 |
ГЛАВА 15 ЗАВТРА
|
|
|
|
Осталось всего две недели. Это время можно было потратить либо на то, чтобы просто наслаждаться жизнью рядом с Эбби, либо на попытку доказать ей, что, вероятно, я как раз тот, кто ей нужен.
Я подключил к делу все свое обаяние и выкладывался по полной, не жалея ни денег, ни сил. Мы ходили в боулинг и кино, обедали и ужинали в ресторанах. Дома я тоже старался как можно больше быть с ней наедине: брал напрокат диски с фильмами, заказывал еду – что угодно, лишь бы побыть с Голубкой вдвоем. За все это время мы ни разу не поссорились.
Пару раз звонил Адам. Я выигрывал бои, но делал это быстро, не заботясь о зрелищности, и он оставался недоволен. А мне было плевать: деньги деньгами, но надолго разлучаться с Эбби совершенно не хотелось.
Голубка пребывала в прекрасном расположении духа: никогда раньше я не видел ее такой веселой. Сам я впервые за долгое время стал похож на нормального человека, а не на издерганный комок нервов.
Ночью мы с Эбби уютно укладывались рядышком, как какая-нибудь пожилая супружеская пара. Чем ближе был день Голубкиного отъезда, тем больших усилий мне стоило сохранять спокойствие и не подавать виду, что я изо всех сил пытаюсь ее задержать.
В наш предпоследний вечер из нескольких предложенных мною вариантов Эбби выбрала поездку в пиццерию. Крошки на красном полу плюс запах жира и специй минус треклятые футболисты – ужин вполне удался.
И все-таки мне было грустно, ведь именно здесь прошло наше первое свидание. В этот раз Голубка много смеялась, но так и не поделилась со мной своими чувствами, не сказала, что думает о том времени, которое провела у меня. Она по-прежнему сидела в своем пузырьке. По-прежнему не желала ничего помнить. Все мои старания казались совершенно напрасными, и иногда это меня злило, но, чтобы не лишить себя последнего шанса на успех, я все терпел и продолжал как мог развлекать Эбби.
|
|
|
Ночью Голубка очень быстро уснула. Она лежала в каких-нибудь нескольких дюймах от меня, а я смотрел на нее и старался навсегда выжечь в своей памяти ее образ: сомкнутые ресницы, мокрые волосы, упавшие мне на руку, свежий фруктовый запах увлажненного кремом тела, еле слышный звук, который издавал ее носик при выдохе. В моей постели ей так удобно, так спокойно спалось.
На стенах висели наши совместные фотографии. Было темно, но я и без света отчетливо представлял каждый снимок. Теперь, когда моя комната наконец-то приобрела жилой вид, Голубка собиралась уезжать.
В последний день, утром, казалось, что тоска вот-вот накроет меня с головой. Через сутки нам с Эбби предстояло собирать ее вещи для возвращения в «Морган-холл». Потом мы, наверное, еще много раз увидимся, иногда она, может, заедет, скорее всего вместе с Америкой. Но встречаться Голубка будет с Паркером, и я ее потеряю.
Я пошевелился в кресле, оно скрипнуло. Эбби еще не проснулась. В квартире было тихо. Даже чересчур тихо. Эта тишина давила на меня.
Дверь комнаты Шепли издала жалобный стон, после чего босые ноги моего родственника зашлепали по полу. Волосы у него торчали в разные стороны, глаза были осоловелые со сна. Он уселся на диванчик и несколько секунд смотрел на меня из-под капюшона олимпийки. Наверное, было холодно. Я не заметил.
– Трэв, вы с ней еще увидитесь.
– Знаю.
– А по лицу не скажешь.
– Все уже не то, Шеп. Мы разделимся: я буду жить своей жизнью, а она – своей, с Паркером.
– Не факт. Может, Хейс повернется к ней задом, и она одумается.
– Ну, если не он, так найдется кто-нибудь другой вроде него.
Шепли вздохнул и, подтянув коленку к подбородку, взялся рукой за лодыжку.
|
|
|
– Чем я могу тебе помочь?
– Я не чувствовал себя так с тех пор, как умерла мама. Не знаю, что мне делать, – выдохнул я. – Похоже, я потеряю Эбби.
Шепли нахмурился:
– И ты решил сдаться без боя?
– Я уже все перепробовал. До нее не достучаться. Видимо, она просто не чувствует ко мне того же, что я к ней.
– Или старается не чувствовать. Слушай, мы с Америкой куда-нибудь слиняем. Сегодняшний вечер будет еще в твоем распоряжении. Сделай что-нибудь особенное. Купи бутылку вина, приготовь пасту. У тебя это здорово получается.
Я усмехнулся:
– Вряд ли паста способна изменить ее чувства ко мне.
Шепли улыбнулся:
– Как знать… Я, например, решил наплевать на то, что ты псих, и поселиться с тобой в одной квартире именно благодаря твоим кулинарным навыкам.
Я кивнул:
– Попробую. Я стараюсь хвататься за любую возможность.
– Просто сделай так, чтобы вечер получился запоминающимся, – сказал Шеп, пожимая плечами. – Может, удастся ее расшевелить.
Шепли с Америкой вызвались съездить в магазин и привезти все, что требовалось для моего ужина. Шеп даже предложил купить новые столовые приборы, а то в ящиках наших кухонных шкафов валялась всякая разномастная фигня. В общем, к своему последнему вечеру с Голубкой я был подготовлен основательно.
Как только я накрыл на стол, Эбби появилась на пороге гостиной в дырявых джинсах и свободной белой блузе.
– У меня уже слюнки текут. Не знаю, что ты приготовил, но пахнет вкусно.
Я положил в ее тарелку пасту с соусом «Альфредо» и поджаристого цыпленка по-каджунски, а сверху – помидор, нарезанный кубиками, и немного зеленого лука.
– Вот что я приготовил, – сказал я, ставя Голубкину порцию перед ее стулом.
Эбби села, широко раскрытыми глазами оглядела содержимое своей тарелки, а потом стала смотреть, как я накладываю еду себе. Я подал ей кусочек чесночного хлеба, она улыбнулась:
– Ты все предусмотрел!
– Да, – сказал я, вынимая пробку из бутылки.
Несколько капель выплеснулось, когда я наливал вино в Голубкин бокал. Она хихикнула:
– Совсем не обязательно было все это делать.
– Нет, обязательно. – Я сжал губы.
Эбби отправляла в рот кусок за куском, едва успевая глотать.
– Мм… – протянула она. – Все очень вкусно, Трэв. И почему ты от меня скрывал такой талант?
|
|
|
– Если бы я тебе раньше сказал, ты бы требовала, чтобы я готовил каждый вечер. – Я вымученно улыбнулся, но улыбка тут же испарилась.
– Мне тоже будет тебя не хватать, Трэв, – сказала она, не переставая жевать.
– Ты ведь будешь заходить к нам?
– Ну конечно, я же говорила. А ты заглядывай в «Морган», помогай мне с занятиями, как раньше.
– Это будет уже не то, – вздохнул я. – Ты начнешь встречаться с Паркером, мы займемся каждый своими делами и разойдемся в разные стороны.
– Перестань. Все изменится не так уж сильно.
Я усмехнулся:
– Когда мы с тобой только встретились, никто бы не подумал, что мы будем сидеть здесь вот так, вдвоем. Три месяца назад я и предположить не мог, до какого жалкого состояния меня может довести прощание с девушкой.
Эбби посерьезнела:
– Мне совсем не хочется, чтобы ты был в жалком состоянии.
– Тогда не уходи.
Она сглотнула, едва заметно пошевелив бровями:
– Я не могу переехать сюда насовсем, Трэвис. Это безумие.
– Почему? Прошлые две недели были лучшими в моей жизни.
– В моей тоже.
– Тогда с чего же я чувствую себя так, будто больше никогда тебя не увижу?
Эбби посмотрела на меня, но ничего не ответила. Просто встала, обошла стол и села ко мне на колени. Мне нестерпимо хотелось взглянуть ей в глаза, но я боялся, что если сделаю это, то не удержусь и попытаюсь ее поцеловать. Тогда весь вечер пойдет насмарку. Голубка приобняла меня и прижалась мягкой щекой к моему лицу.
– Скоро ты поймешь, какая я заноза в заднице, и перестанешь по мне скучать, – прошептала она в мое ухо.
Я несколькими круговыми движениями погладил ее между лопатками и, пытаясь подавить грусть, сказал:
– Обещаешь?
Эбби посмотрела мне в глаза и приложила обе ладони к моему лицу, потом провела большим пальцем по челюсти. Захотелось умолять Голубку остаться, но даже если бы я на это решился, она, сидя в своем пузырьке, все равно бы меня не услышала.
Эбби закрыла глаза и подалась ко мне. Я знал, что она собирается чмокнуть меня в уголок рта, но повернул голову так, чтобы поцелуй пришелся прямо в губы. Это был мой последний шанс – поцеловать Голубку на прощание.
|
|
|
На мгновение Эбби застыла, но потом ее тело расслабилось. Она позволила себе несколько секунд помедлить, прежде чем с улыбкой отстранилась от моего лица.
– Завтра у меня трудный день. Приберусь на кухне и пойду спать.
– Я тебе помогу.
Мы молча убрали посуду. Тотошка спал рядом на полу. Вытерев последнюю тарелку и поставив ее в сушилку, я взял Эбби за руку и повел по коридору. Каждый шаг был для меня мучением.
Голубка стащила с себя джинсы, сняла через голову блузку и, выхватив из шкафа мою поношенную серую футболку, напялила ее. Я разделся до трусов, что уже множество раз делал в присутствии Эбби, но сегодня в воздухе витала какая-то торжественность.
Мы легли в постель. Я, как только потушил лампу, обнял Голубку обеими руками и вздохнул, а она уткнулась лицом мне в шею.
Деревья за окном бросали тени на стену. Я постарался сосредоточиться на этих силуэтах, непрерывно менявшихся из-за легкого ветра, шевелившего ветви. Хотелось чем-нибудь занять воображение, чтобы не смотреть на циферблат будильника и не думать о том, сколько еще осталось до утра.
Утро. Всего через несколько часов моя жизнь изменится к худшему. О господи! Как я это перенесу? Я крепко зажмурился, пытаясь направить мысль в другое русло.
– Трэв, с тобой все хорошо?
Несколько секунд я молчал, подбирая слова.
– Еще никогда в жизни мне не было менее хорошо.
Эбби снова прижалась лбом к моей щеке. Я обнял ее крепче.
– Глупости, – сказала она. – Мы же будем видеться каждый день.
– Не будем, и ты прекрасно это знаешь.
Голубка слегка приподняла голову. Я не был уверен, смотрит ли она на меня просто так или собирается что-то сказать. Я ждал в темноте и тишине, чувствуя, что мир вокруг меня может в любую секунду обрушиться.
Вдруг Эбби дотронулась губами до моей шеи. Как бы пробуя мою кожу на вкус, она приоткрыла рот. Ощутив это теплое, влажное прикосновение, я растерянно посмотрел на Голубку. За окнами ее глаз вспыхнула знакомая искорка. Я все-таки расшевелил Эбби, хотя и не вполне осознавал, как мне это удалось. Наконец-то она поняла, что я к ней чувствую, и внутри у нее как будто зажегся огонек.
Я наклонился, медленно и мягко прижимая рот к ее лицу. Чем дольше мы не разнимали губ, тем полнее я ощущал происшедшую перемену.
Эбби привлекла меня к себе. Каждое ее движение говорило: она чувствует то же, что и я. Я ей небезразличен. Она испытывает ко мне влечение. Захотелось выскочить на улицу и пробежать целый квартал, крича от радости, но я не мог оторваться от Голубки. Она приоткрыла губы, и я осторожно провел языком по ее нёбу.
|
|
|
– Хочу тебя, – сказала Эбби.
Как только я понял смысл ее слов, одна половина меня приготовилась сорвать каждый разделявший нас кусок ткани, а вторая – включила мигалки и сирены. Наконец-то наши с Голубкой желания совпали. Теперь не стоило гнать.
Я слегка отстранился, но решимость Эбби только росла. Я поднялся на колени, но Эбби меня не отпускала. Тогда я взял ее за плечи и посмотрел в глаза.
– Погоди секунду, – прошептал я, тяжело дыша. – Тебе не обязательно это делать, если ты пока не готова.
Мне хотелось поступить правильно, но Голубка была так настойчива, что мое тело, уставшее от рекордного воздержания, не соглашалось с разумом. Эбби снова потянулась ко мне, и на этот раз я не остановил ее. Она коснулась губами моих губ.
– Не заставляй упрашивать, – прошептала она, поглядев на меня серьезно и решительно.
Я собирался проявить благородство, но эти слова разрушили все мои намерения. Положив руку на Голубкин затылок, я крепко ее поцеловал. Пальцы Эбби пробежали по моему позвоночнику и остановились на резинке трусов, как бы обдумывая следующее движение. Энергия, копившаяся во мне шесть недель, захлестнула меня, и мы повалились на матрас. Я оказался между раскрытыми коленями Голубки. Как только наши губы опять соприкоснулись, я запустил руку ей в волосы, а она провела ладонью вниз по моему животу. Когда ее мягкие пальчики дотронулись до меня, я невольно застонал. Черт! Это было самое потрясающее чувство, какое я только мог себе вообразить!
Первой полетела в сторону старая серая футболка. К счастью, луна освещала комнату достаточно ярко, чтобы я мог разглядеть оголенную грудь Голубки, прежде чем нетерпение заставило меня двинуться дальше. Я уцепился за ее трусики, стянул их и, целуя Эбби, повел рукой по внутренней стороне бедра. В тот момент, когда мои пальцы коснулись Голубкиной нежной и влажной кожи, она сделала медленный прерывистый выдох. Тут мне вспомнился наш недавний разговор: Эбби девственница. Если она действительно хочет близости, я должен действовать очень осторожно. Меньше всего я желаю причинить ей боль.
Колени Голубки сгибались и подергивались при каждом движении моей руки. Я ждал, когда она примет окончательное решение, и продолжал целовать ее в шею. Бедра Эбби покачивались из стороны в сторону. Я вспомнил наш с нею танец в «Ред доре». Она прикусила нижнюю губу, одновременно вцепившись пальцами в мою спину.
Я приподнялся над ней. Трусы еще оставались на мне, но я и сквозь них чувствовал ее кожу. Она была такая теплая – мне пришлось сделать невероятное усилие, чтобы сдержаться. Я ощущал под собой обнаженное тело Эбби и готов был проникнуть внутрь даже через ткань.
– Голубка, – пробормотал я, – не обязательно делать это сегодня. Я подожду сколько нужно.
Эбби потянулась к верхнему ящику моей прикроватной тумбочки, достала оттуда шуршащий полиэтиленовый пакетик и разорвала его зубами. Можно было не сомневаться: это зеленый свет.
Высвободив руку, я стащил свои боксеры и резко отбросил их в сторону. Мое терпение кончилось. Теперь я мог думать только об одном. Натянув на себя кусочек латекса, я прикоснулся бедрами к бедрам Эбби.
– Посмотри на меня, Голубка, – выдохнул я.
Взгляд ее больших круглых серых глаз устремился на мое лицо. Все это казалось невероятным. Сбывалось то, о чем я мечтал чуть ли не с тех пор, как впервые увидел Эбби. Я нежно поцеловал Голубку, наклонив голову набок, а потом напрягся и, подавшись вперед, вжался в нее так бережно, как только мог. Немного отстранившись, я взглянул ей в глаза. Ее колени сжимали мои бедра мертвой хваткой, и она сильнее, чем раньше, прикусила губу, но рук с моей спины не убрала, даже, наоборот, обняла крепче. Я вошел в нее еще раз, она зажмурилась.
– Смотри на меня, – прошептал я, целуя Эбби терпеливо и мягко.
Она тихо застонала, потом вскрикнула. С каждым звуком, который она издавала, мне было все труднее сдерживать свое тело. Наконец Голубка расслабилась, и я задвигался более ритмично. Чем быстрее становились мои движения, тем меньше я себя контролировал. Я трогал ее кожу, целовал и облизывал шею, щеки, губы. Она прижимала меня к себе, и с каждым разом я проникал в нее немного глубже.
– Я так долго этого хотел, Эбби! Мне нужна только ты, больше ничего… – выдохнул я ей в рот и, одной рукой схватив ее за бедро, приподнялся на локте.
Мой живот легко скользнул по Голубкиной коже, уже увлажненной нашим смешавшимся потом. В какой-то момент захотелось перевернуть Эбби, чтобы оказаться под ней, но возможность видеть ее глаза сейчас была для меня важнее оригинальности. Когда я уже подумал, что это может продолжаться всю ночь, Голубка вдруг вздохнула:
– Трэвис…
Услышав, как она произнесла мое имя, я окончательно потерял контроль над собой и задвигался быстрее, напрягшись каждой мышцей. Наконец я застонал, несколько раз вздрогнул и остановился.
Поднеся нос к Голубкиной шее, я сделал вдох: она пахла потом, кремом для тела… и мной. Черт, как же это было здорово!
– Ничего себе первый поцелуй! – сказала Эбби.
Я оглядел ее усталое, довольное лицо и улыбнулся:
– Твой последний первый поцелуй.
Она моргнула, а я упал рядом с ней на матрас и положил руку на ее обнаженную талию. Теперь я уже не содрогался при мысли о наступающем утре: завтра мы, вместо того чтобы, с трудом скрывая горечь, упаковывать Голубкины вещи, сможем вволю выспаться, поваляться в постели, а потом вместе прожить день – первый день наших новых отношений. Все это казалось мне райским блаженством, и больше я ни о чем не мечтал. А каких-нибудь три месяца назад я бы не поверил, что буду так радоваться подобной перспективе.
Перед тем как уснуть, я облегченно, с наслаждением, вздохнул. Рядом со мной лежала Эбби – вторая женщина в моей жизни, которую я полюбил.
|
|
|
