крымский война севастополь политика

Внешняя политика в период Крымской войны

Начало войны

Англия и Франция, отчаявшись дожидаться объявления им войны Россией, были вынуждены сделать это сами, использовав в качестве предлога всё тот же переход русских войск через Дунай. 27 марта о состоянии войны объявила королева Виктория, днём позже это сделал император Наполеон III. 10 апреля в Лондоне была подписана англо-французская союзная конвенция, дополнившая договор о союзе между Великобританией, Францией и Турцией, заключённый 12 марта в Константинополе. В своём обращении Николай написал: "Наконец, отбросив ныне всякую личину, Англия и Франция объявили, что несогласие наше с Турцией есть дело в глазах их второстепенное, но что общая их цель - обессилить Россию, отторгнуть у неё часть её областей и низвести Отечество наше с той степени могущества, на которую оно возведено Всевышнею десницею".

"Война с Россией из-за Восточного вопроса весьма непопулярна во Франции", - вынужден был признать английский генерал Дж. Бургойн, посетивший в то время Париж. Муж английской королевы - принц Альберт с тревогой писал о недовольстве, с которым было встречено известие о войне в английской армии и флоте. В Турции это известие вызвало, по словам русского консула, «большой ропот» среди народа.

Войну против России правящие круги Англии и Франции намеревались вести, по своему обыкновению, в основном чужими руками. Первый удар России должна была нанести Турция, ставшая орудием англо-французской политики.

Турецкая армия состояла из шести корпусов, но в ходе Крымской войны почти все её войска слились в два корпуса - Румелийский на Балканах и Анатолийский в Закавказье, которые составили как бы отдельные армии. Всего в Крымской войне Турция оказалась способной выставить до 400 тысяч солдат и офицеров. Большинство турецких генералов и офицеров, не говоря уже о солдатах, было неграмотно. Блестящую военную карьеру нередко делали лакеи, повара, евнухи и прочая челядь султанского двора. Только перед самой крымской войной Англия предоставила Турции довольно большое количество нарезного оружия, и это дало возможность вооружить им около четверти всей турецкой регулярной пехоты. Материальная часть артиллерии и вообще всё снаряжение турецких войск так же было в основном английского и французского происхождения.

К началу 1854 г. стало ясно, что расчёт англо-французских стратегов нанести поражение России силами одной Турции полностью провалился. Тяжёлое поражение, напротив, было нанесено Турции, что разумеется, отнюдь не способствовало расширению антирусской коалиции. Разгром турок в сражении при Баш-Кадыкларе означал для союзников крушение их планов захватить Кавказ одним ударом.

Английское командование, пользуясь слабостью балтийского флота, неоднократно пыталось разрушить русские крепости на Балтике. Оно ставило перед собой задачу захватить Кронштадт, рассчитывая затем овладеть и Петербургом. Но дальше бомбардировки Кронштадта и Свеаборга союзники не пошли: у англичан не было войск для десанта, а французы не желали жертвовать людьми ради укрепления позиций англичан. Напротив, сохранение русского флота на Балтике французы считали противовесом английскому господству на севере.

На Балтике флот союзников, насчитывающий 52 линейных корабля и фрегата (из них 27 паровых), а также несколько десятков мелких и вспомогательных судов, долгое время тщетно ожидал выхода более слабого русского флота из Кронштадта и Свеаборга, чтобы разгромить его в открытом море.

Не решаясь атаковать Кронштадт и Свеаборг, союзники предпочли ограничиваться установлением блокады русских балтийских берегов, нападением на незащищённые пункты побережья да захватом торговых и рыболовецких судов. В одной иностранной корреспонденции «СПБ. ведомостей» говорилось: "Франция и Англия снарядили превосходный флот... и отправили его в Балтийское море с целью учить русских географии. В Петербурге и Москве не найдётся и пятисот человек, которые знали бы о существовании Брагестадта, Улеаборга и пр., пока они не были бомбардированы соединённым флотом".

Тем не менее не следует недооценивать значения балтийских экспедиций. присутствие сильного неприятельского флота в непосредственной близости от Санкт-Петербурга держало царский двор в постоянном напряжении. В течение почти всей войны русское правительство было вынужденно содержать на северо-западе страны первоклассную армию численностью 270 тыс. человек. И это в то время. когда в Крыму катастрофически не хватало войск!

