Еще одна большая программа

У одного купца было сто пятьдесят верблюдов; они шли по пустыне, навьюченные товарами, а с ними еще сорок послушных рабов и слуг. Од­нажды вечером купец пригласил в гости одного своего друга. Это был Саади. Всю ночь напролет он без устали рассказывал гостю о своих делах и заботах, о том, как утомительна его профес­сия. Он говорил о своих сокровищах в Туркеста­не, о своих поместьях в Индии, показывал до­кументы на владение и ювелирные изделия. «О Саади, — вздыхал купец, — я совершу еще одно путешествие. А уж после этого я позволю себе заслуженный отдых, о котором мечтаю так, как ни о чем другом на свете. Я хочу отвезти пер­сидскую серу в Китай; я слышал, что она там в большой цене. Оттуда я повезу китайские вазы в Рим. Затем мой корабль повезет римские тка­ни в Индию, а оттуда я повезу индийскую сталь в Халаб. Из Халаба я буду экспортировать зер­кала и изделия из стекла в Йемен, а из Йемена вывезу бархат в Персию». С мечтательным вы­ражением лица он рассказывал все это скепти­чески слушавшему его Саади. «А уж после всего этого моя жизнь будет посвящена отдыху и раз­мышлению, высшей цели моих помыслов».

(По Саади)

Один сорокавосьмилетний фабрикант, владе­лец большой фирмы с несколькими сотнями служащих, привел ко мне на психотерапевтиче­ский прием обоих своих сыновей. По его словам, они не могли сосредоточиться на чем-либо, были невнимательны, плохо учились и доставляли родителям немало огорчений. Очень может быть, что эти жалобы имели под собой основа­ние, однако, пока фабрикант говорил, у меня все больше и больше создавалось впечатление, что он использует своих детей как предлог, для того чтобы намекнуть на свои собственные про­блемы. Он производил впечатление загнанного, даже испуганного человека. Это подтвердилось тогда, когда сыновья ушли. Мы оставили тему «дети» и заговорили о нем самом. Казалось, что прорвалась плотина. С сильным волнением, прерывавшимся истерическим плачем, он рас­сказал мне о себе, о своих бедах, о мнимой безы­сходности и закончил тем, что попросил о помо­щи. Хотя дела его в бизнесе шли хорошо, он постоянно повторял: «Я неудачник. Я ничего не достиг». Конечно, эти высказывания могли быть кокетством преуспевающего делового че­ловека, который просто рисуется своей скромно­стью. Но далее если в его словах и было что-то от этого, то душевный кризис, описанный паци­ентом, представлялся, на мой взгляд, достаточ­но серьезным.

Фирма досталась ему в наследство от отца, ко­торый упорно создавал ее своими собственными трудами, руководствуясь девизом: «Зарабаты­вай хлеб свой в поте лица своего». Вначале па­циент хотел избрать для себя другое поприще. Он мечтал стать архитектором, но отец воспро­тивился его желанию. Без конца он внушал сво­им сыновьям, что трудится, не жалея сил, толь­ко ради них, и им предстоит вести дела дальше. Пациент не мог отказаться от морального долга и взял на себя управление делами отца. Не ус­пел он по-настоящему вникнуть в дела фирмы, как вдруг отец скоропостижно умер. Ответст­венность за предприятие и имущество перешла к нему. Пока пациент делил свои обязанности с братом, он еще мог как-то справляться с рабо­той. Но неожиданно в автомобильной катастро­фе погибает брат, и ему пришлось взять на себя все бремя ответственности. Имея перед собой пример отца, пациент предъявлял к себе исклю­чительно высокие требования. Чтобы доказать самому себе, что он может управлять фирмой так же хорошо, как отец, он уволил компетент­ных сотрудников и, стараясь все решать едино­лично, окончательно довел себя до хронического переутомления. Перегрузки на работе отрази­лись и на семейной жизни. Так как он не успе­вал справляться на работе со многими делами, то ему приходилось работать по ночам дома. Ес­тественно, члены семьи были недовольны его постоянной занятостью. Несмотря на все стара­ния пациента, количество невыполненных за­даний увеличивалось с угрожающей быстротой, и, в конце концов, наступила декомпенсация. Внезапно он перестал выполнять свои служеб­ные обязанности, не являлся на работу, лежал в постели, предавался бесплодным размышлени­ям, стал очень уязвимым и обидчивым. При ма­лейшем намеке на дела фирмы, на отца, брата он приходил в ярость, а потом впадал в истери­ку. «Я совершенно разбит, растерян. Я не знаю, с чего начинать. Я пропал и ни на что больше не гожусь». Удивляло то, что именно в этой кри­тической ситуации пациент стал расширять свою фирму и вкладывать в строительство мно­гие миллионы марок. Эту кажущуюся непосле­довательность он объяснял тем, что обязан уве­личивать семейный капитал, чтобы передать его детям в наследство. Эти очевидные противо­речия не доходили, видимо, до сознания паци­ента.

Вот почему я рассказал ему, как бы невзна­чай, историю «Еще одна большая программа», которую Саади поместил в своем сборнике притчей-рассказов «Гулестан». В этой истории жи­тейская ситуация показана в несколько преувеличенно комическом виде, однако очень верно передана та напряженная спешка, сверхактив­ность и непоследовательность, которые были так типичны для пациента.

Он сразу узнал себя в герое истории. Это яви­лось отправным моментом для последующих наших бесед: мы обсуждали значение усердия и преуспевания в жизни и в карьере, говорили о влиянии примера отца и о чрезмерных требова­ниях пациента к себе самому. Постепенно мы подошли к мысли о том, что пациент идентифи­цирует себя с отцом, что он постоянно стремится соответствовать своему идеализированному представлению об отце. Однако беседы на эту тему встречали сильное сопротивление со сторо­ны пациента, так как он принял жизненные ус­тановки и нормы поведения отца и теперь пы­тался внушить детям, что они тоже должны не­сти ответственность за фирму. При этом он сам неоднократно повторял, что ненавидит свою фирму, что она не дает ему быть самим собой, и что он упустил возможность жить своей собст­венной жизнью, «как и купец из истории». Я не ставил перед собой цель убедить пациента от­казаться от решения сложных организацион­ных и экономических проблем своего предпри­ятия или оставить фирму с тем, чтобы избавить­ся от переутомления. Я хотел, прежде всего, до­вести до сознания пациента, и, следовательно, сделать доступным для него его конфликт, силь­ную эмоциональную зависимость, показать ему, что он ведет, так сказать, «борьбу с призра­ками». Попытки пациента перенести на меня образ отца и предоставить мне, его врачу-психотерапевту, принимать за него решения и нести за них ответственность некоторое время были в центре лечения. Постепенно пациент стал пони­мать противоречие между взятыми на себя слу­жебными обязанностями, мотивацией своего преуспевания и личными потребностями и склонностями. На заключительной стадии лече­ния, когда можно уже было говорить о расши­рении цели, о том, что нельзя пренебрегать сво­ими духовными интересами и способностями, я рассказал ему историю, содержание которой косвенным образом дает представление об эво­люции пациента в процессе лечения.

 

Золотые гвозди шатра

Однажды дервиш, для которого радостью бы­ло самоотречение, а надеждой — рай, встретил знатного вельможу. Его богатство превосходило все то, что дервиш когда-либо видел. Шатер вельможи, предназначенный для отдыха, рас­полагался за городом. Он был сделан из драго­ценных тканей, даже гвозди, которыми он был прибит к земле, были из чистого золота. Де­рвиш, проповедовавший всегда и во всем аске­тизм, обрушил на вельможу поток слов, говоря о том, как ничтожно земное богатство, как су­етны золотые гвозди шатра, как тщетны чело­веческие труды и старания. И как, напротив то­го, великолепны святые места. Самоотречение — это высшее счастье. Серьезно, с задумчивым вы­ражением лица слушал его вельможа. Он взял руки дервиша в свои и сказал: «Твои слова для меня то же, что жар полуденного солнца и свежесть вечернего ветра. Друг, сопровождай меня, пойдем вместе к святым местам». Не оборачиваясь назад, без денег, не взяв с собой ни верховой лошади, ни слуги, он отправился в путь. Пораженный де­рвиш еле поспевал за ним. «Господин, скажи мне только, ты всерьез думаешь совершать паломни­чество к святым местам? Если это так, то подо­жди меня, пока я сбегаю за своим плащом пили­грима». Вельможа, благосклонно улыбаясь, отве­тил: «Я оставил свое богатство, лошадей, золото, шатер, слуг — все, что имел, неужели же ты из-за плаща должен вернуться?» «Господин, — уди­вился дервиш, — объясни мне, как ты мог оста­вить все свои сокровища и даже отказаться от своей мантии?» Вельможа ответил медленно, но убежденно: «Мы вбили золотые гвозди в землю, а не в наше сердце!»

