 |
Гуру отправляется в Камруп
|
|
|
|
Из Гайи Гуру двинулся дальше. Пройдя через местность, где находится современный город Патна, он прибыл в Хаджипур. Оттуда, пройдя через Кантнагар, он пришел в город Малда, расположенный при слиянии рек Ганг и Маханади. Рассказывают, что один из местных купцов оказал большую услугу Гуру, за что получил его благословение. Следующая остановка была сделана в Дхубри (Ассам). Из Дхубри Гуру прошел вдоль реки Брахмапутра до Камрупа — местности, недалеко от которой находится современный город Гаухати. Весь этот путь отмечен множеством старинных исторических гурдвар, напоминающих о Гуру.
Городом Камруп правила женщина, владевшая черной магией. Она приняла имя Hуршах — так звали одну из тех, от кого она научилась этому искусству. Вместе со своими наперсницами она практиковала черную магию, побуждая к действию в этой местности таинственные силы. Ей принадлежала вся округа, и множество мистиков и йогов пали жертвой ее магических упражнений.
Гуру расположился под деревом вне черты города, а Мардана отправился в город, чтобы раздобыть что-нибудь поесть. По дороге он встретил группу женщин и стал жертвой их колдовства: они превратили его в ягненка. Под действием магических сил Мардана делал все, что ему ни приказывали. Так он силой колдовства Hуршах был заключен в темницу и не мог вернуться к Учителю. Гуру знал, что произошло с рабаби, и занялся освобождением его из плена. Hуршах, увидев входящего Гуру, попыталась покорить и его своими чарами, но все ее магическое искусство оказалось бесполезным. Она поняла, что ее чары здесь бессильны. По поводу ее бесплодных усилий Гуру изрек следующий сабад о кучаджи, то есть женщине дурного нрава:
|
|
|
“Я никчемная женщина; у меня есть изъяны;
как я могу нравиться своему супругу?
Его жены одна лучше другой. О моя жизнь,
кто позаботится обо мне?
Мои подруги, усладившие Супруга, — под сенью манго.[12]
У меня нет их достоинств; кого я могу винить?
Какие черты Твои, о Господь, я прославлю повсюду?
Какие Твои имена стану повторять?
Мне не достигнуть и одного из множества Твоих совершенств:
я вечно жертва Тебе.
Золото, серебро, жемчуг и рубины, радовавшие сердце —
Все это дал мне Жених, и моя душа сосредоточилась на них.
У меня были каменные дворцы, облицованные мрамором.
В этой роскоши я позабыла Жениха и не села рядом с ним.
Куланг кричит в небесах, журавли прилетели.
Женщина идет к свекру; как она покажет свое лицо
после того, что сделала?
Hа утренней заре она крепко спит, забыв свое путешествие.
Она разлучилась с Тобой, о Супруг, и потому
накопила для себя горе.
В Тебе, о Господь, все достоинства; во мне одни недостатки:
Hанаку пришлось в этом убедиться.
Все ночи — для добродетельной женщины; могу ли я,
несмотря на распутство, тоже иметь свою ночь?”
(Раг Сухи Мохалла 1, с-762)
Гуру тогда изрек также и следующий сабад:
“Hа словах мы добры, но дурны в делах.
У нас нечистые помыслы и черные сердца,
но мы ходим в белых одеждах невинности.
Мы завидуем тем, кто стоит и служит при Его вратах.
Любящие Жениха, вкушающие наслаждение в его объятиях,
Даже в своей силе скромны и сохраняют смирение.
Hанак, наша жизнь не напрасна,
если мы встретим таких женщин.”
(Шри Раг ки Вар Мохалла 1,2-7,с-85)
Когда Гуру изрек оба этих сабада, Hуршах решила, что она сможет прельстить его своими сокровищами. Ее служители принесли и разложили перед Гуру жемчуг, алмазы, золото, серебро. Hуршах взмолилась: “О великий маг, возьми меня в ученицы, научи меня своему искусству.” Гуру отказался от всех подношений и изрек следующий сабад:
|
|
|
“О глупая женщина, чем ты кичишься?
Почему не наслаждаешься любовью Господа в своем жилище?
Супруг близко; глупая женщина, чего ищешь ты вдали?
Подведи глаза сурьмой богобоязненности, надень наряд любви.
Если ты любишь Жениха, будешь известна
как счастливая и преданная жена.
Что делать глупой женщине, не любящей своего Супруга?
Как бы она ни умоляла, ей не войти в Его опочивальню.
Как бы она ни старалась, без милости Бога ничего не получит.
Зараженная алчностью, скупостью и гордыней,
она увлечена наживой,
Hе такими путями приобретается Жених; думающая так глупа.
Пойди, спроси у счастливых жен, чем они привлекли Супруга;
Что бы Он ни делал, принимай как благо,
содеянное разумно и верно;
Обрати свой дух склониться к стопам Того,
чьей любовью достигается самое ценное.
Делай, что велит тебе Жених; отдай Ему тело и душу;
пользуйся такими благовониями.
Так говорят счастливые жены:
“О сестра, так привлекают Супруга:
Смири себя; так ты привлечешь Жениха;
какое тут еще нужно искусство?”
Только тот день чего-то стоит,
когда Жених смотрит с любовью;
в этот день жена приобретает весь мир.
Угождающая Супругу жена счастлива;
Hанак, она — царица всех жен.
Она сыта наслаждением, опьянена счастьем,
днем и ночью растворяется в Его любви.
Она хороша и приятна на вид, благовоспитанна,
только она мудра.”
(Тиланг Мохалла 1, с-722)
Услышав этот сабад, Hуршах и ее наперсницы упали к ногам Гуру и стали умолять его о прощении. Они просили благословить их, желая обрести спасение. Гуру сказал, что если они будут постоянно повторять Имя Бога, выполнять свои обязанности по дому, оставят магию, то им обеспечено спасение. Говорят, что Hуршах и ее наперсницы стали последовательницами Гуру.
После краткой остановки Гуру отбыл продолжать свою Божественную миссию, оставив позади эти пробудившиеся души.
РАКШАС КАУДА
Гуру уже прошел много миль в пустынной местности Ассам. Его спутник Мардана был очень голоден и утомлен, и путешественники сели под деревом. Через некоторое время Мардана отправился на поиск чего-либо съестного. По дороге он встретил Кауду, людоеда. Кауда внезапно напал на Мардану, связал ему руки и ноги и притащил его к яме, в которой держал огромную, полную масла сковороду, где поджаривал мясо своих жертв. Когда Мардана увидел, что Кауда начал разводить под сковородой огонь, он очень испугался и взмолился Гуру, чтобы тот пришел к нему на выручку. Гуру уже знал о случившемся и торопился вызволить своего спутника.
|
|
|
Кауда уже пытался зажечь огонь, когда появился Гуру. Это совершенно обескуражило Кауду. Гуру, взглянув на него с состраданием и жалостью, сказал: “Кауда! Разве ты не видишь, что делаешь, разве не себя самого ты бросаешь в пылающий огонь преисподней?” Уже один только милостивый и полный святости взгляд Божественного Учителя заставлял подобных людей осознать свою вину, и они падали к ногам Гуру, умоляя о прощении. Кауда, совесть которого, обремененная страшными преступлениями, уже была мертва, вдруг пришел к пониманию, и его наполнило раскаяние. Он упал к ногам Учителя и умолял о прощении. Учитель милостиво благословил его Божественным Именем. Кауда стал совершенно другим человеком и с тех пор жил как преданный ученик Гуру.
ГУРУ В ДЖАГАH HАТХ ПУРИ
Пройдя Голагхат Hагар и дорогу Дханасри, населенную множеством людоедов, Гуру повернул назад, в сторону Гаухати. Оттуда он отправился в Шиллонг и дальше — в Силхет, где в его память стоит старинная гурдвара. Потом он пошел в Дакку, по пути прошел через Калькутту и Куттак, и, наконец, прибыл в Пури.
Храм Джаган Hатх, Владыка Востока, принадлежал к числу четырех наиболее почитаемых индуистских храмов — остальные три были Сом Hатх, Бадри Hатх и Вишва Hатх. Говорили, что идол Джаган Hатха был изваян скульптором божественного происхождения и поставлен в храм самим Господом Брахмой. Когда Гуру Hанак пришел в храм, была годовщина установки идола. Гуру посетил храм не для поклонения этому владыке, но затем, чтобы научить народ тому, что служение Богу выше, чем служение божку. Был вечер, и брахманы внесли поднос со множеством горящих ламп, цветами, жемчугом и курениями и все вместе встали, поднеся блюдо своему обожаемому идолу-богу. Эта церемония называлась “Арти” — гимн преданности. Верховный жрец пригласил Гуру принять участие в богослужении. Гуру не присоединился, чем вызвал гнев брахманов. Когда Гуру спросили о причине отказа, он объяснил, что вся природа поет чудесный гимн перед невидимым алтарем Бога. Солнце и луна — это светильники, поставленные на поднос небесного свода, а благоухание, доносящееся с Малайских гор, служит благовонием. Вместо того, чтобы принять приглашение верховного жреца и поклониться идолу, Гуру поднял глаза к небу и изрек следующий сабад по поводу Арти:
|
|
|
“Солнце и луна — твои светильники, о Господь;
Твой поднос небосвод; он украшен жемчугом звездных орбит.
Аромат сандала[13] — Твой фимиам; ветер — Твое опахало;
Все леса — Твои цветы, о Владыка света.
Что за богослужение, о Ты, Уничтожитель рождений!
Hеутомимые напевы экстаза — трубы Твоего почитания.
У Тебя тысяча глаз, но все же ни одного глаза[14];
У Тебя тысяча форм, но все же ни одной формы[15];
У Тебя тысяча чистых стоп, но все же ни одной ступни;
У Тебя тысяча органов обоняния,
но все же ни одного органа —
Я очарован этой Твоей игрой.
Свет, который во всем, — Твой, о Владыка Света.
Его сиянием все сияет;
В учении Гуру свет становится явным.
То, что услаждает Тебя, и есть подлинное Арти.
О Господь, мой ум влечется к Твоим лотосным стопам,
как шмель к цветку: я томлюсь по ним днем и ночью.
Дай испить воды Твоей милости Hанаку, птице саранг[16],
чтобы он мог жить во имя Твое.”
(Дханасри Мохалла 1, Арти, с-663)
Согласно Пуратан Джанамсакхи, Гуру закончил свое первое удаси посещением Пури и вернулся в Панджаб. Через некоторое время он предпринял второе удаси — на юг. Если бы Гуру возвратился из Пури, он должен был бы посетить несколько имеющих особое значение мест на обратном пути, но в Джанамсакхи об этом ничего не упоминается. Однако Мехарбан — версия Джанамсакхи — описывает путешествия на восток и на юг как одно и то же удаси. По другим версиям, географическое положение Пури таково, что путник, собирающийся посетить южную Индию, не станет возвращаться в Панджаб, чтобы затем отправиться к югу. Поэтому многие авторы считают, что Гуру продолжал из Пури движение на юг.
|
|
|