Торговые отношения России и Англии были тесно связаны. Начавшаяся война между странами была крайне не выгодна обоим экономикам, даже не смотря на военные действия в Балтийском море - главном торговом направлении между Англией и Россией, страны смогли договорится. Выходом из положения стали торговые отношения по нейтральным каналам. В самом начале войны Лондон и Париж выступили с Декларациями о намерении не препятствовать перевозкам нейтральных грузов на судах воюющих стран и о признании правила «нейтральный флаг покрывает товар».

Особенно же сокрушительный отпор получили англичане и французы при попытке захватить Петропавловск-на-Камчатке. Героическая оборона Петропавловска-на-Камчатке не только продемонстрировала всему миру высокие боевые качества русских воинов, но и сыграла важную роль в борьбе за дальневосточный край России.

В обстановке усилившейся изоляции России естественным образом возросло значение отношений с теми странами, которые в обычных условиях мирного времени занимали второстепенное место в системе её внешнеполитических связей. В этом смысле показателен пример Соединённых Штатов Америки. Русско-американские отношения, носившие в течение всей первой половины XIX века благожелательный характер, получили в годы Крымской войны дальнейшее развитие.

Лёгкой добычей для англичан обещали стать слабо охранявшиеся североамериканские колонии России. Однако в марте 1854 года было заключено англо-русское соглашение, по которому территория Русской Америки и прилегающая к ней часть Канады на время войны объявлялись нейтральными и выводились из сферы военных действий. Англичане были заинтересованы скорее в том, чтобы Аляска оставалась в руках слабой в этом регионе России, нежели перешла в руки их главного соперника - США.

Несмотря на серьёзные неудачи вооружённых сил Англии, Франции и Турции в Закавказье, в Балтийском и белом морях, а также у берегов Камчатки, было очевидно, что Россия не в состоянии выдержать затяжной войны против столь могущественной коалиции, к которой к тому же, в любой момент могли присоединиться Австрия, Пруссия и Швеция.

Самым важным событием указанного периода стал вывод русских войск из Дунайских княжеств. Это произошло летом 1854 года, и причиной тому послужили неудачная осада Силистрии, начало высадки англо-французских частей в Варне, а главным образом неприязненная позиция Австрии, которая, заключив 20 апреля оборонительный и наступательный союз с Пруссией, угрожающе сосредотачивала в тылу и на флангах русской армии всё новые и новые силы.

Начиная войну с Россией, западные державы выставляли себя защитниками и охранителями целостности Османской империи от русской агрессии, проявлением которой и являлась прежде всего оккупация Дунайских княжеств. С прекращением Дунайской компании исчезли, казалось и сами мотивы военного выступления Англии и Франции. На деле обстоятельство, объявляемое причиной, послужило лишь поводом. Причины же, как известно, лежали гораздо глубже. Военная машина ещё только набирала обороты. Американский посланник Т. Сеймур примерно в это же время писал из Санкт-Петербурга: "Каковы бы ни были первоначальные причины войны, повод для неудовольствия отодвинут, если не искуплен выводом русских войск из Дунайских княжеств. Беспристрастная нейтральная нация с трудом обнаружит сейчас в политике западных держав что-либо, кроме планов политической экспансии... Русские больше не вторгаются на чужую территорию, они защищают свою собственную".

Однако до начала войны в Крыму отношение населения в том числе и солдат в России, по отношению к войне было мягко говоря отрицательным. "Царь дурит - народу горюшко", - так укладывались в сознании русского народа причины Крымской войны и её следствия. Это "война в которой я, признаюсь, участвую с отвращением", - ещё более резко высказывался в своём дневнике другой русский офицер. - "чтобы воевать усердно, надобно иметь идею, за что охотно пожертвовал бы жизнью, а так, по прихоти деспота, подставлять лоб, право, никому нет охоты".

Оборона Севастополя

 

Главное внимание противника было обращено на крымскую операцию. Здесь, казалось, легче закрепиться, отсюда можно было без труда достигнуть проливов и Турции. Основной удар намечался по Севастополю, падение которого, по мысли англичан и французов, должно было подорвать русское влияние на Востоке. С нападением на Крым союзники связывали большие надежды. "Взятие Севастополя и занятие Крыма, - предвкушала успех английская печать. - покроют все издержки войны и предоставят нам выгодные условия мира".

