 |
Которая снова полгода назад
|
|
|
|
Я очень хорошо помню свою первую ночь в Бон-Авиро. Марк отнес меня на руках в одну из комнат на втором этаже. Опустил на кровать. Сказал, что спит за стенкой, и, если мне что-нибудь понадобится, я могу ему просто постучать. Пожелал спокойной ночи и ушел. Я долго лежала, глядя в темноту и коря себя за то, что позволила ему уйти.
Он же нес меня на руках! Что мне стоило покрепче обнять его за шею и начать целоваться? Но он же не просто так сказал, что спит за стенкой. Постучать ему или не стучать? А вдруг его смущает моя больная нога? Или он из лучших джентльменских побуждений не хочет доставлять ей лишнего дискомфорта? Или даже не стучать, а самой доковылять в его комнату?..
Но вдруг у него все-таки есть обязательства перед этой девочкой Лолой? Она, правда, славная. Мне-то что — я завтра уеду отсюда навсегда, но в их отношениях тоже навсегда останется трещина. Лола почувствует! Я знаю. Я же на собственной шкуре хорошо испытала мужскую неверность, зачем заставлять ее страдать?
В доме было очень тихо, и мне казалось, что я даже слышу, как Марк дышит в соседней комнате и не спит. Но если Лола ему действительно безразлична и между ними ничего нет, что же тогда мешает мне постучать? Просто поднять руку и ударить над изголовьем пару раз?..
Потом, видимо, сон все-таки сморил меня, потому что я проснулась от боли — ногу свело — и собственного крика. Наверное, я кричала слишком громко, потому что почти сразу Марк постучал в дверь.
— Соланж! Что случилось? Я могу помочь?
— Не знаю!..
— Нога? Поискать что-нибудь обезболивающее?
— Да войдите же! — Я включила ночник. — Глупо разговаривать через дверь в пустом доме!
Он вошел. На нем были только брюки. Футболку он комкал в руках.
|
|
|
— Простите, я не одет.
— Ну так оденьтесь! Кажется, вы держите футболку!
Он посмотрел на нее. Развернул. Надел на себя. Оказалось, что наизнанку. Снял. Стал выворачивать. Я видела, как у него трясутся руки и он весь подрагивает.
— Вам холодно? — Я откинула одеяло. — Идите сюда!
Он внимательно посмотрел на меня.
— Нет. Здесь тепло. — Отшвырнул футболку и присел на кровать ко мне. — Дайте-ка вашу ногу.
Я положила ногу ему на колено.
— Надо снять повязку, — сказал он и стал ее разматывать. — Пусть отдохнет. Я немного помассирую. Вам будет легче.
— Помассируйте, — сказала я, чувствуя, что меня тоже начинает трясти — от его прикосновений.
Он размотал бинты и стал очень осторожно поглаживать пальцами мою щиколотку. Я стиснула зубы — от его пальцев шло тепло, и от этого тепла вверх побежали ручейки тока: к коленям, к бедрам, скручиваясь в жаркую спираль внутри меня. Со своим шумным дыханием я уже не справлялась.
— Я делаю вам больно? — Он повернул голову и заглянул мне в глаза. — Вы так напряжены. Расслабьте ногу.
— Я… я… Вы… вы…
Неожиданно вспыхнул и погас ночник.
— Черт! — Руки Марка исчезли с моей ноги. — Это же была новая лампочка!
— Не важно. Уже светает! — выдохнула я и поелозила ногой по его колену. — Еще! Ну же!.. Еще!
— Я больше не могу, — с мукой произнес он. — Лучше уберите ногу. Я живой человек…
— Я тоже…
Я подтянулась к нему и обеими ногами обхватила его за талию. Травмированной щиколотке стало жутко больно, но ощутить его тело между своими бедрами стоило того…
— Капкан! — весело произнес он, поворачиваясь и руками подхватывая под коленями мои ноги. Раздвинул их, погрузил между ними свою голову, поцеловал каждое бедро по очереди и потом спросил неожиданно серьезно и настороженно: — Утром вы не будете жалеть?
— Буду! Если сейчас ничего не произойдет!
— Хорошо.
Он прошелся языком по внутренней стороне одного моего бедра, потом — другого, поглаживая мои ноги под коленями. Это было до того хорошо, что я закрыла глаза. А его язык и губы скользили внутри моих бедер все выше и выше. От этих прикосновений горячие волны бежали по телу, перехлестывая и накатываясь одна на другую. И с каждой новой волной, сотрясавшей всю меня целиком, мне все сильнее хотелось вобрать его в себя.
|
|
|
— Ну скорее! — прошептала я. — Ну что ты тянешь?..
— Тебе не нравится?
— Нравится!.. — Мои зубы стучали. — Даже слишком! И я сейчас умру, если ты не…
Я застонала: он вошел в меня, закидывая мои ноги к себе на плечи. Меня сотряс еще один мощнейший шквал, и по телу стала растекаться сладостная истома. Я вдохнула полной грудью и выдохнула.
Он опустил мои ноги и приятной тяжестью упал на меня, беспорядочно целуя, куда попадали его губы.
— Прости, прости…
— За что? — Я тоже поцеловала его, кажется, в плечо.
— Ну, я очень быстро… Понимаешь, со мной такое первый раз в жизни! Ты ведь даже не успела кончить…
— Успела… — Я опять поцеловала его плечо. — Правда.
— Правда? — Он приподнялся и заглянул мне в глаза.
— Да. — Я улыбнулась. — Тоже первый раз в жизни с первого раза…
— А обычно?
— Обычно что?
— Не важно. — Он скатился с меня и лег рядом, вглядываясь в мое лицо так, будто хотел навсегда запомнить. Помолчал и задумчиво произнес: — При таком освещении ты еще больше похожа на фата-моргану. Старинный дагерротип. Сепия.
— Хочешь, я сегодня никуда не уеду? — неожиданно для себя самой спросила я.
— Хочу! — Он вскинулся. — И завтра, и послезавтра!
— И послепослезавтра?
— Да! Очень! — Он обнял меня и прижал к себе. — Пожалуйста, останься! Я уже больше не смогу без тебя!
— Ты уверен?
— Ты тоже!
— Я?.. Откуда ты знаешь?..
— Ниоткуда. Знаю и все. Иди сюда. Дай твои губы…
Мы начали целоваться, и его дыхание входило в меня, и опять бежали по телу огненные волны, и эта вторая в нашей жизни страстная близость была уже очень долгой, умудренно-ласково-изощренной и исполненной невероятной радости долгожданного взаимного обретения.
Уже совсем рассвело, когда мы наконец счастливо засыпали в объятиях, не разнимая переплетенных ног. Вдруг показалось, что со двора долетел звук подъехавшей машины, а потом мы уже точно услышали автомобильный сигнал.
|
|
|
— Это Жак за твоей машиной. Пойду скажу, что ты остаешься. — Марк резво вскочил с кровати, откидывая одеяло.
— Какой кошмар…
— Ты… Ты передумала? — Он растерянно замер, но, проследив за моим взглядом, присвистнул. — С ума обалдеть!
Вся постель была в крови.
— Мне жутко неловко, — начала я. — Я испортила…
— Не переживай, будем считать, что ты девственница и мне крупно повезло! Но потом, думаю, надо будет над этим поработать, чтобы ты больше понапрасну не теряла кровь. Как ты считаешь? — Он прищурился.
Я села и подгребла к себе окровавленную простыню.
— Не смотри, Марк… Мне неприятно, что ты на это все смотришь. Иди, пожалуйста, отмени поездку Бетрава… Я тут приберусь. Где у тебя стиральная машина? — Я хотела встать, но невольно охнула, слишком сильно наступив на больную ногу.
— Осторожнее! — Марк уже сидел рядом на корточках и держал мою ногу в руках: выглядела она еще слоновее, чем вчера. — Очень больно? Как же мы про нее забыли…
— Так и забыли… — сказала я и совершенно неожиданно для себя расплакалась.
— Что ты?! Что такое?! — всполошился Марк. — Очень сильно больно?
— Не очень… Не сильно… Я не знаю!.. Да еще эта чертова кровь!..
— Не плачь! Сейчас сделаем новый компресс, перевяжем…
— Зачем тебе это все? Ради чего ты со мной носишься?.. Трахаться не с кем? Лола вон вдвое моложе меня!
— Тише, тише. Все хорошо. — Он набросил на меня одеяло и крепко обнял. — Все хорошо. А будет еще лучше! Вот увидишь!
Тут снизу из гостиной долетели звуки движения, шаги и голоса, среди которых один — определенно женский и незнакомый мне. И этот голос громко крикнул:
— Марк! Где ты? Это мы! Ты дома?
— Дома! Дома! — во всю глотку заорал Марк и стал натягивать штаны и футболку. — Я сейчас!
— Кто это? — шепотом спросила я.
— Мама Клара, — радостно объяснил он. — Кларисс, папина жена. Потерпи, пожалуйста чуть-чуть. Я им все быстро объясню, вернусь и займусь твоей ногой. — Он чмокнул меня в щеку и направился к двери. — Как же хорошо, что они приехали!
|
|
|
Я смотрела в его спину, а он повторял:
— Как же хорошо, как хорошо…
Глава 26,
Которая опять сейчас
— Привет, Соланж. — Кларисс обняла меня сзади.
Я даже не заметила, как она подошла: я все смотрела вслед Марку, хотя он давно уже скрылся за углом летней кухни.
— Я так рада тебя видеть! — сказала она, не обращая ни малейшего внимания на Полетт.
— Я тоже. — Я прижалась к ней. — Знаешь, мне кажется, что это какой-то кошмарный сон.
— Ты молодец, хорошо держишься. Не думай ни о чем. Что бы ни случилось, мы всегда с тобой.
— Еще бы! — ехидно встряла Полетт. — Куда вы денетесь! Она же теперь, считай, хозяйка Бон-Авиро! Имеет право выставить вас отсюда в любую минуту!
— Послушайте, мадам! — резко распрямляясь во весь рост, заговорил адвокат. — Чего вы добиваетесь? Что вам надо? Кто вы вообще такая?
Маленькая толстуха, запрокинув голову, посмотрела на него снизу вверх, но так, как если бы она была двухметрового роста, а он — букашкой.
— Я-то — законная супруга шефа жандармерии Куассона. Мадам Бетрав. А вот ты кто такой?
— Прекрасно выглядите, мадам Бетрав. — Адвокат лучезарно улыбнулся и отодвинул стул от стола. — Присаживайтесь! Замечательная погода, не правда ли?
Полетт была явно сбита с толку, но не унималась:
— Кажется, я задала вопрос!
— Вы совершенно правы, мадам Бетрав, — мягко заговорил отец Марка. — Мы так увлеклись, что совсем забыли представить нашего старинного друга и адвоката мэтра Лежье… Ой! Смотрите! — Он показал рукой в сторону летней кухни.
Из-за угла появились Бетрав и Марк. Они волокли под руки отвратительно пьяного грязного старикашку. Тот практически висел между ними, почти не касаясь ногами земли.
— Это же Круговорот! — воскликнула я. — Где вы его нашли? — Мы все устремились им навстречу.
— В погребе, где же еще, — мгновенно отреагировала Полетт с таким видом, будто она знала это всегда, а ей не верили.
— Ага, — сказал Марк. — С ума обалдеть! Этот мерзавец уже вторые сутки наслаждается жизнью в нашем погребе, а ключ преспокойно торчал снаружи в замке!
— Сам ты торчал! — неожиданно вскинулся бродяга, делая движение, будто отшвыривает Бетрава и Марка. — Ты меня запер! Требую адвоката!
— На фига ж ты его запер?! — возмутилась Полетт. — Где мы теперь на всех адвокатов напасемся?
— Никто его не запирал! — возмутился уже Марк.
— Требую адвоката! Требую адвоката! — пьяно выкрикивал бродяга.
— Все! Хватит! — рявкнул Бетрав. — Будет тебе адвокат! Успокойся. Вот, годится? — И показал на Лежье.
Бродяга исподлобья смерил того взглядом.
— А как его звать?
— Лежье, — деликатно представился адвокат, но было заметно, что он едва сдерживается от смеха. — Франсуа Лежье, член адвокатской коллегии Парижа, доктор права, професс…
|
|
|
— Не! Не пойдет! — презрительно хмыкнув, перебил бродяга. — Мне нужен Жерар Филен! Мне другого не надо!
При имени Жерар Филен, которым была подписана та самая статья, напряглась не только я.
— Хорошо, мсье, — деловито произнес Лежье, доставая мобильный. — Скажите номер, и мы его немедленно пригласим.
— Ха! Размечтался! — Бродяга поднял руку вверх и погрозил пальцем. — Без моего адвоката я ничего не буду говорить! Я знаю, любое мое слово может быть истолковано…
— Толковано, истолковано! — грозно передразнил Бетрав. — Говори номер своего Филена, или сейчас едем в участок, там мы быстро разберемся.
— Ничего я не скажу! Никуда не поеду! Требую адвоката! Это нарушение моих гражданских прав!
Бетрав кашлянул и извлек из кармана наручники.
— Руки!
— Чего?.. — протянул бродяга и отпрянул.
— Руки! Я тебя задерживаю за проникновение в чужую собственность и попытку ограбления.
— Да говорю же, меня заперли в подвале! — Он трезвел на глазах. — Я ни в чем не виноват! Я требую адвоката!
— Ну чего ты кобенишься? — маслено заговорила Полетт. — Своего адвоката номер не даешь, этот тебе не нравится. Тебя звать-то как?
— Круговорот.
— Не. По имени, по фамилии?
— Жерар Филен… Все замерли.
— Ты мне это брось! — первым опомнился Бетрав. — Адвокат у него Жерар Филен, сам он Жерар Филен! Что за бред?
Бродяга надменно улыбнулся и опять воздел вверх указательный палец.
— Сие есть суть круговорота! Все в природе находится во взаимном круговращении! Что есть человек? Тварный сосуд, исполненный водной сущности, каковая имеет обыкновение…
— Простите, что перебиваю, мсье Филен, — мягко заговорил Лежье, — но вы ведь именно на эту тему беседовали вчера с мсье Дени, — и показал на Марка, — когда видели его вчера в последний раз? Не так ли?
— Ну. На эту, поскольку круговорот — тема глобальной ипостаси, каковая открывается лишь в процессе…
— Безусловно! Безусловно! И вы в это время находились, так сказать, в процессе у куста роз, а мсье Дени был…
Бродяга хихикнул и показал на верх дома.
— Там он был! На верхотуре! На лесах! Прямо, считай, под крышей! И ведь углядел меня. Ты представляешь? — Бродяга доверительно взял Лежье под локоть и повел к дому. — С такой выси углядел! А почему? Потому как процесс истины…
— Ну конечно! Процесс истины! И Дени в это время был на верхотуре один, когда вы беседовали?
Мы все, затаив дыхание, почти на цыпочках шли за ними.
— Один. Один беседовал. С глазу на глаз. Только, знаешь, кто-то нас подслушивал, потому как ржал сильно.
— Ржал?
— Ну не то чтобы как конь ржет, а эдак по-оперному, с раскатом, но громко! Глупый человек, недалекий, не дано таким проникнуться мудростью мироздания!
— Конечно-конечно. Не дано проникнуться. Выходит, вы второго человека не видели, а только слышали?
— Нет, не слышал я человека! Я хохот слышал, а потом грохот! Та-а-акой грохот, я тебе скажу… Может, это вовсе и не человек был, а? И смех нечеловеческий, и грохот?..
Бродяга снизу вверх заглянул в лицо адвоката, но тот лишь пожал плечами.
— А я вот точно думаю: не человек! Нет, не человек.
— Вы испугались нечеловека и спрятались в погребе, потому что двери погреба были открыты?
— А ты бы не испугался? Сначала хохочет, как Мефистофель, а потом грохот и дикий крик?
— Ну, уж тут всякий испугается. Только должен вам признаться, что это был все-таки человек, и теперь он при смерти. И многие считают…
— Человек? При смерти?
— Увы, увы. И многие считают, что именно мсье Дени сбросил его с лесов.
— Кто? Он? — Бродяга обернулся и показал пальцем на Марка. — Нет! Он один был и никого не сбрасывал. Там и человека-то никакого не было! Хохот один и грохот!
— А вы бы могли, мсье Филен, проехать вместе со мной и сделать официальное заявление, что мсье Дени не покушался ни на чью жизнь?
— А почему я?
— Потому что вы — единственный свидетель.
— Я — единственный?
— Боюсь, именно так. И только вы один можете доказать, что мсье Дени не виноват ни в чем. Иначе ему грозит…
— Гильотина?!
Лежье кашлянул.
— Ну, что-то в этом роде, а они с женой ждут ребенка.
Бродяга оглядел всех, почесал в затылке.
— Я бы сейчас чего-нибудь выпил, потому как жидкость — суть вселенское вещество…
Глава 27,
|
|
|
