Глава 2. Древние тюрки

Глава 2

Древние тюрки

 

Древние тюрки принадлежали к миру кочевых обществ, роль которых в этнической истории Старого Света чрезвычайно велика. Перемещаясь на огромные расстояния, смешиваясь с оседлыми народами, кочевники – номады – не раз перекраивали этническую карту целых континентов, создавали гигантские державы, изменяли ход общественного развития, передавали культурные достижения одних оседлых народов другим, наконец, и сами внесли немалый вклад в историю мировой культуры.

Почти через всю Евразию, от Карпат до Хуанхэ, протянулся широкий пояс сухих степей, переходящих на востоке в пустыни и полупустыни. Слабое развитие производительных сил человечества в эпоху древности и средневековья диктовало в этих природных условиях единственно возможный вид производящей хозяйственной деятельности – кочевое скотоводство. Стада находились на подножном корму, и скотоводы по мере истребления животными травы переходили на все новые и новые пастбища. Постоянное перемещение было жизненной необходимостью. Важнейшим животным для номада стала лошадь, впервые одомашненная в сухих степях Северного Причерноморья, т. е. в той области, которую считают одной из возможных прародин индоевропейцев. Дикие лошади водились здесь с древнейших времен, о чем свидетельствуют источники, восходящие к палеолиту. Реликтом этих {19} " черноморских мустангов" являются тарпаны, встречавшиеся в степной Украине еще в XIX в.

Кони служили кочевникам не только для передвижения. Они давали мясо и молоко для пищи, шкуры для одежды и кожаной утвари. Из кобыльего молока очень рано стали делать кумыс – превосходный напиток, питательный и долго не портящийся. Овцы и козы, кроме молока и мяса, обеспечивали номадов шкурами, кожей и шерстью – основными материалами не только для одежды и обуви, но и для переносных жилищ. Из козьей шерсти ткали покрытия для шатров, из овечьей – валяли войлок, который служил покрытием кибиток и юрт. Войлочными кошмами застилали пол внутри кочевых жилищ, украшали стены. Были у номадов и верблюды, и крупный рогатый скот, но эти животные в евразийских степях имели меньшее значение.

Первыми кочевниками Евразии были индоевропейские племена. Именно они оставили после себя в степях от Днепра до Алтая первые курганы – захоронения своих вождей. Т. В. Гамкрелидзе и В. В. Иванов, выдвинувшие гипотезу о более южной локализации индоевропейской прародины – между Кавказом и Месопотамией, считают, что Северное Причерноморье и приволжские степи были вторичным исходным ареалом, вторичной, промежуточной прародиной индоевропейцев. Они датируют образование этого ареала началом III тысячелетия до н. э. Археологически это соотносится с областью распространения древнеямной курганной культуры.

Но в любом случае распространение индоевропейцев на запад Европы и восток Азии не могло миновать евразийские степи, освоение которых было возможным лишь при развитии подвижного (пастушеского) скотоводства. Отсюда индоевропейцы расселялись, начиная с III тысячелетия до н. э., несколькими волнами на запад и восток, север и юг. Часть их ушла в Западную Европу, другая часть – в Иран, Афганистан, Индию (так называемые арийские племена). Средняя Азия, Казахстан, Южная Сибирь тоже были заселены индоевропейскими племенами, некоторые из них дошли вплоть до Центральной Азии. Их потомки – тохары, асы и другие – жили еще в I тысячелетии н. э. в северо‑ западных областях Монголии и Китая.

Из тех индоевропейцев, что остались в причерноморских степях, позже сложились новые кочевые союзы – ираноязычные племена киммерийцев, скифов, саков, савроматов. Об этих номадах, повторивших в I тысячелетии до н. э. маршруты своих предшественников, много сведений содержат письменные источники древних греков, персов, ассирийцев.

Восточнее индоевропейцев, в Центральной Азии, возникла другая крупная языковая общность – алтайская. Большинство племен здесь составили тюрки, монголы и тунгусо‑ маньчжуры. {20}

Возникновение номадизма – новая веха в экономической истории древности. Это было первое крупное общественное разделение труда – отделение пастушеских племен от оседлых земледельцев. Быстрее стал развиваться обмен продуктами сельского хозяйства и изделиями ремесла. Земледельцы выменивали у скотоводов мясо, шерсть, кожи, молочные продукты, скот – мясной, а также рабочий для пахоты и транспорта; скотоводы получали от них продукцию земледелия – зерно, муку, овощи, фрукты. Разделение труда предполагало с самого начала тесный симбиоз кочевых и оседлых жителей. Ведь даже любимое блюдо азиатского кочевника – бараний плов – нельзя приготовить без " земледельческого вклада" – риса или другой крупы.

Развитие обмена порождало новые традиции, прежде всего – обычай гостеприимства, гарантировавший чужакам защиту жизни и имущества. Появились первые купцы, обмен превратился в торговлю, продукты стали товаром, возникли первые мерила стоимости, а в конце концов – универсальное средство обмена – деньги. На первых порах роль денег играл скот, как наиболее легко отчуждаемое имущество. Во многих языках происхождение слова " деньги” связано со скотоводством: древнерусское " скот" значило " деньги"; очевидна связь и латинских слов " пекус” (скот) и " пекуния" (деньги). Русское слово " товар" происходит от тюркского " тавар" (скот, овца).

Взаимоотношения номадов и оседлых жителей не всегда были мирными. Кочевое скотоводство очень производительно на единицу затраченного труда, но мало производительно на единицу используемой площади, при расширенном воспроизводстве оно требует освоения все новых и новых территорий. Покрывая в поисках пастбищ огромные расстояния, кочевники часто заходили и на земли оседлых жителей, вступая с ними в конфликт. Эти недоразумения обычно быстро улаживались.

Но кочевники совершали и набеги, вели завоевательные войны против оседлых народов. У племен номадов, в силу внутренней социальной динамики, появлялась своя элита – разбогатевшие вожди, родовая аристократия. Эта родоплеменная верхушка, возглавляя крупные союзы племен, превращалась в кочевую знать, еще больше богатела и укрепляла свою власть над рядовыми кочевниками. Она‑ то и направляла племена на захват и грабеж земледельческих территорий. Вторгаясь в страны с оседлым населением, кочевники облагали его данью в пользу своей знати, подчиняли целые государства власти своих вождей. При этих завоеваниях возникали гигантские державы кочевников – скифов, гуннов, тюрков, татаро‑ монголов и другие. Правда, все они были не слишком долговечны. Как подметил еще советник Чингисхана Елюй Чуцай, можно завоевать вселенную, сидя на коне, но управлять ею, оставаясь в седле, невозможно. {21}

Ударной силой ранних кочевников Евразии, например, арийских племен, были боевые колесницы. Индоевропейцам принадлежит приоритет не только доместикации коня, но и создания быстрой и маневренной боевой колесницы, основной особенностью которой были легкие колеса, имевшие втулку со спицами. (Прежде, например в Шумере IV тысячелетия до н. э., боевые повозки имели тяжелые колеса – сплошные деревянные диски, вращавшиеся вместе с осью, на которую были насажены, а запрягали в них ослов или волов. ) Легкая конная колесница начала свое триумфальное шествие с III тысячелетия до н. э. Во II тысячелетии она получила широкое распространение у хеттов, индоариев, греков, в Египет ее занесли гиксосы. На колеснице обычно помещались возница и стрелок из лука, но были и совсем небольшие повозки, на которых возница являлся одновременно и лучником.

С I тысячелетия до н. э. основным и, пожалуй, даже единственным родом войск кочевников стала конница, применявшая в сражениях конно‑ стрелковую тактику массированного удара; на врага неслась конная лава, извергавшая тучи стрел и дротиков. Впервые ее широко применили киммерийцы и скифы, они же создали и первую кавалерию.

Хорошая боевая подготовка воинов‑ номадов была связана с особенностями кочевого скотоводческого хозяйства. Труд животновода был гораздо производительней труда земледельца: несколько пастухов могли получать от большого стада в избытке мясо, молоко, кожу, шерсть. Крупные стада быстро превратились в настоящее богатство, а их владельцы, – как правило, это была родоплеменная верхушка – получили возможность присваивать прибавочный продукт, не работая. Но это драгоценное движимое имущество паслось в степи, открытой не только всем ветрам, но и набегам чужих племен. Его нельзя было упрятать (как, например, зерно в хранилища и амбары) за крепостной стеной или хотя бы за частоколом. Его приходилось охранять денно и нощно, быть всегда начеку, чтобы отразить налетчиков. Кочевник с самого момента возникновения пастбищного животноводства был не только пастухом, но и воином.

С детства номады были отличными наездниками, натренированными для долгих переходов, хорошо владели оружием и приемами кавалерийского боя. Более слабое развитие у кочевых племен по сравнению с оседлым населением классовых отношений – и в эпоху рабовладения, и в эпоху феодализма – вело к долгому сохранению патриархальных и родоплеменных связей. Эти связи маскировали социальные противоречия, тем более, что наиболее жесткие формы эксплуатации – грабеж, набеги, сбор дани – были направлены вовне кочевого общества, на оседлое население. Все эти факторы сплачивали племя крепкой военной дисциплиной, что еще больше повышало боевые качества племенного войска. {22}

Наконец, обеспечение своих насущных материальных потребностей занимало у номадов гораздо меньше времени, чем у оседлых земледельцев. И большую часть его они отдавали упражнениям в военном деле (различные конно‑ спортивные игры, облавная и загонная охота).

Конница – вот " сверхоружие" номадов, клавшее к их ногам целые страны. История знает немало сравнительно легких побед племенных союзов кочевников над древними государствами, что вело к распространению пастушеских этносов на землях, давно освоенных оседлыми народами. Правда, наибольшего успеха номады достигали лишь тогда, когда перед ними были ослабленные противники: либо цивилизации, переживавшие время упадка, либо государства, пребывавшие в состоянии феодальной раздробленности и усобиц. В этом главный секрет успехов кочевников‑ завоевателей – от индоариев и скифов до арабов, тюрков и монголов. Действительно, доарийская цивилизация Индии (культуры Хараппы и Мохенджо‑ Даро) пришла в упадок как раз накануне прихода индоариев. В затянувшемся кризисе рабовладельческих обществ поздней Римской империи и сасанидского Ирана арабы лишь поставили точку. Тюрки, оказавшиеся в XI в. н. э. в Малой Азии, легко взяли верх над Византией, ослабленной восстаниями низов, феодальными междоусобицами и религиозными распрями. Раздробленная на удельные княжества Киевская Русь XIII в. не смогла противостоять монголам, хотя раньше, будучи единой, успешно отразила нашествие тюркских кочевников – печенегов. Для защиты от набегов кочевников многие государства сооружали различные оборонительные линии. Еще в III тысячелетии до н. э. цари Ура построили стену, прикрывавшую Нижнюю Месопотамию с севера от натиска пастушеских племен. С аналогичными целями были построены Великая Китайская стена, Траянов вал (охранявший северные границы Римской империи), созданы древнерусские засеки на южных подступах к киевским землям.

С передвижениями кочевников в Азии связано распространение многих языков – индоевропейских (главным образом иранских), арабского, тюркских и монгольских. При оседании на землю и смешении с местным населением номады, как правило, ассимилировали его по языку, но заимствовали основные черты хозяйства и материальной культуры. Эта историческая закономерность наблюдалась не только в Азии, но и в Африке (арабизация Северной Африки – Магриба), и в Европе (мадьяризация области Среднего Дуная – Паннонии). Причины языковой ассимиляции лежали прежде всего в военно‑ политическом господстве номадов‑ завоевателей, а также в их относительной многочисленности по сравнению с местным населением. Сходный процесс – произошел и в Анатолии, а также частично на Балканах, после переселения сюда тюркских племен в эпоху господства Сельджукидов и Османидов {23} в областях, составивших впоследствии территорию современного турецкого государства – Турецкой Республики.

Что представляли собой как этнос тюрки до того, как часть их оказалась в Малой Азии? О чем говорит их самоназвание, их этноним " тюрк"? И как они попали на территорию современной Турции?

Тюрк – довольно древнее имя. Впервые оно упоминается в китайских летописях в отношении определенной группы племен с VI в. н. э. Это – два иероглифа, которые тогда читались, как ту‑ гю или ту‑ кюэ (современное чтение – ту‑ цзюэ). Так, согласно правилам китайской письменности и фонетики, передавали хронисты династии Северных Вэй звучание слова " тюрк". Территория кочевания этих племен распространялась на Синьцзян, Монголию и Алтай.

Однако тюркские племена, тюркские языки существовали задолго до того, как их этноним был зарегистрирован в анналах истории. Сама династия Северных Вэй была не китайского, а, по словам летописцев средневекового Китая, " варварского" происхождения – вышла из среды кочевников, обосновавшихся в Северном Китае. А в числе этих кочевых племен были и тюрки. С этнонимом " тюрк” можно связать и более раннее сообщение китайских источников. В " Истории династии Цзинь", в разделе о хуннах (гуннах) от 284 г. н. э., перечислен ряд племен, среди которых названо племя ту‑ гэ, которое было " наиболее сильным и уважаемым". Созвучие " ту‑ гэ" и " ту‑ гю” вряд ли случайно. Если это так, то тюрки входили в состав хуннского союза. Многие исследователи вообще считают, что он был тюркоязычен в своей основной массе. Правда, есть мнение, что хунны были монголоязычны. Само слово " хунн" по‑ монгольски значит " человек". А из истории известно, что в самоназваниях многих народов лежит именно этот корень. Некоторые исследователи находят сходство отдельных хуннских слов с кетскими. (Кеты, или енисейские остяки, – народ в Красноярском крае; их язык относится к очень древним языкам Сибири, палеоазиатским. )

Но скорее всего племенной союз хуннов был смешанным, этнически неоднородным: в него входили тюрки, монголы, угры (т. е. предки мадьяров), ханты и манси, а также палеоазиаты. В языках всех этих народов лингвисты находят сходные черты, тюркские, монгольские, а также тунгусо‑ маньчжурские языки гипотетически объединяют в алтайскую языковую семью; угорские же, вместе с финскими и самодийскими, – в уральскую, а обе эти семьи – в большую урало‑ алтайскую семью. Сходство языков отражает в какой‑ то степени и схожесть древних исторических судеб народов‑ языкотворцев.

От речи тюркских племен ведет свое происхождение турецкий язык, от их общего имени – название турецкой нации (по‑ турецки " тюрк", по‑ русски " турок" ). Ученые различают значения слов " тюрк" и " турок". При этом тюрками называют все народы, говорящие на {24} тюркских языках: это азербайджанцы, алтайцы (алтай‑ кижи), афшары, балкарцы, башкиры, гагаузы, долганы, каджары, казахи, карагасы, каракалпаки, карапапахи, карачаевцы, кашкайцы, киргизы, кумыки, ногайцы, татары, тофы, тувинцы, турки, туркмены, узбеки, уйгуры, хакасы, чуваши, чулымцы, шорцы, якуты. Из этих языков наиболее близки друг другу турецкий, гагаузский, южнокрымско‑ татарский, азербайджанский, туркменский, составляющие огузскую подгруппу тюркской группы алтайской языковой семьи.

Если в III–II тысячелетиях до н. э. степи Евразии стали свидетелями массового переселения кочевников‑ индоевропейцев, преимущественно иранцев, на восток, то накануне нашей эры началось Великое переселение народов в обратном направлении – на запад. И активное участие в нем приняли древние тюрки.

Первое крупное кочевое объединение, в которое, по всей вероятности, входили тюркские племена, образовалось в III в. до н. э. Это был союз вышеупомянутых хуннов (гуннов), или, в древнекитайской передаче, хун‑ ну (современное китайское чтение – сюнну). В итоге завоеваний держава хуннов заняла территорию от Забайкалья до Тибета, от Средней Азии до Хуанхэ.

В середине I в. до н. э. она распалась на западную и восточную. Западные хунны (в советской историографии принято их называть гуннами в отличие от восточных, или собственно хуннов) двинулись в Среднюю Азию. Здесь к ним присоединились многие иранские кочевники – саки, сарматы, массагеты, аланы. А в III в. н. э. гунны появляются в Восточной Европе. В IV–V вв. летописцы Рима и Константинополя повествуют о нашествии неизвестных ранее " варваров" – гуннов. Но уже во второй половине V в. Западногуннская Империя прекратила свое существование.

Тот факт, что после гибели этой империи многие тюркские народности выходят на арену истории под своими самоназваниями, говорит о том, что прежде, находясь в гуннском союзе, они были " скрыты" под общим именем, не выявляя своей индивидуальности в массе огромного объединения племен. Теперь это – народы, играющие свою собственную роль в историческом действе. В VI–VIII вв. летописцы сообщают об аварах, булгарах, суварах (сувазах) и хазарах. Одни из этих народов впоследствии исчезают, поглощенные более многочисленными соседями, а их этнонимы становятся достоянием истории. Так произошло, например, с аварами. (В Древней Руси даже сложилась поговорка: " Погибоша, аки обре" – " обрами" славяне называли авар, по их тюркскому самоназванию " абар”. ) История других народов (и их имен) более сложна. Этноним " сувар", " суваз" живет до сих пор в названии чувашей – тюркского народа на Волге. Слово " хазар" (его русские за варианты опять‑ таки окающие – " хозар", " козар”) долго сохранялось у {25} прикаспийских тюрков в форме " каджар"; в Иране народность каджары существует и ныне, династия Каджаров одно время правила Ираном. Каспийское море в азербайджанском, турецком и персидском языках до сих пор называется Хазарским. Имя " булгар" сохранили в слегка измененном виде тюркоязычные балкарцы на Кавказе, а болгары – славянский народ Балкан – переняли его от тех булгар, что переселились сюда в VII в. и ославянились. Так сложилась историческая судьба первых тюрков на востоке Европы.

А в Азии в VI–VII вв. тюрки создали державу, которой дали свое имя – Тюркский каганат. Каган, хакан, или хан – так назывался у тюрков (а затем и у монголов) верховный правитель, " царь". Как и держава азиатских хуннов, каганат раскинулся на громадной территории – от Хуанхэ до Каспия, от Тибета до Приуралья…

Тюрки внесли важное усовершенствование в технику верховой езды: изобрели жесткое седло и стремена. Экипировка коня " под верх", какой мы знаем ее и теперь, была закончена. Это был новый этап в развитии транспорта и военного дела. Повысились боевые качества конницы: сидя в жестком седле и опираясь на стремена, всадник уверенней чувствовал себя при стрельбе из лука и рубке шашкой. Модернизировалось и оружие: тюрки широко применяли сложно‑ составной лук, изобретенный еще в хунское время, кривая сабля‑ шашка заменила прямой тяжелый меч. Прежде всадники Европы, Азии и Африки, вооруженные мечами и копьями, не знали ни стремян, ни жесткого седла, обходились только попоной‑ чепраком и мягким треугольным седлом‑ подстилкой. Античная, классическая традиция изображения конника – без седла и стремян. В такой манере изваян, например, памятник Петру I – знаменитый " Медный всадник" …

Другое важное достижение древних тюрков способствовало повышению мобильности номадов: в середине I тысячелетия н. э. они создали разборную (решетчатую) юрту. У дотюркских кочевников евразийских степей – скифов, саков, сарматов – были иные кочевые жилища: чум, конический шатер с каркасом из прямых жердей, крытым войлоком, и кибитка, крупное неразборное жилище на колесах. У скифов встречался и полусферический войлочный шатер с каркасом из гнутых жердей. У хуннов преобладал другой тип кочевого жилища – куполообразный шатер, остов которого сплетался из ивовых прутьев и покрывался войлоком. Это жилище перевозилось на повозке целиком, последние образцы его застал у монголов в XIII в. европейский путешественник Гильом де Рубрук. Такие жилища достигали огромных размеров, пишет он, их тащили десятки быков. Конечно, они были неудобны для быстрых передвижений, а горные дороги являлись для них непреодолимым препятствием. Тюркам удалось совместить большие размеры жилища с хорошей его транспортабельностью. Слегка {26} изогнутая деревянная решетка стала основным элементом нового сборного жилья – тери́ мной юрты (терим – так назывались решетки, из которых она собиралась). Теримы составляли цилиндрический остов стен, кровля собиралась из гнутых жердей, сходившихся к центру. А затем все укутывалось снаружи войлоком. Китайский поэт Бо Цзюйи так описал решетчатую юрту:

 

Круглый остов из прибрежных ив

Прочен, свеж, удобен и красив.

Юрту вихрь не может покачнуть.

От дождя ее твердеет грудь.

Нет в ней ни застенков, ни углов,

Но внутри уютно и тепло…

Войлок против инея – стена.

Не страшна и снега пелена.

 

(Перевод Л. Н. Гумилева ).

Преимущества нового жилища были очевидны: отпала нужда в тяжелых повозках – легкие решетки, жерди и войлок перевозились вьюком, а размеры юрты могли быть очень большими: стоило лишь увеличить число решеток‑ звеньев. Однако и чум, или, как его называли тюрки, алачуг, сохранился в некоторых племенах, преимущественно среди бедняков. Юрта, особенно большая, стала привилегией богатых скотовладельцев и знати. Видимо, одно из таких жилищ, принадлежавшее хану, поразило своими размерами и изысканным убранством византийского посла Менандра, константинопольского придворного, знавшего роскошь и великолепие дворцов " второго Рима".

Начиная с VI в. о тюрках – именно о тюрках – заговорили уже не только китайские, но и армянские, византийские и иранские хроники. " Торки" – называют их армяне и иранцы, " туркой" – записывают их самоназвание византийцы. Наконец, и сами тюрки дают о себе знать будущим историкам: в Северной Монголии, на реке Орхон, в Южной Сибири, по берегам Енисея и его притоков, они высекают на скалах рунические письмена в память о важнейших событиях, происходивших здесь в VII–VIII столетиях. Руны, слагающие слово " тюрк", выбиты на каменной поверхности теми, кто сам себя так называл.

Строго говоря, это было не руническое письмо северных германцев и скандинавов, а буквенное, взятое тюрками у согдийцев – ираноязычного народа Средней Азии, которые занесли далеко на восток сильно измененный арамейский алфавит, употреблявшийся в Иране еще в VI–IV вв. до н. э. Заимствование алфавита у согдийцев – яркий пример влияния иранских и вообще индоевропейских народов, которое испытали тюрки еще на своей прародине.

Анализ лексики тюркских языков, причем древнейшего ее пласта – в текстах орхоно‑ енисейских памятников и в словаре Махмуда {27} Кашгари XI в., – показывает, что огромное число скотоводческих терминов заимствовано древними тюрками из индоевропейских, главным образом иранских, языков. Это названия домашних животных: окюз (вол), бука (бык), дана (телка), ешек (осел), кечи (коза), коч (баран), кой, кон, коюн (овца). Все это понятно, ибо первичный ареал доместикации животных находился в Месопотамии, Малой Азии и Иране еще во времена неолита. А эти страны были обжиты индоевропейцами задолго до появления там первых тюрков.

Еще более показательна в отношении хозяйственно‑ культурного влияния индоевропейцев связь тюркской лексики с индоевропейскими корнями в сфере скотоводческой деятельности. Тюркское " сют" (молоко) находит параллели в древнеиндийском слове " сута" (выжатый), древнеирландском " сутх" (молоко, сок). К этой же сфере относятся и другие заимствования: юк (поклажа, груз, вьюк), чобан (пастух), чигры (колесо).

Особое место занимает заимствованное тюрками индоиранское слово со значением " волк": тюркское " бёри" по звучанию сходно с осетинским " бирэг", сакским " бирге", согдийским " вырк"; более древняя тюркская форма могла звучать и как " бёрюк", и русское слово " бирюк" скорее всего происходит от этой формы, правда, с переносным значением (нелюдимый человек). Появление этого слова в языке тюрков связано, по всей вероятности, с заимствованием ими индоевропейской этногонической легенды. В переложении китайской летописи VII в. мифический сюжет о происхождении тюрков выглядит так. Однажды враги истребили целое племя, в живых остался только десятилетний мальчик, его спасла от голодной смерти волчица, приносившая ему мясо; когда он подрос, волчица родила от него в горах Алтая десять сыновей, которые взяли себе жен из Турфана (в древности в этом районе Северо‑ Западного Китая обитали тохары, индоевропейский народ).

Данный сюжет явно перекликается с римским преданием о Капитолийской волчице, вскормившей Ромула и Рема, с древнеиранской легендой о волчице, воспитавшей Кира… Вообще, сюжет, в котором родоначальником, героем или вождем является волк, распространен преимущественно в мифологии индоевропейских народов – хеттов, иранцев, греков, германцев, а также грузин, испытавших значительное индоевропейское влияние. Предание о волке‑ прародителе попало через тюрков и в монгольскую мифологию. В Тюркском каганате VI–VII вв. слово " бёри" входило в личные имена‑ титулы многих правителей‑ тюрков: Бёри‑ хан, Бёри‑ шад, Иль‑ Бёри‑ шад.

Индоевропейское влияние сказалось и на других областях тюркской лексики. Так, многие названия культурных растений взяты из индоевропейских языков: алма (яблоко), арпа (ячмень), чавдар {28} (рожь), бугдай (пшеница), кендир, кеневир (конопля). Культурно‑ хозяйственное воздействие индоевропейцев проявилось в следующих заимствованиях: дам, там (дом, крыша), ул (фундамент), улуш (селение), канд, кент (город, деревня), аш (пища), дон, тон (одежда), бор (вино), бекни (пиво). Были заимствованы и некоторые числительные: пять (беш), десять тысяч (тюмен), первый (биринджи).

Наконец, наиболее, пожалуй, значительны в отношении социально‑ культурного влияния такие индоевропеизмы‑ титулы, как витязь (бага), князь (ябгу), воевода (шад), наместник (ышбара). Они зафиксированы в орхоно‑ енисейских текстах 712–759 гг. А титулатура Тюркского каганата буквально пестрит этими заимствованиями: бага‑ шад, бага‑ ышбара‑ хан, багатур‑ шад, багатур‑ ябгу, тегин‑ шад, ышба‑ ра‑ хан, ышбара‑ ябгу, ябгу‑ хан и т. п. Эти титулы записаны и китайскими хронистами, но сильно искажены из‑ за особенностей китайской фонетики и письменности (бага –мо‑ хэ, ябгу – шэ‑ ху, багатур – мо‑ хэ‑ ду). Но индоевропейские и сходные с ними легко сопоставимы: индоиранское " бага" (бог, божественный, господин; ср. также славянское " бог", богатый" ), сакское " явуга" (титул и имя собственное), согдийское " хшад", древнеиндийское " кшатра” (воин), санскритское " ишвара”, иранское " аспбара" (всадник, рыцарь). Впоследствии от титула " бага" в тюркских языках произошли новые слова: бэг, бек, бей, бай, означающие " вождь”, " господин", " князь". С корнем " бага" связан и другой титул – багатур (" божественный тур"; ср. славянское " буйтур", " богатырь" ).

Заимствования основополагающих терминов хозяйства, материальной культуры, военно‑ политических титулов, а также числительных обычно свидетельствуют не только о сильнейшем культурном и языковом влиянии этноса‑ донора, но и о его широком участии в генезисе этноса‑ рецепиента. В свете всех этих данных возможно предположить, что этноним " тюрк" является по происхождению индоевропейским, точнее – иранским. В этнической истории известны многие случаи, когда этнос, сменив язык в итоге ассимиляционных процессов, сохраняет прежнее самоназвание. Так, монголоязычные татары, оказавшись в тюркоязычной массе кыпчаков (половцев) и булгар, были ими тюркизированы, но передали им свой этноним; тюрки‑ булгары на Дунае ославянились, однако новообразовавшийся этнос – болгары – сохранили их имя; аналогичное явление произошло с германоязычными франками в романоязычной Галлии – они стали французами.

Какие же факты свидетельствуют в пользу иранского происхождения этнонима " тюрк”? " Авеста", священная книга древних иранцев, называет часть кочевников‑ скотоводов, ушедшую далеко на восток, " турами с быстрыми конями", повествует об их набегах и войнах с оседлыми иранцами, рассказывает об их предводителе – " могучем Туре {29} Франграсйане", владыке Турана. Историки давно установили, что авестийские туры в персидских источниках именуются саками, а в древнегреческих – скифами.

Важно также то, что Авеста подчеркивает родство между тремя частями ираноязычного этноса, происхождение которого возводится к общему родоначальнику Траэтаоне. У него было три сына – Тура (прародитель туранцев), Сайрима (прародитель савроматов), Арья (прародитель ариев). Эта легенда повторяется в " Шахнаме" Фирдоуси: Фаридун (авестийский Траэтаона) делит мир между тремя сыновьями – Туром, Салмом, Араджем. Туру, говорится в " Шахнаме", он дал туранскую землю (туран земин), сделав его главой торков (торкан) и Китая.

Об ираноязычности туров говорят и их личные имена – антропонимы, зафиксированные в " Шахнаме". Это прежде всего царь Турана Афрасиаб (авестийский Франгасйан), его дядя Виса (авест. Ваэсака), братья Гарсиваз (авест. Карасавазда), Агрирас (Агхраратха), туранские витязи Арджасп (Арджадаспа), Лаххак (Лавахак), Фаршидвард (Фрашхамварата) и многие другие.

Если судить по сведениям " Авесты" и ранних сюжетов " Шахнаме", а ее " богатырская часть" охватывает период 782–50 гг. до н. э., борьба между Ираном и Тураном была борьбой между кочевыми племенами скотоводов, с одной стороны, и оседлыми земледельцами, с другой. Земледельцы в " Авесте” представлены как положительные герои, кочевники – как отрицательные. Но и те и другие ираноязычны.

Эти сведения подтверждаются археологическими и палеоантропологическими данными. Согласно им, ареал, в котором впоследствии сложились древнетюркские племена, то есть Алтай, Тува, Западная Монголия, был вначале заселен племенами индоевропейской культуры, европеоидными в антропологическом отношении. Так, предметы быта, оружие, найденные в " афанасьевских" курганах Алтая и Минусинской котловины, имеют большое сходство с инвентарем курганных погребений южнорусских степей, особенно катакомбных захоронений, определенно индоевропейских по культуре. Раскопки в Монголии также показали, что индоевропейцы проникли сюда еще на рубеже III–II тысячелетий до н. э.: западные области Монголии были заселены в это время европеоидными скотоводами, сходными культурой с " афанасьевцами" Енисея; восток же страны населяли монголоидные охотничьи племена.

Следующая волна индоевропейцев захлестнула будущий тюркский ареал в начале I тысячелетия до н. э. Это скорее всего и были те ираноязычные кочевники – саки, о которых говорит " Авеста", называя их " турами с быстрыми конями". С ними связывают могильные курганы опять‑ таки западных областей Монголии, датируемые первой половиной I тысячелетия до н. э. – III в. н. э. Они аналогичны скифским захоронениям {30} Пазырыка (Алтай) и Северной Тувы. Расовый состав погребенных – европеоидный, тогда как восточнее лежит область культуры " плиточных могил", принадлежащих монголоидному населению, занимавшемуся охотой.

Затем, с III в. до н. э., будущий ареал древних тюрков постепенно входит в область распространения хуннов, а с VI в. н. э. источники связывают его уже с тюрками.

Исходя из всех этих данных, можно приблизительно определить время формирования древнетюркской народности. Судя по " Авесте", которая сложилась в VI–IV вв. до н. э., туры, туранцы – ираноязычны. Но в послехуннскую эпоху их место занимают тюрки, народность уже тюркоязычная. Следовательно, завершение этногенеза древних тюрков падает на III–V вв. н. э. Оказавшись в гуще тюркоязычных хуннов, ираноязычные туры из‑ за своей относительной малочисленности ассимилировались с ними – переняли их язык, но сохранили прежний этноним " тур", который стал звучать как " тюрк". Переход иранского " тур" в тюркское " тюр" закономерен фонетически: иранские широкие губные гласные трансформировались в тюркском языке в узкие, например туман – тюмен (десять тысяч), окус – окюз (вол), Рустам – Рюстем. Что же касается окончания " ‑ к" в слове " тюрк”, то оно характерно для этнических наименований и у иранцев, и у тюрков: таджик, согдак (согдиец), сукак (перс), кыпчак, казак (казах), бедженек (печенег), кумук (кумык) и т. п. Наконец, фонетическое изменение этнонима при ассимиляционных процессах – явление вполне закономерное.

Вначале этноним " тюрк" имел довольно узкое значение, прилагался, скорее всего, к одному определенному племени. Об этом свидетельствуют тексты памятников тюркским вождям Кюльтегину и Тоньюкуку (712–732 гг. ), находящихся в Монголии. Из них явствует, что не все племена, язык которых впоследствии получил название тюркского, были охвачены этнонимом " тюрк". Это название не распространялось, например, на огузов, кыргызов, курыкан, хотя огузы, кыргызы – тюркоязычные этносы, а курыканы – одни из предков якутов, также тюркоязычных. Памятники характеризуют все эти племена как враждебные тюркам: токуз‑ огузы воевали с тюрками; кыргызы, курыканы, отуз‑ татары, кидани, татабы – все были врагами тюрков. Впоследствии племенной этноним " тюрк" распространился и на другие, родственные по языку племена, вошедшие в период существования Тюркского каганата в союз племен, который возглавили тюрки – отюречившиеся иранцы.

По хозяйственно‑ культурному типу древние тюрки были преимущественно кочевыми скотоводами. К этому виду хозяйства они перешли от бродячей охоты под влиянием индоевропейских, главным образом иранских, номадов, о чем свидетельствует заимствованная {31} ими животноводческая лексика. Основным животным была лошадь, которая давала мясо, молоко, кожу и служила средством передвижения. Разводили также овец, коз, коров, верблюдов, яков. Скот находился в частной собственности семей. Важное значение в хозяйстве продолжала иметь охота. Транспорт был вьючным и тележным.

О кочевничестве тюрков сообщают китайские хроники: ту‑ гю не имеют постоянного местопребывания, живут в юртах, перекочевывают в поисках хороших пастбищ и источников воды, занимаясь скотоводством и охотой, едят мясо, пьют кумыс, носят одежду из меха, кожи и шерсти, постоянно упражняются в военком деле, оружием им служат роговые луки, копья, сабли, латы. О номадизме древних тюрков свидетельствуют и их погребения – с конем, оружием и бытовыми предметами, характерными для кочевников.

Тюркские племена вели обширную меновую торговлю с Китаем, о чем также есть сведения в китайских летописях.

Тексты орхоно‑ енисейских памятников мало что говорят о хозяйстве тюрков, но все, что в них сообщается, связано исключительно с кочевым военно‑ скотоводческим бытом, свидетельствует о крупных табунах, бесчисленных стадах и отарах. Никаких указаний о наличии земледелия и оседлой жизни в них нет. Однако археологические исследования на Алтае показали, что часть тюрков, живших здесь в VI–VII вв. и занимавшихся выплавкой железа и земледелием, уже тогда перешла на оседлый образ жизни.

Китайские хронисты пишут о некоторых обычаях племенной демократии у ту‑ гю, а также об их всемогущих ханах. Слово " хан" передано по‑ китайски, как " кэ‑ хань”, видимо, от тюркского " каган". Социальное расслоение в среде тюрков было значительным. Богатые скотовладельцы иногда платили калым за невесту, достигавший 100 голов лошадей и 1000 голов овец. О богатст

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: