Все заклинания приведены на шумерском языке, языке оригинала, тарабарщины, как у Уилсона и Лэнгфорда, здесь нет.

Т.: Если внимательно прочитать заклинания, то большая их часть представляет собой смесь шумерского и русского/английского, т. е. заклинание состоит из строк на шумерском и строк, переведённых на современный язык, русский/английский. При этом переводчики предупреждают об опасности ошибки при прочтении заклинаний. Стоит воззвать к совести лингвистов-шумерологов, они подгоняли клинопись под латиницу, при этом не зная её, но не наоборот, отсюда и Симоновская тарабарщина, и последствия неправильного прочтения. У Уилсона же всё чётко, отдельное спасибо Джону Ди.

Н.: Абсолютно верное замечание. Несмотря на то, что Симон, вслед за Ибн Джабиром, неоднократно подчёркивает необходимость верного произношения (очень характерное свойство арабской магии раннеисламского периода, когда арабский язык считался священным), он приводит крайне неточную транслитерацию шумерских заклинаний, не снабжает её почти никакими фонетическими комментариями или знаками произношения, смешивает шумерские слова с аккадскими и даже греческими, одни тексты переводит, другие оставляет «на языке оригинала». Разумеется, те маги, которые надеются на достижение результата через простое заучивание аутентичных формул, ни в коей мере не могут полагаться на надёжность приведённых Симоном заклинаний. Поскольку в рукописи Феодора Филета лишь несколько фраз написаны на языке, похожем на шумерский, можно предположить, что Симон просто перевёл часть заклинаний имеющегося в его распоряжении фрагмента Аль-Азиф на шумерский, в меру своих (не сильно обширных) познаний в этом языке. Трудно сказать, какой логике он следовал: обезопасить читателей или придать своему переводу более авторитетный облик...

 

Когда Медведица висит над хвостом своим в небесах...»: вначале это кажется невозможным и абсурдным, но это явление можно наблюдать, находясь ближе к экватору, примерно в Аравии, Сирии и Ираке. Следовательно, автор, писавший это, жил там.

Т.: См. комментарий к пункту 2.

Н.: Как и многие другие «доказательства», это ничего не доказывает, равно как и не опровергает.

 

И время Ламас есть месяц Айру, сезон Наттиг есть Арахсами, сезон Устур есть месяц Шабату» — это вавилонское месяцеисчисление, названия месяцев приведены в соответствии с вавилонским календарём. Это ещё раз подтверждает подлинность НС.

Т.: См. пункт 2.

Н.: Стоит добавить, что Айру, Арахсами, Шабату — не шумерские названия месяцев, а более поздние, вавилонские (примерно времён «вавилонского плена евреев»). Таким образом, Симон достаточно произвольно мешает шумерскую, аккадскую и поздневавилонскую традиции, пытаясь при этом преувеличивать наиболее древнюю из них, шумерскую, тогда как у самого аль-Хазраджи подобные смешения гармонично проистекают из халдейской и сабийской эклектики.

 

Город Иерусалим в английском и русском переводе искажён и звучит как Ершалаим, или Урсалаим. Это не просто похабность перевода: дело в том что «Ур-Салим» или «Ер-Салим» — арабское название Иерусалима, и оно означает «мирный».

Т.: См. комментарии к пункту 10 и 2. Кроме того, Михаил Булгаков в своём произведении также использовал топоним Ершалаим. И что дальше? Будем считать «Мастера и Маргариту» «истинным Некрономиконом»?! Абсолютно непонятно, при чём тут достоверные географические и мифологические названия, если разговор ведётся о подлинности гримуара? (И в школьном учебнике такое можно найти!) Кстати, название Иерусалима, при правильном переводе, означает далеко не «мирный», а совсем наоборот...

Н.: Я не изучал топонимику этого города, хотя на присутствие в нём корня «салим», «салям» очень похоже. Впрочем, «народные этимологии» — один из надёжнейших путей... в лингвистический тупик. Достаточно вспомнить другую попытку объяснить это название в духе «первичного панславизма» Фоменко-Носовского: «Иерусалим = Русский Рим».

Впрочем, всё это опять же не имеет никакого отношения к вопросу о достоверности тексты...

 

Упоминается в НС «Ершалаимский жрец Абдул бен Марту». Это абсолютно реальная личность, которая упоминается в Библии, в Ветхом завете.

Т.: См. комментарий к пункту 2.

Н.: К сожалению, я не такой великий знаток Библии, чтобы опознавать каждое из множества присутствующих там имён. Однако меня крайне смущают два обстоятельства. Во-первых, имя Абдул (точнее — Абдаллах, раб Аллаха, раб божий) совсем не похоже на имена, которые можно обнаружить в Ветхом завете: оно явно арабского, а не еврейского происхождения (хотя может оказаться и домусульманским, поскольку Аллах до Мухаммеда был одним из множества богов древнеарабского пантеона). Конечно, и арабы, и евреи относятся к семитским народам, да и имя со значением «раб божий» у иудеев вполне вероятно, однако тут вступает в силу «во-вторых». Итак, второе смущающее обстоятельство заключается в том, что Библия прекрасно приспособлена для указания цитат и ссылок: существуют устоявшиеся сокращения, позволяющие парой букв и парой чисел точно обозначать требуемое место. С другой стороны, этот сборник достаточно объёмен для того, чтобы человек, не владеющий темой профессионально (т. е. не являющийся ни раввином или священником, ни учёным соответствующих исторических или филологических специальностей), не смог отыскать упомянутого слова без точной ссылки (а если учесть варианты транскрипции и арабо-еврейского перевода, то не смог бы сделать этого даже с помощью поисковика). Таким образом, тот, кто хочет указать на действительно имеющее место подтверждение в Библии, обычно указывает координаты соответствующего стиха. Если же стих не указан, то, скорее всего, это очередная попытка придать веса своим утверждениям. Возможно, я ошибаюсь и автор статьи сможет предоставить необходимую ссылку. Однако до тех пор я буду считать, что Абдаллах ибн Марут, с которым был знаком аль-Хазраджи, и Абдул бен Марту — одно лицо.

Кроме того, «реальная ричность» и «личность, которая упоминается в Библии» — это далеко не одно и то же. Хотя в Библии и присутствует определённое количество исторических персонажей, само по себе упоминание какого-либо имени в ней — ещё не повод для серьёзных историков признавать историчность этой личности. Это было бы равноценно признанию историчности Змея Горыныча или Афины Паллады (хотя, конечно же, сильно мифологизированные образы, скажем, Гильгамеша или Будды всё же имеют реальные прототипы).

 

Автор оперирует понятиями, из которых видно древнегреческое влияние на Месопотамию: «...коснуться чертогов преисподней Гадеса...»; «кою греки прозывают Месопотамиею». Действительно, в V-IV веке до н. э. древнегреческое влияние в Азии было сильно, что ещё раз доказывает подлинность этого текста: во всяком случае, его возраст и место написания.

Т.: Вот с последнего и стоило начинать! Ещё не ясно, где был составлен данный «манускрипт», но он никак не является Некрономиком/Аль-Азиф. Тем более что хеттская культура, наследники шумеро-аккадской, оказали больше влияния на Грецию, чем последняя — на Месопотамию.

Н.: Здесь стоит отметить, что в греческой рукописи Феодора Филета вместо «Гадеса» стоит слово семитского происхождения, «геенна». Поскольку «геенна» — привычное христианину (каковым являлся Филет) обозначение ада, а арабское слово того же корня — «Джаханнам», в этом и других местах греческого текста слово «геенна» реконструировалось до «Джаханнам», которое, по-видимому, и стояло в оригинале.

Что касается Месопотамии, то, действительно, у Филета оборот «кою греки называют Месопотамиею» присутствует. Однако аль-Хазраджи был арабо-персидско-армянского происхождения и никогда не жил (во всяком случае, подолгу) на византийских землях, где в хождении был греческий язык. Он писал Аль-Азиф по-арабски и вряд ли предназначал её для грекоязычной публики, поэтому вряд ли стал бы делать такое уточнение: Междуречье было хорошо знакомо арабам, поскольку входило в число первых земель, захваченных халифатом. Поэтому мы взяли на себя смелость предположить, что (как, например, и «Геркулесовы столпы» вместо арабского «Джибель аль-Тарик») переводчик сделал это уточнение для жителей Византии, и оставили лишь те слова, которые предположительно присутствовали в оригинале: «в землях Междуречия».

Что касается культурных влияний, то, без сомнения, они происходили на протяжении всей истории человечества и обычно были в той или иной степени обоюдными. Несомненно и то, что значительно более ранняя шумерская культура в большей степени повлияла на раннюю эллинистическую, тогда как эллинизм периода расцвета — на культуру позднего Междуречья. Однако нам непонятно, почему автор статьи указал V-IV века до н. э., если время возникновения Аль-Азиф — первая половина VIII века н. э.

 

В русском и английском переводах некоторые предложения звучат довольно странно по конструкции: «Я странствовал средь звёзд и пред богами трепетал», «...на вершинах зиккуратов, воздвигнутых, звёзд достичь дабы...», «изучил сказания прежние», «и, творя сие, познал я Нгуо, варваров бога» и т. д. Некоторые слова в предложении переставлены, но это, опять-таки, не похабность перевода, а особенности арабского языка, в арабском так строятся все предложения...

Т.: Действительно, во времена аль-Хазраджи почти все арабские книги по религии или мистике были написаны как поэмы. Но не стоит забывать и об огромной роли переводчика манускрипта, часто припёртого к стенке между смысловым или поэтическим переводом.

Ни возразить, ни добавить. Судить о стиле оригинала по стилю перевода, ещё и, как минимум, двукратного (с арабского на греческий и с греческого на английский, если даже не через латынь) — дело неблагодарное, особенно если учесть, что по крайней мере один из промежуточных переводов сделан в Средние века, когда нынешние принципы корректного перевода ещё не сформировались. Как мы отмечали в предисловии к этому изданию, оригинальный текст, по многочисленным свидетельствам, был в значительной степени поэтическим, однако уже греческий перевод сохранил лишь несколько стихотворных фрагментов, по всей видимости, не отражающих стилистики оригинала.

Если же речь идёт не о поэтичности, а об обычном порядке слов в арабском предложении, то передавать иноязычный порядок слов — это как раз «похабность перевода», подобная тому, как если английскую фразу «My name is John» («Меня зовут Джон») буквально калькировать как «Моё имя есть Джон».

 

На основе вышеприведённых доводов можно утверждать, что мы обладаем подлинной версией пресловутого Некрономикона или, по крайней мере, одной из книг по шумерской церемониальной магии, написанной арабом в Азии примерно в VI-VIII веке н. э. и переведённой позже на древнегреческий, что, в принципе, равноценно. Если это подделка, то кому-то пришлось потратить пару лет: здесь всё гладко и не к чему придраться. Этот трактат крайне интересен и заслуживает пристального внимания, как с теоретической, так и с практической точки зрения.

Т.: Вполне можно утверждать, что это писание является компиляцией дошедших до нас традиций шумерских религиозных верований. На практике некоторые из этих методов работают, если, конечно, их откорректировать, но не стоит забывать, что все они были взяты из шумеро-аккадских мифов уже в ХХ веке. Претендовать на подлинность данный Некрономикон не имеет права. Поражает использование термина «пресловутый» относительно самого Некрономикона, этот термин более применим к Библии. Вообще, можно было бы похвалить г-на Симона за его знания шумеро-аккадской мифологии и географии Месопотамии. Собственно, его старания в области создания Некрономикона окупились с лихвой: желтопрессная наёбка ещё при жизни автора разошлась многотысячным тиражом в двух книгах, причём вторая представляла собой всего лишь книгу пятидесяти имён Мардука.

Анализ манускрипта Феодора Филета однозначно свидетельствует о том, что оба Некрономикона — Уилсона и Симона — являются фрагментами Аль-Азиф, написанной Абдаллахом аль-Хазраджи в первой половине VIII века. Оба они в той или иной степени искажены переписчиками и переводчиками: как намеренно (по множеству причин: «техника магической безопасности», придача «более авторитетного облика», стремление подогнать под широко известные факты или быть понятыми читателем), так и случайно, однако не вызывает сомнений, что эти столь непохожие тексты имеют общее происхождение. Разрозненность и непересекаемость фрагментов свидетельствует, скорее всего, о том, что исходный текст (скорее всего, какой-то из списков манускрипта Феодора Филета) по какой-то причине был разделён на отдельные части, которые в дальнейшем (через ряд промежуточных списков и переводов) и послужили источниками Некрономиконов Симона и Уилсона. Среди «предшественников» Некрономикона Уилсона можно отметить переводы Оле Ворма и Джона Ди (к которым, вероятно, восходит и псевдо-некрономикон Фенума), Некрономикон Симона, по всей видимости, восходит к какому-то более раннему и более обстоятельному переводу. С точки же зрения практической магии любой из них может быть рабочим в том случае, если практикующий не бездумно заучивает приведённые там формулы, а вникает в их суть, погружается в традицию, использует сопутствующие источники и не пренебрегает творческим подходом.

 

ЛАВКРАФТ И АВТОРСТВО НЕКРОНОМИКОНА [78]

Как Вы знаете, упоминание о Некрономиконе впервые появилось в странных фантастических рассказах американского писателя и визионера Говарда Филлипса Лавкрафта; именно он сконструировал детализированную и убедительную генеалогию данного гримуара, возведя его к «безумному арабу» Абдаллаху аль-Хазраджи. Согласно Лавкрафту, Некрономикон был известен аль-Хазраджи под названием Аль-Азиф — это арабское слово, описывающее звук ночных насекомых: возможно, тот звук, что предвещает появление Великих Древних; среди звуков ночи мы слышим стрекот цикад, словно взывает из бездны Ньярлатхотеп, готовый к войне за возврат мира под власть Великих Древних. Алистер Кроули также отмечал связь между насекомыми и вторжениями из иных миров; в его поместье Болескин-Хаус длительная и тщательная работа с Книгой Абрамелина также повлекла за собой таинственное бедствие в виде больших уродливых жуков, которые стали буквально кишеть в доме, а когда в Каире, в 1904 году, Кроули получил Книгу Закона, жуки появились снова.

Кеннет Грант выдвинул версию, согласно которой Лавкрафт являлся невольным «приёмником» космических передач и буквально «бомбардировался» знанием и видениями, которые был неспособен уместить в своё во многом рационалистическое, материалистическое и прямолинейное мировоззрение. При внимательном взгляде на жизнь и работу Лавкрафта можно найти подтверждения такой теории: многие из его видений воплотились в рассказах; он также писал, что со времён ранней юности мучился кошмарами практически каждую ночь.

Вселенная представлялась Лавкрафту огромной и холодной. Законы человека не совпадают с законами вселенной, и в его фантастических рассказах снова и снова повторяется сюжет безуспешной борьбы ничтожного, самодовольного человечества за постижение смысла вселенной и попытки удержать ужас, грозящий вторгнуться с той стороны. В отличие от мага, активно стремящегося к контакту с обитателями Бездны, Лавкрафт ужасался и испытывал трепет перед тем, что вторгалось в него самого во время сна. Он оставил нам в наследство одни из самых необычных и причудливых фантастических рассказов в истории литературы, но, вероятно, скорее вопреки, нежели благодаря своей личности.

Не стоит забывать, что Лавкрафт не был богемным оккультистом или изысканным сочинителем, как, например, Кроули или доктор Джон Ди; напротив — он был весьма подавленным и ущербным человеком с полным «букетом» неврозов и душевных проблем, для которых психиатрия нашла названия только сегодня. Возможно, именно поэтому он облёк полученные сообщения в форму фантастических рассказов — чтобы замаскировать правду, как от других, так и от себя. Для Лавкрафта единственный способ рационализировать полученное знание состоял в облачении его в фантастическую форму и изгнании того, что он был не в силах понять.

К моей радости, многие пытаются доказать, что Лавкрафт был чем-то большим, нежели просто создателем довольно банальной окологотической беллетристики; он был, я уверен, невольным медиумом для сил внеземных сфер, использовавшим его для передачи знания, которое в иных случаях передавалось более традиционным способом — через магов и оккультистов. Всё это не кажется таким уж странным, если взглянуть на пути, по которым в мире распространялись мифологические сюжеты; для древних не составляло труда передать мудрость в форме притчи и истории; даже в христианскую эру средневековые певцы Грааля прятали то, о чём нельзя было говорить открыто, под маской христианской аллегории. Увидеть такую связь представляется затруднительным лишь для современного человека с его отчуждённостью от вечных истин и убеждённостью в исключительно развлекательном значении искусства.

Не стоит особенно сомневаться, что как человек Лавкрафт был весьма ограниченным и даже ущербным индивидуумом. Он рос слабым ребёнком, одиночкой и аутсайдером, он никогда не чувствовал себя «как дома» в XX веке, и его работа была своего рода попыткой избежать утомительности жизни в «темнице» дома Лавкрафтов. По всей видимости, он был прекрасно осведомлён о своей дурной наследственности, истории душевных заболеваний семьи и причинах ранней смерти отца; всё это возникает в лавкрафтовских рассказах: порченая кровь, тайное наследство, лихорадочный ум на грани безумия — таким было подлинное наследие семейства Лавкрафтов.

Недостатки книг Лавкрафта слишком хорошо известны. Его литературный стиль часто скатывается к клише и самопародии, проза переполнена тошнотворными прилагательными, а диалоги героев выглядят натянуто и схематично. Лавкрафт, возможно, и не был блестящим стилистом, но его работы являются визионерскими в полном смысле слова. Они «создают атмосферу».

Думаю, что подлинная мощь Лавкрафта — именно в постоянной эвокации сверхъестественной атмосферы, и столь успешной, что истории со схематичными героями и избитыми сюжетами обретают жизнь посредством абсолютной уникальности их описания...

...То, каким образом Лавкрафт создавал параллельные реальности и иные миры — весьма полезный урок для любого мага; немногие творческие люди могут, используя в своей работе магию и миф, хорошо справиться с задачей. В литературе Лавкрафт стал одним из немногих.

От начала времён подлинной целью магии было не обретение способности лечить коров или завоёвывать любимых, но — возможность сообщаться с богами, говорить с ангелами, подниматься по лестнице Иакова. В какой бы культурный контекст ни помещалась магия, процесс оставался неизменным: человек хотел знать, что находится за переделами его мирского существования. Лавкрафтовский пантеон богов и существ (хоть и сильно реорганизованный Огюстом Дерлетом) — один из вариантов такого процесса.

Несмотря на то, что Некрономикон был, очевидно, создан Лавкрафтом, эта книга происходит из того же источника, что и многие другие «переданные» тексты и гримуары. Этим источником являются Высшие Неизвестные, Тайные Владыки, Святые ангелы-хранители, Великие Древние — как бы мы ни называли внеземные разумы, сообщающиеся с оккультными кругами.

Из исследований, проведённых ложей Гранта «Новая/Разоблачённая Изида» в период между 1955 и 1962 гг., с уверенностью можно заключить, что Книга Закона Кроули и Аль-Азиф Лавкрафта происходят из одного источника.

В письме к Х. О. Фишеру, датируемом февралём 1937 г., Лавкрафт говорит, что полное название Некрономикона было «Образ Закона Мёртвых», что явно напоминает Книгу Закона Кроули. В 1919 г. Кроули представил на выставке портрет внеземной сущности, которую называл Лам. Эта картина экспонировалась в Нью-Йорке в рамках выставки, называвшейся «Мёртвые души». Лам, странный персонаж (которого Грант считает связанным с Айвазом, т. е. с разумом, вступившим в контакт с Кроули в Каире в 1904 г.), сущностно един с лавкрафтовскими Великими Древними, он — сверхъестественный разум, передающий послания Нового Эона жаждущим или способным их понять. Отметил ли кто-нибудь сходство между портретом Лама и «серыми человечками» современных уфологических теорий?

Использование в мифах Некрономикона терминов и образов, связанных со смертью, весьма интересно, но их не стоит увязывать с обыденной, земной смертью человека. Возможно, было бы более правильным рассматривать термин «смерть», как взаимозаменяемый со словами «мрак» и «пришелец», в смысле «не принадлежащий сфере Бытия», а не только в связи с остановкой процесса жизнедеятельности. Для меня эти два принципа воплощают дуализм нашей жизни на этой земле и поиски человечеством древности того, что лежит за пределом, во внешней и внутренней тьме глубин космоса и человеческой психики.

Однако ошибочно предполагать, что эти космические силы руководствуются земными ценностями; естественно для обывательского мышления «мрак» ассоциируется с идеей «зла», хотя можно быть уверенным, что если поднажать на обывателя как следует — он не сможет дать определение «зла», так как это не то же самое, что объяснить разницу между «правильным» и «неправильным». Возможно, так сложилось потому, что Мрак является феноменальным выражением ноуменального состояния He-Бытия, и невозможность осознать этот факт столь глубоко коренится в трясине материи, что обывательское сознание называет Мрак «злом».

Возможно, вы знакомы с герметической аксиомой «То, что вверху, подобно тому, что внизу», т. е. всё, что происходит во вселенной макрокосма, происходит также во вселенной микрокосма человека. Именно таким образом и действуют межзвёздные мистерии космоса в человеческом контексте: мы выхватываем из них куски, которые человеческая психика способна воспринять. Мрак Бездны может быть уподоблен многому на земле: бездне тёмных земных вод, мрачной психомагической бездне разума и мрачной секс-магической бездне Жрицы, Блудницы Вавилонской. Именно Жрица способна высасывать Свет (LVX) в виде семени и трансформировать его в звёздном лоне, вызывая к жизни Искусство (Kala) Творения, Творческие Месячные Мрака Маточной Бездны. Цвета из Открытого Космоса.

Этот процесс имеет своего макрокосмического двойника в форме феномена чёрных дыр: «То, что вверху, подобно тому, что внизу». Чёрная дыра на самом деле является невероятно плотным участком космоса, который всасывает в себя всю материю, время и свет и сводит Всё к Одному, а оперируя понятиями Каббалы — к Соф, Манифестации Неманифестируемого. Чёрные дыры наполнены весьма мощными оккультными смыслами. Кеннет Грант описал чёрную дыру в терминах телемитских принципов Гор-Па-Крата и Ра-Гор-Хуита, мрачных близнецов Сета и Гора.

Грант определяет Гор-Паа-Крата как неведомое прошлое, а Ра-Гор-Хуита — как неизвестное грядущее: эти двое встречаются в пасти чёрной дыры, на «горизонте событий», где время останавливается, космическая Йони Богини работает как реверсивный генератор, вбирая назад дуальность Творения и превращая всё в изначальный мрак, ничто не существует кроме как СЕЙЧАС, ЕДИНОЕ во ВСЕМ, Великий Бог Пан как 777, сумма Путей и Сефир Древа.

Но это ещё не конец: так же, как LVX рождается из Л/ОХ, так же, как семя растёт в темноте лона, чёрная дыра извергает свою материю из Ничто к новому существованию посредством космического феномена белых дыр, космических фонтанов. Солярно-фаллическая воля к творению из пустоты.

Мрак позитивен: это Ночь Пана, Ночь, из которой проистекают Сны, LVX из Л/ОХ На языке метафизики — это состояние чистого He-Бытия, Нирваны, Мрака Сверхлучезарного. Течение Некрономикона и Великие Древние — чужаки на этой земле, они чужды земной жизни, они существуют над и вне и исходят из Мрака, с полной амбивалентностью к законам и фальшивым нормам человечества.

Мне кажется, что мир чувствует, как сон Ктулху постепенно подходит к концу, это длится уже на протяжении последних 90 лет. Ктулху существует как на эзотерическом, так и на экзотерическом уровне. В качестве монстра со щупальцами, Древнего, заточённого на дне океана, он аналогичен ужасным подводным персонажам легенд и мифов многих народов мира. Левиафан, всё ещё лежащий в глубине тёмных вод — обычная тема людских страхов. Но если мы всмотримся в эту мистерию глубже, то увидим, что такие образы подводных чудищ, поднимающихся из глубин, скрывают гораздо более важный смысл — подъём бессознательного на поверхность, возрождение изначальных и диких атавизмов в разуме общества и отдельного человека.

Лавкрафт изобразил Ктулху посылающим свои сны, психические передачи из затонувшей крепости Р’льеха прямиком в умы способных к прочувствованию, подводя их к грани безумия, заставляя совершать ужасающие преступления и ужасающие произведения искусства, заставляя человечество трансгрессировать вопреки всем законам и кодам умирающего общества, проникать в доселе запретные области.

Это было основной социологической тенденцией двадцатого столетия: старые системы и старые коды рассыпаются, старый миропорядок объят пламенем, а новое сознание, наоборот, развивается. Старые догмы, приковывавшие людей к боли и страданиям, разрушены, и человечество вновь пытается встать на ноги. Встречи с НЛО, суицидальные культы, безумства по поводу миллениума и всеобщая паранойя — суть результаты работы Ктулху, дремлющего подсознания, стремящегося пробиться наружу.

Мне кажется, стоит рассматривать лавкрафтовские мифы как имеющие субъективную реальность в рамках психомагического микрокосма мага. Сходным образом с иными книгами «переданной» мудрости (Liber Logaeth Джона Ди, Книга Дзиан Е. П. Блаватской, Книга Закона Кроули и «Мудрость С’льба» Кеннета Гранта), Некрономикон существует и доступен тем, кто ищет его. В Розовато-лиловой зоне, во времени, которого нет-и-не-будет, в межзвёздных проломах и в пограничной полосе между реальностью и сюрреальностью существа из внутреннего и внешнего космоса способны манифестировать себя доступным человеческому сознанию образом; люди, подобные Говарду Филлипсу Лавкрафту, берут подобные опыты и используют их в своём творчестве. Можно целый день спорить о том, был ли Лавкрафт в действительности невольным медиумом (каким считают его многие), являлся ли он каналом передачи «Скрытого Знания», как его определяет Грант, или же идеи Лавкрафта каким-то чудом синхронистичности вторят работам оккультистов.

Лично мне этот вопрос не кажется важным, не имеет значения, что появилось раньше — курица, или яйцо, стоит понять, что Лавкрафт смог вплести в свои работы тончайшие мистерии, способные пробудить субъективную реальность.

Где начинается реальность и заканчивается фантазия, есть ли в действительности между ними граница — или две концепции смешиваются и расплываются, порождая пограничную сюрреальную зону, в которой действует маг? Я знаю: все мы несём в себе потенциал к созданию собственного Некрономикона.

 

ПРИЛОЖЕНИЯ Класса C₁

 

Майкл Калмар

О ПРИЗЫВАНИИ ЙОГ-СОТОТА [79]

Йог-Сотот (согласно написанному в Книге аль-Хазраджи) есть врата, где пересекаются миры. Таким образом, колдун, буде возжелает он войти в край, где пребывают ожидающие в Запределии, должен сперва призвать Йог-Сотота. В гримуаре М. Георгиуса Фенума говорится, что Йог-Сотот должен быть призван во время праздника Ламмас, когда Солнце пребывает в пятом доме (согласно расчётам Плацидуса) и находится в благоприятном расположении с Сатурном. Также ты должен быть уверен, что Великие Древние — по ту сторону миров и вдали от силы Старших, ибо так пантеон не сможет влиять на них. Так как Йог-Сотот превыше всех времён, колдун может взывать к Нему, когда сие будет уместно. И, воистину, в это время врата в Запределие могут быть отворены; в землях сих есть поверие, что канун мая и канун празднества всех святых и есть подходящее время.

Но ежели Йог-Сотот вездесущ и повсеместен, зачем вообще призывать Его? Пойми же, покуда у врат нет истинного местопребывания, или, напротив, они пребывают повсюду и повсеместно, есть места и время, когда могут они быть легко отворены, а Йог-Сотот будет пребывать рядом. И сии врата суть врата познания, врата тайн вселенной.

Далее поведаю я об обряде призывания Йог-Сотота.

Йог-Сотот может быть призван в пустынном и одиноком месте, находящемся под открытым небом (при случае не следует производить обряд в лесу и долине); или на обдуваемом ветрами склоне иль обрыве подле моря, ибо такие места наиболее подобны пустошам Запределия. Обряд должен быть проведён в сумраке, предпочтительно в канун мая.

Знай же, что сей обряд не может быть использован, дабы Йог-Сотот овладел кем-либо. Подобное, безусловно, возможно, однако приведёт к безумию, разве что только ежели призывающий, а сие есть весьма возможно, не безумен уже.

В средине Круга должен быть установлен плоский камень с печатию Йог-Сотота на нём, коя может быть найдена в книге мошенника Фенума, кою вероломно выдаёт он за подлинный Некрономикон аль-Хазраджи (книга сия в некоторой степени правдива, но не истинна: Иаков, колдун из Коэнтри, коему Фенум заплатил, дабы тот написал книгу, хорошо разбирался в древней мудрости и, возможно, знал некоторые части труда аль-Хазраджи).

Некоторые из таких камней находятся в местах, где обряды Великих Древних проводились многие годы, и такие камни больше подойдут для обряда.

Также надлежит держать в руках курильницу с благовониями и воду очищения, используемую в изгнаниях. Начерти Круг, как было описано.

Далее жрец и помощники его должны провести обряд освящения Круга согласно с обычаями. Сперва следует провести обряд изгнания, дабы очистить место, однако, ежели обряд проводится в месте, посвящённом Великим Древним, сию часть лучше вовсе пропустить, ибо тогда сила их увеличится и тебе не миновать беды.

Далее, взывай к силам подобающим обрядами. И помощники будут очень полезны в сие время, ибо четыре иль пять человек могут призвать больше силы, нежели один, но лишь при условии того, что жрец объяснит им конечную цель обряда, иначе всё обернётся провалом. И посему жрец должен до начала обряда обратиться громким гласом к своим помощникам и разъяснить им суть обряда, дабы не боялись они, и заверить, что разум их, дух и тело не пострадают.

Когда силы будет достаточно (а жрец, ежели он настоящий чародей, почувствует сие), жрец должен провести обряд Йог-Сотота, как описан он в книге аль-Хазраджи, а помощники должны будут тогда повторять имя Йог-Сотота. Затем отвори врата с помощью заговора Зазас.

Далее, относительно явления Йог-Сотота: знай же, что нет у Него истинного обличия, или же, в любом случае, она недоступна взору человеческому. Говорят, что облик Его явлен в том, что вызывает Он у человека, но се есть мерзости и то, чему не должно существовать, и когда сгущаются они, может Он быть воспринимаем, хотя и очень туманно, и теми лишь, кто владеет вúдением либо обладает колдовским порошком видений (коий описывается у Фенума, но не будет действенен супротив Йог-Сотота). Истинные чародеи (я не имею сейчас в виду простых обманщиков иль тех искусников, кои имеют внутреннее око) могут ощущать влияния пустот Запределия, где пребывают Великие Древние, и оные оказывают на колдунов влияния всеразличные. Иные видят Йог-Сотота как скопление пылающих шаров, подобных лягушечьей икре, иные — в виде огромной сферы, летающей по воздуху, иные уверяют, что подобен Он человеку с закрытым лицом, облачённому в мантию. В разных случаях я созерцал различные облики Его, иногда же нечто немного отличное; я полагаю, что причиной тому то, что Йог-Сотот есть Всё-в-Одном и Одно-во-Всем, но мы можем созерцать лишь часть всего в определённую пору.

И когда Йог-Сотот призван, а врата отворены (дабы сотворить одно, надобно сделать и другое), ты можешь говорить с теми, кто пребывает по ту сторону врат, и многие тайны можно узнать от них. Иные уверяют даже, что могут они поведать о возвращении Великих Древних и о том, как чародей сможет уподобиться Великим Древним, дабы выжить в мире после явления их, но лично я не верю в правдивость сих высказываний.

Далее, после того, как беседа с обитающими в Запределии будет завершена, жрецу надлежит затворить врата и запечатать их знаком Старших.

 

Автор неизвестен

⇐ Предыдущая60616263646566676869Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: