Семья. Положение стариков. Положение женщин. Положение детей. Усыновление

СЕМЬЯ

 

Чукотская семья состоит обычно из мужа с одной или несколькими женами и их детей. Обычно родители мужа живут рядом, в особом шатре. С ними могут жить младшие сыновья или дочери, еще не вступившие в брак или хотя и вступившие в брак, но не имеющие детей. Их шатер зависит от главного шатра и считается принадлежащим к его " наполнению".

 

ПОЛОЖЕНИЕ СТАРИКОВ

 

Старики пользуются большим значением. Особенно сильно это проявляется у оленеводов. По всей вероятности, это объясняется тем, что стадо является собственностью отца до самой его смерти. У кочевников заметна тенденция развить крепкие семьи и прочную связь внутри семейной группы, чем обусловливается высокое положение стариков в семье. Хотя я не могу сделать общего вывода и утверждать, что организация семьи и семейной группы более высоко развита у оленеводов, по сравнению с приморскими жителями, однако в отдельных случаях это, несомненно, имеет место. Очевидно, оленеводство не столь древне у чукоч, чтобы создать заметное различие между двумя ветвями племени. Во многих стойбищах, в самых различных частях чукотской территории, я встречал очень старых людей, пожалуй, лет семидесяти или даже восьмидесяти. По крайней мере, их волосы были совсем седые, что у чукоч происходит гораздо позднее, чем у людей белой расы. Некоторые из этих стариков почти впали в детство и были слабоумными. Но они все еще считались владельцами стада и общими руководителями жизни на стойбище. Так, на стойбище по реке Олою чукча, по имени Kauno, у которого были уже десятилетние правнуки, владел двумя большими стадами и разрешал очень важные вопросы о выборе летнего пастбища, о направлении сезонной кочевки и т. п. Несмотря на то, что он ослабел от возраста, он каждую весну ездил к реке Россомашьей и там проводил меновой торг с приморскими торговцами, которые в это время наезжали туда, привозя приморские продукты и американские товары. Члены семьи Kauno рассказывали мне, что старик совсем впал в детство и часто делает покупки совершенно ненужные. Вместо сахара он привез патоку в бутылках, потому что она красная, а ему нравится этот цвет; вместо охотничьих ножей он покупал столовые, потому что они блестящие и т. д. Это было рассказано, однако, с широкой усмешкой и без малейших признаков недовольства. " Глупый, — добродушно прибавляли они. — Что же делать? Ведь это старик" (Jurgumteq! qailoqьm, mi& #331; kri, ьnpьnacgьn). Я уверен, что до самой смерти Kauno оставался главой своей семьи.

У другого старика, лет шестидесяти, проживавшего в районе Сухого Анюя, было вывихнуто бедро. Он мог лишь ползать с помощью двух костылей. Поэтому его прозвали Atka-Pa& #331; anto (" Хромой Pa& #331; anto" ). Свое увечье он получил на состязании в борьбе. Он был женат и имел стадо. После несчастного случая он продолжал оставаться владельцем стада и главой семьи. У него было несколько детей. Когда они подросли, они взяли на себя заботу о стаде и присмотр за ним. Каждый год Atka-Pa& #331; anto возил пушнину и оленьи шкуры на Анюйскую ярмарку. Он очень любил водку, и когда получал ее, то всем членам семьи давал лишь по несколько капель, а все остальное выпивал сам.

На ярмарках или торговых сборищах, куда бы я ни приезжал, встречавшие меня всегда говорили: " Позволь нам отвезти тебя к самому старому человеку на нашем стойбище. Поговори сперва с ним". Барон Майдель отмечает, что однажды, когда он проезжал по району Верхнего Анадыря, его встретил очень старый чукча. Этот старик жил на очень далеком стойбище, и его принесли на плечах его молодые родственники, навстречу начальнику[150]. Это было летом, а потому они не могли воспользовать нартами. Для чукоч этот случай не представляет ничего необыкновенного. Обычно старик идет сколько в силах, потом его проносят вперед на плечах. После того делают короткий отдых, и он опять в состоянии идти. Даже у приморских чукоч, где старики пользуются меньшим значением, младшие родственники носят старика на плечах, когда он устанет и не может идти сам. Так, на Мариинском Посту я видел старика с костылями, по имени Jьrmь, который отморозил себе ноги во время охоты на море. Это случилось с ним лет пятнадцать тому назад. При мне Jьrmь был уже очень стар и не мог передвигаться даже с помощью костылей. В случае нужды его переносил на плечах его зять.

Я уже говорил, что приморские чукчи относятся к старикам с меньшим почтением, чем оленеводы. Жизнь приморских жителей значительно труднее. Каждый кусок пищи достается с большими трудностями, с опасностью и напряжением всех сил. Поэтому старик, не способный сам добыть себе свою долю пищи, становится в тягость своим родственникам. Здесь у стариков нет стада или какой-либо другой собственности, имеющей значение. Опытность старого охотника ничем не помогает его родственникам, т. к. он должен оставаться дома. Во время голодовок он съедает слишком много. Благодаря этому все старики, которых я видел у приморских чукоч, выглядят уныло, и вообще стариков там гораздо меньше, чем у оленеводов. Это объясняется отчасти трудностями приморской жизни, где менее активные охотники часто не в состоянии справиться с опасностью и потому погибают. Обычай убийства стариков, о котором я буду говорить ниже, очевидно, зародился у приморских чукоч.

По многим данным, такое же различие, хотя и менее резкое, существует между оленными и приморскими коряками. Иохельсон, говоря об отношениях коряков к старикам, отмечает, что у оленных коряков новая форма экономики — оленеводство — развила и заострила принцип личной собственности[151]. В устном сообщении он указывал мне на то обстоятельство, что старики у оленных коряков имеют большую власть и значение, чем у приморских, благодаря тому, что до самой смерти старик считается владельцем стада.

В настоящее время принцип личного владения ценностями, приобретенными торговлей с американскими китоловами, стал укореняться даже и у приморских чукоч. Почти в каждом большом поселке есть несколько торговцев, которые время от времени ездят на оленеводческие стойбища и выменивают русские и американские товары на шкуры и мясо оленей. Некоторые из них имеют даже целые амбары с товарами. Торговцы, даже становясь глубокими стариками, продолжают владеть своей собственностью, и с годами их положение в семье нимало не ухудшается.

 

ПОЛОЖЕНИЕ ЖЕНЩИН

 

Положение женщин в общем хуже положения мужчин. " Раз ты женщина, то молчи" (& #331; eusq& #601; t turi & #601; qulike) — это изречение повторяется каждый раз, когда женщина осмелится сказать хоть слово в свою защиту.

В одной сказке девушка приходит к kel& #601; и в следующих словах заявляет о своем желании стать его женой: " Я хочу быть твоей подругой и рабыней. Моя мать сказала мне: " У этого kel& #601; нет рабыни. Мы вырастим тебя как можно скорее. Иди и служи ему" [152]. У оленных чукоч женщины работают гораздо больше мужчин; в особенности молодые. Мужчины должны следить за стадом, ловить и убивать оленей, охотиться и приносить бревна и камни, необходимые для укрепления шатра. Мужской работой является также всякая работа топором, теслом, ножом и т. д. Есть и общие работы. Так, например, и мужчины и женщины запрягают оленей, таскают топливо из ближайших зарослей кустарника и колют дрова и лед. Нагружают и разгружают нарты по большей части женщины. Работа по дому, очень тяжелая и трудная в условиях полярного кочевого быта, целиком лежит на женщинах. Женщины обдирают убитых оленей, пластают туши, собирают съедобные корни, приготовляют пищу, выделывают шкуры, шьют одежду и исполняют множество других работу, не говоря уже об обязанностях материнства. Мужчина почти никогда не помогает женщине в ее работе. Он даже не умеет делать самых простых женских работ. Часто кочуя с чукотским стойбищем, я с мужчинами приезжал на новое место задолго до своего каравана. Мы ехали на легких нартах и намного опережали женщин, управлявших грузовыми санями. Иногда мы приезжали часа на два, на два с половиной раньше, но мужчины только распрягали оленей и затем беспечно и праздно сидели и ждали приезда женщин или принимались за какую-нибудь свою работу. Однажды в моем присутствии один чукча взял лопату для снега и начал очищать место для шатра. Минуты через две он отбросил лопату. " Ух! — сказал он, — это женская работа". Когда я начал изучать чукотских язык и от каждого чукчи записывал новые для меня слова, я обнаружил, к моему крайнему изумлению, что мужчины не знают даже названий многих предметов домашнего обихода, например, приспособлений для шитья одежды, посуды и т. п. " Ух! — говорили они, — я не знаю. Это — женское дело".

В повседневной работе шатра мужчины, оставаясь дома, все же не принимают никакого участия. В крайнем случае они осматривают нарты, чинят их и т. п. Все работы по шатру и внутреннему помещению лежат на женщинах. Женщина должна освежевать убитого оленя, разрезать на куски мясо и отнести его в надлежащее место. Она приготовляет пищу и подает ее мужу. Она отрезает для него лучшие куски, а себе оставляет кости и остатки. Такие лакомые куски, как головной и костный мозг и т. п., даются исключительно мужчинам. Женщины довольствуются тем, что облизывают пальцы после того, как разрежут и подадут это кушанье своим мужьям. " Раз ты женщина, ешь остатки", — говорит чукотская поговорка. Женщины едят лишь после того, как все мужчины насытятся[153]. Только старуха, мать семьи, имеющая взрослых дочерей или других женщин под своим руководством, сидит с мужчинами во внутреннем помещении и ест вместе с ними. Как правило, женщины проводят в спальном помещении гораздо меньше времени, чем мужчины, хотя они больше находятся дома. Рано утром молодые женщины первые выходят из полога и входят в него только ночью, после всех. Если в шатре остается ночевать какой-нибудь гость, а внутренний полог слишком мал, чтобы вместить всех, то женщина проводит ночь в наружном шатре, если только она не нужна мужу. С другой стороны, женщина постоянно исполняет также и мужскую работу. Молодые женщины и девушки помогают мужчинам пасти стадо зимой и даже летом.

Когда пастух возвращается домой после двадцатичетырехчасового пребывания в стаде, ему дают сухую одежду, подают еду, и он сразу же идет спать. Женщина, вернувшись вместе с ним, должна приготовить ему пищу, затем она тотчас же приступает к исполнению домашних работ. Когда я проводил лето у чукоч в районе реки Олоя, я жил месяца два на стойбище Ejgeli, из вышеупомянутой княжеской семьи. Его старшая невестка вернулась после двухдневного пребывания у стада. Летом пастухи, находясь около стада, имеют очень мало времени для сна. Они спят лишь по возвращении домой. Однако молодой женщине не позволили спать. Ejgeli велел приготовить чай и еду. Она была совсем измучена, двигалась как сонная. Она машинально взяла чайник, но вместо того, чтобы налить чай в чашку, лила его прямо на стол. На другом стойбище женщина лет двадцати, вторая жена хозяина переднего шатра, однажды во время работы вдруг упала на землю, как подстреленная. Так внезапно ею овладел сон.

Правда, Ejgeli создал себе репутацию старика слишком придирчивого к женщинам своей семьи. Соседи даже злословили над этим. Как уже было сказано, Ejgeli считался верховным князем чукоч[154], и соседи говорили за его спиной, что благодаря тесным сношениям с русскими, он полюбил домашнюю жизнь и с тех пор у него нет другого дела, как браниться с женщинами. Муж другой молодой женщины, упомянутой выше, также считался жестоким человеком.

Aj& #331; anwat, наоборот, ушел из шатра своего сына, чтобы избежать ссоры с женщинами. Он рассказал мне следующее: " Я хотел бы жить с моим сыном, но у него там слишком много женщин. Из-за них я себя плохо чувствую, они слишком сварливы. Поэтому я ушел от них, так как я боюсь на них рассердиться. В своих мыслях я совсем отстраняю их".

После 1884 года, отмеченного эпидемией оспы, Aj& #331; anwat потерял удачу в оленеводстве. В то же время умерла его вторая жена. Утомленный заботами о своем убывающем стаде и хозяйстве, он передал остатки своего имущества старшему сыну и сделался бродячим охотником на диких оленей. Он чувствовал себя неспокойно и, вероятно, все равно не остался бы жить дома, даже если бы женщины и не " говорили так много".

Мне известно несколько случаев возмущения женщин против плохого обращения тестя. Так, например, на реке Россомашьей я встретил одного богатого старика оленевода, по имени Omrelqot. Он был приветлив и гостеприимен по отношению к чужим людям, но очень тяжел и жесток со своими домашними. Он был весьма вспыльчив, и это было причиной частых ссор. Одно лето у всех чукоч, живших по соседству с ним, не было табаку. Только у одного Omrelqot'а было несколько фунтов. Он отдал большую часть табаку соседям, почти ничего не оставив для своей семьи. Будучи сам страстным курильщиком, он перестал давать женщинам. Нужно сказать, что северные жители легче обходятся без еды, чем без табаку. У русских поселенцев существуют поговорки: " Табак не знает стыда", " табак заставит бедняка просить у исправника".

Кто знает неимоверный страх русских поселенцев перед всяким начальством, оценит все значение этой поговорки.

Я записал сказку о двух братьях, один из которых во время табачного голода убил другого за то, что тот отказался поделиться с ним своим запасом табаку. Этот рассказ широко распространен среди народов северо-восточной Сибири.

В отношениях со своими соседями Omrelqot, о котором я говорил, полностью следовал правилу, требующему, чтобы последние остатки табаку были поделены между соседями и последняя трубка была бы выкурена всеми о очереди. Но к женщинам он относился совсем иначе. Разгорелась ссора. дна из его невесток, также очень вспыльчивая, схватила копье и нанесла старику три раны: одну — в плечо и две — в спину. Тогда он, в свою очередь, выхватил из-за пояса нож и серьезно ранил ее. Ссора закончилась тем, что женщина уехала со стойбища своего тестя и вернулась к себе домой. Omrelqot'а после этого долго звали, к его великой обиде, " человеком, поколотым женщиной". Я рассказал этот случай так подробно потому, что он очень характерен, как картина чукотской семейной жизни. Другой, более печальный случай произошел на Анюйской ярмарке в 1896 году. Один чукча был убит казаками во время драки. Чукчи окружили деревянную крепостцу и угрожали взять ее приступом. После долгих переговоров они немного успокоились и попросили выдать им тело убитого. На следующее утро они пришли, чтобы получить тело убитого и выкуп за кровь. Ворота крепостцы были заперты изнутри. Чтобы передать им труп, нужно было поднести его к воротам, открыть их и тотчас же запереть. Никто из находившихся там казаков и чиновников не хотел принять участие в таком рискованном предприятии. В конце концов это было проделано мною и еще двумя политическими ссыльными, которые случайно присутствовали на ярмарке. Однако мы не хотели сами нести труп. После некоторого колебания на это согласился один казак, денщик исправника. Труп убитого чукчи положили на собачью нарту, и он тащил ее за верхнюю дугу. Я действовал в качестве переводчика и посредника. Мои товарищи, оба люди здоровые и сильные, отодвинули засовы и открыли ворота настолько, чтобы могла пройти нарта. Чукчи столпились перед воротами. Они кричали, требовали, чтобы их впустили и выдали им тело товарища. Когда ворота были отворены, жена убитого схватила казака и хотела вытащить его наружу. Однако ему удалось отскочить назад, оставив в ее руках лишь кусок своей одежды. Охраняющие вход оттолкнули ее, просунули наружу нарту с мертвецом и поспешно заперли ворота. Отчим убитого, третий муж его матери, также был там. Он стоял вместе с невесткой у ворот укрепления, но не делал никаких попыток помочь разъяренной женщине. Она кричала ему: " Ты, старый бездельник! Разговаривать и драться с женщинами в своем шатре ты умеешь. Почему же ты теперь не дерешься, когда твоего сына убил русский? "

У приморских жителей женщины не принимают никакого участия в охоте. Домашние работы у них также не очень тяжелы, благодаря оседлому образу жизни. Поэтому приморским женщинам живется гораздо легче, чем женам и дочерям кочевников.

По данным переписи 1897 года, собранным Н. Л. Гондатти и мною и опубликованным С. Паткановым[155], количество женщин, сравнительно с числом мужчин, составляет у приморских чукоч 108 на 100, а у оленных чукоч — 101 на 100. В общем для всего племени приходится 102 женщины на 100 мужчин. Различие в цифрах между приморскими и оленными чукчами объясняется различием их экономики. Приморские охотники подвергаются большему риску и опасности, чем оленеводы. Перепись Майделя 1870 года не была принята в расчет, так как данные ее слишком неполны.

Случаи жестокого обращения мужа с женой не редки. Я знаю о муже, убившем свою жену ударом деревянного огнива. Побои менее жестокие часто сыплются на женщин. Но случается, что и жена бьет своего мужа. Один знакомый мне чукча, слабый и малорослый, был очень вспыльчив. То-и-дело между ним и его женой загорались ссоры. Когда дело доходило до драки, жена валила его на землю и спрашивала: " Довольно тебе? Теперь ты перестанешь? ". Так она держала его до тех пор, пока он не говорил: " Довольно, я перестану". Его соседи со смехом рассказывали мне об этом, но не осуждали слишком строго сварливую супругу.

Чукча Gьrgol, богатый оленевод, скверно обращался со своей женой. В конце концов она убила его из ружья. Это случилось в середине лета, когда семья жила вдали от соседей со стадом на летнем пастбище. Семья состояла из Gьrgol, его жены и трех взрослых незамужних дочерей. И что именно случилось, никто не узнал; но однажды младшая дочь пришла на ближайшее стойбище и сказала, что Gьrgol внезапно заболел и почувствовал себя настолько плохо, что потребовал, чтобы его немедленно убили. Жена исполнила его просьбу. Когда соседи пришли на похороны, то женщины, помогавшие одевать покойника, с удивлением заметили, что рана была на шее, сзади. Надо сказать, что обычно, в случаях добровольной смерти, рану всегда наносят спереди. Однако дочери подтвердили, что их отец был убит по его собственному желанию.

Gьrgol не имел близких родственников в этом районе, и убийце нечего было опасаться кровной мести. Женщина взяла себе стадо мужа и осталась его владелицей. Через некоторое время она вторично вышла замуж. Ее новый муж не имел своего стада и поэтому всецело зависел от нее.

Положение старух в семье гораздо хуже, чем стариков. У оленных чукоч вдова, имеющая детей, остается владелицей стада лишь до тех пор, пока ее дети не станут взрослыми. У приморских чукоч вдова живет с одним из своих сыновей. Голос ее не имеет большого значения даже в вопросах домашнего хозяйства, если только она не шаманка или знахарка.

Подчиненное положение женщин не исключает любви между мужем и женой. Браки, заключаемые по воле родителей между малолетними женихом и невестой, развиваются в очень крепкие супружеские узы. В бытность мою на реке Россомашьей разразилась эпидемия гриппа. В несколько дней в этом районе умерло около 20 человек. У одного молодого чукчи, по имени Moron, умерла жена, с которой он прожил 15 лет. Он женился на ней, когда ему было десять лет.

На второй день после смерти жены он покончил с собой, заколовшись ножом. " Я хочу последовать за ней", — сказал он перед смертью.

Другой случай, указывающий глубокую любовь между мужем и женой, относится к старику, жившему в районе Сухого Анюя. Он прожил со своей женой 50 лет. Однажды он заявил, что хочет взять себе в жены одну девушку, жившую по соседству. Его старая жена пригрозила, что она уйдет от него, если он возьмет эту девушку себе в жены. У супругов не было детей, которые могли бы помешать расторжению брака. Старик некоторое время колебался, но затем желание иметь детей взяло верх. Он рассчитывал иметь если не собственных детей, то все же прижитых от новой жены в пределах группового брака. И он женился на молодой девушке. Его первая жена сдержала слово. Она ушла со стойбища мужа и поселилась у своего брата, жившего в стороне, километров за полтораста. Старик прожил с молодой женой несколько месяцев, затем он начал скучать. Однако гордость мешала ему пойти к старой жене. Вместо того он потребовал смерти и был удавлен ремнем[156].

Таким образом мы видим, что в супружеской жизни чукоч нет недостатка в сильных чувствах и романтических эпизодах.

 

ПОЛОЖЕНИЕ ДЕТЕЙ

 

Я упоминал выше, что маленькие дети являются предметом заботы и нежности со стороны их родителей. В разговорной речи ласкательным именем для них служит ligliqq& #601; jti - " маленькие яички". Детям дают лучшие куски, их ласкают и пестуют все взрослые люди. Глубокая любовь родителей к своим детям нашла свое отражение в одном эпизоде, который повторяется во многих сказках. Маленький мальчик внезапно умер. Его родители остались с ним во внутреннем пологе. Труп мальчика лежит перед ними на оленьей шкуре. Они плачут день и ночь. Их щеки изрыты слезами до самых костей. Так они сидят над трупом год, и другой, и третий.

Детство у чукоч проходит очень счастливо. Детей ни в чем не стесняют и не запугивают. Маленьким мальчикам, как только они начинают цепко хватать вещи, дают нож, и с этого времени они с ним не расстаются. Я видел одного мальчика, старавшегося резать ножом по дереву; нож был немногим меньше его самого. Однажды казак, бывший со мной, начал дразнить мальчика лет пяти. Мальчишка обиделся, схватил лежавший на земле топорик и бросил его в голову казаку. Он нацелился довольно правильно, хотя топорик и не попал в казака. Казак закричал и затопал ногами, желая напугать маленького воина. Но мальчик, нимало не смутившись, схватил большой нож и встал в оборонительную позу.

В чукотском эпосе часто встречаются маленькие мальчики, принимающие участие в битвах. В рассказе " Elendi и его сыновья" мальчик, внук Elendi, все время забавляется стрельбой из лука и даже не спит по ночам из-за этого. Отец в шутку говорит ему: " Вон там растет былинка. Попробуй попасть в нее". Он сделал для мальчика стрелку из обломка котельного железа. Мальчик выстрелил и разрезал былинку пополам. На следующее ктро они встретили Tan& #331; ьn'a. " О, — сказал отец, — ты еще совсем ребенок". — " Что ж из этого? " — ответил мальчик. — " А что скажет твоя мать? Хорошо. Мы подойдем ближе. Тогда ты сядешь поодаль на безопасном расстоянии, а я буду сражаться с этим человеком на копьях. Однако я могу устать. Тогда я вернусь, и ты пустишь в ход свой лук. Я посмотрю на тебя и недалеко от тебя перейду тропинку. Тогда стреляй ему в лоб. Старайся хотя бы прорвать кожу на его лбу. Отец вступил в битву с Tan& #331; ьn'ом, но вскоре устал и начал отступать по направлению к тому месту, где сидел мальчик. Тогда мальчик выстрелил из лука, и стрела прорезала кожу на лбу у Tan& #331; ьn'a.

" Ох, вот таким способом вы отбираете наши стада. Твоя сила в помощи мальчика. Мы так не поступаем. Ваша опора — в союзе с детьми". — " Ага! — сказал отец. — Я породил силача на будущие времена, такого, который ограбит имущество от всех окружных стойбищ. Я, воистину, хороший воин".

Через несколько лет отец и сын поссорились из-за табаку. Сын требовал у отца разделить мешок табаку между всеми соседями. Отец упорствовал. Во время ссоры сын сказал: " Еси бы я тогда не разрезал стрелой вражеского лба, мы бы сейчас не курили совсем" [157].

Жизнь детей у приморских чукоч не так легка и привольна. Приморские поселки очень грязны, по сравнению с постоянно меняющими свое местопребывание стойбищами оленеводов. Внутреннее помещение, в котором дети проводят большую часть своего времени, черно от дыма и пропитано тяжелым запахом. Еда также менее обильна, запасов не всегда хватает. С другой стороны, детство, годы досуга и игр у приморских жителей продолжительнее, чем у оленеводов. Чукчи-оленеводы посылают пасти стадо мальчиков лет десяти и девочек немного постарше. Однажды я видел двух таких маленьких пастухов — мальчика и девочку. Каждому из них было лет десять-двенадцать. Они пробирались сквозь чащу кустов совершенно одни с посохом в руках и с котомкой за плечами. Они должны были пройти несколько десятков километров, чтобы подойти к своему стаду. Странно было видеть этих маленьких детей, пробирающихся сквозь чащу без всякого надзора и охраны. Находясь при стаде, дети исполняют немалую долю работы по охране и присмотру за оленями. Конечно, они спят больше, чем взрослые пастухи и бегают не так много. Но все же им приходится трудно. Через три или четыре года подростки, особенно мальчики, в полной мере несут ответственность взрослого пастуха. Зимой, когда стадо спокойно, отец-хозяин стада может не приходить туда неделями. Стадо остается целиком на попечении его молодых сыновей. Отец в это время ездит в гости по окрестным стойбищам, чтобы получше поесть и поговорить с соседями, разумеется, если нет больших снежных буранов. Поздняя осень — время благополучия и покоя, в особенности потому, что в это время олени вполне ожирели.

Даже летом мальчики остаются на несколько дней одни около стада. Им приходится напрягать все силы, чтобы удержать стадо на месте.

Чукотские сказки полны описаниями похождений и приключений маленьких пастухов. Так, в одной сказке рассказывается, что во время войны с Tan& #331; 'ами враги были побеждены, воины их убиты и стада захвачены. Пощадили только молодых пастухов. Мальчики пригнали стадо к стойбищам победителей и остались там жить на положении пастухов. В других сказках, в случае убийства воина, его молодые подростки продолжают охранять стадо и заботиться о нем. " Когда мой отец умер, — рассказывал мне один молодой чукча, — я был не выше оленьей спины. Я очень боялся оленьих быков с широкими рогами. Но все же мне удалось не только сохранить стадо, но даже увеличить его".

Чукотские дети относятся к своим отцам с большой почтительностью. Вернувшись из стада, молодые пастухи дают отцу подробный отчет о самых ценных оленях в стаде, о пастбище, о водопое, о комарах и оводах. Отец задает вопросы, сын должен отвечать ясно и коротко, без лишней болтовни. Он пересыпает свои ответы почтительными восклицаниями: " Да! ", " Конечно! ", высказывая этим уважение к словам отца. Сын даже считает неприличным сесть в присутствии отца, особенно если в шатре находятся чужие люди. Такие отношения продолжаются до тех пор, пока сын не станет вполне взрослым. Лишь после того как юноша достигнет двадцатипятилетнего возраста и у него вырастает черный пушок над губой, или же он обзаведется женой и парой собственных ребят, он становится более самоуверенным и независимым, хотя по-прежнему продолжает пасти стадо отца. Полной покорности уже нет.

У приморских чукоч мальчики значительно позднее приступают к исполнению различных работ, чем у оленеводов. Когда их берут с собою на приморскую охоту, они являются скорее помехой, чем помощью. Юноша не принимает участия в серьезной охоте до шестнадцати — семнадцати лет. До этого возраста он может стрелять из ружья в тюленя только с берега или помогать при установке тюленьих сетей на ледяных полях так называемого берегового припоя. Морская охота лежит на обязанности сильных охотников молодого и цветущего возраста. Старые охотники, во всем уступающие молодым или даже сидящие дома, не могут рассчитывать на слишком большое уважение со стороны молодежи, как это мы видим у оленеводов.

Ссоры между отцом и сыновьями порою имеют место. В случае ссоры семейные узы могут быть разорваны по почину той или другой стороны. В районе Сухого Анюя один знакомый чукча, по имени Kelgьm, выгнал со стойбища своего двадцатилетнего сына Kьtlep, обвинив его в лени, строптивости и нерадивом отношении к обязанностям пастуха. Юноша, судя по словам отца, любил только посещать сборища товарищей, играть в карты и всячески веселиться. Kьtlep ушел с отцовского стойбища и бродил вокруг, стараясь вступить приемным зятем в какую-нибудь семью. Но требования, предъявляемые будущему зятю, показались ему жестче требований отца, и он вернулся домой. Отец его в это время нуждался в пастухах. Он принял сына обратно на стойбище. Однако через несколько недель начались несогласия. Как раз в это время мы приехали на стойбище Kelgьm'а. Однажды ночью юноша, вернувшись из стада, разрезал один из наших кожаных мешков и украл половину его содержимого, главным образом сухари и сахар. На следующее утро, когда мой товарищ обнаружил пропажу и сердито обсуждал дурные нравы этого стойбища, юноша спокойно сказал: " Довольно болтать. Это я взял ваш сахар и хлеб". — " Зачем ты это сделал? " — спросил я его. " Потому что мне захотелось съесть их", — последовал быстрый ответ. Отец чувствовал себя очень смущенным. Он предложил нам два оленьих языка и связку камусов[158], в виде " выкупа" (kьtkaw — буквально: " твердая расплата" ). Таким образом жалобы отца на Kьtlep'а не были вполне беспричинны.

На другом стойбище в той же местности, за несколько лет до моего прибытия, произошел следующий случай. Чукча, по имени Cejpu, выгнал своего старшего сына Nuwat за то, что он был очень плохим пастухом. Cejpu сделал главным наследником (eun-milgьlьn) своего младшего сына. Nuwat долго бродил из стойбища в стойбище и в конце концов пришел на стойбище к богатому оленеводу Jonlь. Он женился на дочери Jonlь и жил в его семье на правах приемного зятя. На следующую весну, во время кочевки на летние пастбища, тесть, очень недовольный его работой, хотел выгнать его. Молодая жена была уже беременна. Но у чукоч это обстоятельство не служит препятствием к расторжению брака. Ссора между тестем и зятем возникла во время кочевки. Nuwat ничего не ответил тестю, но через некоторое время он присел на нарту жены, обхватил ее сзади, вытащил нож и ударил ее в живот; потом соскочил с натры и перерезал себе горло.

В обоих этих случаях юноши, выгнанные из семьи, были " плохие", как говорят чукчи. В тех случаях, когда вина лежит на отце, юноша, к которому отец относится несправедливо, может по собственному желанию порвать с семьей и уйти искать счастья куда-нибудь в другие места. В бедных семьях такие случаи часты. Юноши уходят от своих родителей, недовольные бедностью и неудачливостью домашнего очага. Они отправляются за многие сотни километров искать себе счастья у богатых оленеводов. Иногда даже девушки уходят и отцовского шатра. Это случается тогда, когда девушку хотят выдать замуж против ее желания. Такие случаи, конечно, редки. Однако мне известны два таких случая, увенчавшиеся успехом. Оба они произошли летом, когда преследование на дальнем расстоянии очень трудно. В одном случае женщина вернулась к своему прежнему мужу, от которого, согласно чукотскому обычаю, ее увезла семья. В другом случае женщина вышла замуж в другую семью, и ее отец после недолгой ссоры оставил ее у мужа.

У приморских чукоч каждый, кто хочет уйти из своей семьи, может перейти в чужой дом и сделаться приемным зятем или же он может уйти к оленным чукчам и занять место при большом стаде.

Ссоры между отцом и сыновьями иногда заканчиваются даже убийством. Я знаю о случае отцеубийства, имевшем место вблизи мыса Эрри, в семье богатого оленевода. В убийстве принимали участие жена, сын и племянник убитого. В старинных казачьих описках отмечаются такие же случаи. Так, анадырский казак, Борис Кузнецкий, который в 1754 году был взят в плен чукчами, упоминает в своем донесении в 1763 году начальнику Охотского округа, что будучи в плену, он видел, как сын убил ножом своего отца, и брат, просто с досады, убил своего брата[159].

 

УСЫНОВЛЕНИЕ

 

Супруги, не имеющие детей, иногда усыновляют какого-нибудь ребенка, чаще мальчика, из родственной семьи, например, от родного или двоюродного брата. Впрочем, ребенка берут также и не из родственной семьи — от друга или даже от соседа по стойбищу. Принятый ребенок впоследствии становится " главным наследником" (eun-milgьlьn) приемных родителей. Если сосед слишком беден и имеет много детей, а приемный отец богат оленями, то родители очень охотно отдают ребенка. Приемный отец, кроме того, дает действительному отцу " радостный дар", состоящий из пары живых оленей, обычно упряжных. Обряд усыновления очень похож на свадебный. Убивают оленя в жертву Утренней Заре, и приемный ребенок вместе с новыми родителями принимает помазание кровью, причем, разумеется, они наносят на лица знаки новой семьи. Это символизирует приобщение ребенка к новому очагу, с его специальными хранителями и " удачливой жизнью" [160]. Несмотря на это, узы усыновления не очень крепки, в особенности если ребенок приходит из совершенно чужой семьи. Даже прожив несколько лет в новой семье, ребенок может быть отослан или взят обратно. Один знакомый мне чукча с западной Колымской тундры, по имени Aj& #331; aьrgьn, был бездетен. Он усыновил маленького мальчика, сына соседа по стойбищу, по имени Ajo. Мальчик прожил у него три года. Затем Ajo умер. Его жена решила уйти в западной тундры за Колыму. У нее было несколько родственников на восточном берегу. Она решила поселиться у них. Уходя, она взяла обратно своего сына и увезла его с собой. Aj& #331; aьrgьn, усыновляя мальчика, дал Ajo в " радостный дар" двух хороших упряжных оленей. Женщина отдала их обратно. Главная причина этого разрыва была в том, что Aj& #331; aьrgьn потерял и растратил в это время значительную часть своего стада, и олени его продолжали убывать. Поэтому женщина считала, что ее сыну предстоит далеко не блестящее будущее, если он останется у Aj& #331; aьrgьn'а.

В тех случаях, когда приемного сына берут от родного или двоюродного брата, новые узы вскоре становятся очень крепкими, почти равносильными естественной связи между родителями и детьми. Чукча Qorawge усыновил маленького сына своего младшего брата & #399; q& #601; wgi. Он относился к нему как к родному сыну; другой чукча, Ej& #331; ewgi, усыновил Aqacaut, сына своего троюродного брата, и т. д. Однако старики, потерявшие всех своих детей, редко усыновляют новых, предпочитая оставаться одинокими в своем горе.

С другой стороны, родственные узы между приемными родителями и ребенком, даже чужеплеменного происхождения, также могут стать очень крепкими. Замечательный рассказ о Talo, приемном сыне Tan& #331; 'а (Talo, Tan& #331; ьn rьmai& #331; awgo), описывает, как Tan& #331; ьt (коряки) преследовали убегающих чукоч. С одной нарты упал мальчик, — маленький мальчишка, который носил еще клапан в промежности. Он упал в снег, лежал и плакал. Двое из преследующих, наезжавшие сзади, были родные братья. У одного из них дома были дети, другой же не имел сыновей, у него была только одна дочь. Когда они подъехали ближе, они услышали плач ребенка. " Подожди немного, — сказал бездетный брат, — дай мне посмотреть, кто это плачет". Он нашел мальчика. " Ого, мальчишка! Я лучше вернусь домой; поезжай дальше один". Он отвез мальчика на свое стойбище. Там он воспитал его, как родного сына. Talo рос очень быстро. С каждым днем он становился все сильнее и выше. Тогда приемный отец сказал ему: " О мой сын... Я стар и слаб. Смотри теперь ты за стадом. Вот девушка, из чужой семьи, которую я вскормил для тебя. Возьми ее в жены, и вы будете хозяевами стойбища". Talo ушел к стаду и там жить там. С этого времени он не приходил в шатер. Все время, с утра до вечера, он упражнялся в беге, в метании копья, стрельбе из лука и ношении тяжести. Он сделался таким легким, проворным и быстрым, как двухгодовалый олений бык, потомок дикого оленя. В конце концов он научился прыгать на высоту птичьего полета. Так жил Talo. Однажды его предполагаемые двоюродные братья разговаривали между собой: " Пойдем, посмотрим на этого приемыша из вражеского племени". Они пришли к стаду Talo и, спрятавшись в кусты, смотрели на его упражнения. Talo размахивал копьем, как будто это был лоскут мокрой оленьей шкуры, прыгал через озеро взад и вперед и подпрыгивал вверх, взлетая, как птица. Тогда они сказали: " Это ужасно. Надо его истребить. Этот пришелец перебьет весь наш народ". Они пошли к старику и сказали ему: " Через два дня мы придем большим сборищем и убьем этого чукотского выродка". Они пошли собирать людей. Это было ранней осенью, вскоре после осенних убоев оленей. Talo вернулся домой. Отец сказал: " Надень сухую одежду". — " Не надо", сказал Talo. " Послушай меня, надень сухую одежду. Тогда я тебе ч

⇐ Предыдущая32333435363738394041Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: