Qualia и творец

Сложите все это вместе, и вы получите представление о тех особых отношениях, которые существуют между людьми и Богом. Это творческие отношения. Именно они являют собой мост, переброшенный через пропасть между несотворенным и сотворенным. Надеюсь, что теперь эти особые отношения более не кажутся вам странными.

Чтобы облегчить вам доступ в миры, которые большинство людей считает мистическими, а потому неизмеримо далекими, я старался пользоваться обычными словами. Единственный технический термин, который я хочу (впервые) здесь ввести и который сделает вас творцами, куда более уверенными в себе, – это qualia. Qualia – латинское слово, по существу означающее «качество», но не качество товара, а качество чувственного восприятия, то есть вид, звук, осязаемость, вкус и запах предметов. В более широком смысле qualia вполне может быть применимо и к ментальным явлениям. Красный цвет розы в цветочном магазине – это qualia, но этим же термином можно назвать и красный цвет розы, воспринимаемой ментальным оком. Центр в мозге, визуально воспринимающий розу там, «снаружи», или здесь, «внутри», и называемый зрительным отделом коры головного мозга, равным образом обрабатывает оба явления.

Да, возможно, ментальный образ розы не так ярок и более бледен в сравнении с реальной розой, но эта бледность пленяет порою более, чем красочность настоящей розы, ибо шипы ментальной розы не могут уколоть до крови. Яркость или бледность – не это главное. Главное – что тот же самый процесс творит розу «внутри» и «снаружи». Кто не знает, что сны подчас бывают такими живыми и насыщенными, что вы просыпаетесь разочарованными, ибо реальный мир по сравнению с виденным во сне представляется блеклым и плоским! Художникам и мастерам слова это несходство иногда кажется несусветно далеким, что и побудило Джона Китса написать такие строки: «Услышанная музыка сладка, но слаще – недоступная для слуха»[2].

Персональной, то есть лично вашей, реальность делает тот неповторимый способ, сообразно которому вы смешиваете и совмещаете между собой различные qualia. Не найдется и двух человек, которые бы делали это одинаково. Возьмите, к примеру, такое будничное явление: вы идете по улице и вдруг видите, что прямо на вас мчится большая черная собака. Два человека (обозначим их как A и Б) воспримут это событие совершенно по-разному. Здесь налицо две возможности. Допустим, что собака укусила А, и он в таком случае, помня боль от укуса, будет впредь избегать собак, воспринимать лай черной собаки как угрозу, а ее открытую пасть – как признак агрессии. Б, если он хозяин собаки, будет по-прежнему любить ее, радоваться, что его убежавшая собака вернулась, воспринимать ее лай как приветствие, а открытую пасть – как улыбку. Перед нами две реальности, и каждая слагается из тех qualia, которые подгоняются друг под друга, как части пазлов.

Сами вы не замечаете, как накапливаете опыт, ибо творение совершается мгновенно. Чтобы увидеть две складывающиеся части головоломки, нам необходимо сделать снимок, остановив поток времени, и разрезать целую картинку на множество малых ингредиентов. В принципе, если расширять qualia до известного предела, то все обратится в некий ингредиент, включая чувства, ощущения, воспоминания и ассоциации. Каждое переживаемое событие собирается из множества qualia. Картина сама собой не собирается. Это только так кажется.

Чтобы стать творцом и сыграть ту роль, ради которой вы и родились, вы должны взять под контроль весь свой жизненный опыт и все свои переживания. Именно вы выбираете, какую qualia куда приладить. Если вы боитесь собак, накопленный вами прошлый опыт подпитывает этот страх; чтобы избавиться от этих впечатлений, их нужно заменить новыми. Точно так же, чтобы избавиться от фобии, вам нужно постепенно перенастроить устоявшуюся реакцию мозга. Если вы видите, как прямо на вас мчится большая черная собака, у вас нет времени сформировать новую реакцию. Страх можно рассеять только постепенно, делая один маленький шажок за другим: разглядывая снимки собак, которые вам нравятся, посещая магазины или базары домашних животных, гладя дружественно настроенную к вам собаку, удерживаемую на поводке, и т. д. Еще более решительный шаг вперед – взять под контроль свои ментальные реакции. Страх – состояние фиксированное, «замороженное». В вашей власти «разморозить» его и сделать более пластичным. Представьте пугливую собаку, затем мысленно сделайте ее большой или, наоборот, маленькой и медленно погоняйте этот кадр туда-сюда: эта разновидность ментального «фотошопа» научит вас искусству управления и поможет сделать необходимый шаг, когда не страх будет повелевать вами, а вы будете повелевать страхом.

Страх – внутреннее явление. Ну, а как тогда быть с внешней собакой? Разумеется, вы не создали добермана-пинчера из ниоткуда, хотя именно из ниоткуда он и явился. Собака формируется из молекул и атомов, которые, в свою очередь, формируются из субатомных частиц, мерцающих в пределах и вне квантового поля. «Вне» означает, что они входят в состояние, предшествующее творению. Они возвращаются к тому истоку, который вне времени, пространства, материи и энергии. Здесь не существует ничего, кроме возможностей. (Если прибегнуть к технической терминологии, субатомные частицы, которые исчезают из материального мира, пребывают в «виртуальном» состоянии. )

Этот цикл перевода всего сущего из несотворенного в сотворенное состояние вершится постоянно; это основной ритм природы. Мозг тоже обрабатывает реальность циклически, включаясь и выключаясь тысячи раз в секунду. Здесь ключевым фактором является синапс – зазор между двумя нейтральными соединениями. Химическая реакция этот зазор перекрывает (состояние включения), а затем синапс вновь восстанавливается для следующего сигнала (состояние выключения). Существуют и другие базовые переключатели, завязанные на позитивные и негативные заряды ионов, проходящие через клеточные мембраны нейронов, однако шаблон при этом остается тем же. С точки зрения нейроученого, присущая мозгу способность обрабатывать реальность представляется невероятно сложной. Как миллионы отдельных сигналов, звучащие, подобно инструментам оркестра, из всех участков мозга, затем слагаются в единую картину мира? Никто этого не знает, даже отдаленно, ибо когда вы изучаете мозг, то видите, образно говоря, пианино, на котором играет невидимый пианист: каким-то образом 88 клавиш приходят разом в движение, рождая музыку. Правда, в этом случае то вспыхивает, то гаснет квадрильон синаптических соединений (именно такое количество соединений, согласно подсчетам, происходит в мозге взрослого человека).

Наблюдение за ними ничего не говорит нам о том, как возникают зрение, слух, вкус, осязание и обоняние. Что бы ни происходило в том зазоре, который отделяет творение от истока творения, все это вершится незримо. Мы этого не видим; видим лишь физический результат. И еще меньше мы понимаем, как двум клеткам мозга, каждая из которых содержит тот же набор ДНК и излучает те же химические и электрические сигналы, удается производить слух в одной части мозга и зрение в другой.

Вполне очевидно – если только вы не ослеплены фанатичной преданностью материализму, – что клетки мозга сами по себе не видят и не слышат. Этот факт подтверждается простейшим тестом: если вы заглянете внутрь мозга, то увидите, что он темен и безмолвен. Но ведь что-то же рождает пылающие закаты и удары грома, не говоря уже обо всех прочих пленительных видах и звуках мира. Это что-то – нечто сугубо личное; оно творит мир прямо в эту секунду. Генезис – это то, что существует сейчас, а не то, что происходит в мозге.

Творец за кулисами – это сознание. Оно пользуется мозгом, как пианист – инструментом. Чего бы ни захотело сознание, это становится сущим. А то, что оно блокирует, так и не рождается на свет. Этот выбор совершается вне зрения, но не вне ума. Для чего вам глаза? А для того, чтобы ум мог видеть; раз он хочет видеть; раз он хочет видеть, то он и создал себе с этой целью глаза, как создал уши, нос, вкусовые рецепторы и всю механику перцепции.

«Быть такого не может! – возразит скептик. – Эволюция создавала человеческий глаз на протяжении миллиардов лет, начиная с импульса одноклеточных организмов, стремившихся к свету». Подобное возражение не выдерживает никакой критики. Это все равно что сказать, что клавиши пианино были изобретены до того, как родилась музыка. Пианино – инструмент, созданный удовлетворять желание ума, жаждущего музыки. Человеческий глаз – инструмент, созданный удовлетворять желание ума, жаждущего узреть сотворенный мир.

Все другие qualia укладываются в тот же шаблон. Сознание сотворило осязание, чтобы чувствовать сотворенный мир, слух – чтобы слышать сотворенный мир, и т. д.

Религия часто выступает как хранилище иррационального мифотворчества. При этом библейское сказание о сотворении мира верно отражает один очень важный момент: Бог замыслил творение и стал его частью, чтобы радоваться ему. Адам и Ева, читаем мы, «услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня» (Быт. 3: 8 ). Если перевести это в современные понятия, мы бы сказали, что сознание наполняет мир. Зрение, слух и все другие качества возникли с тем, чтобы вселенский ум мог познавать себя.

Религия тоже права, но она верно отражает другой важный момент: у творческого процесса нет ограничений. Реальность пластична, как и сон. Если вы забываете об этом, реальность начинает «замерзать», и отсюда до мира, столь неподвижного и так замкнутого на себе, что все другие измерения исключаются, только один шаг. Классический пример подобного рода можно найти в Средневековье, когда католическая церковь обвинила Галилея в ереси, ибо он поддерживал идею, что Земля вертится вокруг Солнца, – в противовес геоцентрической идее, поддерживаемой церковью, согласно которой Земля – неподвижный центр Вселенной. Галилей предстал перед судом инквизиции в 1633 году, и судьи «заставили его под страхом пытки встать на колени и громко прочесть длинное унизительное отречение от своих идей, говоря, что он “отказывается, проклинает и ненавидит” гелиоцентрическую теорию». (Не знаю, насколько это верно, но легенда утверждает, что, как только Галилей встал с колен, он промолвил: Eppur si muove… («А все-таки она вертится…»)

Физик Дэвид Дойч, а с ним и многие другие ученые, расценивает испытание, которому подвергся Галилей, как победу, добытую им в ходе непосредственного наблюдения за небесными светилами. Галилей оскорбил веру и верующих, дав понять, что труды Божьи можно предугадывать с помощью математических вычислений. В дальней перспективе это было предвестие наступления великой эры науки. Пока же Галилей был осужден и подвергнут домашнему аресту. Впрочем, этого было достаточно, говорит Дойч, чтобы возник устойчивый страх, что наука в средиземноморском бассейне будет задавлена на многие века. Но здесь он делает одну очень важную оговорку.

Исходя из того, что инквизиторы верили в божественное откровение, говорит Дойч, «их мировоззрение было ложным, но не алогичным». Одно верное наблюдение о движении планет, то, которое сделал Галилей, не могло как-то ограничить или ущемить Бога. «Как они сами выразились, Бог мог бы воспроизвести те же наблюдаемые результаты бесконечно различными способами». Теорию Галилея, касающуюся Солнца и планет, можно назвать высокомерной, коль скоро она претендовала на то, чтобы быть «методом познания, основанным на не лишенных ошибок наблюдениях и рассудочном выводе, какой именно путь Он (Бог) выбирает». Пути Божьи бесконечны и неизмеримы; пути человека конечны и измеримы.

Язык, которым пользуются церковные власти, неприятен ученому, но осуждение Галилея, если вынести наружу то, что спрятано глубоко внутри, – это один из важнейших моментов восточных мудрых традиций. Видимый мир – это мир внешней видимости. Если видишь перед собой одну внешнюю видимость, это ничего не говорит о том, что на деле представляет собой творение. [Даже Земля, вращающаяся вокруг Солнца, – это только видимость. Если встать на краю Млечного Пути, то окажется, что вся Солнечная система вращается вокруг центра галактики. А если встать в начальную точку Большого взрыва, то окажется, что Млечный Путь стремительно несется прочь от всех других галактик (ибо Вселенная расширяется), унося с собой и Землю. В самом деле, движение Земли, как утверждали инквизиторы, можно описывать в бесконечных перспективах. ] Древние ведические провидцы выражают это в виде понятия «майя», что обычно переводят как иллюзия, но это больше чем иллюзия. Майя – это богиня, соблазнительное очарование которой искушает ум поверить, что нереальное реально. Все, что она показывает нам, не заслуживает доверия. Мы настолько заворожены зрелищем жизни, что забываем о том, кто все это создал, – нас самих. Поэтому мы должны вложить нашу веру в творческий процесс.

И тогда Бог обретет смысл и значение бо́ льшие, нежели все другое в мироздании, ибо Бог – это слово, которое мы применяем к источнику творения. Нет особой необходимости поклоняться этому источнику, хотя почтительного уважения, если только мы не откажем в нем, он определенно заслуживает. Необходимо другое – соединиться с ним. Там, по ту сторону пропасти, в трансцендентном мире, есть несколько необходимых аспектов, которые сотворить невозможно – ни руками, ни с помощью воображения, ни мыслью.