 |
(Миф аккадян)
|
|
|
|
В прославленном городе Кише, что на Евфрате, правил справедливый и мудрый муж Этана[202], прозванный черноголовыми пастырем города. Имел он все, о чем только может пожелать смертный, кроме сыновей. И это не давало Этане покоя. Не раз ему являлся во сне светоч мира Шамаш, но, как только он пытался к нему обратиться с мольбою о сыне, тотчас просыпался.
Понял Этана, что мало одной молитвы, что надо принести великую жертву. И заколол он в честь светозарного бога шестьдесят откормленных белых быков. И возрадовалось сердце Шамаша. В ночь после жертвоприношения Шамаш явился Этане и открыл великую тайну:
– Далеко от пути моего на небе произрастает трава рождения, кто к ней прикоснется, тот не уйдет бездетным в мир без возврата.
– Но боги не дали мне крыльев, – сказал Этана. – Как мне подняться на небо, чтобы добыть траву рождения?
– Спустись в глубокое ущелье, – отвечал Шамаш. – Отыщи там орла‑ калеку. Он поможет тебе.
Проснувшись, Этана отправился в горы, где гнездятся могучие орлы, и отыскал там мрачное ущелье, куда едва достигал взгляд Шамаша. На самом дне ущелья по стонам нашел он орла, ощипанного, со сломанными крыльями и с вырванными когтями.
Образец вавилонского рельефа из глазированных изразцов (эпоха Набуходоносора)
– О несчастный! – воскликнул Этана. – Кто с тобою жестоко так обошелся?
– Я сам виновник своих несчастий! – ответил орел с тяжким вздохом. – Много лет занимал я гнездо на высоком дереве, в корнях которого обитала змея. Мы жили как добрые соседи, предупреждая друг друга об опасностях. Если мне удавалось догнать и убить онагра, часть добычи получала нижняя соседка. Так мы блюли клятву верности, произнесенную перед ликом Шамаша. Но однажды у змеи появились детеныши, и мое неразумное сердце замыслило злое. Дождавшись, когда змея отправится на добычу, я распростер крылья, чтобы слететь вниз. Один из моих орлят, умная пташка, догадавшись о моем намерении, пропищал:
|
|
|
– Остановись, отец! Все взору Шамаша открыто.
Но я не придал значения этим словам и, упав вниз,
растерзал и съел змеиных детенышей.
Вскоре приползла мать‑ змея и, увидев, что змеенышей нет, взмолилась справедливому Шамашу, чтобы он наказал убийцу беззащитных. И дал Шамаш совет змее – отыскать тушу буйвола и в нее проникнуть.
Вскоре почувствовал я милый мне запах гниющего мяса и обратился к детям своим:
– Давайте слетаем отведаем буйвола.
– Не надо, отец, – закричал мой орленок, умная пташка. – Может, в туше гниющей змея притаилась?
Не послушался я малютки, полетел, сел на тушу, клюнул, кругом огляделся, снова клюнул, а как очистил все мясо снаружи, в чрево забрался. Тут меня змея и схватила, обломала мне крылья, всего общипала, истерзала и бросила в яму, чтобы кончил я век свой жалкой, голодною смертью.
Сжалился над орлом Этана, напоил его свежей водой, перевязал ему раны, и быстро они затянулись. Орел взмыл в небо, пробуя крылья, и опустился рядом с Этаной. И тогда сказал Этана орлу:
– Крылья твои сильны. Отнеси меня на небо, к престолу великого Ану.
– Садись! – отозвался орел. – Поудобней устройся. Прижмись грудью к моей спине. Ухватись за крылья руками.
Едва успел Этана за орла схватиться, как тот взмыл в небо. Когда они высоко поднялись, орел к нему обратился с вопросом:
– Взгляни на землю, что ты там видишь?
Взглянул Этана вниз и ответил орлу:
– Вся земля стала похожа на холм, а море за нею не шире Евфрата.
Поднялись они еще выше, и земля показалась Этане рощицей малой. Орел поднимался все выше и выше, пока земля стала не шире арыка, который копает в Аккаде садовник.
|
|
|
– Вот теперь мы добрались до верхнего неба, где боги одни обитают, – сказал орел, и тотчас же Этана увидел небесные врата, а за ними дворец великого Ану.
Дворец Саргона в Хорсабаде (реконструкция)
Спустившись у самого трона, Этана обратился к создателю мира с такими словами:
– О великий владыка, ты дал мне все, о чем может мечтать смертный. Но нет у меня потомства. Умру я, и забудется мое имя, словно бы и не жил я на свете. Одна у меня к тебе просьба. Дай мне прикоснуться к траве рожденья.
– Прикоснись, Этана, – сказал Ану. – Ибо Шамаш хвалит твое благочестье.
Тут на глазах Этаны на голом месте выросла сочная трава, и он к ней прикоснулся. После этого он поблагодарил Ану, сел на орла и дал ему знак опуститься.
Уже на пороге дома услышал Этана детский плач и понял, что стал отцом. Взял он младенца на колени и назвал его Балихом.
Прожил Этана на земле шестьсот лет[203], а когда пришло время уходить к предкам, трон Киша занял его сын Балих. От него слава об Этане и его смелом полете обошла всех черноголовых.
Спор Зерна и Овцы [204]
Были времена, люди голыми по земле бродили и траву ртами щипали, как овцы, ибо пустовала Гора Небес и Земли, Ану еще не сотворил ануннаков. Тогда не было и зерна, и Утту‑ ткачихи не было, ибо не было и овцы.
Видя это, обратился Энки к Энлилю:
– Отче! Дай человечеству силу для поддержания жизни.
И опустил Энлиль на землю Зерно и Овцу, приказав отделить их друг от друга. Овцу отвели на луг, изобилующий травами, и огородили его загоном. Для Зерна создали поле и поместили на нем плуг, ярмо и упряжку. И зажили Зерно и Овца, не мешая друг другу. Зерно взрастало в своей борозде, наливаясь влагой небес, наполняя житницы своим потомством. И жирела Овца на своем лугу. Из шерсти ее вытягивались нити, которые Упу‑ ткачиха превращала в одеяния.
И радовались на Горе Небес и Земли Ану и Энлиль своим творениям. Зерно же и Овца затеяли ссору:
– Не гордись, сестра, дарами своими, ибо не ты, а я героям силу даю. Не ты, а я – царских дворцов сытость. И пастух, что тебя пасет, сыт мной – не тобой. Что ж ты молчишь, Овца? Признай превосходство мое.
И отвечает Овца Зерну:
– Это меня, Зерно, Энлиль, владыка небес, с горы своей опустил, нити, что Утту ткет, взяты не от тебя. Я – пропитанье мужей, бурдюк с прохладной водой, ноги мужей я берегу от песка и раскаленных камней, сладкое масло я, меня воскуряют богам, в моем одеянии царь судит на троне своем, я облаченье жреца, когда он идет к алтарю. Можешь ли ты, Зерно, в этом сравниться со мной? Что ж ты молчишь, Зерно? Где твое хвастовство?
|
|
|
И сказало Зерно Овце:
– Когда поставят пиво на стол, дар мой хмельной, и вынут из печи хлеба, придет тебе конец. Слышишь, как точат ножи? В вечных бегах твоя жизнь. Гонят палкой тебя с поля, где я расту. Ветер, что рвется с высот, твой разрушает хлев, мне же он нипочем.
– Гонят, и я ухожу, – отвечает Овца Зерну. – Тебя ж и потомство твое вяжут, как взятых в плен, и, притащив на гумно, палками насмерть бьют и превращают в пыль. Сутью твоей, Зерно, до краев заполняют квашню и, зажигая печь, ставят в огонь. Не украшаешь ты стол, а служишь сидящим за ним пищей так же, как я.
Зерно и Овца продолжали свой спор, но боги от него свой слух отвратили.
– Отче Энлиль! – Энки произнес. – Пусть Овца и Зерно вместе по миру идут! Доли три серебра их упрочат союз. Но две из них Зерну отдадим. Пусть склонится Овца пред Зерном, да и остальные все преклонят колени, и тот, кто серебром владеет, кто имеет быков и овец, в воротах у того, кто зерно сохраняет, пусть постоит.
Так по воле Энки закончился спор Овцы и Зерна.
|
|
|
