 |
Армия в зеркале византийской интеллектуальной традиции X-XI вв
|
|
|
|
В этой главе мы приложим все силы, чтобы реконструировать представления о войне и полководцах, господствовавшие в византийской интеллектуальной среде Х - ХI вв.
Возникают две сложности. Нужно отдавать себе отчёт, что при кажущемся сходстве военные идеалы у разных эпох и авторов вовсе не идентичны, и потому стратегии их воплощения в литературе заслуживают особого внимания. У каждого такого образа есть ряд специфических черт, связанных с родовыми и жанровыми признаками, со степенью проработанности образа и степенью заинтересованности в последнем автора произведения.
Получается довольно широкий круг вспомогательных тем и «образов-спутников». Это боевая служба полководца и множество обстоятельств, с ней сопряжённых; это ситуация боя и «правила поведения на войне»; наконец, это семейная атмосфера и детали частной жизни.
Разумеется, все эти вещи не всегда реалистичны, но сама этимология слова «imago», которую родственна глаголу «imitari» - «подражать», «имитировать», т.е. раскрывает предмет данного исследования как изобразительный знак, результат воспроизводства, и отражения предметов. Это отражение создает опасную «иллюзию знака равенства» объекта (полководца, военного, боевой службы) и его образа, которая обязана быть «считана», «вскрыта», декодирована.
Вторая сложность связана с тем, что все эти тексты, существовавшие в едином поле византийской культуры, связаны с другими её отраслями - иконописью, общественными отношениями, наконец, политическими запросами. Ко всему этому наши авторы были очень восприимчивы.
А значит, следует с долей условности принимать нижеследующие выкладки.
На страницах труда «Продолжателя Феофана», в отличие от хроник предшествующего IX в., много внимания уделено военным. Между тем, ряд их характеристик весьма мимолётны, лаконичны и часто несут на себе отпечаток рассуждений о войне, сделанных в середине Х в.
|
|
|
Рамки хроники не позволили бы автору (авторам?) этого произведения использовать весь арсенал приёмов для развёртывания широкого полотна биографического произведения. Происхождение героя, примечательные черты его внешности и характера, причины поступков (точнее, предположения на этот счёт всегда сомневающегося писателя), сами поступки героя и их оценка, подчас с дидактическим подтекстом - таково пространство военного контекста.
Так, например, охарактеризован зачинщик мощного восстания, военный Фома Славянин. «Фома же, хоть и с увечным бедром и родом варвар, внушал уважение сединой и тем более вызывал любовь, поскольку столь ценимые воинами качества как доступность и ласковое обхождение, были свойственны ему ещё с детства, а силой вроде бы он тоже никому не уступал». Более того, Фома противопоставляется «робкому» (т.е. не храброму) императору Михаилу, у которого «речь хромала...не менее речи хромала…душа». И Фома выглядит гораздо более привлекательным героем хроники, пока не теряет разум. Его прегрешения - «оскорбление супружеского ложа» некоего синклитика менее страшное, чем у Михаила, осквернившего храм убийством. Фома восстал против жестокого Михаила - и до того, как «пристрастие к попойкам» не лишило его разума, он не получает от автора текста и половины упрёков, которые тот адресовал царю, неспособного организовать защиту собственного народа от мятежника и который собственным подданным даже не казался «воинственным».
У Продолжателя Феофана маски типичных ещё для римского времени восхвалений и стилистические рамки энкомия сброшены в рассыпанных по всему пространству хроники лапидарных замечаниях. В них выражено гораздо более сложное и неоднозначное отношение в воинским делам. В главе о Льве V приведена любопытная фраза. «[Лев V] возмужал и был сопричастен к самым воинственным и кровожадным [людям] и обрёл славу храбреца». Здесь смешалось общее отрицательное отношение к императору - иконоборцу, восхваление храбрости, этой классической воинской добродетели, и протест против любого кровопролития. На протяжении всей хроники мужество, умеренность во всём, разум и справедливость - черты идеального государственного мужа в этике Платона, превращаются в лучшие похвалы для военачальника. Вардану Турку «…ввиду его воинской храбрости и прочих выдающихся достоинств [император Никифор I] доверил… заботу и попечение над пятью восточными фемами…».
|
|
|
Лев V «завязывал сражение за сражением, мужественно воевал с исмаилитами, ибо благодаря своей природе и упражнениям приобрёл великую силу».
