 |
Сорок восемь часов спустя 4 страница
|
|
|
|
— ДАЙ МНЕ СВОИ ЧЕРТОВЫ КЛЮЧИ!
Он подбрасывает их в воздух, и я ловлю, не теряя ни секунды. Ровно через три секунды я сижу за рулем «Чарджера» и мчусь прочь от дома на бешеной скорости. Пакс может отчитать меня позже. На самом деле он, вероятно, выбьет мне пару зубов, учитывая мою безрассудную езду в его гордости и радости, но что с того, черт возьми. Он может выбить их все, мне все равно.
«Пожалуйста, будь в академии. Пожалуйста, будь в порядке. Пожалуйста, будь в академии. Пожалуйста, будь в порядке. Пожалуйста, будь в академии. Пожалуйста, будь в порядке. Пожалуйста, будь в академии. Пожалуйста, будь в порядке. Пожалуйста, будь в академии. Пожалуйста, будь в порядке. Пожалуйста, будь в академии. Пожалуйста, будь в порядке…»
Я цепляюсь за надежду, что найду Рэна и девушку, которую люблю, целыми и невредимыми на вершине горы, стоящими на ступенях, ведущих в Вульф-Холл, и спорящими о чем-то бессмысленном…
Но нахожу их не там. Я замечаю их вдалеке — три фигуры, бегущие по обочине дороги. Один из них опережает двух других, двигаясь неуклюже, но все еще бежит со скоростью ветра.
Двести метров.
Сто пятьдесят.
Сто.
Пятьдесят.
Фары машины наконец-то освещают фигуры, и мое сердце делает тройное сальто назад. Элоди и Мерси поворачиваются лицом к машине, их лица бледны и пусты от того, видимо от шока. Их руки в чем-то красном. А впереди… Рэн, измученный и шатающийся... с Кариной на руках.
— Нет. Нет, черт возьми, нет. — Я жму на тормоза и выбегаю из машины. Через миллисекунду я держу ее в своих объятиях. Ее кожа пепельно-белого цвета, веки закрыты, губы мертвенно-голубого оттенка. Девушка выглядит мертвой.
Я опоздал.
Я, бл*дь, опоздал.
Но затем ее рука слегка дергается, и мой смертный приговор смягчается, по крайней мере, на данный момент. Как бы она ни была слаба, сейчас она все еще жива. И я не позволю ей, черт возьми, умереть. Ни за что. Я кладу Кэрри на заднее сиденье «Чарджера», ненавидя себя за то, что мне приходится ее сажать.
|
|
|
— Садись в машину, Рэн! Прямо сейчас, мать твою!
— Я в порядке. Просто возьми ее. Не жди скорую помощь. Езжай! — Он пытается отмахнуться от меня, но я мельком оцениваю состояние своего друга, и совершенно ясно, что Рэн тоже ранен.
Парень падает на одно колено, его силы слабеют, и я вижу ужасные раны на его предплечьях — глубокие, зияющие рваные раны, из которых сочится слишком много крови. Я захлопываю дверцу, ругаясь сквозь зубы.
— Немедленно садись в эту чертову машину, Джейкоби. Ты стоишь одной ногой в могиле.
— Я… правда… я... в порядке…
Я подхватываю его, чтобы он не упал и не потеряел сознание. Запихиваю его на пассажирское сиденье и через две секунды оставляю Мерси и Элоди на обочине дороги. Не очень по-джентльменски с моей стороны, учитывая тот факт, что Фитц все еще где-то там. Но я верю, что этот ублюдок еще какое-то время будет отбиваться от Распутина. С запахом крови в ночном воздухе, это будет только вопрос времени, когда появятся и другие — Дым, Сумрак, Снег и Чернила — рыщущие в ночи в поисках того, что пахнет так сладко и уязвимо.
Рэн возвращается к жизни, дергаясь на пассажирском сиденье рядом со мной. Бросаю быстрый косой взгляд, чтобы проверить его. Мне бы хотелось проверить, как там Кэрри, но я еду на бешеной скорости по неровной горной дороге и не хочу врезаться в ограждение и убить нас всех после того, как чудесным образом нашел их.
Глаза Рэна закатываются. Он стонет, его дыхание прерывается.
— Эй. Эй! Не спи. Скажи мне, что, черт возьми, произошло?
Парень потерял слишком много крови, чтобы связно говорить.
— Я... я не хотел…
|
|
|
— Ты молодец, парень. Ты вытащил ее оттуда. Теперь уже недолго осталось. Еще пара минут, и мы будем в больнице. — Надеюсь, это займет всего пару минут. Я не знаю, сколько времени осталось у Кэрри. Она была такой холодной в моих объятиях. Такой безжизненной.
— Мне не следовало этого делать. Я не должен был с ним связываться, — шепчет он. — Мне очень жаль. Мне действительно... чертовски жаль.
Он говорит о Фитце. Однако сейчас не время кричать на него за его ошибки, поэтому я сосредотачиваюсь на дороге и пытаюсь не дать ему уснуть.
— Не беспокойся об этом сейчас. Элоди скоро приедет. Просто не спи, чувак, ладно?
Его голова болтается из стороны в сторону, ударяясь в окно со стороны пассажирской дверцы, когда я проезжаю перекресток, ведущий в город. Сейчас почти три часа ночи, и на дороге нет машин. До больницы отсюда рукой подать. Я бью по газам.
Когда въезжаю на стоянку, у входа в отделение неотложной помощи уже собрались люди с каталкой, ожидающие нас. Мерси или Элоди, должно быть, успели позвонить. Шины визжат, когда я останавливаюсь перед хорошо освещенными раздвижными дверьми. Люди в халатах — три врача — не ждут, пока я выйду. Они сами открывают двери «Чарджера», заботясь о моих друзьях.
— Что случилось? — спрашивает один из них.
— Я... я даже не знаю! У нее рана в животе. У него все руки порезаны. Пожалуйста! Помогите им! — Я гнал как сумасшедший, чтобы доставить их сюда. И теперь, когда мы прибыли, ничего не могу сделать. Я чертовски беспомощен.
— Не волнуйся. Мы позаботимся о них. — Все трое действуют эффективно, спокойно и быстро. Я даже не успеваю вылезти из машины, как они уже укладывают Карину на каталку, а Рэна — на другую.
— Пульс нитевидный. Давление падает, — говорит один из них над безжизненным телом Карины.
Облегчение обрушивается на меня, как разрушительный шар. Я был в ужасе, что к тому времени, когда мы доберемся сюда, у нее даже не будет пульса.
—Парень ненамного лучше. Однако на нем нет ранений в верхней части тела. Давайте отвезем их внутрь.
Я пытаюсь последовать за ними, но одна из женщин оборачивается и кричит через плечо, исчезая вместе с Кэрри в здании.
— Убери машину! Ты не можешь оставить ее там!
— К черту машину!
— Аварийный выход должен быть свободным. Убирай сейчас же!
|
|
|
Яростно ругаясь, я переставляю «Чарджер» на место для инвалидов у входа, а затем несусь в здание.
—... по-другому никак. У нас нехватка. Мы не можем спасти их обоих.
С дикими глазами я скольжу по линолеуму, останавливаясь перед медсестрой, которая разговаривает с доктором-брюнеткой.
— Что? Что значит, вы не можете спасти их обоих?
Медсестра хмурится, игнорируя меня.
— Из больницы Блэк-Маунтин привезут какое-то количество, но это займет не меньше часа.
Брюнетка сплетает пальцы за головой, ее лоб прорезают глубокие морщины.
— Ладно. Черт. Вливайте парню. Он в лучшей форме.
— Стой, стой, стой! Вы серьезно ставите одну жизнь выше другой прямо сейчас?
Медсестра уже уходит. Доктор поворачивается и устало смотрит на меня.
— Именно этим мы здесь и занимаемся, малыш. Добро пожаловать на сортировку. Мне очень жаль, я знаю, что это тяжело, но наши запасы крови на нуле, и…
— Подождите! Я... как вы это называете? Универсальный! Я универсальный донор!
Доктор замирает.
— Ты серьезно?
— ДА!
— Потому что у нас нет времени проверять тебя. И если мы дадим твоим друзьям несовместимую кровь, это, вероятно, убьет их.
— Да, я чертовски серьезно! Я был здесь в прошлом году. Проверьте! Проверьте мои записи. У меня первая отрицательная, клянусь!
ГЛАВА 54
ДЭШ
СОРОК ВОСЕМЬ ЧАСОВ СПУСТЯ
— Не волнуйся. Она просто спит.
Голос заставляет меня подпрыгнуть. Я так зациклился на маленьком хрупком теле Кэрри под тонкими больничными простынями, что не заметил мужчину, стоявшего у окна. Но теперь, когда его увидел, его стало трудно не заметить. Это не Олдермен. Во-первых, он белый, его волосы темно-песочного цвета или светло-русые, в зависимости от того, как на него падает свет. На нем черная рубашка с закатанными до локтей рукавами и выцветшие серые джинсы, которые, несомненно, когда-то были черными. Незнакомец примерно моего роста, но от него исходит величественная энергетика, из-за которой мужчина кажется намного выше. Он улыбается, когда отворачивается от окна и смотрит на меня. На его лице нет ни капли агрессии или враждебности.
|
|
|
— Кузен предупреждал меня о тебе, — говорит он.
— О?
Незнакомец кивает.
— Сказал, что в комнате Кэрри будет болтаться английский парень с палкой, засунутой в задницу…
— Я не уйду. — В этих словах нет вызова. Это просто факт.
Незнакомец улыбается.
— Он сказал, что я должен быть добр к тебе, пока он не приедет. И что я должен пожать тебе руку за спасение ее жизни. Очевидно, ты сдал хренову кучу своей крови? Без тебя Кэрри умерла бы.
Незнакомец протягивает руку, терпеливо ожидая, пока я пожму ее, но я тупо смотрю на него, пытаясь понять, что именно здесь происходит. После того как мне не удалось ничего понять, изучая черты лица парня, я нерешительно пожимаю ее.
— Прости. Еще раз, кто твой кузен? Ты… отец Кэрри?
Парень смеется.
— Думаю, ты знаешь моего кузена как Олдермена. Я Джейми. И нет, я не отец Кэрри. Не думал, что выгляжу достаточно взрослым, чтобы иметь семнадцатилетнего ребенка, но спасибо за это. Оказывается, у нас с ней на самом деле один старик.
— Подожди... Так... ты ее брат?
Он пожимает плечами, его брови удивленно поднимаются, что наводит на мысль, что эта новость так же удивляет его, как и меня.
— Мой отец любил пошалить. Причудливое имя и причудливый титул могут дать доступ к любой киске, я прав?
Я просто тупо смотрю на него. Серьезно? Он ожидает, что я приму это на свой счет?
— Если ты намекаешь, что я использовал свое «причудливое имя», чтобы трахнуть Кэрри, то можешь идти к черту, — огрызаюсь я. — Мой отец отрекся от меня в прошлом месяце. Теперь я просто Дэшил Ловетт.
Джейми, давно потерянный старший брат Карины, смеется. Он перегибается через больничную койку Кэрри и подмигивает мне.
— Дэшил Ловетт все еще причудливое имя, идиот. Я всегда хотел, чтобы у меня была сестра. Теперь, когда у меня вдруг появилась одна, мне нужно наверстать восемнадцать лет чрезмерной опеки. Убедись, что не сделаешь ничего, чтобы причинить ей боль, или…
— Ты будешь пинать мою избалованную титулованную задницу, пока я не заплачу по маме?
Джейми смеется.
— Нет, придурок. Сначала я вырву тебе все ногти. Затем сделаю клизму с отбеливателем. А потом отвезу тебя в пустыню, закопаю в песок по шею, и пусть стервятники полакомятся твоими гребаными глазными яблоками. — Он говорит все это так спокойно и буднично, как будто рассказывает маршрут трехдневного морского круиза по Европе. — Мы поняли друг друга?
— Совершенно.
— Отлично. Пойду принесу нам всем кофе. Скажи ей, что я извиняюсь за то, что напугал ее, когда она перестанет притворяться спящей. — Джейми выходит из больничной палаты с таким видом, будто ему на все наплевать.
|
|
|
В тот момент когда за ним захлопывается дверь, Кэрри открывает глаза.
Она видит меня и тут же заливается слезами.
Все должно было пойти совсем не так.
— Черт.
Кэрри такая бледная, кожа пепельного цвета, под глазами темные круги. Щеки немного краснеют от плача, но это не помогает ее общему виду. Я подхожу ближе, автоматически собираясь взять ее за руку, но потом останавливаюсь. Наверное, она не хочет, чтобы я держал ее за руку.
— Прости, Стелла, — шепчу я. — Мне чертовски жаль. Я должен… — Я отступаю на шаг от кровати. — Мне пора идти.
Не успеваю я закончить эту фразу, как она протягивает руку и хватает меня, сжимая мое запястье на удивление сильной хваткой.
— Нет! Нет, я... я не... пожалуйста, не уходи, — хрипит она. — Я просто... испугалась. Я не знала, кто он такой. И видела только его спину. И подумала... подумала, что это Кевин. — Ей трудно выговорить это имя.
— Все в порядке, Стелла. — Я убираю с ее лица непослушный локон в засохшей крови. — Кевин мертв.
Она отшатывается от моей руки, широко раскрыв глаза.
— Ты… ты знаешь о…
Боже, где, черт возьми, Олдермен? Почему, черт возьми, он не здесь? Все было бы намного проще, если бы тот присутствовал, чтобы отчитаться за свои грехи.
Я делаю глубокий вдох и срываю пластырь.
— Я знаю о Кевине. Уже давно. Олдермен приходил ко мне несколько месяцев назад. Он мне все рассказал…
Карина икает. Ошеломленная. Испуганная. Не могу точно сказать. На ее лице проносится тысяча эмоций одновременно. Кэрри закрывает глаза, и слезы бегут по ее вискам, стекая в волосы.
— Ты не должен был узнать, — шепчет она.
— И как это должно было сработать, Кэрри? — В моем голосе слышится резкость, но я ничего не могу с собой поделать. Я расстроен, не говоря уже о том, что зол. — В будущем, о котором мы говорили. Колледж. Переезд в Англию. Как мы должны были строить совместную жизнь, если ты даже не дала мне шанса встретиться с настоящей тобой? Как мы должны были создавать или строить что-то вместе, когда между нами было так много гребаных секретов? Неужели ты думала, что я буду винить тебя? Думаешь, я бы посчитал тебя каким-то монстром, хотя ты лишь защищалась? — Просто нелепо, что она могла в это поверить.
Ее выражение лица подтверждает, что именно в это она и верила.
— Ты не понимаешь. Мне было страшно. Каждый день моей жизни в течение последних десяти лет. Я жила в постоянном страхе с того дня, как моя мать привела Джейсона домой. Я смотрела, как он избивает ее. Видела, как он насилует ее. Потом тот начал избивать меня, и я знала, что это только вопрос времени, когда Джейсон начнет насиловать меня. Потом случился Кевин и шприц. А затем я убежала. И с тех пор я бегу. Все это время в академии, с моими друзьями, с тобой… Я все еще бежала. Бежала на месте. Пряталась от прошлого... парализовав будущее. Это как… понятия не имею, на что... это было похоже. — Она борется, втягивая достаточно воздуха, чтобы произнести каждое слово, прежде чем закашливается.
Господи, я никогда раньше не испытывал такой боли. Никогда не хотел исцелить кого-то другого так сильно, чтобы это причиняло мне физическую боль
— Ты должна была доверять мне. Я бы сжег весь чертов мир, чтобы защитить тебя, Стелла.
— Но ты этого не сделал! — кричит она. — Ты изменил мне!
От боли в ее голосе замирает сердце. Мне нужно раскрыть свою ложь. И это... уф, это будет нелегко.
— Я не изменял. Я заплатил Амалии, чтобы она притворялась. — Так много объяснений мелькает у меня в голове. Тщательно продуманные, подробные версии того, что произошло, которые выставляют меня в лучшем свете или преуменьшают участие Олдермена. Однако эти объяснения ничего не стоят. Все, что имеет значение, — это факты. Я вытаскиваю их так быстро, как только могу, в нескольких словах, насколько это возможно. — Олдермен подумал, что ты не в безопасности, когда копы пристально следили за Бунт-Хаусом. Он хотел защитить тебя, поэтому попросил меня разорвать с тобой отношения и предложил этот метод. Я согласился, потому что... потому что был глупцом и хотел обезопасить тебя. Амалия никогда не прикасалась ко мне. Я сделал так, чтобы это выглядело…
— Прекрати. — Нижняя губа Карины опасно подрагивает. — Ты лжешь.
Хотел бы я. Все было бы намного проще, если бы это было так. Проблема с тем, чтобы говорить правду, заключается в том, что чаще всего это усложняет жизнь, а не наоборот. Правда открывает старые раны и заставляет их кровоточить в два раза сильнее. Но с меня хватит секретов. Мне надоело жить в тени компромиссов, на которые я пошел, чтобы защитить людей, которых люблю.
— Нет, — тихо говорю я.
Кэрри прикрывает рот руками. В больничном халате, с пятнами засохшей крови на коже, и катетером, воткнутым в тыльную сторону ладони, она выглядит такой хрупкой и сломанной. Я хочу заключить ее в свои объятия. Хочу закрыть ее своим телом и защитить от всех слов и людей, которые могут причинить ей боль, но для этого уже слишком поздно. Все это время я с ужасом ждал момента, когда признаюсь, ожидая, что она мне не поверит. Я имею в виду, зачем ей это? В конце концов, было бы очень удобно, если бы я не предал ее доверие. Но по тому, как девушка смотрит на меня сейчас, могу сказать, что она мне не верит.
— Убирайся, — шепчет она.
— Кэрри…
— УБИРАЙСЯ ОТСЮДА! — Ее сердцебиение вспыхивает на мониторе, пульс учащается. Отчаянный писк монитора может вызвать врача или медсестру в любую секунду.
Я бросаю на нее последний взгляд, ненавидя беспорядок, который мы создали вместе.
— Хорошо. Не волнуйся. Я ухожу, — шепчу я. — Но просто, чтобы ты знала… Я действительно любил тебя тогда. Сильно. Почти так же сильно, как люблю сейчас. Прощай, Стелла.
|
|
|
