Котиковая шуба. Повеселился. Слава и медведь

Котиковая шуба

Осенью 1955 года в поселке Дружина, что на Индигирке в 150 км выше Ожогино, вышли после окончания сезона партии А. В. Суркина, Г. И. Михеева, И. П. Шлыкова, О. Г. Эпова. Река замерзла, но проехать по ней еще было невозможно. Стали ждать транспорт. Денег ни у кого не было, поэтому питались тем, что у кого осталось. Слава знал, что Тасюня Самохина - жена Суркина - копила деньги на котиковую шубу, и от имени ее супруга отправил телеграмму, в которой сообщил, что в Дружине есть эти шубы. Окрыленная Тасюна сразу же выслала семь тысяч рублей. Каково же было ее удивление, когда из Дружины пришел ответ, подписанный всеми начальниками партии, в котором они благодарят Тасю за деньги, пьют шампанское за ее здоровье.
После этого Самохина полгода не разговаривала со Славой - обиделась.

Повеселился

Все знали - Слава панически боялся мышей и часто, пользуясь этой слабостью, подсовывали ему живых или мертвых грызунов. Более всего в этих шутках преуспел Жора Волков, который чуть было не стал жертвой своей проделки.
Было дело в поле. Как-то раз Жора вырезал из оленьей шкурки мышонка, засунул его в спальный мешок Славы, привязал к шнурку леску, а конец ее протянул за палатку.
Вечером, когда Спиридон Петрович залез в спальный мешок и стал засыпать, Жора подкрался к палатке и стал поддергивать леску. Тут же раздался дикий крик. Слава, одним рывком разорвав завязки, выпрыгнул из мешка и вскочил на шаткий стол, продолжая кричать. Прибежали ребята из других палаток, вытащили из спального мешка шкурку с леской. Слава сразу же успокоился, заулыбался. Но тут из-за палатки донеслись какие-то звуки, похожие на всхлипы, переходящие в рыдания и глухое мычание. Вышли и за палаткой увидели катающегося по траве Жору. Лицо у него то наливалось кровью и багровело, то синело, сам он судорожно как рыба на суше хватал открытым ртом воздух, но было видно, что воздуха не хватает, задыхается.
Все бросились помогать Жоре: подложили под голову чурбан, начали делать искусственное дыхание, кто-то сбегал за водой. Общими усилиями кое-как отходили Жору, который от смеха чуть богу душу не отдал. Повеселился!

Слава и медведь

Спиридон Петрович был настоящим таежником, любил природу и всегда ходил в маршруты без оружия, приговаривая на якутский манер: " Я зверя не дразню, и он меня не тронет".
Однажды, возвращаясь на базу партии и не дойдя до нее километров пять, он решил передохнуть на приглянувшемся ему огромном валуне. Валун плавно вырастал из земли с одной стороны и круто обрывался в виде уступа высотой до трех метров с другой.
Слава взошел на валун, сел на обрывистый уступ, разулся, достал из рюкзака мешочек с сухарями и стал их грызть. С валуна открывалась желтеющая тайга до самого горизонта с белыми вершинами горной гряды. Стояла теплая осенняя погода; ноги на солнце отдыхали, душа Спиридона пела. Он любил возвращаться из маршрута попозже - первому всегда больше дел достается на базе, и поэтому не торопился.
Вечернюю тишину нарушали крики кукши в кустах да похрустывание на зубах сухарей, которые Саша один за другим доставал из мешочка за спиной.
Протянув руку за очередным сухарем, Слава вдруг наткнулся на что-то шерстяное, теплое. Он медленно повернул голову и недожеванный сухарь выпал из открытого рта, дыхание перехватило: рука его держала за лапу медведя. Глаза их встретились. В следующее мгновение Слава спрыгнул с трехметровой высоты и, немного успокоившись, стал ласково уговаривать непрошеного гостя: " Слушай, дорогуша! Ты кушай, кушай сухари. Только сбрось мне сапоги и полевую сумку, а сухари ешь и мешочек можешь сжевать... ".
Но медведя сухари, видимо, не очень заинтересовали. Он приспустил передние лапы с обрыва и, подтянув задние, приготовился к прыжку. Слава, поняв, что сейчас эта лохматая громадина обрушится на него, стремглав обежал валун и снова забрался на прежнее место. Медведь стоял внизу и с удивлением смотрел на человека. Затем встал на задние лапы и попытался добраться до уступа, но не достал.
" Не дорос, лапушка, не дорос! " - ласково приговаривал Слава, судорожно наматывая портянку на голую ногу. Медведь фыркнул и, рысцой обежав вокруг камня, начал подниматься вверх. Слава снова спрыгнул вниз. Теперь он стоял на земле в одном сапоге, а медведь с любопытством смотрел на него сверху и, казалось, хитро так ухмылялся. Пофыркав, медведь снова изготовился к прыжку, но Слава уже бежал на валун с другой пологой стороны. При следующем прыжке он уже был в двух сапогах. И так бег вокруг валуна повторялся раз двадцать. Чтобы как-то отвлечь медведя, Спиридон Петрович начал разбрасывать сухари, но медведь, обнюхав их, продолжал преследовать человека. Темп бега вокруг валуна увеличивался как при ускоренной киносъемке. И тогда Славу осенило: перед очередным прыжком он успел вытащить из рюкзака единственный кусок сахара и сунул его в рот. Обежав очередной раз камень, он выплюнул подтаявший сахар и рассыпал его на самом краю уступа.
Запах слюны, незнакомый сладкий вкус заинтересовали медведя, и он стал слизывать сахар. Воспользовавшись этим, Слава стремглав помчался на базу.
Медведь, доев сахар, побежал следом, но почему-то не догонял, а бежал, соблюдая дистанцию. На базе услышали отчаянные крики Славы. Все выскочили из палаток, многие с ружьями. Слава вихрем влетел на базу, медведь за ним, и только дружный оружейный залп заставил медведя отступить в лес...
Потом мы сходили со Славой к этому валуну за рюкзаком. Слава утверждал, что засек время, пять километров по каменистому рельефу он пробежал за двадцать минут. Наверное, так оно и было.

Рассказал Владимир Федоров