Как мальчик оказался умнее великанов

В те незапамятные времена, о каких повествует это предание, благодатным Крымом владычествовал юрт[264] жестоких и алчных ханов Гереевых.

Когда ханством начал править молодой и разгульный Арслан–Герей – Арслан–Лев, многие из его подданных покинули его владения: слишком тягостной стала жизнь на родной земле.

Среди подвластных юрту ханов Гереевых был молодой крестьянин по имени Карча, назначенный ханом за его силу и ловкость объездчиком полей. Карча верхом на самом ретивом и быстром из всех ханских коней еженощно объезжал все поля и огороды, принадлежащие хану.

Как–то, проезжая мимо абрикосового сада, Карча заметил возле ограды человека. Человек, сняв с головы шапку, ползая на коленях, собирал возле ограды упавшие с деревьев абрикосы. «А ну–ка я схвачу его! » – решил Карча, беря висящий на луке его седла аркан. Осторожно подъехав и трижды размахнувшись арканом над головою, набросил его на человека.

– Ага, попался! – торжествующе закричал Карча. – Будешь помнить, как воровать ханские абрикосы! – И, повернув коня, хотел было в наказание протащить пойманного человека волоком по земле.

– Карча, побереги аркан для ханской шеи! – крикнул пойманный.

Карча остановился. Человек, сваленный арканом на землю, поднялся и подошел к нему.

– Взгляни сюда, – сказал он, показывая Карче дно шапки, – много ли здесь абрикосов? И какие это абрикосы? Твердые, словно камень, и безвкусные, как мочала!.. Только моя бедность заставляет меня подбирать эти абрикосы, а голод – есть…

Карча заглянул в шапку, покачал головой и ничего не ответил: ему стало жаль бедного человека.

– Взгляни, Карча, разве у твоего хана мало фруктов? – И человек показал рукою на сады. – Мало груш, яблок, абрикосов? На что ему эти абрикосы?

«В самом деле, – подумал Карча, – зачем хану этот недоспелый урюк? »

– Ну ладно… – ответил Карча, наматывая на локоть аркан. – Иди…

Пойманный Карчой человек хотел было повернуться и уйти, но раздумал.

– На, возьми! – сказал он и высыпал из шапки абрикосы на дорогу. – Чтобы и тебе, и твоему хану подавиться ими!

Но что мог теперь сделать Карча? Прикрутив аркан хорошенько к седлу, он поехал дальше. У поворота дороги он увидел детей, идущих ему навстречу. Завидев его, дети разбежались в разные стороны. Карча подумал: «Видно, плохая слава упрочилась за мной, если даже дети при одном моем появлении разбегаются». Тяжело стало на душе у Карчи. «Вернусь домой! » – решил он и Повернул коня.

Приехав к конюшне, сдал коня ханскому конюху, а сам пошел на высокий холм, лег там и задумался. Долго думал Карча и наконец решил пойти к хану и просить у него другой работы «Пусть даст любое дело, но объездчиком я больше не буду! »

Утром Карча отправился во дворец. Хан встретил его словами:

– Карча! Я назначил тебя объездчиком, а кто назначал тебя судьею – я не знаю. Объясни мне…

«О, ему уже известно, что я с миром отпустил бедного человека! » – подумал Карча.

– Что ж ты молчишь? – закричал хан.

– Тебе известно больше того, что я могу рассказать, – ответил спокойно Карча.

– Значит, верно, что ты, вместо того чтобы хватать арканом преступников, отпускаешь их на все четыре стороны?

– Я отпустил бедного человека, собравшего несколько упавших абрикосов.

– Все нищие – воры! Откуда ты знаешь, что абрикосы не были сорваны? Почему ты решаешь сам, когда я не давал тебе на это права? Кто ты такой, объездчик или судья?

Наклонив голову, Карча молчал: он ждал решения хана.

– Ты больше не объездчик. Ты будешь делать то, что делают все другие рабы: окапывать сады, ухаживать за ними и носить воду в бурдюках для их поливки.

Тяжелая жизнь наступила для Карчи: он стал садоводом, огородником и водоносом. Но зато Карча приобрел много друзей, таких же, как и он, бездомных бедняков, работающих с раннего утра и до поздней ночи: веселого пастуха Будуяна, дровосека Адурхая и охотника Каурузу. Когда Карча оставался на ночь стеречь огород, друзья собирались в его шалаше и вели долгие беседы.

От Будуяна Карча узнал, что многие строптивые пастухи нашли себе могилу в соленых водах Черного моря. От Адурхая – что старые дровосеки, оставив родные леса, уходили в степи Бессарабии. От Каурузы – что рабы хана могли охотиться только на сусликов, полевых мышей и шакалов: другая охота – на медведей, туров и лисиц – для них была запретом.

– Больше нельзя так жить! – говорил Будуян. – Волк зарезал у меня овцу, а хан говорит, что я украл ее. Что будет, если у меня отобьется несколько овец? Он замучит меня!..

– Ты, Будуян, верно говоришь: нельзя так жить дальше! – подтверждал Адурхай. – Нельзя! Я день и ночь стучу топором, а хан говорит, что я мало заготовил на зиму дров.

– Ваша правда! – поддакивал им Кауруза. – Сколько я ни настреляю дичи – все мало! Какого зверя ни принесу – хан все недоволен! Убью лань – почему убил не тура? Убью волка – почему убил не медведя? Ничего не ценит! Всем недоволен! Нет, больше не буду служить хану!..

– Но куда ты пойдешь? – спрашивал Каурузу Адурхай. – Все леса и горы принадлежат хану. Куда ты денешься, где найдешь себе место?

– Это верно, – отвечал на слова дровосека охотник. – Все принадлежит ему – все земли его.

В разговор вступил Будуян:

– Я вижу много людей, и они рассказывают мне, что за горами лежит неведомая и никому не принадлежащая страна…

– Разве есть такая страна, в которой нет одного властителя, которому принадлежит все: горы, леса, озера, звери и люди? – спросил Карча.

– Есть! – отвечал Будуян. – Есть такая страна.

И Будуян рассказал друзьям, что ему приходилось слышать от людей, побывавших в благодатной, никому не принадлежащей стране. Эти люди утверждали: чтобы достигнуть благодатной земли, нужно пройти через восемь гор, пересечь тринадцать малых и больших рек, миновать семнадцать долин; говорили, что на пути встретится такой силы ветер, что будет сбивать с ног и возвращать вспять; встретятся дикие звери, один вой которых способен обратить в бегство целое войско; леса, не имеющие в себе ни дорог, ни троп, – путь через них нужно прокладывать топорами и копьями.

И теперь, как только Карча встречал путника, непременно расспрашивал его о неведомой стране.

– Есть ли такая страна? Кто тебе о ней сказал? – говорили они ему.

А те, что слышали о ней, отвечали:

– Плохая страна. Растет в ней только чертополох да держи–дерево; живут в ней только гиены, волки да шакалы; течет в ней одна река – она мутна и вода ее ядовита.

Не верил этим рассказам Карча: глубоко в сердце запали ему слова Будуяна. И чем больше думал Карча о далекой стране, тем больше хотелось ему побывать в ней.

«Как бы плохо там ни было, – думал Карча, – но все же там, верно, лучше, чем в крымских загонах для скота. Я там буду свободным, буду трудиться для себя и жить, как хочу…»

И решил Карча отправиться в ту благодатную и неведомую страну. Свое решение Карча сообщил друзьям. Они ему ответили:

– И мы пойдем с тобою.

Карча обрадовался такому решению друзей.

– Вчетвером нам легче будет идти, – сказал он. – Мы скорее достигнем той страны, о которой так много говорят в народе.

Целую зиму друзья готовились в дальнюю дорогу. Будуян из лучшего конского волоса сплел себе аркан, хорошо просмолил и навощил его. Адурхай упросил ханского кузнеца выковать ему стальной топор, и когда тот выковал, остро наточил его. Кауруза изготовил гибкий, с тугой тетивой лук, сделал большой запас хорошо отточенных стрел. А Карча запасся отборными зернами пшеницы, ячменя и овса; абрикосовыми, персиковыми и сливовыми косточками.

С весною, как только в горах зажурчали первые талые воды, друзья покинули Крым. Они отправились на восток, в неведомую им страну.

Тяжелый путь предстояло им пройти. Нужно было пробираться через лес, а лесу этому не было конца. Вначале были лишь сожженные солнцем рыжие кусты можжевельника. Их сменили кусты орешника с багровожелтыми листьями. Затем – чинары и ольха. Потом – кривые толстоствольные дубы, высокие сосны и ели. Приходилось идти то по мягким кочкам мха, то по вязкой, словно трясина, земле, усеянной сопревшими иглами сосен и елей; то по сухому, жесткому песку.

Леса сменили долины, долины – холмы, а за холмами – горы, одна выше другой, – отсюда начиналась земля, о которой друзья слышали, мечтали и хотели увидеть.

«Эти горы будут носить название Джаланкул–Аял – Голая рука, – подумал Карча, смотря на желтый, спадающий к узкому устью реки каменистый хребет. – Другого названия ей нельзя дать! » И шел дальше, глубже, ведя за собой друзей.

За долгий и тяжелый путь друзья Карчи устали. Они спотыкались о камни и корни деревьев, царапали руки, кололи лица; обливаясь потом, теряли силы. Изнемогая от усталости, они засыпали, где пришлось: под деревом, на куче опавших листьев, под скалой, на камнях, под кустом орешника, на траве. Карча не изменял направления своего пути – шел к востоку, ибо там лежала страна его надежд.

И вот в один из дней он услышал плеск воды – это была та самая река, о которой говорили люди, которую черкесы называли Псыз, что означает Князь Вод.

– Благодатная страна близко! – крикнул своим друзьям Карча, желая ободрить их. – Слышите плеск воды?

Но друзья, утомленные длинной дорогой, ничего не ответили.

Прошло еще трое суток. Опять начался лес.

– Я не хочу искать большего. Я – охотник и остаюсь здесь, – объявил Кауруза. – Хороший лес, много дичи и зверья. Я заживу здесь славно.

– Если останешься ты, останусь и я, – заявил Адурхай. – Где жить дровосеку, как не в лесу?

– Нет, я хочу достигнуть той реки, о которой так много говорилось в народе, – сказал Карча и, обращаясь к Будуяну, спросил: – А ты, Будуян, пойдешь дальше со мною или останешься здесь?

– Я – пастух. Мне нужны пастбища и поля. Я пойду с тобою дальше, Карча.

Простились с друзьями Карча и Будуян и пошли дальше вдвоем. После десяти дней пути они увидели прекрасные горы и равнины, разделенные течением воды: звонкими ручьями, потоками и водопадами. Увидели плодоносные равнины, покрытые невиданными цветами и травами.

– Я останусь здесь, – заявил Будуян Карче, показывая на цветущие взгорья и равнины. – Здесь есть все, что нужно для коз и овец… Я – пастух, и лучшего места мне не найти!

– Оставайся! – ответил ему Карча и дальше пошел один.

Долго, очень долго шел Карча, пока, наконец, не достиг берегов реки, вода которой была черного цвета. Он увидел, что хозяева здесь: в горах – олени и барсы, в лесах – волки и шакалы, в долинах – ехидны и змеи. Увидел, что земля здесь будет принадлежать ему, и он будет ее хозяином.

И Карча остался жить у берегов Черной реки. Он посеял пшеницу, ячмень и овес, посадил абрикосовые, персиковые и сливовые деревья. Злаки дали быстрые всходы, а фруктовые косточки – крепкие ростки. Карча, наблюдая за растениями, радовался обретенному им счастью. «Благодатная земля, – думал он. – Люди говорили правду, рассказывая о ней… Я назову эту долину Эль–Тебю», – решил Карча.

За лето Карча снял три урожая. Чтобы сберечь его, ему пришлось вырыть несколько ям, построить над ними шалаши и умело засыпать зерно. Карча, вспоминая бедного человека, схваченного им когда–то арканом, радовался: случай с ним научил его труду земледельца и садовода.

«Неудача ведет к удаче, несчастье – к счастью», – думал он, вспоминая свою жизнь у хана.

И вот, когда третий урожай им был собран, посаженные деревья обнесены оградой, Карча решил навестить своих друзей–соседей. Насыпав в берестовое ведро пшеницы и ячменя столько, сколько мог донести, отправился на поиски друзей. После долгих и бесплодных странствий по холмам и долинам он наконец напал на след небольшого стада. «Это, верно, стадо Будуяна». И пошел по его следу. Вскоре набрел на пещеру, в которой чуть тлел непогашенный очаг. Это было жилище Будуяна. Будуян радостно встретил своего давнего друга.

– Плохо, что я один! – сказал он Карче. – Мне трудно стеречь, доить моих овец и ухаживать за ними.

На это Карча ответил:

– Нужно жить вместе и тогда нам будет легче.

– Это верно… – согласился Будуян.

Он напоил гостя козьим молоком и накормил мясом. Карча, в свою очередь, передал ему принесенный подарок: ячмень и пшеницу.

Указав Будуяну дорогу к Черной реке и объяснив приметы, по которым легко найти его огороды, поля и сады, Карча расстался с Будуяном – он пошел искать Адурхая и Каурузу.

Долго бродил по лесу, пока не заблудился в нем и уже совсем потерял надежду выбраться из него, как натолкнулся на жилье. «Кто, как не Адурхай, выстроил этот дом? » И смело вошел в него. И верно – в лесном домике жили Адурхай и Кауруза. Радости друзей не было конца. Кауруза угостил своего друга свежей дичью, а Карча – принесенным с собой душистым хлебом.

– Хорошо ли вам здесь? – осведомился Карча.

– Нам здесь хорошо, – отвечали Адурхай и Кауруза. – Мы сыты и согреты…

– Не хотите ли перебраться на берега Черной реки, где больше солнца, простора, где земля дает за лето три урожая, где живу я и будет жить Будуян? – спросил Карча.

– Хотим! – ответили Адурхай и Кауруза. – Нам наскучило жить среди зверья в дремучем лесу.

Захватив с собою лучшие шкуры, друзья оставили дом и направились в сторону Черной реки.

В дружбе и полном согласии потекла жизнь Карчи, Будуяна, Адурхая и Каурузы. Об этом узнали их сородичи в Крыму. Откуда, каким путем? – нельзя решить. Ни один человек не побывал у них в гостях. Верно, для людской молвы не существует ни рек, ни лесов, ни гор…

– О, Карча обрел такую страну у берегов Черной реки, о какой вам не приходилось и мечтать! – рассказывали о нем в народе. – Густые леса, в которых живет он, напоены сладкой прохладой; каждое дерево в тех лесах стройно, как аравийская пальма; высокие холмы покрыты зеленью нежных трав и цветов; на холмах бродят белые овцы, перекликаясь друг с другом протяжным блеянием; долины просторны и плодоносны, ущелья и реки глубоки, горы покрыты белыми снегами…

«Что это за страна такая? » – думали многие.

И по народу пошла молва: «Кто не был на Черной реке, тот не видал чуда».

И вот, народ начал сниматься со своих насиженных земель и двигаться в неведомую страну, которую многие называли страной Карчи.

Карча каждого, кто приходил к нему, – какого бы племени он ни был, – принимал радушно и охотно. Он предлагал выбрать участок земли, и после того как пришедший выбрал и обработал его, земля становилась его собственностью. Скоро к свободолюбивому Карче начали стекаться целые семьи, рода и племена, и все находили у него приют и помощь. Одни селились вблизи Эль–Тюбе, другие – поодаль, третьи – за Черной рекой, называя свои селения именами старшин рода: Дауд, Джазлык, Учкулай.

Молва о свободной земле Карчи достигла Дагестана, Абхазии, Сванетии, Мингрелии – отовсюду к берегам Черной реки сходились люди. В земле Карчи беглые рабы обретали свободу и счастье трудиться для себя.

Из Крыма, прослышав о чудесной стране, прибыли Джан–духан, Ахтугай, Мусса, Карабан, удальцы–наездники и храбрые воины, три больших рода из племени алтыкелк–абаза со всем своим имуществом, крымчаки из Карасу–базара, хатюк–кайны, бесленеевцы.

Вскоре к счастливому Карче пришел из Крыма Баташ и привел с собою шестьдесят воинов. Карча очень обрадовался его приходу, ибо кабардинские князья начали тревожить набегами. Они побратались, обменявшись старинными, перешедшими к ним от отцов поясами.

Баташ не захотел жить в Эль–Тюбе, где и без того было много поселенцев, а облюбовал для себя другое место. Место, где он поселился, так и было названо Баташ[265], а Эль–Тюбе стало называться теперь Карт–Джюрт – Старое Селение.

Баташ был храбрый воин. В минуты опасности, показывая собою пример, бросался в самое пекло сражения и бился отчаянно. Карча любил Баташа за отвагу, за решительность и мужество. В народе говорилось:

– Карча учит добывать счастье, Баташ – беречь его…

Отцы учили сыновей:

– Кто не подчинится слову Карчи – нарушит обычай, кто не подчинится слову Баташа – совершит преступление.

Карче все чаще и чаще сообщали о том, что многие стремящиеся попасть в его страну люди гибнут в Черной реке, не в силах преодолеть ее стремнины.

Однажды в Карт–Джюрт прибежал один из рабов кабардинского князя Казн и упал к ногам Карчи.

– Великий Карча! – обратился он. – Я взываю к тебе и к твоему народу: помоги беглецам, что ищут спасения в твоей стране!

– Где эти беглецы? – спросил Карча.

– На реке! Их плот разбился об острые камни… Они вплавь стараются достигнуть твоей земли. Помоги им!

– Хорошо! – ответил Карча и тут же приказал снарядить пятьдесят лучших пловцов для спасения погибающих.

Оседлав коней, пловцы поскакали к реке, но было поздно: воды унесли и скрыли несчастных. Весть о гибели беглецов сильно огорчила Карчу.

– Нужно построить мост, – сказал он, – и оберегать его от разрушения. Пусть, кто хочет к нам переселиться, переселяется.

Застучали топоры, в лесах повалились кедры, ели, дубы; заскрипели колеса арб, подвозящих большие бревна к берегу.

– Если Карча сказал: нужно построить мост – мост будет!

Работа кипела, и скоро мост был выстроен. Об этом узнал Казн.

– Снарядить войско! – приказал он. – Нужно хорошенько проучить этого пришельца Карчу! Мало того, что он переманивает к себе моих рабов, он еще зарится и на мои земли!..

Сильное войско Казн двинулось к земле Карчи и вскоре, перейдя реку, подступило к селению Баташа.

Казн послал к Карче своих людей с требованием уплатить дань и взять с него слово: не вторгаться в пределы княжеских земель.

– Карча никому никогда не платил дани, – ответил посланцу Казн Карча. – И никогда не получал ее. Если же Казн непременно хочет получить дань, то я готов уплатить ее, только пусть он не гневается: невелика будет дань… – И отправил Казн старую связанную собаку.

Разгневанный Казн двинул свои несметные полчища на Баташ. Когда баташинцы, оставив свои дома, отступили к Карт–Джюрту, Казн двинулся и на Карт–Джюрт.

Уже шакалы сбежались на поживу, и вороны кружились над полями. Войска Карчи и Казн сошлись у берегов Черной реки и вступили в бой. Силы были неравные: Баташ с горсточкой своих удальцов не мог устоять против войска Казн. Карча, который наблюдал за битвой с высокого холма, приказал отступить.

– Мы вернем свою землю, – сказал он, – но нам нужно собрать силы…

Народ сжигал свои жилища, палил луга и поля, вырубал сады – все предавал уничтожению. Стада и табуны погнали вперед, навьючив коней всем, чем можно: коврами, пшеницей, клетками с птицей, – Карча уходил в Сванетию.

Тяжело было Карче оставлять свою новую родину, но он думал: «Оставляя родину, мы остаемся свободными, а если мы свободны, кто запретит нам вернуть ее?.. »

Десять лет Карча и его народ жили в Сванетии с мыслью о возвращении на родную землю: готовили оружие, собирали людей, выращивали коней для похода. Дети превратились в юношей, юноши – в сильных мужей.

Суровая жизнь закалила слабых, и они, забыв о своих прежних немощах, хотели одного: скорее сразиться с ненавистным врагом.

Карча знал: выступать в поход раньше времени так же опасно, как и выступить поздно. Выступить, когда время заслонит собою воспоминания и любовь к родной земле – значит, все потерять. Вот почему, когда минуло десять лет со дня оставления народом своей земли, Карча решил: нужно выступать. Пригласив на объявленный по этому случаю военный праздник своих друзей сванов, Карча горячо поблагодарил их за гостеприимство. Когда Карча кончил говорить, вперед вышел старый сван по имени Адуа. Он был в полном облачении воина: в тонкой кольчуге, в руках – щит, копье и дошна. Короткий меч в черных, отделанных серебром ножнах висел у него на бедре. На голове – блестящий шлем, на поясе – буйволовый рог. Адуа поклонился Карче.

– Спасибо, отец народов! Твое желание стало нашим желанием. Мы не хотим иного, как того, чтобы ты вновь стал нашим соседом… А это сбудется, в этом клянусь я – Адуа!

И старый сван ударил в щит рукоятью меча. Все стоящие поблизости сваны, повторив слова Адуа, сделали то же. Раздался гулкий звон металла и дружный крик:

– Это сбудется, и мы поможем тебе в этом!

И вот Карча и Баташ повели свое войско на Казн. Ночью, перевалив через хребты высоких гор, они неожиданно натолкнулись на многотысячную отару Казн, которая паслась у их подножий. Баташ, захватив с собою пятьдесят самых опытных и смелых воинов, окружил пастухов.

– Отара будет нашей, – сказал он Карче.

Баташ так ловко подкрался, что ни одна собака не подала голоса. Он повалил старшего пастуха на землю, когда тот произносил клятву над зарезанным жертвенным бараном.

– Стой–ка! – закричал Баташ пастуху. – Кармаклык произнесу я!

Воины – те, что подкрались с Баташем, – окружили кош. Пастухи, которые считали, что Карча никогда больше не вернется на свою землю, очень растерялись, увидев его воинов.

– Пощадите нас! – взмолились пастухи. – Мы такие же, какими и вы когда–то были!

Карча вытребовал к себе старшего пастуха и, когда тот явился, сказал ему:

– Иди к своему властителю и передай: «Карча удесятерил свои силы и, взяв в помощь ненавистных Казн сванов, идет возвращать свою землю. Пусть Казн, если не хочет быть разбитым в бою и потерять все, оставит мою землю».

Старший пастух, опершись на свой длинный посох, долго стоял перед Карчею, словно боясь сдвинуться с места.

– Ты слышишь, что я говорю тебе? – спросил Карча, повышая голос и хмуря седые брови. – Иди же!..

Но пастух продолжал стоять, низко опустив голову. Баташ, находившийся тут же, не выдержал и заметил:

– Карча милостиво сохраняет тебе жизнь и возвращает родину. Зачем медлишь? Ступай!

Пастух не двинулся с места. Карча высказал предположение:

– Потеряв отару, он боится вернуться к своему властителю. Его ждет смерть! – И, обращаясь к пастуху, спросил его: – Верно ли я предполагаю?

Пастух ответил:

– Верно. У Казн меня ждет смерть.

– Хорошо. Я отправлю к нему своих людей.

Пастух, подняв глаза на Карчу, проговорил:

– Зачем тебе, Карча, рисковать своими людьми? Подожди – Казн сам пришлет к тебе людей.

Совет пастуха понравился Карче, и он приказал для безопасности перегнать отару подальше за хребет, а сам, расположившись лагерем, стал ждать прихода людей Казн. Не прошло и недели, как они явились.

– Что, искали овец, а нашли волков? – спросил их Баташ, выскакивая из засады и окружая пришедших.

– Баташ! – в страхе закричали окруженные.

– Узнали? – засмеялся Баташ. – На этот раз придется вам послужить и мне. Поверните ваших коней, натяните поводья и скачите. Остановитесь у дома Казн и передайте ему: отару свою он никогда не получит назад, если не выполнит трех условий. Первое условие: вернуть все, что было им взято десять лет назад. Второе условие: освободить землю Карчи и никогда не занимать ее. И третье условие: хорошо наградить сванов, которые пошли с нами в поход против него. Передайте Казн эти условия, поставленные Карчей, и ни он, ни я, ни народ не позволят ему отказаться от них.

– Хорошо, Баташ, мы передадим эти условия Казн. – И, повернув коней, ускакали.

В народе заговорили:

– Зачем Карча дает время для сборов? Нужно скорее напасть и разбить Казн!

– Карча, старея, теряет решительность!

– Карча не верит в наши силы!

– Напрасно хочет выжидать Карча! Врага лучше всего застать врасплох!

– Казн пойдет на хитрость – ко всему нужно быть готовым.

Разговоры эти дошли до Карчи. Карча приказал войску собраться вокруг высокой горы. Когда войско собралось, он поднялся на ее вершину и обратился с речью:

– Сыны! – начал он. – Я, старый Карча, дорожу каждым из вас. Мне горько будет потерять хотя бы одного воина. Вы – дети мои, и я люблю вас. Я и вы, все мы хотим вернуть свою землю. Если те, что отняли у нас нашу землю, вернут ее нам – мы будем жить так, как жили. Испытав на чужбине нужду, голод и унижения, будем беречь свою землю во сто крат крепче… Что для вас отара Казн? Разве мы не наживем на своей земле такой же отары?.. Пусть же эту отару возьмет себе алчный и злой Казн – мы отдадим ее ему. Один из вас мне дороже всей отары! Вот почему я жду ответа и не иду наступлением на Казн.

Войско заволновалось, раздались крики:

– Ты наш отец, Карча, наш любимый отец!

Недолго пришлось Карче и Баташу ждать ответа: алчный Казн поторопился выразить свое согласие.

– Что же касается исполнения последнего условия, – заявили его посланные, – то Казн не хочет платить дань ненавистным сванам.

– Что ж, – ответил им Карча, – тогда мне придется уплатить им, и я распоряжусь по своему усмотрению.

И Карча тут же, в присутствии посланных, отдал распоряжение: половину отары Казн передать сванам.

– Осталась вторая половина, – заявил Карча, – поспешите сообщить Казн: как бы мне не пришлось отдать и ее.

Когда посланцы приехали во второй раз, они уже сообщили, что Казн оставил землю Карчи.

Карча приказал впереди войска гнать отару Казн. Воины так и сделали. Отара прошла все земли и достигла границы Кабарды. Там ее встретили пастухи Казн. Воины Карчи передали отару им.

Народ снова зажил на своей земле. Шли годы. Карча, чувствуя приближение смерти, собрал народ у входа в темное Учкуланское ущелье и, сидя на большом камне, объявил:

– Сыны! Помните: в свободной земле должны быть свободные люди, из какого бы племени они ни происходили: кабардинцы, сваны, абхазцы, лезгины, кумыки. Сохраняйте дружбу между собою, помогайте друг другу возделывать сады, распахивать поля, косить луга, собирать хлеб, строить жилища. Живущим в дружбе все будет доступно, все легко. Не бойтесь принимать к себе новых людей, тех, что ищут у вас помощи и бегут из неволи, не бойтесь делать их равными – они ваши друзья. Но если кто–либо захочет захватить вашу землю и подчинить вас себе, не жалейте сил для защиты. Защищайтесь всем, чем можно защититься, защищайтесь, пока видят ваши глаза, дышит ваша грудь. Защищайтесь от всех, кто посягает на вашу землю, ваша земля – ваша жизнь, ваше счастье…

Вскоре Карча умер. С великими почестями сыны похоронили своего родоначальника, вождя и друга. Долго оплакивали женщины его кончину, а мужчины носили по нем траур.

Со дня, как не стало Карчи, – о, как завысокомерился Баташ! Он заставлял почитать себя как властителя и хозяина этих долин, рек и гор. В народе пошел ропот: Баташ захотел сам сделаться ханом! Осуждения и проклятия посыпались на его голову. «Возгордился Баташ, забыл свой народ! » – слышалось всюду.

– Не надо быть столь надменным, не надо так величаться! – предупреждали Баташа его сыновья. – Будь вождем народа, но не его тираном!

– Я поступлю так, как поступил Темучин, – отвечал им Баташ. – Темучин собрал багатуров и нойонов на реке Ононе, и я соберу абазинцев, алты–келк–абаз, балкар и все другие племена на Черной реке. Он велел поднять себя на белой кошме и объявить предводителем, и я велю сделать то же…

– Так делали багатуры и нойоны при избрании хана, – возражали Баташу сыновья, – а ты разве хан?

– Они делали так при избрании предводителя, – отвечал им Баташ. – А разве я не предводитель всех народов, какие живут у берегов Черной реки? Я так же, как Темучин, водружу у берегов Черной реки знамя с девятью белыми конскими хвостами и заставлю всех присягнуть себе. И, как Темучин назвался Чингисханом – великим ханом всех монгольских племен, так назовусь и я…

Минул год со дня смерти Карчи, и Баташ заявил всем народам, какие жили на земле Карчи:

– Теперь ваш хозяин я. Вы и ваши земли принадлежите мне.

– Мы готовы слушать тебя как отца, но принадлежать тебе как рабы мы отказываемся!

– Я и Карча открыли эту землю. Я и Карча отвоевали ее у Казн. Карчи нет, я – властитель ваш и этой земли.

Старики обратились к Баташу с мольбой.

– Вспомни, Баташ, – говорили они ему, – ты же сам был в неволе, сам был рабом… И сам же ты не захотел им быть!

Баташ нагло ответил:

– Я никому не буду принадлежать. Речь идет о вас. Вы будете принадлежать мне.

И назначил день сбора всех племен на Черной реке для объявления себя ханом.

Тогда двенадцать сыновей Баташа (имена их забыл народ) сговорились убить своего кичливого и жестокого отца. Кинули жребий – исполнение приговора пало на двух младших сыновей Баташа. Они подстерегли отца во время охоты и, натянув тетиву луков, спустили стрелы. Одна стрела попала Баташу в сердце, другая – в прав