 |
Глава 2. Знакомый незнакомец
|
|
|
|
Корпорация Лемнискату. И каждый день за веком век
Пролог
1994 год, Санкт-Петербург
Анастасия Разинская
Меня разбудил свет. В комнате было темно, но из-за двери пробивались яркие лучи. Так поздно мама не спит…
Подойдя осторожно к неприкрытой двери, я услышала голоса. Странно, мы сегодня не ждали гостей. Или нет? Может, приехал папа?
Приоткрыв дверь, я прошла к лестнице и услышала, как плачет мама. Что случилось? Прокравшись к перилам и посмотрев со второго этажа вниз, я увидела двух незнакомых мужчин. Один из них пожилой, а второй более молодой и очень красивый. Они что-то говорили маме, а она только сильнее плакала.
Прислушавшись, я наконец различила, что говорил пожилой мужчина:
― Мне очень жаль, Евгения Ивановна. Я от имени царя и корпорации приношу вам соболезнования. Мы все разделяем ваше горе…
Но тут раздался крик мамы:
― Вы ничего не понимаете и не представляете горя нашей семьи! Горе мое и моей дочери! Я даже не знаю, как ей это сообщить! Все произошло из-за Лемнискату! Из-за ваших экономических амбиций и жажды наживы. Бедам других людей не дозволено осквернять путь, на котором Лемнискату не считается ни с чем. Из-за вас погиб мой муж. Я получила ваш запрос на обучение моего ребенка. Так вот знайте: этого не будет никогда! Свою дочь я вам не отдам! Еще не хватало, чтобы и она умерла!
Нет, этого не может быть! Папа не умер! Нет!
Я заплакала, и меня услышала мама, которая поманила к себе. Подойдя к ней, я прижалась к ноге, исподлобья смотря на незнакомцев.
― Ты все слышала, да? ― тихо спросила мама.
Я молча закивала головой, слезы катились у меня из глаз.
― Евгения… ― начал красивый мужчина.
― Что?
|
|
|
― Поверь, я тоже разделяю твою потерю. Ты же знаешь, что мы с Юрием с детства были лучшими друзьями, вместе пришли в Лемнискату…
― Да! Только ты неуязвимый творец, а он — обычный человек! И ты сейчас живой стоишь в моем доме. Ты разделяешь… А как жить нам? Ведь ты обещал мне! Ты же мне обещал беречь его! ― заплакала мама, опускаясь на колени и обнимая меня.
Хотя я сама плакала, тем не менее уговаривала ее не расстраиваться.
Лучший друг моего папы шагнул к нам, но мама проговорила:
― Уходите! Не хочу никого из вас видеть. Слышите? Убирайтесь прочь!
В тот день все изменилось, и мой привычный мир рухнул. Я тогда еще не знала, но эти события повлияли на течение истории и моей жизни. Так все начиналось…
***
2006 год, Санкт-Петербург
Я лежала на диване с закрытыми глазами и слушала через наушники песню Muse «Supermassive Black Hole». Я любила рок, любила свободу и ту независимость, которую он позволял ощущать, от общественных ограничений и рамок. Но рок не любили люди, что проживали вместе со мной в квартире.
Спустя пять лет после смерти отца мама снова вышла замуж. И выбор ее пал на некрасивого мужика из рода парнокопытных.
В принципе, я в чем-то могу ее понять. Первая пара лет после гибели папы была просто кошмарной. Как раз на это время к нам переехала бабушка и заботилась и обо мне, и о маме. Потом наша семья потихоньку стала возрождаться из пепла. Мама устроилась на работу, я пошла в школу, и все бы у нас должно было быть как у всех, но почему-то не случилось.
За это время многое изменилось и, на мой взгляд, явно не к лучшему.
Пару раз, по крайней мере при мне, с нами пытался установить контакт папин друг, но все его попытки строго пресекались. Так же мама прекратила мое и свое общение с моей бабушкой, папиной мамой. Она работала в корпорации, а мама так и не смогла простить им смерть отца и все, связанное с ними, ненавидела.
Так прошло несколько лет, а потом к нам пришли два строго одетых джентльмена. Увидела я их мельком, ибо меня сразу же затолкали в комнату и закрыли дверь.
|
|
|
Как я поняла, это были люди из корпорации, и уж не знаю, о чем они с мамой говорили, но через три месяца мама объявила мне, что снова выходит замуж.
Поначалу я восприняла это вполне спокойно, пока не познакомилась с Филипом, маминым суженным. К нам в дом пришел ужасный чванливый зануда и практически сразу начал меня воспитывать. Как итог ― жуткий скандал.
Увы, мама все-таки вышла замуж за этого кретина, а через год родила мне сестру. И теперь у нас в доме идеальный порядок, что в прямом, что в переносном смысле. Видите ли, Филя не любит, когда шумят, когда пыль и когда кто-то нарушает установленные правила в его такой идеальной семье. И нарушителем, конечно, была я.
Сначала были скандалы, потом еще раз скандалы, а потом мы сели с мамой, поговорили, и я ей честно сказала, что если этот террор не прекратиться, то я перееду к бабушке по папиной линии.
Вот этот аргумент подействовал! Уж не знаю, что она сделала со своим занудой мужем, но мы все пришли к компромиссу: никто не заходит в мою комнату, а я хорошо себя веду, когда из нее выхожу.
Я много раз спрашивала себя, почему соглашаюсь на эти рамки, когда могла бы просто съехать и все. Но, наверное, все дело в том, что мама меня любит. Да и с отчимом я мирюсь только потому, что он любит ее. Как-то однажды чуть не подрался из-за нее с папиным другом. Но мама, отозвав последнего, что-то резко ему сказала, и он больше не приходил.
Что меня все время поражало, так это почему мама вышла замуж за Филю, ведь моя маман не любит его. Я помню, бабушка с маминой стороны сказала мне, что так, как горели глаза у моей мамы, когда рядом с ней был папа, они уже не зажгутся вновь никогда.
Мой отчим трудится в банке и не любит все сверхъестественное. Причем не просто не любит, а терпеть не может даже упоминания об этом. Видимо, поэтому мама с ним.
Мои раздумья и воспоминания прервал Филип, потрепав меня за плечо. Я открыла глаза и, конечно, увидела перед собой недовольную физиономию.
― Что ты тут делаешь? ― нахмурившись, спросила я мужчину.
Не люблю, когда в мою комнату кто-то заходит. Разве что сестре можно.
|
|
|
С отвращением осмотревшись, отчим ответил:
― Пришел позвать тебя ужинать. Я бы конечно сюда и не зашел, в это… это грязное помещение, но раз в твоих ушах постоянно торчат наушники, то другого ничего не остается.
И сказав мне это, Филя развернулся и покинул комнату. Ну и слава богу!
Надев черные джинсы и широкую футболку с изображением в стиле граффити, я посмотрена на себя в зеркало и осталась довольна. Вполне симпатичная неформальная девушка, с черными волосами с бордовым отливом, которые местами были выкрашены в синий цвет прядками. Спереди короткая стрижка с челкой на выразительные зеленые глаза, а сзади волосы были длинными, и их я обычно заплетала в косу.
Мило. И чего домашним не нравится?
В столовую я спустилась как прилежная девочка — вовремя и молча. Не замечая недовольного моим внешним обликом отчима, поела, помыла посуду, накинула куртку и, пожелав всем хорошего вечера, выбежала из квартиры. Наконец-то свобода!
Я направилась в гараж к своему старенькому мотоциклу. Погладив его по бензобаку, взялась за рукоятки руля и, перекинув ногу через седло, завела. Он тут же откликнулся, приятно заурчав, и мы с ним понеслись в сторону центра города.
Там меня ждали друзья. Поучаствовав немного в гонках, я решила расслабиться и отдохнуть.
Я как раз сидела на крыше пятиэтажного здания. Оно было очень старым, и его закрыли на ремонт. Но что можно закрыть от подростков?
Расслабившись и прикрыв глаза, я вставила в уши наушники плеера и, посмотрев на ночной город, как раз собралась пригубить баночку с пивом, как ее вырвали у меня из рук.
Обернувшись, я увидела, что передо мной с моим напитком стоял папин друг Редклиф Фордайс.
― И фиг лишь? ― хмуро поинтересовалась я у него.
― Ты, наверное, хотела спросить, почему я забрал у тебя пиво? ― не менее хмуро на меня взирая, поинтересовался творец.
― Именно! Отдай, это не твое!
― Тебе, кажется, еще нет восемнадцати? ― приподнял Фордайс одну бровь.
Я поморщилась.
― Мама же запретила тебе со мной разговаривать.
― Да, ― просто ответил мужчина, садясь напротив.
|
|
|
Как и я, он некоторое время смотрел на город, затем выкинул банку вниз.
― А… ― начала я, проводив ее взглядом.
― Пить пиво вредно.
― Ты, что, врач?! ― Я была зла из-за его самоуправства.
― Да.
Незадача.
― Это не дает права тебе выкидывать мои деньги!
Фордайс достал из кармана сто рублей.
― Сдача будет?
Насупившись, я ответила:
― Нет.
― Значит, в другой раз. ― И убрал деньги обратно.
Проследив за его движением и окинув взглядом дорогие джинсы и кожаную куртку, я подумала: «Жмот!»
― Я хочу поговорить, ― начал мужчина.
― А я нет, ― тут же заметила я.
― Интересно, с тобой всегда так трудно? ― как бы у самого себя спросил творец.
Это он меня еще плохо знает.
― Да, я такая. Вся этакая конфетка. Фигура — идеал, сама — идеал, а внутрь заглянешь — стервь стервью.
Фордайс посмотрел на меня и, хмыкнув, сообщил:
― Возьму на заметку.
― Что тебе от меня нужно?
― Твой отец перед смертью взял с меня обещание, что я о вас позабочусь. Теперь о твой матери есть кому печься, а вот ты явно оставлена без присмотра. Трудный подросток, бездумно гоняющий на мотоцикле.
Я внимательно посмотрела на собеседника. Все-таки, несмотря на то, что он непередаваемый зануда, Фордайс являлся удивительно красивым мужиком.
Коротко стриженый шатен, с длинной челкой, волнистые пряди которой обрамляли породистое лицо. Голубые глаза, волевой подбородок с ямочкой. На нем были явно дорогие джинсы, чёрная водолазка и кожаная куртка. Эх, мне бы такую!
Мечта, а не мужик, и так мало изменился после нашей последней встречи. Хотя, возможно я плохо помню…Так бы и влюбилась, но ему, похоже, нравится моя мама.
― Ты не должна так рисковать своей жизнью…
Я вздохнула. Все впечатление испортил.
― И я позабочусь о том, чтобы ты повзрослела и не убилась!
― Прям брутальный красавец, который настолько крут, что ест гвозди и запивает их машинным маслом, ― иронически прокомментировала я.
― Видимо, я не в теме, поэтому не понял, что ты сейчас сказала, ― невозмутимо произнес мужчина, но уголки губ подрагивали.
Не в теме он… И против воли улыбнулась.
― Посмотрим, ― пробормотала я, поднимаясь.
― Ты все равно не сможешь помешать мне, ― снисходительно взглянули на меня.
― Расскажу маме!
― Расскажу про пиво!
Хлопнув дверью на чердак, я пошла вниз.
Неужели этот старикан думает, что сможет управлять мной?
Как показало время, смог. Этот странный человек таскал меня по музеям, в театры и на другие культурные мероприятия. Притом, невзирая на мои протесты, он шел, как танк, на пролом и постоянно молчал. Да и о чем нам было говорить? Нас разделяло минимум два поколения.
|
|
|
В общем, через год я практически ничего не знала о своем надсмотрщике, зато он много знал обо мне и моей семье. К тому же я утвердилась в своих подозрениях, что ему нравится моя мама. А таскался он со мной как бы по обязанности, или искупая вину. Все это было очень странно.
А спустя примерно еще год я нашла у себя в комнате письмо, что он отправляется по делам на другой континент и, когда вернется, даст мне знать.
Но прошел месяц, два, год, а известий все не было. Понадеявшись, что Фордайсу неплохо там, где бы он ни был, я решила, что все к лучшему. Ведь было еще одно обстоятельство: благодаря этому зануде я теперь знала, чем хочу зарабатывать на жизнь!
Глава 1. Выгодная партия
Архив корпорации ― 2015 год
Облик современной цивилизации коренным образом отличается от того, каким он был шестьдесят лет назад.
Из-за стремительного развития технического прогресса — полета человека в космос, создания глобальной сети Интернет, революционных достижений в медицине, различных отраслях промышленности и сферах жизни — облик мира изменился.
Несмотря на то, что тридцатые годы двадцатого века были крайне благоприятны для России, назревал ряд проблем, требующих решения. Исчезновение угрозы мировой войны и своевременное поддержание развития промышленности несколько стабилизировало обстановку в мире и вывело ее тогда на новый уровень. Но все эти изменения не убрали угрозу глобального экономического кризиса.
Россия принимала активное участие в регулирование мирового рынка труда, частного сектора экономики и являлась мировым экономическим центром. Но в связи с развитием стран Южной Америки и Азии, ее позиция, как и всех стран Европы, становилась крайне неустойчивой.
Руководители сверхдержав договорились об уничтожении ядерных ракет средней дальности и об остановке распространение ядерных вооружений. Но у всех возникал вопрос: долго ли продлится столь хрупкий мир?
И не временное ли это затишье перед штормом?
***
2015 год, Санкт-Петербург
Ветер свистел в ушах, адреналин бурлил в крови, и я неслась на мотоцикле по вечернему городу. Было уже довольно поздно, на дорогах встречалось мало машин, что позволило мне мчаться, не сбавляя скорости.
Сегодня получилось закончить работу раньше времени, и сейчас я могла провести свободный вечер с Мишей. Он так давно попрекает меня тем, что совсем не уделяю ему внимания. Вот и устрою ему сюрприз.
Я часто ночевала у Миши и практически перебралась к нему из своей маленькой квартирки, вот и сейчас подъезжала к небольшому домику в тихом райончике города с небольшой сумкой, где лежали коробка вкусных пирожных и вещи, чтобы переодеться завтра перед работой.
В окнах кабинета горел свет, значит он еще не спит. Миша не любит, когда шумят, пока он работает, поэтому я зашла в дом осторожно ступая. Сняв ботинки, направилась прямо к кабинету, но странные стоны заставили меня замереть рядом с его дверью.
Я уже знала, что увижу, но продолжала прислушиваться в надежде, что мне все почудилось. Однако услышала я совсем уж неожиданное.
— М-м-м… Ты всегда хорош в постели. Не передумал еще бросить свою Настю и полностью отдаться мне?
Значит, процесс уже завершился. И на том спасибо!
— Ты же знаешь, что я с удовольствием, но не могу. Мне нужно на ней жениться, только тогда я получу доступ к связям ее семьи. Она хоть и из обедневших дворян, но тем не менее вхожа туда, куда мне, обычному обывателю, путь закрыт.
— А как же наши отношения? — капризничала девушка за дверью.
— Елена, ты же знаешь, что между нами все останется по-прежнему. Ты будешь моей любовницей и будешь получать все блага, которые я смогу позволить на преумноженное состояние, что принесет мне бизнес благодаря связям Насти.
Какая прелесть!
— Она такая странная и некрасивая. Как ты можешь с ней встречаться?
— Конечно в постели, как и в жизни, ей далеко до тебя. В постели она словно холодная рыба, но выбора у меня нет. Нужно вертеться.
Слушать дальше не имело смысла, тем более, судя по звукам, сладкая парочка снова перешла к приятному.
Поднявшись на второй этаж, я спокойно собрала все свои вещи, перепроверила, ничего ли не забыла, чтобы наверняка не возвращаться сюда, и, спустившись вниз, принялась обуваться.
Как раз вовремя, чтобы встретить смеющихся и довольных любовников, выходящих в холл из кабинета. Увидев меня, парочка застыла.
— Думаю, нет смысла говорить, что я все слышала?
В ответ не раздалось ни слова, только изумленная тишина.
— Тогда так. Замуж я за тебя не пойду, вещи собрала и собираюсь сделать тебе ручкой. Смотреть будешь, что я из твоего дома лишнего не вынесла?
Миша отмер и сделал несколько шагов ко мне, но я предостерегающе подняла руку:
— Давай без мелодрамы и лжи. Смотреть будешь?
— Нет, — скривился мужчина.
— Вот и отлично. Счастливо вам оставаться в вашем террариуме, — махнула я рукой, смотря в это время на улыбающуюся девушку.
Меня аж передернуло от омерзения.
Улица встретила уже ночной прохладой, что приятно холодила раскрасневшееся лицо. Я постаралась не унизиться и не показать, как мне неприятна эта ситуация. Неприятна…
Вновь оседлав своего стального коня, я завезла вещи к себе домой и отправилась на набережную. Сейчас, летом, когда белые ночи вступили в полную силу, прибрежье Невы было особенно оживленно, а мне просто хорошо думалось, смотря на воду.
В отражении на меня смотрела рыжеволосая девушка с необычными, ярко-зелёными глазами на худощавом лице. Пухлые губы кривились в горькой усмешке. Спустя годы я вернула свой естественный цвет волос, ярко рыжий, но вот привычку краситься так и не приобрела. Может от этого часть моих проблем?
Купив себе пиво, я разместилась на ступенях, которые спускались прямо к воде. Я выбрала не самое лучшее место примириться со своими демонами. Вокруг бродили влюбленные парочки, обнимались, целовались. Можно было заметить как степенные, выдержанные пары дворян, так и непосредственные обычных людей.
Посмотрев на банку спиртного в своей руке, я выкинула ее в стоявшую неподалеку урну.
Сегодня мне изменил молодой человек, а я не могла даже с горя напиться. Наверное, потому что горя и не было. Мне никогда не везло с мужчинами, я всегда недостаточно любила их, а они рано или поздно изменяли мне. И когда я поумнею и перестану наступать на одни и те же грабли?
Я всегда надеялась, что все будет хорошо, и смотрела вперед. Но постоянно что-то было не так, и не только с отношениями, но и во мне. Сердце не билось в унисон с сердцем избранника, я старалась влюбиться, но не влюблялась.
В кармане завибрировал телефон, я посмотрела на дисплей и застонала. Мама…
— Привет, — радостно сказала я, ответив на звонок.
— Настя, ты ведь помнишь, что я жду вас с Мишей завтра на обед? — сразу перешла к главному мама.
— Конечно. Но я приду одна.
Тишина.
— Что-то случилось?
Я одинока, никому не нужна и, видимо, навсегда останусь такой. А так все в порядке.
— Все в порядке, не переживай.
— Давай завтра поговорим.
О нет, только не это!
— Хорошо. А теперь, мама, мне пора на работу, завтра увидимся как договорились.
— Только постарайся выглядеть… прилично.
Ну как же без этого?!
— Я буду стараться. — И отключилась.
Ну вот, в моей жизни снова моря одиночества и две работы, которые помогают мне с ним справляться.
Поднявшись на ноги, я решила пройтись к месту второй работы пешком. Шагая по улице, я разглядывала красиво оформленные витрины, высокие небоскребы, которые через несколько улиц сменялись благоустроенными кварталами. Петербург — красивый город, несмотря на то что столица. Здесь деловые кварталы прекрасно сочетаются с изысканной архитектурой прошлого, так же как обычные люди с представителями дворянства и звездами.
Впереди показался красный фасад маленького кафе, в котором я работала официанткой. Оно находилось недалеко от дома Миши, и именно здесь мы и познакомились. Оборачиваясь назад и вспоминая начало наших отношений, понимаю, что тот, скорее всего, хотел со мной поразвлечься, но все изменилось, едва он узнал о моих родственниках. Больше никому ничего не скажу про семью.
Зайдя с черного хода, я нашла Даниила и сменила его. Он просил подменить сегодня, так как хотел сходить с подругой в кино. Раз мои планы изменились, то почему у других так же должен пропасть вечер?
— Спасибо, Настя! Ты прелесть!
— Скажешь мне это, когда придется отдавать долг с дежурством, — улыбнулась я, смотря на счастливое лицо парня.
— Для тебя все что хочешь!
— Одни обещания, — рассмеялась я, поворачиваясь к молоденькой девушке Лене и нашему повару Исмаилу.
— И что ты здесь делаешь? — качая головой, спросил последний.
Дородный полноватый мужчина, с усами и доброй улыбкой, он располагал к себе многих. Работать с Исмаилом одно удовольствие, ибо внутри этот мужчина такой же божественный, как и его умение готовить.
— Да, у тебя же должно быть свидание, — пытливо посмотрела Лена.
Студентка, что подрабатывала в кафе официанткой после занятий, моя напарница. Неплохой по натуре человек, но очень уж завистливый.
— Я сегодня застала его с другой.
— Ох, — вырвался дружный вздох у обоих.
— И ты снова прячешься в работе, — неодобрительно покачал головой Исмаил.
— И в какой! С твоими родственниками и их связями могла бы позволить себе место получше.
Начинается! Лена постоянно меня раздражала, считая, что я должна пользоваться своим положением. Но она не знала истории моего отца и ничего не понимала, а я никому не собиралась объяснять.
— Нам пора, сейчас начнется пересменка, — перевела тему я и отправилась в зал.
Если уж не получилось напиться и забыться, то хоть усталость от работы заставит меня позабыть неприятные минуты этого дня.
Глава 2. Знакомый незнакомец
Редклиф Фордайс
Идя по холлу городского офиса корпорации, я задумался о том, что за несколько лет, которые ушли на то, чтобы сдержать дуовитов на севере России, так редко здесь бывал. И конечно я не мог не думать о Насте. Не сдержал обещания и, хотя постоянно отслеживал ее судьбу, участия в ней не принимал.
В последние годы дуовиты, сплотившись, становились все активнее и предпринимали каждый раз более дерзкие нападения. Три месяца назад мы нашли их логово и разгромили его, унеся жизни многих из них. Но что-то мне подсказывает, не всех.
И только я решил, что можно сосредоточиться непосредственно на прыжках во времени, выполняя работу творца, как умер глава отдела и это место пришлось занять мне.
Обычно творцы не могут претендовать на эту должность. Однако я троюродный брат царя и князь, и, сдается мне, после последнего нападения дуовитов глава Лемнискату боится за мою жизнь.
Сейчас из творцов первой степени только я и маленькая Лукреция, которой всего пять лет. У девочки проявился дар — чтение мыслей, что и позволило считать ее творцом первой степени. Но пройдет много времени, прежде чем она вырастет и сможет работать на корпорацию, а нам так не хватает творцов моего уровня. А еще эти обязанности.
Войдя в свой кабинет, к которому уже немного привык, я заметил в кресле напротив моего стола гостью, которую ждал.
— Добрый вечер, Евдокия.
Поцеловав старой женщине руку, я расположился в своем кресле, с любопытством смотря на долгожданную посетительницу.
Годы сказались на ней более сильно, чем на мне. Я творец первой степени и долго еще не буду стареть, а вот бабушка Насти уже стара.
— Я сильно изменилась, да? — хмыкнула пожилая женщина.
— Вы всегда прекрасны, Евдокия, — улыбнулся я.
— Что я в тебе всегда ценила, так это воспитание, — хмыкнула гостья. — Поражаюсь, как это твоему отцу удалось вырастить такого замечательного сына. Не иначе, он скрывает какой-то секрет, старый негодник.
Услышав подобное об отце, я закашлялся, пытаясь скрыть смех. Мало кто мог высказываться о нем столь… фривольно.
— Знаю, зачем ты меня позвал. Хочешь узнать, как там Настя?
Я лишь кивнул.
— Ничего утешительного тебе сказать не смогу. Несмотря на то, что она учится в Институте искусств, на благородном факультете, внучка ужасно одевается, носит на себе кучу железок, джинсы и ботинки кошмарного вида, в которых только конюшни чистить. И это при том, что она царской крови.
— Неужели конюшни? — не смог сдержать улыбку я.
— Да, да. Просто я давно не посылала тебе ее фотографии. Стрижки никакой, за волосами не ухаживает, работает официанткой и занимается своим хобби с подружкой. Ничего серьезного. А уж ее друзья… Видела я парочку однажды — у меня чуть сердце не прихватило. Все в железках, на мотоциклах и такого вида, что с ними в приличном обществе не покажешься.
Вот эта информация меня встревожила больше, чем предыдущая.
— Но более всего меня беспокоит то, что она ездит на своем мотоцикле с бешеной скоростью, и я подозреваю, что рано или поздно одна из ее поездок будет последней.
Нахмурившись, я спросил:
— Как же вы могли допустить подобное?
— А что я могу сделать? Не раз говорила с Евгенией — толку никакого. Она не может унять дочь и не хочет меня знать.
— Вы так и не помирились? — вздохнул я.
— Нет. Она делает все, чтобы оградить дочь от корпорации и от меня: никак не простит смерть Юрия.
Я скривился: гибель друга спустя много лет жгла душу огнем. Как узнать, как все повернулось бы, если бы я успел тогда?
— Знаю, что ты винишь себя, но не стоит. Все мы рано или поздно умрем. Единственное, Настя с отцом могла бы вырасти другой. Да и то я в этом сомневаюсь. Есть в ней стержень, наше фамильное упрямство, что не сломить. Но ее пренебрежение своими корнями... Не пойму я сегодняшнюю молодежь.
— Я должен был компенсировать гибель Юрия для Насти, но обстоятельства выкинули меня из ее жизни. Однако теперь попробую снова повлиять на ее судьбу.
Евдокия пристально посмотрела на меня.
— Тебе придется нелегко. Настя — непростая девушка, не говоря уже о негативе Евгении.
— С Женей я не планирую общаться. Мы с ней все выяснили много лет назад. — Долго я не забуду тот разговор. И посмотрев на старую женщину, добавил: — Но вот от Насти я так просто не отступлю. Я дал слово другу и сдержу его.
***
Анастасия Разинская
Обед у мамы выдался непростым. Никому, кроме сестры, не понравился мой внешний вид, мои манеры и, кажется, мое присутствие.
Я долго старалась относиться с безразличием к требованиям матери, но в этот вечер, когда мы ушли на кухню (я убирала со стола, она мыла посуду), напряжение, копившееся долгое время, выплеснулось наружу.
— Настя, неужели нельзя было выглядеть сегодня поприличнее? — поморщившись, спросила мама.
За столом мы сидели напряженно весь ужин. Сестра рассказывала про учебу в колледже, отчим молчал, скрежеща зубами по поводу моих манер и внешнего вида, а я не собиралась ни ради кого меняться.
Давно чувствуя себя чужой в этом доме, уже, если честно, не хотела приходить. С сестрой, единственной, с кем были хорошие отношения, мы могли увидеться и в городе, но оттягивать визит бесконечно нельзя.
— Я нормально оделась и постаралась принять во внимание все твои пожелания, даже исключила из наряда кожу.
И не лукавила ни единым словом, ибо сегодня действительно выглядела очень прилично: новые зауженные черные джинсы, длинная толстовка с изображением креста и высокие гриндара, зашнурованные до икры, волосы убраны в косу. Чем не приличный вид? Обычно я одеваюсь гораздо свободнее.
— Неужели нельзя одеться в платье, туфли, нанести женственный макияж?
— Нет, — резко заметила я.
— Может, из-за своего внешнего вида у тебя и не получаются отношения с мужчинами? — Мама поджала губы.
В другой день я, может быть, как всегда, и промолчала бы, но не сегодня.
— А ты полагаешь, платье и туфли — это лучшая гарантия зарождения чувств или крепости отношений?
— Настя, не груби!
— Я еще и не начинала грубить. Но мне надоело, что тебя во мне все не устраивает. Ни где я работаю, ни где я учусь, ни мой внешний вид, ни я сама. Тогда зачем ты зовешь меня на обед в дом, в котором я давно чувствую себя чужой?
— Я делаю все, что могу, для твоего счастья.
— Моя жизнь изменилась в тот момент, когда ты во второй раз вышла замуж. Я всегда желала тебе самого лучшего, так как видела, как ты переживала из-за смерти папы, но твое семейное счастье превратило мою жизнь в ад. Ты постоянно пытаешься изменить меня в угоду себе.
— А ты специально делаешь все, чтобы сломать себе судьбу. Ты не представляешь, на что я пошла, чтобы сберечь тебя, твою жизнь, а ты разбрасываешься возможностями. Столько времени уговаривала мужа, чтобы он договорился о твоем переводе на очное отделение престижной кафедры, но ты просто отмахнулась. Носишь обноски, работаешь официанткой и живешь в трущобах. А потом удивляешься, почему я пытаюсь что-то изменить?
— Зато в трущобах чувствую себя дома, в отличие от этого места, — оглядела я комнату. — Здесь уже давно чужая и именно поэтому переехала несколько лет назад. Учусь я в институте, на факультете, который мне пригодится, не сомневайся.
— Это искусство-то?
— Именно. Он очень популярный у аристократов.
Мама застыла.
— Ты на нем обучаешься из-за бабушки? Виделась с ней?
— Да, но уже давно. Ей так же не нравятся мои друзья и окружение, но она не настаивает на своей точке зрения и прекрасна в своей ненавязчивости. Наверное, это ее аристократичность берет свое. Но! — Я подняла руку, прерывая возражения матери. — Знаю, что ты не одобряешь моего общения с родственниками папы, однако я уже большая девочка и сама вправе решать подобные вопросы.
— С тобой всегда так трудно!
Я встала, не видя смысла продолжать этот разговор: мы смотрели на жизнь по-разному.
— Не прощаюсь, но теперь звони мне, только если будешь готова принять меня такой, какая я есть.
— Настя!
И уже не обращая внимания на окрик матери, направилась к выходу. На сегодня с меня хватит!
Сев на мотоцикл, я, в пику всем, разогналась до приличной скорости и сделала крюк по Петербургу, прежде чем подъехать к небольшому двухэтажному обветшалому дому, где меня ждал сюрприз.
Перед подъездом стоял Редклиф Фордайс, совсем за эти годы не изменившийся, словно время не властно над ним. Выглядел он максимум лет на тридцать-тридцать пять и был так же невероятно хорош собой. Точеное лицо поражало одухотворенностью и скрытой силой.
Припарковав мотоцикл, я подошла к мужчине, присвистнув.
Подтянутое, спортивного телосложения тело, широкий разворот плеч выгодно подчеркивали вельветовый пиджак, белая рубашка и черные брюки. Князь точно сошел с картинки модного журнала.
— Черт возьми, а ты совсем не изменился!
— И тебе добрый вечер. Могу ответить тем же. — Меня окинули взглядом с головы до ног. — В первый момент я подумал, что вижу того же тинэйджера, что и много лет назад, если судить по одежде.
И этот туда же!
— Однако твои манеры оказались хуже.
— Я еще сегодня в вежливом и элегантном варианте, так как ужинала у мамы. На самом деле я еще ужаснее, — потихоньку начинала злиться я.
Да что же сегодня за день!
Открыв дверь, я вошла внутрь дома и начала подниматься по лестнице на второй этаж.
— Не хочешь пригласить меня зайти в гости? — настойчиво поинтересовался Фордайс, следуя за мной.
— В это время суток? — делано удивилась я, открывая дверь квартиры. — Как можно! Ни в коем случае! Это моветон!
Захлопнув перед лицом мужчины дверь, я прислонилась к ней спиной, переводя дыхание. Тысячи вопросов кружились в голове, и их заглушал лишь громкий и частый стук сердца.
Что он здесь делает спустя столько лет?
***
От звука будильника меня подбросило на постели, вырывая из сладкого сна, где я целовала Фо… Нет, такое не могло мне присниться.
Встряхнув головой, я встала и поплелась в ванную, сонная и невыспавшаяся. Накануне вечером сон никак не шел ко мне, в голове крутились мысли о том, почему вернулся Фордайс.
Внутри меня грыз червячок сомнения, что это неспроста.
В итоге на улицу я не вышла — выбежала. Ужасно опаздывая на пары, неслась на мотоцикле по улицам Петербурга, обгоняя одну машину за другой, и уже спустя полчаса дремала на лекции, прикрывшись рукой.
В группе я была не одна такая соня, но тем не менее выделялась, как белая ворона. За исключением троих студентов, все остальные были из аристократических семей. То же самое можно было сказать и про меня, и тем более я отличалась от них.
Сегодня я надела кожаные штаны, синюю футболку с символом бесконечности и теплую толстовку и, сидя рядом с дочкой графа в ярко-желтом воздушном платье до колен, являла собой то еще зрелище.
Но я выбрала кафедру искусства дизайна неслучайно: мне она была нужна не для статуса, а для дела.
После учебы вечер у меня был свободен, и я решила помочь Ирине с нашим «хобби». Однако на улице обнаружился сюрприз — Редклиф Фордайс поджидал меня стоя, оперевшись на мой мотоцикл.
Не сказала бы, что друг моего отца был известным человеком в стране, но покажите мне того, кто не знает троюродного брата царя. Репортерам запрещено законом без разрешения его фотографировать или брать интервью, поэтому толпа зевак, решивших неведомым образом задержаться около института подольше, состояла исключительно из студентов.
Подойдя к нему, я неприветливо сказала:
— Слезай с моего мотоцикла.
— И тебе добрый день.
— Не знаю, какую девушку ты здесь ждешь, но у меня мало времени, поэтому не могу составить тебе компанию.
— Тебя совсем не учили манерам, да? — задумчиво спросил творец, и не думая двигаться с места.
Стиснув зубы, я, бряцая железками, закрепленными на штанах и ремне, сделала книксен. Кожа скрипнула, я оскалилась.
— Ваше сиятельство, не могли бы вы убрать свою высокопоставленную пятую точку с моего транспорта и отойти отсюда подобру-поздорову?
И не поверите, наконец-то Фордайс встал. Я, не упуская такого счастливого момента, тут же уселась на стального коня и, заведя мотор, надела шлем.
— Нам нужно поговорить, — сложил руки на груди друг отца.
— Как только, так сразу! — улыбнулась я и, тронувшись с места, рванула от творца, как черт от ладана.
Не знаю, на какую тему он так жаждет со мной общаться, но, помня, чем закончилась наша последняя беседа, разговаривать с ним не собираюсь. У меня хорошая размеренная жизнь, которая полностью устраивает и которую я совсем не хочу менять.
В мастерской на окраине города, которой нам с подругой служил старенький гараж, я, одев фартук, отправилась к своему рабочему месту.
— Ого! Кого я вижу! Ты же хотела сегодняшний вечер провести с парнем.
Из подсобки вышла Ирина, молодая миловидная светловолосая девушка, с выразительными голубыми глазами. За ней толпой бы ходили мужчины, но она была застенчива и большую часть времени проводила в мастерской.
— Мы расстались.
Подруга сочувственно посмотрела на меня:
— Он с тобой порвал?
— Нет, я с ним.
— Тогда почему ты грустная?
И тут я не сдержалась и выплеснула все, что накопилось за последнее время, рассказав про историю с Михаилом, мое невезение с парнями и проблемы с родственниками.
— Да-а-а… — прокомментировала подруга. — Эта неделя была для тебя просто боевая.
— Вот что со мной не так?
— Этим вопросом задаются многие женщины, поэтому не расстраивайся. Но вот что действительно непонятно: я смотрю на тебя и не замечаю, что у тебя разбито сердце.
Зло взглянув на подругу, я подумала, что хоть она и относится ко мне хорошо, но все равно заметно, что считает не такой как все. Интересно узнать почему.
— Что ты думаешь обо мне, Ирина?
— Ты странная. Я не могу объяснить, но что-то в тебе есть, что иногда ставит меня в тупик. Особенно когда ты работаешь.
— Хорошо сказано. Теперь мне точно все понятно.
— Что еще случилось?
Я вздохнула.
— Ты слишком хорошо меня знаешь.
— Конечно, мы ведь давно дружим.
— В город вернулся Фордайс и уже два раза ловил меня, чтобы поговорить.
Я давно рассказала Ирине про папиного друга, от которого каждый год получаю подарки на день рождения.
— И как он? Сильно изменился?
— Можно сказать, время было к нему милостиво.
Ирина знала обо мне все, но не знала о корпорации, и так, по моему мнению, лучше для нее.
— А что ему надо, ты узнала?
— Нет. Не хочу с ним общаться.
— Настя, я никогда не понимала твоих отношений с другом твоего отца. Почему ты сторонишься его?
— Он напоминает мне о неприятных минутах моей жизни.
Отчасти я была честна, но Ирина действительно знала меня хорошо: ее пристальный взгляд сообщил мне, она поняла — я сказала не все.
Тряхнув головой, я зажгла свет над столом, подвела лупу в рабочее положение и принялась за заказ. Нужно сегодня доделать то, что наметила.
***
Если я думала, что могу легко избавиться от Фордайса, то меня ждало глубокое разочарование. В институт он больше не приезжал, и так обеспечив мне проблемы повышенным вниманием к моей персоне.
Я и без этого была белой вороной, а теперь еще и каждый второй считал своим долгом выяснить, кем мне приходится троюродный брат царя, и сообщить, какие они все прекрасные и всегда к моим услугам.
Но, пережив день откроенной лести
|
|
|
