 |
ГЛАВА 2 ОТВЕТНЫЙ ОГОНЬ
|
|
|
|
– Что это ты делаешь? – спросил Шепли.
Он стоял посреди комнаты. В одной руке кеды, в другой – пара несвежего белья.
– Прибираюсь, – ответил я, запихивая грязные бокалы в посудомоечную машину.
– Вижу, но… с чего это вдруг?
Я отвернулся от Шепли, пряча улыбку:
– Жду гостей.
– Каких еще гостей?
– Голубку.
– Голубку?
– Эбби, Шеп. Я пригласил Эбби.
– Нет, только не это! Я ведь просил тебя, старик! Ты же мне все испоганишь!
Я повернулся к нему и сложил руки на груди:
– Я помню, о чем ты меня просил, Шей. Но честное слово, я ничего не смог с собой поделать. Даже не знаю… – Я пожал плечами. – В ней что-то такое есть.
У Шепли заходили желваки, и он, хлопнув дверью, потопал в свою комнату.
Загрузив посудомойку, я принялся шарить по дивану: вдруг между подушками завалилась пустая обертка от презерватива? Мне не очень-то нравилось объяснять девушкам, как это здесь оказалось. Конечно, ни для кого не тайна, что я поимел чуть ли не всю прекрасную половину «Истерна», но не стоило так уж прямолинейно напоминать гостье, для чего я ее пригласил. В этом деле важна правильная подача.
Ну а Голубка… С ней мои обычные приемчики явно не сработают. Тут требуется тщательно продуманная стратегия. Пока я решил только, что на каждом свидании мы с ней будем продвигаться на один шаг. Если чересчур сосредоточиться на конечном результате – это может все испортить. Она ведь наблюдательная и далеко не наивная. Думаю, по сравнению с ней даже я младенец. Так что действовать надо очень осторожно.
Я был у себя в спальне, разбирал грязное белье, когда вдруг услышал, как открылась входная дверь. Обычно Шепли, узнав по звуку, что Америка подъехала к дому, шел ее встречать.
|
|
|
Какая прелесть!
Послышалась воркотня, потом закрылась дверь в комнату Шепли. Значит, пора. Я вышел в гостиную и увидел Эбби: она была в очках, волосы собраны на макушке, а наряд – нечто вроде пижамы. Казалось, этот предмет гардероба долго валялся на самом дне бельевой корзины.
Я с трудом удержался, чтобы не расхохотаться. Еще ни одна особь женского пола не появлялась у меня дома в таком роскошном прикиде. Входная дверь моей квартиры повидала много: джинсовые юбки, платья… Одна девица даже заявилась ко мне в прозрачном куске материи, надетом прямо поверх стрингов. Многие приходили наштукатуренные и в блестках. Но в пижаме – еще никто.
Теперь-то я понял, почему она так легко согласилась прийти. Думала, от ее вида меня затошнит и я отстану. Но не тут-то было: так она выглядела даже еще сексуальнее. Безупречная кожа не нуждалась ни в каком макияже, а очки только подчеркивали красоту глаз.
– Что-то ты припозднилась! – сказал я, падая на диван.
Похоже, поначалу она страшно гордилась своим замыслом, но я разговаривал с ней совершенно невозмутимо, и она поняла, что план провалился. Чем мрачнее она становилась, тем труднее мне было не расплыться в улыбке. Нелегко сохранять серьезную мину, когда так весело!
Через десять минут к нам вышли Шепли с Америкой. Эбби нервничала, а я был просто в восторге. Сначала она усомнилась в том, что я умею писать, а потом принялась выяснять, откуда у меня склонность к борьбе. Мне даже понравилось говорить о таких простых вещах. Это оказалось куда приятнее, чем объяснять девушке, что я прошу ее уйти сразу же, как только дело будет сделано: она тебя не понимает, а тебе нужно до нее достучаться, хотя твоя просьба вряд ли ей понравится.
– Ты давно занимаешься карате? Кто научил тебя драться?
Когда Эбби задала этот вопрос, Шепли и Америка почему-то напряглись. Ну а я нисколько. Я мало говорил о детстве, но это не значило, что я чего-то стыдился.
|
|
|
– У моего отца были проблемы с алкоголем. И ужасный характер. Ну а четверо моих старших братьев пошли в него. У них-то я и научился всему.
– А… – сказала она просто.
Щеки у нее порозовели, и у меня вдруг кольнуло в груди. Я не понял, в чем дело, но стало слегка не по себе.
– Не смущайся, Голубка. Отец бросил пить, а братья подросли.
– Я и не смущаюсь.
Но, судя по всему, она все-таки смутилась. Я стал усиленно соображать, как бы сменить тему, и решил, что ее забавный неряшливый вид – прекрасный повод для подкола. Голубкино смущение тут же сменилось раздражением, а это было для меня куда привычнее.
Америка предложила посмотреть телевизор, но мне такое предложение не понравилось: сидеть с Эбби в одной комнате и при этом молчать! Я встал:
– Ты, наверное, проголодалась, Голубка?
– Нет, я уже поела.
Америка нахмурилась:
– Когда это ты успела? Ой, верно. Я забыла: ты ведь перекусила… пиццей… прямо перед тем, как мы выехали из дому.
Эбби снова смутилась, но вскоре злость взяла верх над смущением. Похоже, это ее обычный расклад, который я уже неплохо изучил.
Мне еще никогда так сильно не хотелось остаться с девушкой наедине – причем с девушкой, которую я не собирался затащить на диван. Я открыл дверь и как можно непринужденнее сказал:
– Да ладно, тебе пора чего-нибудь пожевать. Поехали.
– Куда? – спросила она.
Ее осанка вдруг стала менее горделивой.
– Куда хочешь. Может, в пиццерию?
Тут я сам внутренне съежился: как бы не перегнуть! Эбби посмотрела на свои растянутые штаны:
– Но я не совсем подходяще одета…
Ей даже в голову не приходило, как она хороша. В таком наряде она нравилась мне даже больше, чем раньше.
– Перестань, все нормально. Идем, а то я подыхаю с голоду.
Как только она уселась позади меня на «харлей», ко мне наконец-то вернулась способность логически мыслить. Во время езды на мотоцикле мне вообще хорошо думалось. Коленки Эбби сжимали мои бедра, и это, как ни странно, тоже подействовало успокаивающе. Напряжение почти совсем отпустило.
Ощущение, которое вызвало во мне ее прикосновение, оказалось довольно необычным. Оно мне не то чтобы понравилось… Просто я постоянно чувствовал, что она рядом, и это одновременно умиротворяло и волновало. Нужно собраться, – может, Эбби и Голубка, но она всего лишь девчонка, и нечего из-за нее сопли распускать.
|
|
|
К тому же под ангельской внешностью она наверняка что-то скрывает. Видимо, ее уже обжег кто-то вроде меня – отсюда и неприязнь. Но она совершенно точно не шлюха. Даже не шлюха улучшенного образца, каких много (я их чую за целую милю). Мой боевой настрой стал потихоньку слабеть. Я наконец-то нашел девушку, которую хочется узнать поближе, но парень наподобие меня уже причинил ей боль. Пусть мы были едва знакомы, я бесился при мысли о том, что мою Голубку кто-то обидел. И теперь она ассоциирует меня с тем засранцем – это еще хуже.
Я резко затормозил: мы подъехали к пиццерии. В пути я так и не успел привести в порядок содержимое своей башки. Даже о скорости некогда было думать. Поэтому, как только я остановил мотоцикл, Эбби соскочила – и в крик. А я не мог не рассмеяться:
– Это был допустимый максимум.
– Да! Для автобана!
Она рывком распустила длинные волосы, собранные в забавный пучок, и расчесала их пятерней. Потом снова собрала и закрутила. А я не мог оторвать от нее глаз, – наверное, именно так она обычно выглядела по утрам, когда вставала с постели… Чтобы отвлечься, я стал прогонять у себя в голове первые десять минут фильма «Спасти рядового Райана». Кровь. Крики. Вспоротые животы. Гранаты. Артиллерийские залпы. Опять кровь.
Я открыл дверь:
– Не бойся, Голубка. Со мной ты в безопасности.
Эбби сердито протопала внутрь, не обратив ни малейшего внимания на мой галантный жест. А ведь она была первая девушка, ради которой я снизошел до роли швейцара.
Войдя в пиццерию вслед за Эбби, я направился к своему любимому угловому диванчику. В середине зала, за несколькими столами, сдвинутыми вместе, заседали парни из футбольной команды. Они тут же просекли, что у меня свидание, и не оставили это без комментариев. Я сжал зубы. Мне не хотелось, чтобы Эбби слышала их вопли.
Чуть ли не впервые в жизни я показался себе каким-то неловким. Но вскоре замешательство прошло. Эбби села напротив меня – злая, раздраженная, – и ко мне вернулась прежняя веселая самоуверенность.
|
|
|
Я заказал два пива. Официантка внаглую со мной заигрывала, и на Голубкиной лице появилось брезгливое выражение. Я разозлил Голубку, хотя даже и не старался.
– Часто здесь бываешь? – процедила она, косясь на официантку.
Черт, Эбби, кажется, ревнует! А может, и нет… Может, ей просто противно смотреть, как женщины на меня вешаются. Такое тоже вполне вероятно. Эх… От этой девчонки голова идет кругом!
Я постарался принять невозмутимый вид и, опершись локтями о стол, небрежно проговорил:
– Ну что, Голубка, может, расскажешь о себе? Ты ненавидишь мужчин вообще или только меня?
– Пожалуй, только тебя.
Я издал смешок:
– Надо же! И за что такая честь? Кстати, ты первая девушка, которая возненавидела меня до того, как мы занялись сексом. А еще ты не суетишься, когда разговариваешь со мной, и не пытаешься привлечь мое внимание.
– Я не притворяюсь. Ты мне действительно не нравишься.
Неплохо!
– Если бы я тебе не нравился, ты бы сейчас здесь не сидела.
Моя настойчивость принесла свои плоды: Эбби перестала хмуриться, морщинки вокруг глаз разгладились.
– Ты, может, и неплохой человек: я ничего такого не говорила. Просто не люблю, когда обо мне судят только по тому, что я женщина. Женщины разные, и если у меня есть влагалище – это еще не основание для каких-то выводов.
Тут я уже не мог сдерживаться: сначала давился от смеха, а потом заржал во всю глотку. Так, значит, Эбби не считала меня законченным подонком. Просто ей не нравилось, как я обставляю свои отношения с женщинами. Это легко уладить. Я почувствовал огромное облегчение и захохотал так, как не хохотал уже несколько лет. А может, даже никогда.
– О господи, Голубка! Я от тебя просто балдею! Мы с тобой должны подружиться! И пожалуйста, не спорь: возражения не принимаются.
– Я не против того, чтобы дружить. Но это не значит, что ты можешь каждые пять секунд пытаться залезть мне в трусы.
– Ты не собираешься со мной спать. Я помню.
Ура! Она улыбнулась. Эта улыбка открыла передо мной целое море заманчивых возможностей. У меня в мозгу уже замелькали порнографические картинки, но я вовремя затормозил: обидно было бы сразу прервать нашу странную дружбу, которая едва завязалась. Я улыбнулся Эбби в ответ:
– Приставать не буду, можешь мне поверить. Обещаю даже не думать про твои трусы… пока ты сама этого не захочешь.
Она наклонилась вперед, опершись о свои локотки. Мой взгляд, конечно, тут же приклеился к ее груди, прижатой к краю стола.
– А этого никогда не произойдет. Ладно, считай, что мы друзья, – отрезала Эбби. Это был вызов, и я его принял. – Теперь ты расскажи о себе. Ты всегда был Трэвисом Мэддоксом по кличке Бешеный Пес или стал им уже здесь? – Произнося это мерзкое прозвище, она изобразила в воздухе кавычки средним и указательным пальцами обеих рук.
|
|
|
Я съежился:
– Нет. Адам окрестил меня так после первого боя.
Я ненавидел это погоняло, но оно прилипло накрепко. Всем, кроме меня, понравилось, и на ринге меня продолжали так называть.
Повисла неловкая пауза. Потом Эбби снова заговорила:
– Ладно. Ну а больше ничего не расскажешь?
Я не понял: ее не смущает, что меня зовут Бешеным Псом, или она просто приняла мои объяснения? Не предугадать, когда она будет шокирована или рассержена, а когда проявит спокойствие и рассудительность. Но, черт подери, мне это даже нравилось!
– А что бы ты хотела узнать?
Эбби пожала плечами:
– То, что люди обычно друг другу рассказывают: откуда ты, кем хочешь стать, когда вырастешь, ну и так далее.
Я изо всех сил старался не выглядеть скованным. Я не очень любил говорить о себе, особенно о своем прошлом. Сказал что-то обтекаемое, надеясь побыстрее закрыть тему. Тут кто-то из футболистов громко сострил. Самому мне было наплевать, я просто боялся, что Эбби услышит и поймет, о чем речь… Хотя ладно, признаюсь: даже не будь рядом Голубки, я все равно пришел бы в бешенство.
А она продолжала задавать вопросы о моей семье, о моей специальности. Я отвечал рассеянно, с трудом удерживаясь, чтобы не вскочить и не вышвырнуть всех этих придурков. Чем сильнее я закипал, тем тяжелее мне было концентрироваться на разговоре.
– Чего они смеются? – наконец спросила Эбби, кивнув в сторону развеселой компании.
Я покачал головой.
– Скажи, – не отставала она.
Я сжал губы в нитку: если Голубка сейчас уйдет, второго шанса у меня может и не быть, а у этих жеребцов появится новый повод для веселья. Эбби смотрела на меня, ожидая ответа. Да уж, дело дрянь!
– Они смеются из-за того, что я сперва привел девушку поужинать, а это… не совсем на меня похоже.
– Сперва?
Голубкино лицо окаменело. Похоже, до нее дошел смысл моих слов, и теперь она пришла в ужас оттого, что оказалась здесь со мной. Я вздрогнул: Эбби вот-вот взорвется.
Но она вздохнула и пробормотала:
– Я боялась, они смеются потому, что увидели нас вместе, а я в таком виде, и теперь они думают, я собираюсь с тобой спать.
И все? Где же буря? Нет, эта девица совершенно непредсказуема!
– Ну а почему бы им не видеть нас вместе?
Эбби порозовела и, уткнувшись взглядом в стол, буркнула:
– Так о чем мы говорили?
Ложная тревога. Оказывается, Голубка не такая уж и крутая. Решила, что парни смеются над ее внешностью. Нужно было как-то ее отвлечь, пока не додумалась до чего-нибудь еще. И я сказал:
– Мы говорили о тебе. Какая у тебя специальность?
– Э-э-э… еще не решила. Пока хожу на общеобразовательные предметы, но потом, наверное, выберу бухучет.
– Ты вроде приезжая. Откуда?
– Из Уичито. Вместе с Америкой.
– И как тебя занесло к нам из Канзаса?
– Просто хотелось удрать подальше.
– От кого?
– От родителей.
Отлично. Значит, сбежала из дома. Так я и знал: кардиган и жемчужные сережки, которые были на ней в тот первый вечер, – это только фасад. Интересно, что же за ним скрывается? Говорить о себе она явно любит не больше моего. Я хотел сменить тему, но тут Кайл из футбольной команды опять что-то прокричал. Не обращая на него внимания, я спросил:
– А почему ты выбрала «Истерн»?
Эбби ответила, но я не расслышал. Ее заглушали смешки и идиотские шуточки футболистов.
– Эй, приятель! Нормальные люди выносят отсюда объедки для кошечек, а ты приволок драную кошку сюда! – крикнул один из них.
Это было уже чересчур: они не просто проявили неуважение ко мне – они оскорбили Эбби! Я встал и направился было к ним, но они сорвались с мест и всей гурьбой ломанули к двери, спотыкаясь друг о друга.
Я затылком почувствовал взгляд Эбби, и это помогло взять себя в руки. Я снова уселся на наш диванчик. Она посмотрела на меня, приподняв брови, и мое бешенство тут же куда-то улетучилось.
– Так ты, кажется, собиралась мне рассказать, почему выбрала «Истерн», – сказал я, решив сделать вид, будто всей этой сцены не было.
– Трудно сказать. – Эбби пожала плечами. – Просто мне почему-то показалось, так будет лучше.
То же самое, пожалуй, сказал бы и я, если бы попытался объяснить, что со мной сейчас творилось. Я не понимал, какого черта здесь делаю. Просто сидел за столиком напротив Эбби, и от этого мне становилось как-то непривычно спокойно. Хотя еще секунду назад я был вне себя от ярости.
Я улыбнулся и открыл меню:
– Понимаю.
|
|
|
