 |
Магическая медицина
|
|
|
|
Чукчи, как уже сказано, приписывают появление всех болезней влиянию «настоящих» kelet, убийц. [217] Kelet заразных болезней – таких, как оспа, инфлюенца и корь, – настолько страшны, что шаманы почти бессильны устранить их. «Против них бесполезно начинать шаманство, – сказал мне однажды шаман „Скребущая женщина“, – они еще могут рассердиться за это и напасть на меня». Другой чукча говорил мне, что даже жертвоприношения не удовлетворяют этих kelet. Туземцы Западно‑ Колымской тундры рассказывали мне, что в «худой год» (1884), год эпидемии оспы, многие старались умилостивить kelь жертвоприношениями. Так как он убивал людей во внутренних пологах шатров, то женщины приносили ему в жертву жир из ламп и теплый кровяной суп. Они наливали все это в маленькие круглые кожанке мисочки и ставили их на снег с западной стороны шатра, откуда обычно приходит kelь. Но он не довольствовался этими жертвами и не прекратил нападений.
Жертвы, приносимые kelet, бывают весьма различны. Считается, что чем ценнее они или, как говорят чукчи, ближе «принадлежат сердцу» (liŋ liŋ kin), тем вернее они предохраняют от нападения kelet. Жертвоприношением может служить лучшая оленья упряжка, ружье или снятая с себя одежда. Если человек изъявил готовность отдать kelь что‑ нибудь из таких вещей, то он уже не может отказаться от своего обещания, иначе он навлечет на себя страшный гнев kelet. Kelet жестоко мстят за обман. [218]
Подобным же образом, если какой‑ нибудь человек в припадке гнева или просто из опрометчивости заявляет о своем желании умереть, то он должен исполнить это, иначе вся его семья будет истреблена мстительными kelet. Однако против kelь, приносящего заразную болезнь, не помогают даже самые ценные жертвоприношения. Единственным средством избежать нападения kelь заразной болезни является немедленное бегство. Необходимо оставить между kelь и людьми ненаселенную местность. Тогда kelь, быть может, не решится преследовать свои жертвы, так как он устрашится голода и изберет другое направление для своей дороги. Для оленеводов бегство легко осуществимо. Они часто пользуются этим средством, как только доходит до них первая весть о появлении заразной болезни. Так, в 1897 году население оленеводческих стойбищ в районе Чауна, чтобы избежать инфлюенцы, идущей, как обычно, с запада, в несколько дней совершило перекочевку с крайних западных стойбищ по истокам реки Анюя далеко на восток. Пока свирепствует болезнь, туземцы «убегают» от каждого, на которого может пасть хотя бы малейшее подозрение в том, что за ним следует «дух». Даже простое посещение стойбища, в которое заходила болезнь, рассматривается как грех, как желание искушать kelь, который мог бы уйти, никого не тронув.
|
|
|
Ajŋ anvat рассказывал мне, что во время эпидемии оспы в 1884 году, желая избежать гнева kelь, многие бежали, оставляя на стойбищах больных родственников, мужей и жен. В то же время на некоторые стойбища болезнь совершенно не заходила. Богатый оленевод Amce жил в стойбище со своими дочерьми. Все они были замужем. Один из его зятьев, также владелец большого стада, жил отдельно. Стойбище зятя посетил kelь, и все члены его семьи, за исключением дочери Amce и одного мальчика, умерли. Эти двое, оставшиеся в живых, убежали на соседнее стойбище, оставив на произвол судьбы тяжело больного мужа женщины. Через некоторое время Amce взял свою дочь к себе.
Когда эпидемия кончилась, Amce вспомнил о своем зяте. Оба они были шаманами. Поэтому Amce не сомневался, что зять перенесет болезнь. Он решился отправиться на зараженное стойбище. С ним поехали и два другие его зятя. Когда они достигли стойбища, Amce, размахивая копьем, подошел к шатру дочери и начал разбирать его стены, стараясь не прикасаться к ним голыми руками. Это одна из обычных предосторожностей против соприкосновения с «духами». Затем Amce разобрал стены внутреннего полога и увидел в нем труп своего зятя. «О! – сказал он, – так ты действительно умер. Что я могу сделать для тебя? Не стоит нести тебя на тундру. Тут у тебя есть целый шатер. Хорошо, что я по крайней мере увидел тебя. Прощай. Я ухожу».
|
|
|
Однако, когда они приехали домой, зятья Amce, которые ездили с ним, – сразу же заболели и умерли. Два других зятя убежали со стойбища и этим спасли свою жизнь. Но болезнь не тронула никого из рода Amce.
Человек, рассказавший все это, очень порицал поступки Amce, считая, что он действовал так, как будто хотел привести к себе kelь. По мнению рассказчика, единственным возможным объяснением поведения Amce является то, что он, будучи шаманом, предвидел, что с его семьей должны случиться несчастья, и захотел принести в жертву kelь людей «чужой крови», хотя они и были его зятьями. [219]
В противоположность поступкам Amce, многие люди в том же году с ружьями в руках под угрозой немедленной смерти запрещали беглецам из зараженных стойбищ, в особенности тем из них, у кого не было близких родственников в этом околотке, подходить к их жилищам.
Один чукча, по имени Peplu, рассказывал мне, что когда он был пятнадцатилетним мальчиком, его стойбище постигла болезнь и все жившие в нем люди умерли, за исключением его самого. Тогда он убежал с этого стойбища и пошел к своему дяде. Но дядя встретил его с ружьем в руках и велел немедленно уйти обратно.
«Иди и повесься или заколись, – кричал старик, стоя на безопасном расстоянии. – Ты принадлежишь kelь. Убирайся! »
Случаи, подобные этому, известны у якутов и обрусевших туземцев на реке Колыме.
Я уже говорил о предосторожностях, применяемых против сифилиса. Встарину нарушение этих предписаний считалось гораздо большим грехом, чем убийство, так как убийца убивает только одного человека, и то «чужого» рода, в то время как нарушивший запреты о болезни подвергает опасности жизнь всех своих родственников и знакомых.
Шаманы в своей медицинской практике также не любят вступать в прямые сношения с «настоящими» kelet, дающими болезни. Они предпочитают узнавать о причинах такой‑ то и такой‑ то болезни от своих kelet – «помощников». Поэтому шаманы во время лечения не призывают «настоящих» kelet. Однако эти kelet приходят незваные и молча ожидают в углу до тех пор, пока kelet‑ «помощники» шамана не укажут на них. Kelet‑ «помощники» начинают всячески ругать их. Это заставляет «настоящего» kelь убежать и оставить свою жертву. На туземных рисунках «настоящие» kelet всегда изображаются в виде существ более рослых, чем kelet‑ «помощники» шамана, очевидно, для того, чтобы подчеркнуть их силу. Так, на туземном рисунке (рис. 90) шаман сидит во внутреннем пологе над больным мальчиком. Два «помощника»‑ kelet пришли на его зов. Kelь болезни стоит снаружи и на рисунок не попал из‑ за своего большого роста. Все kelet изображены с крыльями и видом напоминают насекомых. В пологе находятся еще два человека, один из них сидит, а другой полулежит, опираясь на локти. Маленький мальчик в испуге вскочил и собирается бежать.
|
|
|
Рис. 90. Чукотский рисунок, изображающий лечение больного.
Я должен отметить, что шаман считается способным вылечивать болезни других людей, но ни в каком случае не свои собственные. С другой стороны, люди, чувствующие себя больными, начинают шаманские упражнения без всякой посторонней помощи, чтобы дать выход своей болезни или с полубессознательной целью превозмочь болезнь посредством нервного возбуждения. «Я не шаман, – говорили мне такие случайные исполнители шаманского сеанса, – но сила пения приходит к каждому из нас во время опасности или болезни. Сила пришла и ко мне, но я не могу сказать, откуда она является и куда уходит. То же самое бывает у нас с умением играть на бубне. Оно приходит, когда оно нужно, и затем возвращается к себе домой». При мне мальчик лет семи, который был уже несколько дней болен, настойчиво повторял отцу: «Пожалуйста, постучи в бубен, пой песни. Я хочу шума». Как будто это могло вылечить его болезнь.
|
|
|
В длинные зимние ночи некоторые чукчи бьют в бубен и поют, просто чтобы скоротать время или, вернее, чтобы рассеять скуку от постоянного холода и темноты. При этом они, конечно, подражают пению и телодвижениям шаманов.
У обрусевших туземцев и русских поселенцев женщины, чувствующие себя больными, начинают петь шаманские песни, и это, как говорят, помогает от болезни. Иногда пение сопровождается произнесением неразборчивых слов, которые считаются юкагирскими. Слова эти становятся известными только больным, здоровые люди их не знают. Иногда заболевшая женщина получает на время болезни дар предсказания будущего. Все эти явления считаются симптомами особой болезни, которую туземцы называют «припадкой» (шаманская припадка). Этой болезнью может заболеть каждая замужняя женщина.
Чукотские шаманы в магической медицине применяют несколько различных методов. Один из наиболее распространенных имеет дело с душой (uvirit) больного, так как, по мнению чукоч, причина заключается в том, что kelь утащил часть души. [220] Некоторые шаманы утверждают, что даже с их душой случается нечто подобное. «Я не могу шаманить здесь, – сказал мне в Мариинском посту шаман Kelewgi. [221] – Я чувствую, что большая часть моей души осталась дома с моими отдельными kelet. Моя мысль рассеивается, и я пользуюсь лишь маленькой частью ее. Остальное уносят отдельные духи».
Поиски украденной души пациента раньше происходили во время обмирания шамана, которое в настоящее время заменяется обыкновенным ночным сном, так как чукчи считают сон лучшим средством для сношения с «духами». Когда поиски кончаются удачно, шаман приносит душу пациента и старается вложить ее обратно в тело больного. Это проделывается различными способами. Устраивается большое шаманство, с пением и битьем в бубен. Затем шаман делает вид, что он вдувает душу в тело пациента через грудь, в глаз или темя. Шаман также может представить душу в виде насекомого, и можно услышать, как она летает вокруг больного. Затем он неожиданно объявляет, что она вошла в голову пациента.
Души, также как и kelet, издают при полете жужжание. На одном магическом сеансе, на котором я присутствовал, шаман спросил своего пациента: «Ты слышишь жужжание? Это твоя душа летает вокруг». Через минуту он спросил снова: «Слышишь ты шум? Это твоя душа бегает на своих крохотных ножках по покрышке бубна». Шаман, обладающий достаточной силой, может вдохнуть в пациента часть своей души, если он не в состоянии найти потерянную душу больного. Тогда говорят, что больной стал сыном шамана.
Я видел однажды, как шаман старался вывести из состояния глубокого обморока больную женщину. Сначала он бил в бубен. Потом сделал вид, что схватил что‑ то с бубна и постепенно проглотил, затем тотчас же выплюнул проглоченное в ладонь и быстро приложил ладонь к голове больной. Начал бормотать что‑ то над ее теменем. Через некоторое время он сделал вид, что высасывает через темя источник болезни, причем держал свою голову на некотором расстоянии от головы больной. Время от времени он делал гримасы, как будто он подавился чем‑ то скверным, попавшим ему в рот из головы пациента. Наконец он начал повторять все с начала.
|
|
|
По моим наблюдениям, при таком способе лечения иногда пользуются настоящим насекомым. Его подносят к груди или к голове больного, затем шаман незаметно убирает его, заявляя, что оно вошло в тело. Поиски души и вкладывание ее обратно в тело пациента ярко обрисованы в рассказе о «Чесоточном шамане». [222] Я привожу только часть, касающуюся вкладывания души.
«Он [шаман] призвал своих kelet и дал им держать душу мальчика. Затем он пристально посмотрел на полуразложившийся труп и проглотил его, расплевывая вокруг себя гнилую жидкость. Затем он закричал: „Принесите новую белую шкуру“, и выплюнул тело мальчика. Все кости были на месте, и мясо вновь приросло к костям. Затем он во второй раз проглотил тело и снова выплюнул его. Теперь оно было покрыто новой кожей, и все язвы на нем затянулись. Шаман проглотил и выплюнул его в третий раз: кровь оросила щеки мальчика, и губы как будто готовы были заговорить. „Чесоточный шаман“ крикнул: „Давайте мне душу! “ Он проглотил ее и выплюнул на тело мальчика. Душа прошла через тело и вонзилась в стену шатра. „Тело слишком холодное, – сказал шаман, – душа не держится в нем“. Он проглотил тело в четвертый раз, согрел его в желудке и выплюнул снова. Затем он вдунул в него душу. „О – о – о! “ – вздохнул мальчик и поднялся с места».
В чукотских сказках часто встречаются случаи проглатывания шаманами души или тела. Так, в одной сказке Kukulpьn заехал вглубь Америки, проглотил своего товарища и маленькую девочку и, обратившись в птицу, перенес их к себе домой. [223] В сказке о состязании двух шаманов маленькая птица Perruner (Uria Brü mnichi), kelь‑ «помощник» одного из шаманов, приходит в шатер второго шамана, которого сторожит kelь его хозяина. Птица проникла под землю, продолбила клювом пол в середине шатра и утащила шамана. Она проглотила его на глазах у всех членов его семьи. [224]
Душа, которую шаман несет пациенту, называется «человечек» (tumgьqэj), а сам шаман в это время называется «возвращающий человечка» (tumgь‑ nelilen).
Иногда шаман отказывается сам принести душу больного. Тогда он приказывает матери или сестре пациента, а если их нет – отцу или брату, реже жене его выйти на рассвете следующего дня и сорвать где‑ нибудь поблизости стебель травы, приговаривая: «Здесь, здесь, здесь я нашла человечка. Будь в моей власти! » Стебель травы представляет собою «человечка». Его пришивают к воротнику одежды больного.
Другой метод шаманского лечения может быть назван магической хирургией. При этом шаман делает вид, что вскрывает больное место тела и выправляет его, предварительно удалив гной и дурную кровь, а иногда даже выбрасывает целый орган. Подобные шаманские действия во многом сходны с вышеописанным возвращением потерянной души. Здесь также шаман приближает свое лицо к телу пациента, дует на него или некоторое время сосет его кожу. Предполагается, что «дух», помогающий ему, способен извлечь и пожрать источник болезни.
Растирание и высасывание носит характер массажа, в особенности при лечении опухолей, ушибов и ран.
Шаманы часто показывают паука или колючку, якобы вынутую из тела больного. Излечение может быть также достигнуто посредством различных заговоров, о которых я буду говорить подробно в следующей главе.
Шаман делает вид, что он прилагает силу при вскрытии брюшной полости пациента. Исследуя внутренние органы, он якобы вынимает их целыми кусками и затем снова приводит все к прежнему состоянию. Вся эта операция может быть проделана лишь специальным ножом, обладающим силой, переданной ему посредством колдовства. Сверх того, этот нож должен быть «разогрет» различными шаманскими действиями. Не «разогретый» нож может даже убить пациента. Я уже описывал хирургические трюки шаманки Upuŋ e, а также приводил рассказ Ajŋ anvat’а о том, как в его тело вошел kelь и чистил его внутренности маленьким серебряным ножом.
Шаман «Скребущая женщина» также лечил своих пациентов этим способом. Он употреблял специальный нож, изображенный на рисунке 91. Это обыкновенный железный нож, вделанный в грубый деревянный обрубок, на котором сделаны две круглые зарубки и прикреплена двойная кисточка из выделанной кожи. К ручке ножа привязана также бусина величиной с куриное яйцо, сделанная из синего стекла. Бусина эта выглядит очень старой. «Скребущая женщина» утверждает, что его дедушка получил ее непосредственно от «духа». На лезвии ножа заметно несколько ржавых пятен, которые, как говорит шаман, появились от крови пациентов, оперированных этим ножом.
Рис. 91. Шаманский нож (длина 91 см).
При вскрытии тела наряду с ножом употребляется маленькая костяная дощечка. Шаман «Скребущая женщина» говорил, что его дощечка – подарок Млечного пути. [225] К этой дощечке были привязаны три кожаных изображения (рис. 92). Одно из них – «дух темноты, мрака». У него руки длиннее, чем ноги. Среднее изображение – с одной рукой и ногой и глазами, расположенными один над другим. Это «дух» Inmetun. Третье изображение – «ползучие чары», которые послал на шамана один из его врагов, но шаман перехватил их на дороге и так подчинил себе, что они теперь исполняют все его приказания.
Рис. 92. Шаманская костяная дощечка (длина 27 см).
«Скребущая женщина» говорил, что с помощью этих инструментов он провел много различных операций над внутренними органами и прочими частями тела своих пациентов, хотя, по словам его соседей, он был еще слишком молод для того, чтобы иметь так много случаев удачного излечения.
Дополнением к лечению посредством магической медицины является изменение внешнего вида пациента, для того чтобы «духи» не могли узнать его. Я уже говорил, что мужчины в таких случаях начинают носить женскую одежду. С этой же целью меняют иногда прическу. Так, например, оставляют двойную бахрому волос вокруг пробритой макушки или отпускают прядку волос на темени или на затылке. Такое изменение внешнего вида применяется и в других случаях. Этим средством пользуется убийца, чтобы избежать мести своей жертвы, которая легко может вернуться на землю в виде kelь. Kelь‑ мститель овладевает убийцей и заставляет его совершать целый ряд преступлений, чтобы соседи наказали его за все его злодеяния. Это единственный путь, который могут себе представить чукчи для отомщения за преступление, оставшееся безнаказанным. Представление греков о фуриях, преследующих ненаказанного преступника и доводящих его до отчаяния и безумия, развилось, вероятно, из аналогичной идеи о мстительном «духе» жертвы, преследующем своего убийцу. Чукчи говорили мне, что убийца должен не просто срезать свои волосы, а вытащить их по волоску. Это действует как защита против «желания убить», которое в противном случае обязательно появится снова и толкнет его на другие убийства. Это «желание убить», очевидно, произошло от того же представления о мстительном «духе» жертвы, овладевающем самыми мыслями убийцы.
Иногда чукчи с той же целью меняют имена. Способ наречения имени новорожденному будет описан в последней главе. Через несколько лет по рождении ребенка родители, если им кажется, что имя не подходит ребенку или, как говорят чукчи, «делает его кости тяжелыми», меняют его имя. В течение последующей жизни имя может меняться несколько раз, причем вновь принимаемые имена бывают самого разнообразного характера. Иногда они берутся из числа обычных чукотских имен. Но большей частью выбираются имена такие, которые могут оказать помощь и покровительство своему носителю.
Нередко дают имена животных, например: Ә ttьn («Собака»), Ә ttь‑ qә j («Маленькая собака»), Kejŋ ьn («Медведь»), Egьlgьn («Волк») и т. п. Некоторые имена происходят от «чужих» племенных названий, как, например, Ajwan, Etel, Tanŋ ьtan, [226] Rocgьlьn (с другого берега). Для этой же цели употребляются собственные имена, взятые от «чужих». Иногда берутся имена «духов», например: Kelewgi (kelь‑ мужчина), Keleŋ eut (kelь‑ женщина), Kama‑ tagьn («предел духа»), у коряков Kamak – «дух» и т. п. Мужчинам даются женские имена и наоборот. Шаманы часто принимают имена своих любимых «духов». Так, один шаман назывался Ŋ aw‑ rirkь («Моржиха»), другой – Valv‑ ьnpьnacgьn («Старик‑ ворон») и т. п.
Рис. 93. Кожаные кружки с амулетами.
Наиболее действительным добавочным средством, которым пользуются против болезни, является употребление амулетов, приготовляемых и раздаваемых шаманами. Эти амулеты состоят из различных подвесок и кисточек, сделанных из оленьей шкуры и бисера. Их носят на разных частях тела или прикрепляют к одежде. Иногда они делаются в виде колец, браслетов и ожерелий. Следует особо отметить амулет в виде кожаного кружка с кисточкой в центре (рис. 93, с). Этот амулет считается у чукоч, тихоокеанских коряков и азиатских эскимосов наиболее действительным «охранителем». Его пришивают к кухлянке на плечо, на грудь, или, если возможно, против той части тела, в которой чувствуется или предполагается боль. Так, например, при всех внутренних заболеваниях этот амулет пришивают против верхней части живота, при ревматических болях в плече его прикрепляют на спину и т. д. В центре кожаного кружка прикрепляется грубое изображение «защитника» (рис. 93, a, b). Часто оно заменяется деревянной женской фигуркой, фигуркой танцующего мужчины или изображением чукотского панцыря. Амулет этот служит одновременно и для магических целей и для украшения, подобно тому как и другие подвески такого рода.
|
|
|