Но храбрость, как, впрочем, другие достоинства, можно и уронить. Нечестием и жестокостью «…опозорил он (Лев V) свойственные ему заботу о государственном благе, силу рук и храбрость».
И всё-таки, поддержание искусственными средствами угасающей риторической жизни давно устаревшего и схематичного военного идеала требовало неограниченных возможностей исторического повествования.
Только здесь можно было, стремясь представить события в хронологической последовательности, использовать максимальное количество героев, прибегать к житиям, воспоминаниям современников, устной и письменной традиции.
Продолжатель Феофана к традиционному списку воинских добродетелей добавляет ещё и черты сугубо христианские. Его Феодор Кратер, согласно античным представлениям, должен был быть исполнен физической силой, (что подтверждается его прозвищем), но автор оказывается подвержен другой традиционной характеристике - называет его «слабым евнухом» Феодор и будучи воином не допускает лишнего кровопролития, а в конце земной жизни описывается уже не как воин, но как святой, глава сорока двух аморийских мучеников.
Такова писательская стратегия сочинителя: наличие некоторого плана, согласно которому характеризуется полководец; стремление раскрыть психологические причины поведения человека, иногда усиленное описаниями бытовых сцен или легендарными подробностями.
|
|
|
Использование архаизированной лексики и обращение к устаревшей античной военной мысли заставляет Продолжателя Феофана помещать своих героев словно бы в другой мир. В «Хронографии…» мало дат и точных временных привязок и рассказ редко сопровождается сноской на источник сведений.
Между тем, лучшие античные литературные образцы были использованы Михаилом Пселлом.
Идеал полководца здесь генетически связан с античным воплощением героя. Его главными качествами являются храбрость и доблесть, а врагами - наглость и дерзость. Обе «Хронографии…» - Продолжателя Феофана и Михаила Пселла - воскрешают римские идеалы смелых и деятельных людей, заботящихся о государственном благе и борющихся с любой несправедливостью. Такому воину чужды человеческие слабости и недостатки, потому что воином могут быть только люди особого склада. Полнее всего такой образ может быть раскрыт в жанрах исторических сочинений, энкомиев, псогосов - там, где в центре повествования находится конкретный человек. Разумеется, такие произведения отличаются повышенным читательским интересом и накалом идеологии.
К Х - XI вв., времени наибольшего, со времён Юстиниана, напряжения сил империи, времени, в котором военные победы превратились для Византии в условие выживания, мужество и доблесть её правителей стали важным идеологическим инструментом.
Заключение
Чем полезна «новая военная история» для военного историка? Ясно, что не для общей истории войны или места войны в общей истории нашего вида - Homo sapiens sapiens. Эти большие предприятия в истории войны, экономические достижения, бизнес, политика, в целом может быть незаменимым (кроме того, любое значение это может иметь независимо в своем собственном праве. Но так же уникальными будет другие ответы историков - экономических, дипломатических, политических и так далее.
Что же тогда отличает военную историю от любой другой? Разве взаимодействие «военных и общества» или исследования в области этики и права войны может сделать один «военный историк»? Специальностью военная история являются сражения и методы борьбы, кампании и то, как их проводить, и пусть вооруженные силы готовят себе военных профессионалов для специальных задач. Все остальные аспекты войны связанны с работой, которая продолжается с 1960-х годов в описаниях «военных исследований» (Майкл Говард, его отец-основатель и его ученики в Мичигане), «война и общество» (запущен, прежде всего, Артуром Марвиком и его командой в Открытом университете) и «вооруженные силы и общество» (взгляд Морриса Яновица в социальном аспекте).
|
|
|
Это не военная история собственно. Правда в том, что большинство из нас посвятили себя изучению вооруженных сил и общества в боевой ситуации и мире. Вооруженные силы устойчивы в нашем восприятии, они существуют и связаны между собой, с обществом и государством, находятся ли они в состоянии войны или нет, и большинство из них, в течение большей части времени, кстати, не находятся. Но их смыслом всё же остается Борьба: для меньшинства из них, сам бой, а для остальных («хвост»), поддержку и поставку вооружения.
Военная история собственно является гораздо более сложной даже в техническом отношении, чем на первый взгляд кажется, историкам. Тем, которые, возможно, лучше, описанных «в военном отношении». Увеличение и обогащение поля военных исследований, вовсе не связано с узкими, порой антинаучными церковно-приходскими и ура-патриотическими замечаниями. Отложить так много, что было бесполезно для серьезного исследования в сторону. Эти узкие горизонты ни к чему не применимы, кроме изучения менталитета тех, кто пишет такие вещи и тех, кто читает это. Фактическая борьба в рамках войны, то, что военных историков больше всего волнует, казалось, не заслуживают большего веса в общем анализе войны, чем многие другие элементы (экономические, психологические, культурные и т. д.), которые военные историки собственно обычно пренебрегают и которые требовали немного позитивной дискриминации.
Военная история может быть историей борьбы и непосредственных средств борьбы: военная организация и менталитет, движение и логистика, оружие и снаряжение, стратегическое планирование, тактическая подготовка и поведение в битве. Это отнюдь не то же самое, что полное понимание отношений между вооруженными силами и обществом, на котором военная история зиждется. Но это является неотъемлемой частью военной истории. И наверно, первой такой монографией была книга о франко-прусской войны Майкла Говарда, вышедшая ещё в 1960 г. Но сказать, что это текст по «военной истории» будет всё равно, что назвать Мэрилин Монро просто «актрисой».
|
|
|
Список литературы
1. Продолжатель Феофана. Жизнеописания византийских царей / изд.подг. Я. Н. Любарский. 2-е изд., испр. и доп. СПб.: Алетейя, 2009. С. 40.
. Соловьев А. В. Полемология - французская социология войны // Социологические исследования 1993. № 12. С. 125-132.
. Тугуз Х. И. Полемология и этнополитология: науки о войне и о мире // Вестник Адыгейского государственного университета, 2006. № 1. С. 130.
. Эренбург И. Публицистика периода Великой Отечественной войны и первых послевоенных лет. М., 1983. С.230.
5. Blackmore D. Counting the New Model Army // Civil War Times, No. 58. Leigh on Sea, 2003. Р. 3.
6. Bland H. Treatise of Military Discipline.London, 1727. Р. 5.
. Chambers J. Conference Review Essay: The New Military History: Myth and Reality // The Journal of Military History. 1991. Vol. 55, № 3. Jul.. Р. 395-406.
8. Chandler D. The Art of Warfare in the age of Marlborough. L.: Staplehurst, 1990.Р. 9.
9. Childs J. The Nine Years’ War and the British Army, 1688 - 1697. Manchester, 1991. Р. 2-3.
10. Huyghe F.B. The impurity of war // International revew of Red Cross.2009. Vol. 91. # 873.P. 29-34.
11. Huyghe F.B. Anthologie de textes sur la pole´mologie. [Электрон. ресурс] Режим доступа: www.huyghe.fr/actu_482.htm (последний визит 3 января 2013).
12. Kennedy P. The Rise and Fall of the Great Powers. L.: Unwin Hyman Limited. 1987. P. 704.
. Klinger M. Heritage et actualite´ de la pole´mologie, Teraedre, 2007.
14. Knutsen <http://jpr.sagepub.com/search?author1=Torbjorn+L.+Knutsen&sortspec=date&submit=Submit> T. L. Review Essay: Old, Unhappy, Far-off Things: The New Military History of Europe // Journal of Peace Research March 1, 1988. № 25. Р. 95-96.
. Lang Q., Xiangsui W., Unrestricted Warfare. Panama City: Pan-American Publishing Company, 2002. Р. 67.
. Laszlo E., Pauling L., Chong-nyol Y. Polemology // World Encyclopedia of Peace, Pergamon Press, New York, 1986. Р. 45.
. Marix M. Evans, Naseby 1645, The Triumph of the New Model Army // Oxford: Oxford Publishing Press. P. 30, 58-61.
. Nosworthy B. Battle Tactics of Napoleon and his Enemies. L.: Staplehurst 1997. P. XV.
. Nosworthy B. The Anatomy of Victory, Battle Tactics 1689-1763. N. - Y.: 1992. P. XI.
. Paret P. The New Military History, in Parameters // The US Army’s Senior Professional Journal. Autumn, 1991. Р. 10.
. Reid S. Wolfe, The Career of General James Wolfe from Culloden to Quebec. Staplehurst, 2000. Р. 133.
. Tatum W. P. Challenging the New Military History: The Case of Eighteenth-Century British Army Studies // History Compass, 2007. № 5/1. Р. 79-80.
|
|
|