 

Истории для раздумий

В этой части книги мы предлагаем несколько историй без интерпретации. Пусть читатель сам попытается понять, что они ему говорят, а затем поделится своими мыслями, впечатлениями с друзьями, знакомыми или членами семьи. При этом он заметит две вещи: хотя во многом толко­вания будут схожими, содержание историй каж­дый воспримет по-своему, в зависимости от своих взглядов. Поскольку толкования отражают точку зрения читателя, его жизненную позицию, то об­мен впечатлениями о прочитанном, беседы на эту тему — путь к самопознанию.

 

Две половины жизни

Однажды мулла, гордый обладатель лодки, пригласил школьного учителя своей деревни покататься с ним по Каспийскому морю. Школьный учитель уютно растянулся в лодке под тентом и спросил у муллы: «Как ты дума­ешь, какая сегодня будет погода?» Мулла опре­делил, откуда дует ветер, посмотрел на солнце, нахмурился и сказал: «Если ты мне спрашива­ешь, то у нас будет буря». Школьный учитель в ужасе сморщил нос и сделал замечание: «Мул­ла, ты что, никогда не учил грамматики? Нуж­но говорить не мне, а меня». Мулла, которого так отчитали, только пожал плечами и сказал: «Какое мне дело до грамматики?» Учитель был в отчаянии: «Ты не знаешь грамматики! Это значит, что половина твоей жизни пропала да­ром». Как и предсказывал мулла, горизонт за­тянулся черными тучами, сильный штормовой ветер подстегивал волны, а лодку носило, как ореховую скорлупу. Громадные волны обруши­вались на маленький челн. Тут мулла спросил учителя: «Ты когда-нибудь учился плавать?» Учитель сказал: «Нет, зачем мне было учиться плавать?» Мулла, широко улыбаясь, сказал: @Тогда ты потерял всю свою жизнь: наша лодка того и гляди потонет».

 

Справедливая цена

Когда царь Ановширван* путешествовал со своей свитой по стране, он попал в пустынную горную местность, в которой не было даже бедных пастушьих лачуг. Повар царя пожаловал­ся: «О великий повелитель! Ведь я здесь для то­го, чтобы услаждать твой вкус. А в кухонной палатке нет ни крупицы соли, без которой лю­бая еда будет противна на вкус. О великий царь, что мне делать?» Ановширван ответил: «Вер­нись в ближайшую деревню. Там ты наверняка найдешь торговца, у которого есть в продаже соль. Смотри, не плати дороже обычной цены». «Великий царь, — удивился повар, — в твоих сундуках лежит больше золота, чем где бы то ни было на свете. Что убудет от твоих богатств, ес­ли я заплачу за соль чуть-чуть дороже? Ведь это такая мелочь». Царь посмотрел серьезно и ска­зал: «Как раз из мелочей-то и возникают все несправедливости на свете. Мелочи как капли, из которых, в конце концов, образуется целое мо­ре. Все великие несправедливости начинались с мелочей. Так что иди и купи соли по настоящей цене».

 

На всех не угодишь!

Отец со своим сыном и ослом в полуденную жару путешествовал по пыльным переулкам Кешана. Отец сидел верхом на осле, а сын вел его за уздечку. «Бедный мальчик, — сказал прохожий, — его маленькие ножки едва поспе­вают за ослом. Как ты можешь лениво восседать на осле, когда видишь, что мальчишка совсем выбился из сил?» Отец принял его слова близко к сердцу. Когда они завернули за угол, он слез с осла и велел сыну сесть на него. Очень скоро повстречался им другой человек. Громким голо­сом он сказал: «Как не стыдно! Малый сидит верхом на осле, как султан, а его бедный старый отец бежит следом». Мальчик очень огорчился от этих слов и попросил отца сесть на осла поза­ди него. «Люди добрые, видали вы что-либо по­добное? — заголосила женщина под чадрой. — Так мучить животное! У бедного осла уже про­висла спина, а старый и молодой бездельники восседают на нем, будто он диван, бедное суще­ство!» Не говоря ни слова отец и сын, посрам­ленные, слезли с осла. Едва они сделали не­сколько шагов, как встретившийся им человек стал насмехаться над ними: «Чего это ваш осел ничего не делает, не приносит никакой пользы и даже не везет кого-нибудь из вас на себе?» Отец сунул ослу полную пригоршню соломы и положил руку на плечо сына. «Что бы мы ни делали, — сказал он, — обязательно найдется кто-то, кто с нами будет не согласен. Я думаю, мы сами должны решать, что нам надо делать».

 

⇐ Предыдущая6789101112131415Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: