 |
Третье действие
|
|
|
|
(В области Грааля. Привольный, прелестный весенний пейзаж. Цветочный луг, отлого поднимающийся к заднему плану. Авансцену окаймляет опушка леса, который простирается вправо на скалистой почве, идущей в гору. На переднем плане, в стороне леса, - родник; на противоположной стороне, несколько ближе к заднему плану, - простая хижина отшельника, прислонившаяся к скале. Раннее утро. - Гурнеманц, достигший глубокой старости и живущий отшельником, бедно одетый только в хитон рыцарей Грааля, выходит из хижины и прислушивается).
Гурнеманц
В кустах там кто-то стонет…
Так жалобно не плачет зверь, -
да ещё в такой святой и великий день…
(Раздаётся глухой стон женщины, словно в глубоком сне мучимой бредом. )
Ну да, - я знаю этот скорбный вопль…
(Гурнеманц решительно идёт в сторону густой, непроницаемой заросли терновника и с силой раздвигает кусты. Внезапно он останавливается).
Гурнеманц
Ха! Ты снова здесь!
Терновник от суровой зимы
спрятал тебя, - давно ли?
Встань! - Кундри! - Встань!
Зимы уж нет, - весна пришла!
Проснись же! С весной очнись! -
Словно труп…
Право, на этот раз она мертва…
Но не её ли я слышал стон?
(Он извлекает из кустарника совсем застывшую и безжизненную Кундри, относит её на ближайший дер-новый холм, сильно растирает ей руки и виски, отогревает своим дыханием, - всеми способами стараясь вывести её из окоченелого состояния. Наконец жизнь к ней, видимо, возвращается. Открыв глаза, она испускает крик. - Её внешность почти та же, что в первом действии; она в суровой покаянной одежде посланни-цы Грааля, только цвет лица её стал бледнее, а из выражения этого лица, равно как из всей фигуры Кундри, исчезла дикость. Она долго и пристально глядит на Гурнеманца. Затем встаёт на ноги, приводит в порядок свою одежду и волосы и тотчас же принимает вид служанки, готовой работать.
|
|
|
Гурнеманц
Что-ж ты молчишь?
Скажи хоть слово мне!
Иль ты не рада,
что от смерти я пробудил
ещё раз тебя?
Кунлри
(медленно наклоняет голову; затем произносит сурово и отрывисто)
Мчаться… Мчаться! -
Гурнеманц
(печально покачав головой)
Куда помчишься ты?
Гонцов не шлём уж мы давно!
Коренья и травы
сами мы ищем себе,
как дикие звери, в лесу…
(Кундри тем временем огляделась, увидела хижину и уходит в неё. Гурнеманц с удивлением смотрит ей в след.
Гурнеманц
Спокойней выглядит она…
Это благодать святого дня…
О, день великий милосердья!
Конечно, ей во спасенье
мне удалось сегодня
жизнь вернуть бедняжке…
(Кундри снова появляется; она выходит из хижины с кувшином в руках и идёт к источнику. Пока кувшин наполняется водой, она глядит в лес и замечает вдали приближающегося человека; она оборачивается к Гурнеманцу, указывая ему на пришельца).
Гурнеманц
(смотря в лес и стараясь разглядеть)
Кто там идёт к святым струям?
В доспехах чёрных рыцарь?
Он не из наших братьев…
(Кундри с наполненным кувшином медленно удаляется в хижину, где она находит себе работу. Гурнеманц отходит несколько в сторону, наблюдая за пришельцем. Из леса выходит Парсифаль. Он весь в чёрных рыцарских доспехах; забрало его шлема закрыто, копьё опущено к земле; склонив голову и мечтательно задерживая свой шаг, он медленно приближается и садится на дерновый холмик у источника. Гурнеманц долго с удивлением всматривается в него, затем подходит ближе).
Гурнеманц
Здравствуй, мой гость!
С пути ты сбился? - Я-бы мог направить…
(Парсифаль тихо качает головой. )
Не отвечаешь на привет?
(Парсифаль склоняет голову. )
Гурнеманц
(недовольным тоном)
Вот как!
Ты небу дал, может быть, обет молчанья?
Но знай, что мой обет
тебя наставить мне велит. -
Здесь мир святой царит кругом:
напрасно ты копьё и щит
сюда приносишь, шлем закрыв!
И в день такой! Иль ты забыл,
какой сегодня день?
(Парсифаль качает головой. )
Ха! Откуда ты пришёл?
В какой языческой стране
ты мог забыть, что нынче
Страстная Пятница, день пресвятой?
(Парсифаль ещё ниже склоняет голову. )
Сложи оружье!
Не гневи Того, Кто ныне
тяжко страдал и, безоружный,
кровь проливал за грешный мир!
|
|
|
Парсифаль встаёт, по-прежнему молча, втыкает копьё перед собой в землю, рядом кладёт щит и меч, открывает шлем, снимает его с головы и кладёт вместе с остальным оружием; затем он в немой молитве склоняется перед копьём на колени. Гурнеманц глядит на него с удивлением и умилением. Он знаком подзывает Кундри,, только что снова вышедшую из хижины. Пламенно молясь, Парсифаль возносит теперь свой взор к острию копья.
Гурнеманц
(тихо Кундри)
Узнаёшь его? -
мальчик, убивший лебедя!..
(Кундри подтверждает это кивком головы. )
Ну да, это он, - простец,
я в сердцах изгнал его…
(Кундри пристально, но спокойно глядит на Парсифаля. )
Ха! Он с пути не сбился!
Копьё… знакомо мне!
(в большом волнении)
О, благостный день,
отверзший ныне очи мне!
(Кундри отвернула лицо. Парсифаль, окончив молитву, медленно встаёт, спокойно оглядывается, узнаёт Гурнеманца и приветствует его, ласково подавая ему руку.
Парсифаль
Здравствуй! Вновь тебя
рад я видеть.
Гурнеманц
Так помнишь ты меня?
Узнал ты старца,
хотя тоскою он согбен? -
Как ты пришёл сюда?
Парсифаль
Блуждая и терпя страданья, шёл я;
теперь, быть может, я от них избавлен, -
с тех пор, как слышу вновь
дубравы этой шелест
и снова вижу друга-старца…
Или я ошибся?..
Как будто всё не то уж…
Гурнеманц
Скажи, кого найти ты хочешь?
Парсифаль
Того, чей стон глубокий
однажды в сердце мне проник…
Его теперь избавить
от страшной муки избран я.
Но, ах! -
не мог найти я путь спасенья:
проклятием ужасным
был он долго скрыт от меня!
Грозные беды,
битвы, сраженья
гнали меня далеко,
если я путь находил…
И я уже терял надежду…
Храня оружие - святыню,
его скрывая, сберегая, -
в сраженьях я был ранен не раз;
ведь им самим
я не боролся с врагами!
Незапятнанным
оно осталось
и чистым в храм вернётся!
Ты видишь этот дивный блеск -
то Грааля святое копьё!
|
|
|
Гурнеманц
(в порыве высшего восторга)
О, милость! Дар небес!
О, чудо! Милосердья чудо! -
(немного овладев собой)
Герой! Та сила чар,
что от тебя скрывала путь, -
поверь, теперь смирилась!
Да, рыцарь, область Грааля здесь!
Здесь братство наше ждёт тебя!
Ах, все мы ждём спасенья, -
ты властен нас спасти! -
Безотрадно наши дни текут…
Страданье, что ты видел сам,
и горе - страшно возросли!..
Амфортас, вне себя от раны,
от душевной боли жгучей, -
во тьме отчаянья дерзко смерть зовёт!
Мольбы и слёзы приближённых
не в силах побудить его к служенью…
Давно в ковчеге остаётся Грааль, -
так повелел его хранитель:
он умереть не может,
видя дивный свет, -
но смерть он вызвать хочет,
чтоб принесла она конец мученью…
Святой трапезы братство лишено:
мирская пища нас питает,
и мощь героев вянет с каждым днём…
Уж к нам гонцов не шлют,
и рыцарей на бой святой не кличут…
Все, как тени, без надежд,
вождя и дух утратив, бродим мы…
Я здесь укрылся, в уголке лесном,
и тихо жду кончины,
с тех пор, как мой великий вождь в гробу;
да, Титурель, святой герой,
дышал лишь светом Грааля животворным:
теперь, как все, он умер!
Парсифаль
(вскакивая с места в порыве великой скорби)
И я, - лишь я
принёс вам столько бед!
Ах! Значит, много
преступлений тяжких
во главе глупца
от века в век скопилось, -
когда ни подвиг, ни молитва
очей мне не открыли!
Вас всех спасти я призван небом,
но дикой тьмой окутан
последний верный путь спасенья!
(Он готов упасть без чувств. Гурнеманц поддерживает его и усаживает на дерновый холм. Кундри поспешно уходит и тотчас же возвращается с кружкой воды, чтобы окропить Парсифаля.
Гурнеманц
(мягко отстраняя руку Кундри)
О, нет! -
Пусть сам святой родник
прохладу пилигриму даст!
Поверь, -
ещё сегодня совершит он подвиг,
исполнит высший долг служенья.
Он должен чистым быть,
и долгих странствий пыль
нам надо смыть теперь с него…
(Оба осторожно поворачивают Парсифаля к самому краю источника. В то время, как Кундри развязывает ему поножи, а Гурнеманц снимает с него панцирь, Парсифаль обращается к ним:
|
|
|
Парсифаль
Но… мне… путь к страдальцу…
вы укажите…
Гурнеманц
(продолжая разоблачать его)
Конечно, - светлый замок ждёт уж нас:
обряд печальный похорон вождя
зовёт меня туда…
Открыть ещё раз нам сиянье Грааля,
свой долг, давно забытый,
в последний раз исполнить,
молиться за отца святого,
его убив своим грехом,
и этот грех свой замолить
Амфортас клятву дал.
(Кундри смиренно и усердно омывает Парсифалю ноги. Он глядит на неё с кротким удивлением.
Парсифаль
Омыла ты мне ноги, -
пусть окропит мне друг главу!
Гурнеманц
(черпая рукой в источнике и окропляя голову Парсифаля)
Господь с тобой! Будь чистым, сердцем чистый!
От всех грехов людских
свободен ныне ты!
(Пока Гурнеманц торжественно совершает обряд окропления, Кундри достаёт с груди своей маленький золотой флакон и выливает его содержимое на ноги Парсифаля; затем, быстро распустив свои волосы, она утирает ими его ноги).
Парсифаль
(ласково взяв у Кундри флакон и передавая его Гурнеманцу)
Умастила ты мне ноги,
а старец умастит мою голову,
и ныне же Царём я буду вашим!
(Гурнеманц выливает весь оставшийся во флаконе елей на голову Парсифаля, мягко умащивает её и затем складывает над нею свои руки.
Гурнеманц
День, нам обетованный! -
Помазанник небес,
ты царь наш волей божьей!
О, чистый!
Жалостью страждущий,
всё сердцем знающий!
Ты, претерпев Спасителя страданья,
последний грех сними с главы Его!
(Парсифаль незаметно черпает воду из родника, наклоняется к Кундри, всё ещё стоящей перед ним на коленях, и окропляет ей голову.
Парсифаль
Мой первый долг свершаю так:
крестись, жена,
и веруй в сына Божия!
(Кундри склоняет голову низко к земле и, по-видимому, плачет навзрыд. - Парсифаль оборачивается и с восторженностью глядит на лес и луг, которые теперь ярко озарены утренним солнцем, близящимся к полудню.
Парсифаль
Как поле нынче ласково цветёт! -
Я помню сад иных цветов, -
они ко мне гурьбою льнули страстной…
Но здесь полны нежнейших чар
все листья, стебли и цветочки!
Всё дышит детской чистотой, -
со мной так кротко говорит…
Гурнеманц
То Пятницы Страстной волшебство, царь!
Парсифаль
О, горе! Великой скорби день!
Ужель сегодня мир цветов,
животных - всех, в ком жизнь дрожит,
не стонет и не плачет?..
Гурнеманц
О, нет! Ты видишь сам! -
Святые слёзы покаянья
божественной росой
упали на луга:
вот чем жива природа!
Цветочек, радуясь в тиши
явленью светлому Христа,
Ему молиться хочет…
Но сам Спаситель для него невидим, -
и на людей спасённых он глядит,
а человек безгрешным стал и светлым:
любовь Христа от тьмы его спасла…
И вот цветочки в поле замечают,
что ныне их никто не мнёт ногой:
как сам Господь с терпеньем неземным
людей жалел, страдал за них, -
так нынче человек, любя,
жалеет и цветы…
И счастьем дышат луг и лес, -
всё, что недолго так цветёт:
весь искуплённый мир
в день Всепрощенья гимн поёт!
|
|
|
(Кундри снова медленно поднимает голову и влажными глазами глядит на Парсифаля, выражая серьёзную и спокойную мольбу.
Парсифаль
Я видел осень цветов веселья:
не ждут ли и они расцвета?.. -
И ты слезами освятила землю:
смотри же, - вот, весь луг смеётся!
(Он нежно целует её в лоб. - Издали доносится перезвон колоколов, усиливающийся в большой по-степенности).
Гурнеманц
Полдень, - как и тогда.
Теперь, мой царь,
твой слуга путь укажет!
(Гурнеманц приносит свою мантию Граальского рыцаря и вместе с Кундри надевает эту мантию на Парсифаля. Парсифаль торжественно берёт в руку копьё; затем он и кундри следуют за Гурнеманцем, который медленно ведёт их. Местность начинает весьма постепенно изменяться, как в первом действии, только движение декораций происходит справа налево. Некоторое время все трое видны зрителю; затем они исчезают с его глаз, - когда вместо леса, мало-по-малу пропавшего, на первый план выдвигаются скалистые своды. - В сводчатых галереях слышится всё возрастающий перезвон. - Наконец, стены утёсов раз-двигаются, и открывается большой зал в замке Грааля, - тот же, что и в первом действии, только без столов. Посреди сцены поставлен катафалк. По-прежнему отворяются двери. С одной сторо-ны входят рыцари, несущие и сопровождающие гроб с телом Титуреля. Через другую дверь вносят Амфорта-са на одре болезни; перед ним несут ковчег с Граалем, накрытым покровом. Пение Рыцарей во время входа обеих процессий).
Первая половина
(с Граалем и Амфортасом)
В ковчеге скрыт священный сосуд, -
алтарь его ожидает,
но кто в гробу зловещем скрыт,
кого несёте вы в нём?
Вторая половина
(с гробом Титуреля)
Вождя-героя скрывает гроб
и несравненную мощь, -
Господь наш сам доверился ей!
Титурель смертью почил.
Первая процессия
Но Богом хранимый, кем он сражён,
сам Бога хранивший?
Вторая процессия
Лишь бременем лет он был побеждён,
созерцанья Грааля лишённый.
Первая процессия
Но кто мог лишить его благодати?
Вторая процессия
Сам грешный хранитель, - его вы несёте.
Первая процессия
Да, он должен быть здесь: он нам поклялся
в последний раз
долг свой исполнить.
Все рыцари
(обращаясь к Амфортасу)
Горе! Хранитель и страж!
Ах, в последний раз
ты исполни свой долг!
В последний раз!
(Гроб ставят на катафалк, Амфортаса кладут на ложе позади алтаря.
Амфортас
(с трудом немного приподнимаясь)
Да, - горе, горе! Стыд и тоска!
Так плачу с вами и я!..
Лучше уж убейте вы меня:
мне смерть - легчайшая кара!
(Гроб открывают. При виде мёртвого Титуреля невольный стон вырывается у всех присутствующих.
Амфортас
(высоко выпрямляясь на своём ложе и обращаясь к мертвецу)
Отец мой!
Чистый, светлый цвет героев!
Избранник, внимавший ангелам Божиим!
Я смерти своей искал,
но - смерть дал тебе!
О, ты теперь в раю предстоишь
пред лицом самого Христа!
Молись же за нас: если дивную кровь
мы ещё раз ныне узрим, -
пусть братья в ней обрящут
источник новой жизни,
а сын твой - забвенье и смерть!
Смерть! - Забвенье!
Умоляю!
В зияющей ране замри, отрава!
Пусть этот яд мне сердце убьёт!
Отец мой! О, сжалься!
Помолись так Ему:
" Спаситель, сыну покой пошли! "
Рыцари
(теснясь к Амфортасу)
Снимите покров! -
Откройте ковчег! -
Долг свой исполни! -
Отец твой внимает:
мы ждём, мы ждём!
Амфортас
(в бешеном отчаяньи вскакивая с ложа и бросаясь на рыцарей, которые невольно отступают перед ним)
Нет! - О, нет! - Как?
Я чувствую смерти объятья,
и я должен к жизни вернуться опять?
Где разум ваш?
Кто угрожает мне смертью?
Я жду её, как спасенья!
(он разрывает на себе одежду)
Вот здесь я! - Зияет рана вам!
Я весь отравлен кровью моей!
Мечи извлеките! Глубже вонзите
мне в грудь, по рукоять! -
Что-ж, герои?..
Грешным страданьям пошлите смерть, -
и Грааль начнёт тогда сам сиять!..
Все боязливо отступили перед ним. Амфортас, в экстазе, стоит одиноко. - Парсифаль, в сопровождении Гурнеманца и Кундри незаметно появившийся посреди рыцарей, теперь выступает вперёд и, протянув копьё, касается его остриём бедра Амфортаса.
Парсифаль
В одно оружье верь:
ты ранен им, -
оно лишь и спасёт!
(Лицо Амфортаса просветляется священным восторгом; сильно потрясённый, он готов упасть. Гурне-манц поддерживает его.
Парсифаль
Будь здрав, безгрешен и прощён!
Знай, - я храню отныне Грааль!
Блаженство то страданье,
что робкому глупцу
дало познанья свет
и состраданья мощь! -
(Он выступает на середину сцены, высоко поднимая копьё. )
Копьё Страстей
Я вам принёс назад! -
(С выражением высшего восторга все смотрят на поднятое копьё. Сам Парсифаль, устремив взор на остриё копья, вдохновенно продолжает:
О, благодатный, чудный вид!
Копьё закрыло злую рану, -
и каплет кровь с него святая,
в томлении стремясь к ключу родному, что там струится в волнах Грааля!
Пусть он сияет вам всегда!
Снимите покров! Откройте ковчег!
(Парсифаль поднимается по ступеням алтаря. Мальчики открывают ковчег. Парсифаль вынимает из него Грааль и погружается в его созерцание, преклонив колена и творя немую молитву. Мягкое сияние Грааля, постепенно увеличивающееся. - Сгущающийся мрак в глубине при возрастающем свете сверху.
Все
(вместе с голосами со средней и предельной высот, чуть слышно)
Тайны высшей чудо!
Спаситель, днесь спасённый!
Луч света: ярчайшее сиянье Грааля. С высоты купола слетает белый голубь и парит над головой Парсифаля. - Кундри, поднимая взор к Парсифалю, медленно падает перед ним, бездыханная. Амфортас, Гурнеманц коленопреклонно величают Парсифаля, который благословляет Граалем всё рыцарство, охва-ченное набожным умилением.
(Занавес медленно задвигается).
Конец.
|
|
|
