическое предпочтение культурной борьбе внутри человеческого сообщества, или более точно внутри языка и культуры, постмодернистский феминизм не может поднять вопрос об отношении между человечеством и природой. Он скон-ценрирован на человеке и отдает приоритет радикальной конструктивистской перспективе. И вместе с тем в теории экофе-минизма приветствуется критика постмодернизмом «единого субъекта» и дуалистической логики эпохи Просвещения, а также позитивная разработка концепций множественности, Другого, которые способствуют деконструкции патриархатного символического мира и дают шанс для поиска новых тенденций взаимодействия общества и природы. Делая акцент на женщинах и женском опыте, экофеминизм имплицитно и эксплицитно принимает перспективу этой точки зрения.

¹² Fritjof Capra, The Turning Point (London: Flamingo, 1983).

¹³ Linda Nicholson, eds., Feminism/Postmodernism (London: Routledge, 1990);
Linda Alcoff and Elizabeth Potter, eds., Feminist Epistemologies (London:
Routledge, 1993).

500

⇐ Предыдущая70717273747576777879Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: