 |
ГЛАВА 3 «БЕЛЫЙ РЫЦАРЬ»
|
|
|
|
Шепли стоял на пороге и с видом влюбленного идиота махал Америке, пока она выезжала со стоянки. Потом он закрыл дверь и с глупейшей улыбкой на физиономии повалился в кресло.
– Ну и дурак же ты! – сказал я.
– Я? Лучше на себя посмотри! Бедняга Эбби еле ноги отсюда унесла.
Я нахмурился, – вообще-то, мне не показалось, что Голубка торопилась со мной распрощаться, но теперь, после слов Шепа, я вспомнил: когда мы вернулись из ресторана, она была очень уж молчаливой.
– Думаешь?
Шепли рассмеялся, откидываясь на спинку кресла:
– Она тебя ненавидит. Так что лучше брось все это.
– Она меня не ненавидит. И мы с ней уже встречаемся.
Шеп вытаращил глаза:
– Встречаетесь? Трэв, что ты такое задумал? Имей в виду, если ты с ней просто развлечешься, а у меня с Америкой из-за этого все полетит к черту, я тебя убью спящего!
Я плюхнулся на диван и взял пульт:
– Сам не знаю пока, что задумал, но это не просто игрушки.
Мой ответ озадачил Шепа. Я втрескался точно так же, как и он, но признаваться не хотелось.
– Я не шучу! Если что, придушу тебя.
– Верю, – огрызнулся я. Мне и так в последнее время было не по себе, а тут еще этот балбес, похожий на влюбленного скунса из мультика, угрожал кровавой расправой. Когда мой двоюродный братец на кого-нибудь западал, это действовало мне на нервы; в состоянии же влюбленности он был просто невыносим. – Помнишь Аню?
– Это совсем другое! – воскликнул Шеп негодующе. – С Мерик все не так. Она единственная!
– Ты это понял за пару месяцев? – недоверчиво спросил я.
– Я понял это, как только ее увидел.
Я покачал головой. Терпеть не мог его таким. Казалось, из задницы у него вылетают единороги и бабочки, а над головой порхают сердечки. Потом наступит горькое разочарование, и полгода мне придется нянчиться с ним, чтобы не упился вусмерть. Ну а Мерик, разумеется, нравилось его теперешнее состояние.
|
|
|
Нет, меня ни одна женщина не заставит мотать сопли на кулак и литрами поглощать спиртное, доводя себя до полного бесчувствия. Раз соскочила, значит туда ей и дорога.
Шепли встал, потянулся и направился в свою комнату.
– Шеп, опять ты превратился в мешок с дерьмом!
– Не тебе меня судить.
Он был прав: я ни разу не влюблялся. Но все равно представить себе не мог, чтобы любовь так меня покорежила.
Пора было ложиться спать. Я тоже протопал к себе, разделся и, сердито пыхтя, хлопнулся на матрас. Как только голова коснулась подушки, я стал думать об Эбби. У меня в мозгу слово в слово прокрутился весь наш разговор: пару раз я замечал у нее проблески интереса. Я понял, что Голубкина неприязнь ко мне не так уж сильна, и от этого стало легче. Святого из себя я не корчил, да ей бы это и не понравилось. Раньше мне никогда не приходилось нервничать из-за женщин. А с Эбби я был какой-то странный: одновременно сосредоточенный и рассеянный, взбудораженный и спокойный. Я злился, голова кружилась. Впервые в жизни я ощущал, будто внутри что-то разладилось. И это чувство тянуло меня к Эбби.
Так я пролежал часа два, пялясь в потолок. Интересно, увижу ли ее завтра? Я встал и пошел на кухню: там был припрятан «Джек Дэниэлс».
Достав чистый стакан из посудомоечной машины, я наполнил его доверху и выпил залпом. Налил еще и снова опрокинул. Потом поставил стакан в раковину и пошлепал обратно в спальню. У порога своей комнаты стоял Шепли.
– Так… пошло-поехало, – усмехнулся он.
– Когда ты появился на нашем семейном дереве, надо было тебя сразу же отпилить.
Шепли, хохотнув, захлопнул дверь, а я поплелся дальше, злой из-за того, что спор с двоюродным братом был проигран.
|
|
|
Казалось, утренние занятия никогда не закончатся. Едва прозвенел звонок на большую перемену, я, содрогаясь от отвращения к себе, побежал в столовую. А ведь даже не знал, там она или нет.
Она была там.
Прямо напротив нее сидел Брэзил. Они болтали с Шепли. Я невольно улыбнулся, а потом вздохнул, испытывая облегчение и в то же время признавая свое поражение.
Нагрузив поднос бог знает чем, я подошел к столику и встал прямо перед Эбби:
– Ты сидишь на моем месте, Брэзил.
– Ой, это одна из твоих девушек, да, Трэв?
Эбби замотала головой:
– Ни в коем случае!
Но я продолжал ждать, и Брэзил поспешил убраться, перетащив свой поднос на свободное место в другом конце длинного стола.
– Как дела, Голубка? – спросил я, готовясь к тому, что меня заплюют ядом.
Но Эбби, к величайшему моему изумлению, не проявила никаких признаков гнева. Просто уставилась на мою тарелку и спросила:
– Что за бурда?
Я глянул на дымящееся варево, которого не пожалела для меня повариха. Кажется, Эбби пытается завязать разговор: еще один хороший знак.
– Я этих дам немного побаиваюсь, так что лучше не буду критиковать их стряпню.
Я принялся тыкать вилкой в содержимое своего подноса, пытаясь выудить хоть что-нибудь съедобное. Эбби некоторое время смотрела на меня, потом ее отвлекло бормотание сидящих вокруг. Ясное дело, всем было стремно, что я подсел к девушке. Я и сам не знал, зачем это мне. Обычно из-за такой ерунды не суечусь.
– Черт, сразу после перерыва у нас тест по биологии, – проворчала Америка.
– Подготовилась? – спросила Эбби.
Мерик наморщила носик:
– Какое там! Я весь вечер убеждала Шепа, что ты не собираешься спать с Трэвисом.
При упоминании об их вчерашнем споре Шепли резко помрачнел. Футболисты, которые сидели в конце стола, затихли, прислушиваясь к нашему разговору. Эбби съежилась и метнула в подругу гневный взгляд. Конечно, Голубка смутилась: неприятно, когда на тебя все пялятся, какова бы ни была причина какого внимания.
Не глядя на Эбби, Мерик толкнула Шепли плечом, но он продолжал хмуриться.
– Да ладно тебе, Шеп, расслабься. – Пытаясь разрядить обстановку, я бросил в него пакетик с кетчупом.
Зеваки переключились на Америку и моего братца в надежде услышать что-нибудь интересное. Он не ответил, а Эбби взглянула на меня своими серыми глазами и улыбнулась. Сегодня мне везло! Она бы не смогла возненавидеть меня, даже если б захотела. И чего я переживал? Тем более что не собирался встречаться с ней и все такое… Просто было интересно, способен ли я вызвать в ком-нибудь платоническую привязанность, и Эбби идеально подходила для подобных экспериментов. Она казалась хорошей девочкой (хотя и с характером), которой не к чему со мной связываться, рискуя сорвать свой план на ближайшие пять лет. Если, конечно, такой план у нее имелся.
|
|
|
Америка погладила Шепли по спине:
– Он оклемается. Просто ему нужно время, чтобы признать: на Эбби не действуют твои чары.
– А я и не пытался очаровать ее, – сказал я, досадуя на Мерик: она решила потопить мой корабль, а ведь победа была уже так близко! – Мы просто друзья.
Эбби посмотрела на Шепли:
– Я же тебе говорила! Вам не из-за чего волноваться.
Шеп поднял на Голубку глаза, и его лицо разгладилось. Кризис удалось предотвратить. Благодаря ей.
Я немного помолчал, пытаясь найти новую тему для разговора. Чуть было не предложил Эбби зайти к нам вечером, но после тех глупостей, которые наболтала ее подружка, это прозвучало бы двусмысленно. Вдруг пришла блестящая идея, и я тут же ее озвучил:
– А ты подготовилась к тесту?
Голубка нахмурилась:
– Сколько ни зубрю, все без толку. Эта биология просто не желает лезть в мою башку.
Я встал и кивнул в сторону двери:
– Пойдем.
– Куда?
– Возьмем твои тетради, и я помогу подготовиться.
– Трэвис…
– Давай, Голубка, оторви задницу от стула. Ты напишешь тест на «отлично», вот увидишь.
Следующие три секунды были, наверное, самыми долгими в моей жизни. Наконец Эбби встала. Проходя мимо Америки, она легонько дернула ее за волосы:
– Увидимся на занятиях, Мерик.
Та улыбнулась:
– Займу тебе место. Мне даже твоя помощь пригодится.
Я открыл перед Голубкой дверь столовой, но моя галантность снова осталась незамеченной. Как и накануне вечером, я был ужасно разочарован.
|
|
|
До общаги «Морган-холл» было совсем недалеко. Засунув руки в карманы, я молча шел рядом с Эбби. Потом она долго ковырялась с замком. Как только мы оказались в комнате, Голубка швырнула на кровать учебник и села, положив ногу на ногу. Я тоже плюхнулся рядом: матрас был жесткий, очень неудобный. Теперь ясно, почему все девчонки в «Истерне» такие колючие. Господи, да разве можно на такой кровати нормально выспаться?
Эбби открыла нужную страницу, и мы взялись за дело. Я прогнал ее по ключевым моментам главы. Прикольно было наблюдать за тем, как она меня слушает, впитывая каждое слово и при этом будто удивляясь, что я умею читать. Если по выражению ее лица мне казалось, что она не понимает, я возвращался назад. Тогда Голубкины глаза прояснялись. Я изо всех сил старался, чтобы ее взгляд не погасал.
Время пролетело незаметно. Эбби пора было идти на занятие. Я вздохнул и шутя хлопнул ее по голове методичкой:
– Ну вот. Теперь ты знаешь эту книженцию вдоль и поперек.
– Посмотрим…
– Я тебя провожу. По дороге еще поспрашиваю.
Я ожидал вежливого отказа, но Эбби робко улыбнулась и кивнула. Когда мы вышли в холл, она вздохнула:
– Ты не очень рассердишься, если я все-таки завалю этот тест?
Она беспокоилась, не рассержусь ли я на нее! Я не знал, как лучше на это отреагировать, но в любом случае было чертовски приятно!
– Ты не провалишься, Голубка. Но к следующему тесту мы с тобой, от греха подальше, начнем готовиться заранее.
По дороге к естественно-научному корпусу я один за другим задавал ей вопросы. Чаще всего она отвечала сразу, иногда после некоторых колебаний, но всегда правильно. Так мы дошли до дверей аудитории. Судя по выражению лица Эбби, мне удалось произвести на нее впечатление и она была благодарна, хотя из тщеславия не хотела это показывать.
– Ты всех порвешь, – брякнул я, не придумав, что бы еще сказать.
Тут мимо нас прошел Паркер Хейс.
– Привет, Трэв, – кивнул он мне.
– Паркер, – кивнул я в ответ.
Вообще-то, я терпеть не мог этого говнюка. Он вечно ходил за мной по пятам, чтобы, изображая этакого «белого рыцаря», завалить какую-нибудь из моих девчонок. Ему нравилось говорить им, что я бабник, но сам-то он был ничем не лучше. Только, в отличие от меня, он еще и врал своим пассиям, а когда ему надоедало играть благородство, втихаря их бросал.
Как-то раз, на первом курсе, я подцепил Дженет Литтлтон в «Ред доре», и мы поехали ко мне. Ну а Паркер решил попытать счастья с ее подругой. Из клуба мы направились в разные стороны. После того как я оприходовал Дженет и не стал притворяться, будто у наших отношений большое будущее, она взбесилась и позвонила подружке, чтобы та ее забрала. Подружка все еще была с Хейсом. В итоге за Дженет приехал он.
|
|
|
Потом Паркер сделал эту историю своим немеркнущим хитом. Стоило мне трахнуть какую-нибудь девчонку, он подбирал ее и, перед тем как тоже трахнуть, рассказывал ей, как он спас от меня Дженет. Я терпел его, но с большим трудом.
Паркер нацелил буркалы на Голубку и весь загорелся:
– Привет, Эбби!
Я не понимал, какой ему резон спать именно с моими девчонками, но одно было очевидно: он уже несколько недель ходил на занятия вместе с Голубкой, а интерес к ней почему-то проявил только сейчас. Это из-за того, что он увидел, как я с ней разговариваю. У меня внутри все заклокотало.
– Привет, – озадаченно ответила Эбби. На лице у нее было написано, что она не понимает, почему незнакомый парень вдруг решил с ней поздороваться. – Кто это? – спросила она у меня.
Я с равнодушным видом пожал плечами, хотя на самом деле мне хотелось ворваться в аудиторию и надрать засранцу его лощеную задницу.
– Паркер Хейс, – сказал я, и показалось, что во рту после его имени остался противный привкус. – Один из моих «братьев» по «Сигме Тау».
От этих слов мне стало еще гаже: у меня были настоящие братья – и по крови, и по студенческому союзу. Паркер не относился ни к тем, ни к другим. Скорее, это был заклятый враг, которому я позволял вертеться поблизости, только чтобы не выпускать его из виду.
– Так ты член «братства»? – спросила Эбби, поморщившись.
– Да, мы с Шепом в «Сигме Тау». Я думал, ты знаешь.
– Ну… на тебя это как-то не совсем похоже… – протянула она, разглядывая татуировки на моих предплечьях.
Голубка снова смотрела на меня, и мое настроение улучшилось.
– У нас в семье все состоят в этом обществе: отец, братья…
– Ты из-за них вступил? – спросила она скептически.
– Нет. Просто там действительно хорошие ребята, – ответил я, подавая Эбби ее тетради. – Тебе, наверное, пора.
Она сверкнула своей фирменной безукоризненной улыбкой и пихнула меня локотком:
– Спасибо, что помог.
Я невольно улыбнулся ей в ответ. Голубка прошла в аудиторию и села рядом с Америкой. Пока они разговаривали, Паркер пялился на Эбби. Идя по коридору, я представлял себе, как хватаю стол и опрокидываю его на голову этому подонку. Занятия мои на сегодня закончились, поэтому нечего было здесь ошиваться. Я чувствовал, что мне до зарезу нужно прокатиться на мотоцикле, иначе мысли о том, как Паркер втирается в доверие к Эбби, сведут меня с ума. Я специально поехал домой самой длинной дорогой, чтобы хорошенько развеяться. Пока выходил из здания, мне встретились несколько симпатичных однокурсниц, но перед глазами все время всплывало Голубкино лицо. Я даже разозлился на себя из-за этого.
Я заслуженно пользовался репутацией парня, который по-свински обходится со всеми девицами старше шестнадцати лет, имеющими неосторожность прийти к нему домой для «личной беседы». Эту дурную славу я честно зарабатывал с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать. Ну а теперь я, похоже, вляпался в банальную историю: плохой мальчик полюбил хорошую девочку. Вот только Эбби не принцесса, она что-то скрывает. Что – я не знал, но, может быть, именно это нас и связывало.
Я подъехал к дому и слез с мотоцикла. На этот раз «харлей» не оправдал моих ожиданий: привести мысли в порядок не удалось. Всю дорогу я просто выдумывал всякую хренотень, пытаясь как-то обосновать свое дурацкое поведение с Эбби.
Находясь в отвратительном расположении духа, я хлопнул дверью и плюхнулся на диван. Куда-то запропастился пульт, и это разозлило меня еще больше. Вдруг разнесчастный кусок черного пластика шлепнулся рядом на подушку. Я ткнул им в телевизор.
– Какого черта ты утаскиваешь пульт к себе? – напустился я на Шепли, который только что вышел из своей комнаты и уселся в кресло.
– Не знаю, старик, такая привычка. У тебя проблема?
– Да, – проворчал я, выключая у телевизора звук. – И зовут ее Эбби Эбернати.
Шепли приподнял брови:
– И что же с ней не так?
– Она меня совсем достала. По-моему, пора трахнуть ее и покончить со всем этим.
Некоторое время Шеп смотрел на меня, как будто решая, что ответить. Наконец он сказал:
– Я, конечно, рад, что ты решил со мной посоветоваться… Но раньше ты не ставил меня в известность, если собирался просрать мою жизнь, переспав с подружкой моей девушки… Что-то тут не так… Признавайся: тебе не наплевать на Эбби!
– Не будь идиотом!
– Втюрился! – констатировал Шепли, не в силах сдерживать довольную ухмылку. – Стоило девчонке дольше двадцати четырех часов не позволять затащить себя в койку, и ты готов!
– Лора промариновала меня неделю.
– А с Эбби у тебя вообще ничего не выйдет.
– Она хочет, чтобы мы просто дружили. Хотя бы не шарахается от меня как от прокаженного. Думаю, это уже хорошо.
Мы помолчали, потом Шепли сказал:
– Ты боишься. – Он кивнул с видом человека, уверенного в собственной правоте.
– Чего? – усмехнулся я.
– Что она тебя оттолкнет. Ведь Бешеный Пес, в конце концов, тоже человек.
У меня запульсировала жилка под глазом.
– Шеп, ты же знаешь, как я ненавижу эту кликуху!
Он улыбнулся:
– Знаю. А еще ты ненавидишь то, что сейчас чувствуешь.
– Благодаря тебе я чувствую себя еще хуже.
– Ты влюбился, и тебе страшно. Что же дальше?
– Ничего. Просто я наконец-то встретил нормальную девчонку, но она для меня слишком хороша. И это бесит.
Шепли попытался подавить смешок. Мои мучения казались ему забавными. Когда ему все-таки удалось состряпать серьезное лицо, он сказал:
– А может, пускай она сама решает, слишком ли хороша для тебя или нет?
– Ты же сам сказал, что мне на нее не наплевать. Поэтому я принимаю это решение за нее.
Шепли встал, потянулся и босиком направился к холодильнику:
– Пиво будешь?
– Да. Давай выпьем за дружбу.
– Значит, ты не передумал с ней тусоваться? И на кой тебе это надо? Хочешь себя помучить?
Я задумался. Наши с Голубкой странные взаимоотношения действительно были для меня мучительны, но мне больше нравилось мучиться рядом с ней, чем на расстоянии.
– Не хочу, чтобы у Эбби все закончилось постелью. Со мной или с другим таким же кобелем.
– То есть ни с кем. Ну ты и сморозил, дружище!
– Заткнись и тащи сюда свое долбаное пиво.
Шепли пожал плечами. В отличие от Криса Дженкса, он умел вовремя замолчать.
|
|
|
