 |
Откуда берется духовность?
|
|
|
|
Из неудачничества.
Цепь
Русская история -- цепь неудачных реформ. Мы все сидим на этой цепи.
Новые реформы -- старый скандал. Временные надежды, эйфория, трехцветные
банты, краткая вера в свои возможности, напалмовая печать, от обличительства
до стеба. Явление хуя с горы. На чем-нибудь военном: колеснице, танке,
броневике. Компрометация идеи реформы за счет некомпетентности новых верхов.
Быстрое развращение реформаторов. Голые бабы в бане слаще мечты о счастье
России. Очередное разочарование верхов в народе и -- приличных людей в
верхах. Отвращение от власти. Стрель-
ба по хую с горы. Раны, болезни, отсохшая рука, неразборчивость в
друзьях, подозрительность, алкоголизм и посредственный макиавелизм хуя с
горы. Бюллетени о его здоровье. Мудацкие народные избранники.
Всеобщее желание порядка. Мутация. Хуй с горы как человек порядка.
Террор. Краткий экстаз мазохизма. Массовое истребление населения. Обморок.
Подземный ропот интеллигенции. Сладкие катакомбы. Изживание террора.
Послеобморочное возвращение к человеческим ценностям. Предпосылки к
либерализации. Хуй с горы как освободитель. Пальба по освободителю.
Впрочем, есть дополнения. От реформы к реформе изнашивается потенциал
населения. Население выбивается из сил.
Знаменитость второго сорта
Можно привести тысячи доводов против России. Доказать всю ее
никчемность, неспособность к труду, обреченность. Тем не менее, Россия
привораживает к себе. Я сам чувствую на себе ее притяжение. Я люблю русскую
пытливость, небольшой круг людей, которые живут весело. Смешливо.
Безбоязненно. Умеют рисковать.
Но это такой маленький кружок. Я бы не мог жить в провинции. Скучно.
|
|
|
Нерасщепленность мозгов. У меня смещены понятия.
Под словом Россия я воспринимаю этот самый кружок людей, которых я
встречаю в Москве и еще чуть-чуть в Петербурге, и совсем по крохам в
нескольких городах.
Но чем они мне нравятся?
Я мало с кем из них нахожу общий язык. Я не вижу глубокой мыслящей
страны. Философов нет. Писателей очень
мало. Горстка сильных музыкантов. Горстка художников. Вот и вся моя
родина.
Остальное -- азиатщина. Почему, однако, я не бегу из этой насквозь
лживой страны? Потому что моя хата -- с краю.
Я не хожу каждый день на работу. Не спускаюсь в шахту, не голодаю. Я
живу несколько месяцев в году за границей. Италия, Германия, Франция, США. У
меня социальный статус знаменитости второго сорта. Если бы всего этого не
было, я бы взвыл. Меня бы разорвало. Фактически я не живу жизнью российской
черни. На полноценную русскую жизнь меня не хватает. Я не иностранец в своей
стране, но я и не ее задроченный гражданин. Я из тех happy few, кто может
себе позволить любить эту страну странной любовью.
Она -- моя. Я мысленно совершаю большое количество гадостей, в
реальности -- меньше, но совершаю. Мне хочется каждому иностранцу дать по
морде. Я люблю очнуться непонятно где, голый, сраный, вот с такой головой. Я
люблю русских баб. Я могу выпить три бутылки водки и не упасть под стол. Я
наплевательски отношусь к своему здоровью, как и все прочие мои
соотечественники. Мне привычен русский простор. Но я ненавижу эту страну.
Как государство. Как скопище идиотов. Как гнилое место. И -- все равно -- я
не уезжаю. Но я знаю: в старости лучше жить в Калифорнии. Там до лет можно
легко дышать свежим воздухом. Плавать на каноэ.
Но мне там будет тошно. Мне интереснее с русскими, чем с иностранцами.
С русскими веселее. Мне тесно с иностранцами. Мне не хватает в них
воображения. Русское воображение -- продолжение вранья. У русских сильное
|
|
|
воображение.
Но мне надоело жить в государстве, которое не умеет быть государством.
Мне противны фашисты. Радикальные, бритые и умеренные, бородатые. Мне
надоело нытье, беспомощность.
Я живу в России как посторонний, потому что я живу лучше многих и могу
себе позволить говорить все, что думаю. Я не боялся власти, я жил свободно в
СССР, я так свободно жил, как никто. Надо мной нет начальства, подо мной --
подчиненных. Свобода дает мне возможность думать так, как я думаю. Мне
повезло. Но это только временное везение.
Я живу совсем с краю. Кто-то живет тоже с краю, но ближе к центру,
кто-то живет между краем и центром русской жизни, кто-то живет ближе к
центру, и чем ближе к центру, тем мучительнее и страшнее, тем грязнее и
беспомощней, тем отчаяннее, и центр -- это ад.
Народные умельцы
Я еду по Берлину под проливным дождем. Со студентами. Вдруг какая-то
машина остановилась. Заглохла. Студенты выбегают и толкают. Мокрые
полностью. А мы говорим -- немцы.
А тут у меня в Подмосковье машина сломалась. Я только махнул рукой:
помогите -- набежала куча народных умельцев. Доброжелательные ребята. Дима.
Слава. И другие. Машину долго били кувалдой. Наконец она поехала, но когда я
приехал на ремонт, знакомый механик Володя остолбенел.
Русские радости
Застолье -- не русское слово, а перевод с грузинского, но это не имеет
значения, потому что русский стол -- навер-
ное, самый лучший стол в мире. Есть тихая прелесть русского
приготовления еды, есть все эти женщины, которые, не считаясь с работой,
готовят. Они так весело суетятся и вкусно готовят.
Я уважаю бесполезное застолье, с безобразиями. Помню, я дважды дрался с
Иосилиани. Свирепо били друг друга по морде. Есть что вспомнить.
Любовь
Мне говорил один знаменитый поляк:
-- Знаешь, чем русские девушки отличаются от всех прочих?
-- Знаю, -- уверенно отвечал я, -- они трахаются дней в году.
-- Неужели так много? -- удивлялся поляк.
-- Разве для них это много? -- удивлялся я.
-- Очевищьче! дней в году они смотрят тебе в глаза и говорят: ангел ты
мой!
Рабочий класс
-- Советская власть кончилась в году, -- сказал мне старый маляр,
который красил стены в квартире моих родителей в -е годы.
|
|
|
Я удивился осмысленности его слов и запомнил на годы. Возможно, маляр
был троцкистом, не в этом дело. Главное, что он был. Это была единственно
исторически продуманная часть речи, которую когда-либо я услышал от русского
рабочего. Не помню его лица, но, может быть, он и был тем рабочим классом,
пролетариатом, который кончился в -ом году
Худшие
В России методично перебили всех лучших. Перебили лучшую аристократию,
лучших попов и монахов, лучших предпринимателей, лучших меньшевиков, лучших
большевиков, лучшую интеллигенцию, лучших военных, лучших крестьян. Остались
худшие. Самые покорные, самые трусливые, самые никакие. И я -- среди них.
Тоже -- из худших. Из отбросов. Мы засоряем землю. И понять, какими были эти
лучшие, уже нельзя. Да и не надо. Все равно из худших не слепишь лучших.
Гордость
Когда мы всЈ совсем разбазарили и опростоволосились, тогда мы с особой
силой стали гордиться собой.
Друзья
Кто сказал, что друзья познаются в беде? Наверное, кто-нибудь из
неудачников. У нас тут все живут в беде, и ничего: друзья не воют. Но если к
тебе пришел успех, и не просто успех, а реактивный выхлоп, друзья
разбегаются в панике в разные стороны. А те, кто не разбежался, каменеют и
становятся опасными. В таком случае лучше иметь дело с врагами.
|
|
|