Бомбардировка Одессы, Архангельска, Аландских островов, Камчатки, Балтийских портов не прошли бесследно: морские и сухопутные силы России были раздроблены. Распыленность русской армии давала себя знать и в Крыму. Кроме того, русское командование плохо верило в возможность высадки на Чёрном море большого экспедиционного вражеского корпуса и не торопилось с посылкой подкреплений в Крым.

Сент-Арно и английский главнокомандующий лорд Раглан были настолько уверены в успехе задуманного предприятия. Что не позаботились даже о сохранении своего плана в тайне. О нём громко трубила в то время вся западная печать.

Однако Николай I и его сановники не сумели вовремя распознать направление главного удара противника и сосредоточить достаточные для должного отпора силы и средства. Высадка в Крыму неприятельской армии представлялась им в высшей степени маловероятной, особенно с приближением осени, когда на Чёрном море часто свирепствуют штормы. Они игнорировали открытые угрозы англо-французской печати. "Предположения мои совершенно оправдались, - заявил, например, после долгих колебаний главнокомандующий русскими сухопутными и военно-морскими силами в Крыму князь Меньшиков. - Неприятель никогда не мог осмелиться сделать высадку, а по настоящему позднему времени высадка невозможна".

сентября 1854 г. - ровно через два дня после приведённого выше оптимистического заявления Меншикова - англо-французский флот в составе 89 военных кораблей, свыше 300 транспортных судов проследовал в виду Севастополя к Евпатории. И на следующий день началась высадка экспедиционной армии на узкой песчаной косе между озером Сасык и морем.

Русские войска базировавшиеся в Севастополе и Черноморский флот располагал с 1853 года 16 линейными кораблями; 8 Фрегатами и корветами; 7 пароходо-фрегатами; 24 малыми пароходами; 25 бригами и шхунами; 32 транспортами; 41 судном других классов; 28 гребными судами; всего 181 судном. Не смотря на медленно и неорганизованно проходившую переброску армии союзников из Варны в Крым, Русская армия не предприняла ни единой попытки воспрепятствовать десанту союзной армии.

Французская армия, высаженная в Крыму, насчитывала 28 тысяч человек. Она состояла из четырёх пехотных дивизий с силою в 9-11 батальонов (до 7 тысяч штыков) каждая. "То была, - писал впоследствии один из участников похода, - лучшая часть французских войск. Самая надёжная и опытная". Английская экспедиционная армия насчитывала 27 тысяч человек. Общая численность армии союзников превышала 62 тысячи человек. 19 сентября, оставив несколько батальонов в Евпатории для прикрытия коммуникаций, эта армия двинулась к югу и вскоре наткнулась на русские войска, преградившие ей дорогу на Севастополь.

Русская армия в Крыму развернулась для обороны за рекой Альма. Длительность высадки противника позволила Меньшикову сосредоточить здесь почти все находившиеся в Крыму русские войска - 33600 человек. Общие потери русских войск в сражении на Альме превысили пять тысяч человек убитыми и ранеными. Потери союзников были несколько меньше.

В этих условиях Меньшиков принял, наконец, запоздалое решение отвести свою армию к Бахчисараю, с тем чтобы угрожать флангу и тылу противника в случае его наступления. Однако он не позаботился сохранить связь с защитниками города и оказать им необходимую поддержку. Севастополь фактически оказался брошенным на произвол судьбы. В близком падении Севастополя не было в эти дни никаких сомнений ни у Меньшикова, ни у Раглана и Канробера.

"Что делать с флотом?" - спрашивал А. С. Меньшикова начальник штаба В. А. Корнилов. "Положите его себе в карман",- отвечал известный своим остроумием светлейший князь. В конце концов часть кораблей пришлось затопить у входа в Большую бухту Севастополя, чтобы воспрепятствовать проникновению в неё вражеских судов.

Личность Меньшикова возглавлявшего в то время Главный морской штаб, до 1856 г. вызывала недовольство среди солдат и офицеров, а его не обдуманные и самоуверенные действия не однократно приводили к военным поражениям в Крыму. "Но теперь все мы знаем, что Севастополь стоит совсем не через него, а malgre Lui (Вопреки ему)", - Писал Пирогов о Меншикове в Севастополе.

Армия союзников двинулась в обход Севастополя почти в тот же день, когда Меньшиков выступил к Бахчисараю. Союзники полагали, что им не получится взять с ходу Севастополь, видимо пологая, что северная сторона города хорошо укреплена, на самом деле всё было в точности наоборот. Нахимов говорил, что после войны поедет за границу и публично назовёт ослами лорда Раглана и французского генерала Ф. Канробера. Так как обойдя Севастополь и решив атаковать город с юга, дали защитникам время соорудить укрепления.

Союзники готовились к бомбардировке по традиционным канонам осады крепостей. Иначе организовали подготовку к отпору Корнилов и Нахимов. "Дух в войсках свыше всякого описания, - сообщал тогда из Севастополя участник обороны города Л. Н. Толстой. - Во время древней Греции не было столько геройства. Корнилов, объезжая войска, вместо: "здорово, ребята!", говорил: "нужно умирать, ребята, умрёте?" и войска отвечали: "умрём, ваше превосходительство, ура!" и это не был эффект, а на лице каждого видно было, что не шутя, а взаправду...".

В ходе Крымской войны 1853-1856 гг. был накоплен богатый опыт в области инженерного военного искусства. Впервые в новое время при защите крепостей была создана система эшелонированной обороны, которая обеспечила столь длительное сопротивление Севастополя превосходящему в силах и средствах противнику. Над сооружением укреплений трудилось всё население Севастополя в том числе женщины и дети, одно из укреплений было названо «девичий бастион».

Отказ от устаревших канонов в фортификации помог севастопольцам добиться замечательной стойкости и активности обороны. Передовые приёмы борьбы, применённые русскими войсками, привели к тому, что оборона Севастополя вышла за рамки традиционных способов обороны крепостей. Появились новые, позиционные формы войны, в которых обороняющийся проявлял не меньшую активность, чем наступающий.

Вооружение крепостей накануне Крымской войны оставляло желать много лучшего. Это были гладкоствольные, чугунные орудия, не способные давать эффективный огонь далее 1 - 1,2 км. Это объяснялось не только качеством метала и чёрных порохов, но и слабыми деревянными лафетами, не позволявшими давать большие углы возвышения. Впрочем и этих орудий явно не доставало.

На военном совете, собранном Корниловым вечером 26 сентября для обсуждения вопроса о способах обороны города, Нахимов выразил готовность подчиниться Корнилову. А. Моллер и Станюкович поторопились вообще устраниться от какого то ни было серьёзного участия в руководстве обороны города, страшась ответственности за дело, в успех которого они не верили. Фактическое руководство обороной принял на себя Корнилов, назначенный начальником штаба севастопольского гарнизона. Единое командование было создано. "Будем драться до последнего, - объявил Корнилов в приказе по гарнизону. - Всем начальникам я запрещаю бить отбой. Барабанщики должны забыть этот позорный бой... Товарищи, если бы я приказал ударить отбой, - не слушайте, и тот подлец будет из вас, кто не убьёт меня!".

Отрезвлённое неудачей своего первого натиска, англо-французское командование решило перейти к длительной осаде укреплений Севастополя совершенно так же, как если бы они были мощными долговременными сооружениями какой-нибудь крепости.

Особенно тяжёлой потерей была для севастопольцев гибель Корнилова. "Отстаивайте же Севастополь!" - было последним заветом русского героя-патриота. С этого дня руководство обороной Севастополя легло целиком на плечи Нахимова.

Готовясь к Крымской войне 1853-1856 гг., правительство Николая I не позаботилось должным образом об организации тыла своей армии. Открытие театра военных действий в Крыму застало русское командование врасплох. Быстрое сосредоточивание и развёртывание крупных сил было по сути дела почти невозможно, ибо слабая сеть продовольственных магазинов в Крыму не располагала необходимыми запасами. Созданная наспех Крымская армия даже не имела своих органов полевого управления и всё дело снабжения войск и флота легло на Симферопольскую провиантскую комиссию. Центральные органы управления не были в состоянии организовать снабжение войск.

Поскольку основным операционным направлением считалось балканское, то в районах возможного развёртывания войск и создавались базы снабжения. К крымскому направлению вела одна дорога. В Крыму было создано девять продовольственных пунктов - В Перекопе, Арабате, Карасу-Базаре, Симферополе, Евпатории, Севастополе, Ялте, Еникале и Керчи. Все они снабжались или по тракту, ведущему от Харькова к Перекопу и далее к Симферополю, или морем.

К началу Крымской войны на юге страны не строилось ни одной железной дороги, хотя вопрос о строительстве такой дороги возник уже с середины 30-х годов XIX в. "Толчки, перегибы, перекаты и тьма других телодвижений, конечно, не вовсе безызвестных жителям Гороховой и Вознесенской, встречаются здесь в таком мифологическом объёме, что, наконец, понятие о ровном месте начинает делаться чем-то вроде мифа", - Описывал свою дорогу в Севастополь Пирогов.

Проблема связи решалась одновременно с транспортной проблемой. В первой четверти XIX в. между столицей и армией, а также между главной квартирой и частями армии действовала фельдъегерская связь. На полях же сражений связь осуществлялась через адъютантов, реже путём зрительных сигналов. Сначала был применён оптический телеграф. Как это ни странно, но связь с крымским театром была установлена только к концу войны. Известия об осаде Севастополя Петербург получал через Париж.

В царском генералитете процветали казнокрадство, зависть, ложь. Художник Л. М. Жемчужников, бывший в то время в Крыму, писал о безобразиях, царивших в администрации и в штабе армии: "Не одно интендантство грабило. Поставщики не доставляли мяса, полушубков..., деньги, посылавшиеся крестьянами своим родственникам, до них не доходили и назад не возвращались".

Принимая во внимание выше описанное, можно быть уверенным, что столь длительная оборона города продолжалась лишь благодаря мужеству и стойкости русских солдат, а так же решительным действиям офицеров.

Конец войны

 

В Париже и Лондоне выражали недовольство затянувшейся осадой Севастополя. Наполеон III сам собирался приехать в Крым. В декабре 1854 г. - январе 1855 г. французское правительство отправило в Крым свыше 30 тысяч солдат и офицеров. Сателлит бонапартистской Франции - Сардинское королевство, объявив по требованию Наполеона III войну России, послало туда же 15-тысячный корпус. Около 10 тысяч солдат набрало для пополнения своей экспедиционной армии в Крыму и английское правительство, оставившее на территории метрополии лишь несколько гвардейских полков. Наконец, в Крым был переброшен с Дуная 35-тысячный турецкий корпус Омер-паши. Увеличив таким образом свои силы в Крыму почти втрое и вновь обретя численный перевес над русской армией, союзники в начале февраля 1855 г. опять перешли к активным действиям. Борьба за Севастополь разгорелись с новой силой.

Для русского командования после второй бомбардировки стало очевидным, что продолжение артиллерийского состязания без достаточного количества боеприпасов будет сопряжено с огромными потерями, тем более, что весенняя распутица ещё более усложнила доставку в Крым пороха и снарядов, и русским артиллеристам приходилось теперь уже отвечать одним выстрелом на четыре-пять выстрелов противника. В связи с этим Горчаков признал нецелесообразным продолжение обороны Южной стороны Севастополя и в очередном донесении царю поставил вопрос о необходимости эвакуации её, но разрешения на это не получил.

Нахимов ещё 14 марта 1855 г. объявил в своём приказе по гарнизону, что "Трата пороха и снарядов составляет такой важный предмет, что никакая храбрость, никакая заслуга не должны оправдывать офицера, допустившего её".

Вскоре Европа узнала, что российский император принимает четыре пункта августовской ноты Австрии в качестве предварительных условий переговоров о мире. Это решение далось Николаю I нелегко. Однако положение на театре военных действий вкупе с угрожающей позицией Австрии вынуждали скрепя сердце идти на уступки.

С июня 1854 года главой российской миссии в Вене стал князь А. М. Горчаков. На большой международной арене появился дипломат, которому в недалёком бедующем суждено будет возглавить внешнеполитическое ведомство Российской империи и сыграть на этом посту заметную и яркую роль. Лицейский товарищ А. С. Пушкина, человек умный и талантливый, он с юных лет посвятил себя дипломатической службе, участвовал в конгрессах Священного союза, был секретарём, советником, поверенным в делах, посланником в Лондоне, Флоренции, Штутгарте, Франкфурте, однако лишь на 56-м году жизни получил по-настоящему важное назначение.

2 декабря А. М. Горчаков вынужден был сообщить в Петербург чрезвычайно неприятное известие: в этот день Австрия заключила союзный договор с Англией и Францией. По его условиям она не могла вступать в соглашения с Россией без консультаций с западными державами. Они обещали помощь Австрии в случае её войны с Россией.

Во второй половине июня 1855 г. Горчаков в своём донесении царю, говоря о потерях русских в Севастополе, предлагал "предпринять что-нибудь решительное, дабы положить конец сей ужасной бойне, могущей иметь, наконец, пагубное влияние на дух гарнизона".

Договор от 2 декабря 1854 г. - одно из важнейших событий дипломатической истории войны. Решение венского кабинета объяснялось рядом причин. Здесь и давление Англии и Франции и стремление путём союза с ними заручится гарантией неприкосновенности Северной Италии, и надежда на продление на неопределённый срок оккупации Молдавии и Валахии с перспективой их аннексии. Завершив дрейф в сторону западных держав, Австрия не отказалась, однако, от роли посредника между воюющими сторонами.

декабря состоялась первая неофициальная встреча представителей Австрии, Англии, Франции и России. А. М. Горчакову предъявили меморандум, в котором содержались известные четыре пункта, причём некоторые были расширены. Говорилось уже о территориальной уступке со стороны России: она должна была отказаться от устья Дуная. Кроме того, объявлялось о необходимости «уничтожить русское преобладание на Чёрном море». Через несколько дней на втором заседании Горчакову удалось смягчить предъявленные требования и наметить соглашение по главным вопросам. Но дальнейшая работа застопорилась. причиной тому стали министерский кризис в Англии (приход на место министра Г. Дж. Пальмерстон.), а также надежда обеих сторон на то, что события на театре военных действий подкрепят аргументы дипломатов.

В начале 1855 года император Николай полагал, что дело ещё не совсем проиграно, и не соглашался допустить покушения на свои суверенные права, которое усмотрел в новых требованиях союзников. На вопрос А. М. Горчакова об условиях. на которые можно было согласится при заключении перемирия, царь ответил: "Покинуть Крым - другое невозможно".

В конце зимы 1854/55 года Россию и Европу поразила неожиданная весть о кончине российского императора. Скоропостижная смерть отличавшегося крепким здоровьем Николая I породила слухи о том, что он покончил жизнь самоубийством. Сегодня нет оснований принимать эти слухи в серьёз. Мировоззрение искренне верующего православного христианина, каковым безусловно являлся Николай, несовместимо с самоубийством.

"Все чувствуют, что делается как-то легче и в отношении платья, и в отношении духа. Ф. И. Тютчев прекрасно назвал настоящее время оттепелью. именно так. Но что последует за оттепелью?". - так размышляла в своём дневнике представительница известной славянской семьи В. С. Аксакова.

При новом императоре возобновились переговоры в Вене. Теперь это была уже официальная конференция. она открылась 15 марта и продлилась до 4 июня. За это время состоялось 14 заседаний. Конференция «забуксовала» на третьем пункте оттого что правительства Англии и Франции в действительности не хотели идти на мир до тех пор, пока не будет взят Севастополь. Они даже заключили специальное соглашение, гласившее, что лучшим решением черноморской проблемы, наряду с резким ограничением русского флота, должно явится и разрушение севастопольских укреплений.

Численность армии союзников в Крыму достигла 200 тысяч человек, в том числе 100 тысяч французов, 25 тысяч англичан и 15 тысяч сардинцев под Севастополем, 40 тысяч турок в Евпатории и 20 тысяч англичан и французов в Керчи. Русские же войска в Крыму насчитывал всего лишь 110 тысяч человек, из которых 70 тысяч составляли гарнизон Севастополя.

июля 1855 г. защитников города постигла особенно тяжёлая утрата - погиб адмирал Нахимов. Нахимов по праву был назван вдохновителем и организатором Севастопольской обороны. Талантливый флотоводец, он оказался не менее талантливым руководителем боевых действий на суше и выдающимся военным администратором.

июля 1855 г. Россия потеряла в лице Нахимова одного из своих наиболее выдающихся прогрессивных военных деятелей XIX в.

"Матросы! - писал Нахимов в одном из своих приказов по гарнизону. - Мне ли говорить вам о ваших подвигах на защиту родного вам Севастополя и флота? Я с юных лет был постоянным свидетелем ваших трудов и готовности умереть по первому приказанию. - Мы сдружились давно; я горжусь вами с детства". «Ему бы канаты смолить, а не адмиралом быть», - злобно отзывался о Нахимове Меншиков в кругу своих штабных офицеров.

Доверие войск к своему руководителю было немаловажным фактором успешной обороны Севастополя в течение столь длительного времени и имело в напряжённой борьбе под Севастополем тем большее значение, что у англичан и французов наблюдалась в этом отношении как раз обратная картина. Там Канробер ушёл с поста главнокомандующего французскими войсками, публично признав, что он не имеет среди своих солдат и офицеров должного авторитета. Приемник его - генерал Пелисье за свою кровавую «систему атак» снискал себе в рядах французских войск такую ненависть, что на его жизнь производились покушения. Смерть Раглана летом 1855 г. от болезни и замена его другой, столь же бесцветной личностью - генералом Симпсаном были встречены в английской армии поразительным равнодушием.

Сооружение моста, начатое ещё в июле 1855 г., было закончено лишь 27 августа, и Горчаков немедленно донес военному министру о своём решении «очистить Южную сторону Севастополя» в самое ближайшие время. Начались спешные приготовления к отходу. Взорвав все важные объекты Южной стороны Севастополя, русские войска в ночь на 9 сентября беспрепятственно совершили отход по плавучему мосту через рейд на глазах у англо-французского командования, бессильного предпринять что-либо в сложившейся обстановке. После этого мост был разведён, а оставшиеся корабли затоплены на рейде. Легендарная Севастопольская страда окончилась. Русские войска закрепились на новых, заранее подготовленных позициях на Северной стороне.

 

Мирный договор 1856 года

 

Парижский трактат

Наполеон III, армия которого была основной силой в Крыму, падением Севастополя решил закончить войну, но против этого возражал Пальмерстон, опасавшийся чрезмерного усиления Франции. Он настаивал на продолжении войны и реализации своего плана по разделу России, надеясь таким путём поднять престиж Англии в глазах европейских государств и народов Востока.

В начале 1856 года в передовицах влиятельной американской газеты «Нью-Йорк дейли трибюн» анализировалась военная компания прошедшего года. Автором этих публикаций выступил Ф. Энгельс. В одной из статей он писал: "Сосредоточить все силы Франции, Англии и Сардинии против одного пункта в Крыму... бороться за этот пункт целых одиннадцать месяцев и в результате овладеть только половиной его... Система ведения войны, которую западные державы применяли в борьбе против России, потерпела полный провал. Кампанию нынешнего года, если такая кампания состоится, нельзя будет вести по тому плану, которого придерживались до сих пор".

Компания 1855 года оказалась последней, и по её результатам можно было подводить итоги всей войны. Царская Россия потерпела поражение. Оно явилось следствием общей технико-экономической отсталости самодержавно-крепостнической страны в сравнении с главными капиталистическими державами Западной Европы и результатом перевеса военных сил союзной коалиции. Взятие Севастополя удовлетворило тщеславие Наполеона III. Он мог считать главные цели войны достигнутыми. Оружие Франции покрыло себя славой, был взят реванш за поражение в 1812-1815 годах, укрепилось положение императора внутри страны и империи в Европе. Мощь России на Юге была сильно подорвана: она потеряла главную черноморскую крепость, лишилась флота. продолжение борьбы и дальнейшее ослабление России не отвечали интересам Наполеона, это было бы на руку лишь Англии.

В конце 1855 года, когда уже прекратились боевые действия в Крыму и на Кавказе, в политических кругах и великосветских салонах европейских столиц стали ходить слухи о том, что между Парижем и Петербургом начались какие-то таинственные переговоры. Эти слухи имели под собой реальное основание. Инициатива контактов исходила от французской стороны.

После смерти Николая I Наполеон III пожелал, чтобы новый российский государь узнал, как сильно соболезнует император французов по поводу кончины своего «друга», к которому он будто бы всегда питал самое искреннее уважение. Что касается войны между Францией и Россией, то она явилась результатом драматического стечения обстоятельств, о чём он не перестаёт сожалеть. Эти чувства Наполеона были переданы через саксонского посланника в Париже Л. фон Зеебаха, зятя канцлера К. В. Нессельроде, в столицу России.

Но эти контакты вскоре оборвались. О них каким-то образом проведали австрийцы. Для Австрии данное обстоятельство послужило толчком к более активным действиям. Император Франц Иосиф и премьер-министр К. Ф. Буоль опасались, как бы европейский конфликт не завершился без их должного участия, да ещё путём русско-французского компромисса. Накануне нового, 1856 года к Нессельроде явился австрийский посланник В. Л. Эстергази и передал ультимативное требование своего правительства к России принять предварительные условия мира. Для ответа давался срок до 6 (18) января. В случае отказа Австрия будет вынуждена разорвать отношения с Россией.

Ультиматум состоял из пяти пунктов. В первом говорилось об отмене русского покровительства Дунайским княжествам и о проведении новой границы в Бессарабии, вследствие чего Россия лишалась выхода к Дунаю. Во втором пункте оговаривались условия осуществления свободы судоходства по Дунаю. Самым главным и болезненным для России оказался третий пункт, согласно которому Чёрное море объявлялось нейтральным, вход в него закрывался для военных судов, а на берегах его запрещалось иметь какие-либо военно-морские арсеналы. Четвёртым пунктом русское покровительство православному населению Османской империи заменялось коллективной гарантией великих держав «прав и льгот христиан. без нарушений независимости и достоинства турецкого правительства». Наконец пятый пункт гласил, что державы «предоставляют себе право» предъявлять и новые требования «на общую пользу Европы... сверх четырёх прежних».

Следует заметить, что условия союзников, включая и неприятный третий пункт, не явились полной неожиданностью для царского правительства. А. М. Горчаков регулярно сообщал в Санкт-Петербург о ходе выработки требований союзников. Сам он получал эту информацию через своих секретных осведомителей. Руководители российской внешней политики, в том числе и император, постепенно переходили от позиции абсолютного неприятия идеи нейтрализации Чёрного моря к мысли о необходимости покориться этому требованию, которое стало представляться им приемлемым в качестве отправной точки на переговорах.

декабря 1855 г. (1 января 1856 г.) и 3 (15) января 1856 г. в Зимнем дворце состоялись два совещания, на которые Александр II пригласил видных сановников прошлых лет. На повестке дня был вопрос об австрийском ультиматуме. Лишь один участник д. Н. Блудов, во время первого совещания выступил против принятия условий ультиматума, который был, по его мнению, несовместим с достоинством России как великой державы. народ, считал оратор, с негодованием воспримет такой позорящий бесчестящий Россию мир. Выступление несло отпечаток взглядов определённых патриотических настроенных кругов общества, особенно славянофильских и близких к ним. да он и сам находился пол влиянием дочери, придворной славянофилки. В своё время граф Дмитрий Николаевич имел значительный вес при дворе. этот образованный человек, нечуждый литературных интересов, занимал важные государственные посты, а в 30-е годы являлся министром внутренних дел. Однако теперь он был стар, и с его мнением считались уже меньше.

Эмоциональная, но слабая по аргументации речь известного деятеля николаевского времени не нашла отклика на совещании. Выступление Блудова было подвергнуто резкой критике. Все остальные участники заседаний недвусмысленно высказывались за принятие предъявленных условий. В таком духе говорили А. Ф. орлов, М. С. Воронцов, П. Д. Киселёв, П. К. Мейендорф. Они указывали на очень тяжёлое экономическое состояние страны, расстроенные финансы, ухудшение положения населения. особенно в деревне.

В итоге решено было ответить на предложение Австрии согласием. Сначала, правда, была предпринята попытка принять ультиматум в урезанном виде, то есть без тех положений, которые отсутствовали в прежних четырёх пунктах,- без изменения границы в Бессарабии и возможности выдвигать новые требования. Но попытка оказалась неудачной. К. Ф. Буль заявил А. М. Горчакову, что ультиматум должен быть принят целиком. Одновременно он подтвердил намерение разорвать отношения с Россией в случае не поступления положительного ответа к означенному сроку.

Итак, 4 (16) января 1856 г. К. В. Несельроде известил В. Л. Эстергаци о том, что российский император принимает пять пунктов. 20 января (1 февраля) в Вене был подписан протокол, констатировавший, что «австрийское коммюнике» излагает предварительные условия мира и обязывает правительства всех заинтересованных сторон в течение трёх недель прислать уполномоченных в Париж для ведения переговоров и заключения окончательного мирного договора. 13 (25 февраля) в столице Франции открылись заседания конгресса, на котором Россия была представлена А. Ф. Орловым и Ф. И. Брунновым.

В работе конгресса участвовали уполномоченные делегаты от Франции, Великоб<

⇐ Предыдущая1234

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: