 |
А.Ф. Керенский и выступление Л.Г. Корнилова
|
|
|
|
своим ближайшим помощником в деле создания сильной власти Керенский выбрал Л.Г. Корнилова, который отрицательно относился как ск Советам, так и к правительству. С его помощью А.Ф. Керенский надеялся освободить власть от советской зависимости, установить в стране жесткий порядок.
19 июля Корнилов назначается Главковерхом, тогда же пост управляющего военным министерством занял Б.В. Савинков.
3 августа Корнилов предоставил Керенскому вариант программы, в которой ввиду нарастающего хозяйственного паралича, ставящего под угрозу снабжение армии, предлагались милитаризация фабрик, заводов, железных дорог и введение смертной казни в тылу.
А.Ф. Керенский счел вариант программы чрезмерно резким по форме, оглашение программы в такой редакции могло, по его мнению, спровоцировать революционное выступление. В то же время министр-председатель выразил согласие с предложенными мерами. Позже он писал: " Существо требований генерала Корнилова являлось только своеобразной формулировкой тех мер, которые уже отчасти проводились, отчасти проектировались Временным правительством, и это существо отвечало настроениям ответственных демократических и либеральных кругов".
10 августа доработанный текст был вновь передан Керенскому. Военный раздел предусматривал восстановление дисциплинарной власти начальников в полной мере: резкое ограничение полномочий комиссаров и комитетов, введение смертной казни в тылу. В "Гражданском разделе" предусматривалось объявление железных дорог и работающих на оборону заводов и шахт на военном положении, запрещение митингов, забастовок и вмешательство рабочих в хозяйственные дела. Подчеркивалось, что " указанные мероприятия должны быть проведены в жизнь немедленно с железной решимостью и последовательностью".
|
|
|
Прибывшему 13 августа в Москву Корнилову была устроена восторженная встреча на вокзале. 14 августа он выступил на Государственном совещании. Основной причиной развала армии он назвал " законодательные меры", принятые после Февраля. Заявил, что разницы " между фронтом и тылом относительно суровости необходимого для спасения страны режима не должно быть". В заключении подчеркнул, что "нельзя терять ни одной минуты. Нужна решимость и твердое непреклонное введение намеченных мер".
С начала августа Корнилов стал перебрасывать к Петрограду верные ему части 3-й конный корпус генерала А.М. Крымова, Кавказскую туземную дивизию, 5-ю Кавказскую кавалерийскую дивизию и другие.
А.Ф. Керенский к моменту Государственного совещания уже шел в блоке с Корниловым, но в своих мемуарах он отрицает это. Вспоминая работу совещания, он пишет, что "совершил тогда одну большую ошибку. К тому времени я уже знал о готовящемся военном заговоре… Если бы я знал в то время, что во главе заговора стоит Верховный главнокомандующий, которого я сам назначил и на помощь которого в борьбе с заговорщиками полагался, то, конечно же, сказал бы об этом на совещании и немедленно, тут же, на месте, принял все необходимые меры".
Нам представляется, что Керенский пытается здесь осветлить свою роль, связанную с выступлением Корнилова.
Когда после Государственного совещания Керенский получил от Корнилова новую телеграмму с требованием безотлагательного введения мер, изложенных в его записке от 10 августа, оттягивать решение премьер уже не мог, так как понимал, что Государственное совещание показало необходимость поддержки правых сил.
17 августа, вернувшись в Петроград из Москвы, он вызвал Савинкова и сообщил ему, что принципиально согласен с запиской Корнилова. Вместе с тем, он выговорил Савинкову за то, что "контрреволюция подняла голову" и что он, Савинков, тоже виноват в этом, поскольку выдвижение Корнилова - это его рук дело.
|
|
|
20 августа русскими войсками была оставлена Рига. В связи с этим 22 августа на имя Керенского и Савинкова из Ставки пришла новая телеграмма. Корнилов требовал " крутых мер" и немедленного подчинения ему Петроградского военного округа. На 24 августа в Могилеве было запланировано совещание с целью обсуждения проекта нового положения о комиссарах и армейских комитетах. На него должен был выехать управляющий военным министерством Б. Савинков. Керенский пригласил его к себе и выразил согласие на включение Петроградского военного округа в состав формируемой Петроградской армии и подчинение ее таким образом главковерху, но с оговоркой: из округа выделить сам Петроград, который по прежнему остается в ведении военного министра. "Иначе нас здесь "скушают"", - сказал Керенский.
На этот случай, если в городе в конце августа произойдет выступление большевиков, Савинков должен был испросить у Ставки кавалерийские части для проведения в жизнь военного положения и разгрома большевиков.
Таким образом, намерения Керенского и Корнилова совпали, ведь Корнилов уже отдал приказ о переброске 3-го конного корпуса, Туземной дивизии и других частей к Петрограду. На совещании в Ставке 23 августа была достигнута договоренность, что войска будут подтянуты к Петрограду к 28-29 августа. Таким образом, несмотря на некоторые оговорки и условия (Керенский выражал недоверие Крымову, как подозреваемому в монархизме; "ликвидация" главного комитета Союза офицеров", который был Керенскому подозрителен), Керенский по существу санкционировал действия Ставки, уже двинувшей войска к Петрограду. В Ставке господствовала эйфория. Началось совещание по вопросу о форме правления. Решили создать " Совет народной обороны". Обладающий всей полнотой власти. Во главе Корнилов, его помощник Керенский, члены- генерал Алексеев, адмирал Колчак, Савинков, Филоненко.
При Совете должно быть правительство - исполнительный орган. В него намечали широкое представительство: от бывших царских министров -"либералов" М. Покровского и П. Игнатьева до Плеханова. В общем замышляли "надпартийное" правительство под диктаторской рукой Корнилова.
|
|
|
Наиболее туманным эпизодом в этой главе является, наверное, вопрос о событиях, приведших к распаду союза Керенского с Корниловым. Этот разрыв связан с именем Владимира Николаевича Львова.
22 августа он посетил Керенского в Зимнем дворце, поставив перед Керенским вопрос: согласен ли министр - председатель войти в контакт с некой группой "общественных деятелей", имеющих достаточную силу, чтобы обеспечить ему прочную поддержку справа?
Керенский потребовал разъяснений. Не получив ответа, он, практически, согласился на то, чтобы Львов продолжил переговоры с этой группой "общественных деятелей". Такая позиция Керенского не представляется неожиданной. Осторожные разговоры о концентрации власти уже велись с ним до визита Львова. Керенский понял, что группой, о которой говорил Львов были какие-то "прокорниловские" элементы.
В историографии не решен вопрос: был ли визит Львова 22 августа к Керенскому его личной инициативой, или за его спиной кто-то стоял? Достоверного ответа нет. Но, несомненно, визит был навеян "правой" средой, в которой Львов вращался на Государственном совещании.
Для всех делегатов совещания было очевидна нервозность Керенского, даже истерия, которая являлась отражением неустойчивости режима, пытавшегося "усидеть между двумя стульями".
Это породило у некоторых деятелей стремление нажать на Керенского, чтобы он освободился от влияния Советов и взял "правый" курс.
Покинув Керенского, Львов возвратился в Москву. Здесь он повидался с Добрынским, Аладьиным, братом Николаем, которым сообщил что Керенский дал ему полномочия на переговоры с Корниловым.
24 августа Львов вместе с Добрынским и Аладьиным прибыли в Ставку. На заявление Львова о том, что он прибыл от Керенского с целью выяснения той "конструкции власти", которая нашла бы поддержку Верховного главнокомандующего, Корнилов отметил, что единственным исходом является установление диктатуры и объявление страны на военном положении. Корнилов, в переговорах со Львовым, выдвигал уже более радикальные, категоричные требования, чем при визите Савинкова.
|
|
|
Вместе с тем, Корнилов передал Львову, что в связи с беспорядками, которые могут возникнуть с введением в Петрограде военного положения, Керенскому и Савинкову лучше выехать в Ставку. Обстановка в Могилёве произвела на Львова тяжелое впечатление. Из своей поездки он узнал, что офицерство в Ставке ненавидит Керенского.
Когда Савинков прибыл в Петроград с докладом об итогах поездки, тот уже колебался. Это объясняется тем, что наметившийся альянс с Корниловым и Ставкой, может обернуться для него политическим провалом. Керенский мучительно искал спасительного разрешения. В этот момент, днем 26 августа к нему второй раз является Львов. Он сообщил, что привез предложения Корнилова:
1. Объявить Петроград на военном положении.
2. Уйти всем министрам в отставку.
3. Передать всю власть — военную и гражданскую - Верховному главнокомандующему, который составит новый кабинет министров.
Львов передал также предложение Корнилова приехать в Ставку Керенскому и Савинкову, добавив от себя, что этого делать не стоит, так как Керенский будет арестован или даже убит.
Керенский, воспользовавшись провокационным визитом Львова, разрывает с Корниловым. Нужно отметить, что не отвергая усилий Савинкова и Филоненко, направленных на совместные действия с Керенским, корниловское окружение одновременно вело скрытую деятельность, целью которой было выступить в обход Керенскому. И Керенский, как нам кажется, точно улавливал это.
Его реакция на «ультиматум» Корнилова была юридически профессиональной. 26 августа Керенский прибыл в военное министерство и по аппарату Юза вызвал Корнилова. Он приглашал на эти переговоры Львова, но тот опаздывал. Скорее всего, он опасался переговоров. Говоря за Львова, Керенский попросил подтвердить Корнилова то решение, о котором Львов должен был известить Керенского. Корнилов подтвердил, что действительно просил Керенского «приехать в Могилев». Тогда Керенский, говоря уже о себе, передал, что он понимает ответ Корнилова как подтверждение слов, переданных ему Львовым, то есть включил в «корниловское подтверждение» все три пункта ультиматума, о которых Корнилову ничего сообщено не было.
Керенский ликовал. Корнилов сам расписался под своим ультиматумом. Встретив опоздавшего Львова уже на обратном пути в Зимний, Керенский пригласил его в свой кабинет, где еще раз просил повторить содержание корниловского «ультиматума». Как только Львов закончил свой рассказ, из- за ширмы появился начальник петроградской милиции полковник С. Блавинский, который подслушал, по просьбе Керенского, весь разговор. Теперь у Керенского был свидетель. Львов был арестован.
|
|
|
Придя на заседание правительства в Малахитовый зал. Керенский сообщил министрам о случившемся, квалифицируя действия Корнилова как мятеж. Он потребовал чрезвычайных полномочий, В своих мемуарах он пишет; «Высказавшись за подавление мятежа, я заявил, что считаю возможным бороться с поднятым мятежом лишь при условии, если мне будет передана Временным правительством вся полнота власти». Все министры формально подали в отставку. Правительство, образованное в 20-х числах июля, практически перестало существовать. Теперь Керенский совещался фактически только с Терещенко и Некрасовым.
27 августа в Ставку пошла телеграмма: «Генералу Корнилову. Приказываю вам немедленно сдать должность генералу Лукомскому. Вам надлежит немедленно прибыть в Петроград. Керенский». В этот же день, вечером, в Ставке узнали, что в газетах появилось сообщение, обвиняющее Корнилова в попытке «установить государственный порядок, противоречащий завоеваниям революции».
"Корниловские" войска приближались к Петрограду. 27 августа командующему ими Крымову пришли две телеграммы; Керенский просил остановить движение войск к столице, Корнилов - не обращал на приказы Керенского внимания. Крымов, с самого начала выступавший против соглашения с Керенским, продолжал движение рассредоточенными и деморализованными распоряжениями Керенского. Кроме того, Крымову не удалось наладить связь со Ставкой. Вечером 30 августа он уезжает в Петроград, что нанесло "корниловскому" движению тяжелый удар.
31 августа Крымов был принят Керенским в Зимнем дворце, где утверждал, что он не причастен к намерению свергнуть правительство, клялся, что действовал во имя государственного порядка. В этот же день он покончил жизнь самоубийством. Керенский на допросе Чрезвычайной следственной комиссии показывал, что, когда стало известно, что Крымов застрелился, один из его офицеров сказал: «Ну, теперь все концы в воду». Смерть Крымова символизировала конец "корниловского" выступления.
Керенский победил благодаря тому, что сделав крен влево, он получил мощную поддержку со стороны революционно - демократических организаций.
Генеральский мятеж разбился о единый революционно - демократический фронт. Увы, он просуществовал всего несколько дней. Ленин тогда утверждал, что если бы тогда он сохранился, власть могла бы мирным путем перейти к многопартийным Советам, а Гражданская война, вероятнее всего, была бы исключена. Но, сломив "правых", Керенский преисполнялся веры в то, что покончит и с "левыми". Керенский лишился "правого" стула, а усидеть на одном не хотел, да и не мог.
Большевики утверждали, что Керенский готовит новую "корниловщину". Оказавшись перед лицом растущей роли Советов, Керенский вновь начинает двойную игру: против отступающей "корниловщины" и, одержавшей победу, советской демократией, в которой все большую роль играли большевики.
Жестом в сторону Советов стало снятие 31 августа с поста комиссарверха Филоненко, увольнение Савинкова с постов генерал - губернатора и управляющего военным министерством.
1 сентября Керенский объявил Россию республикой. В начале сентября из тюрьмы были выпущены под залог Л.Д. Троцкий и другие большевики.
Жестом "влево" стало назначение начальником штаба Ставки генерала Алексеева, в котором "правый" лагерь видел свидетельство "истинно государственных намерений правительства».
2 сентября Корнилов и Лукомский были взяты под арест.
Д. Волкогонов в своем двухтомнике «Ленин» пишет: «Генеральский мятеж схож с августовским путчем 199 как-то сразу потерял своё влияние, а через 74 года, в сходной августовской ситуации, его лишился и Горбачев. В этом опасность бесконечного балансирования, маневрирования, которые в определенные моменты нужны, во сутью долгосрочной политики быть не могут.... Возвращаясь к тем драматическим дням, Керенский уже в 1919 году справедливо пишет, говоря о корниловщине: «Заговор открыл дверь большевикам".
Путч Корнилова оказался для большевиков спасительным, вдохновляющим, обнадеживающим; после него их авторитет пошел в гору и быстро стало падать влияние Керенского.
Таким образом, попытки А.Ф. Керенского усилить государственную власть не увенчались успехом. В связи с отсутствием четкой, единой, продуманной до мельчайших деталей, поддерживаемой какими-то крупными группами, политической линии, у Керенского почти не осталось сторонников, ни постоянно окружавшей его толпы, ни делегаций, ни прожектов. История отвернулась от своего недолгого «любовника».
|
|
|
