Diarium sive rerum urba narum commentarii 1483-1506 ioannis burchardi

Об этом было дано знать папе послом флорентийским в святой четверг утром. Посол просил папу удостоить указать, чтобы была отправлена разрешительная булла флорентийскому народу, уже отлученному за то, что он наложил в своей ярости руки на монастырь св. Марка и на самих братьев, а на иных напал, других убил, даже пресвитеров и прочих тяжело обидел. Святейший папа наш тотчас же указал позвать секретаря и поручил ему, чтобы булла была отправлена без промедления; в тот же день, 12 апреля, она была изготовлена и передана послу вечером того же дня; он послал ее во Флоренцию; прибыла она туда на следующий день — 13-го около 18 часов.

В четверг великой седмицы высокочтимый синьор кардинал Лиссабонский служил торжественную литургию в большой капелле с соблюдением обычных обрядов. Папа омыл ноги бедным по обычному чину. После чтения евангелия синьор Маркезин Станга, посол миланского князя, подал воду для рук папы.

Поздно 21 апреля или даже ночью был арестован в своей комнате во дворце апостолическом почтенный во Христе отец наш Петр Аранда, епископ Калаоры, заведующий апостолическим дворцом, и приставлена была к епископу стража, чтобы он не выходил из своей комнаты, вплоть до четверга 26 апреля, когда он был приведен к святейшему папе нашему и после продолжительного разговора был отведен в комнаты между двумя личными садами папы, недалеко от перехода, который идет к замку св. Ангела от сказанного дворца; там этот епископ усердно охранялся конюшими и другими почти до середины сентября. Причина ареста заключалась в том, что сказанный епископ был заподозрен в ереси, в маранстве и тому подобном. У него было много домашних врагов.

В четверг, 10 мая, совершалось отпевание короля французов в церкви их странноприимного дома; литургию совершал Иеремия, епископ Ассизский, в присутствии пяти кардиналов. После служения высокочтимый кардинал св. Дионисия устроил обед служившему, нам, чиновникам и певчим папы, которые пели службу: нам за своим столом, а певчим за другим столом, однако в той же палате. Свечи в церкви были плохо сработанные, как обычно бывает при отпевании. [195]

Выше я говорил об аресте брата Иеронима во Флоренции с двумя другими братьями его по ордену, но из-за моих дел не мог хорошо следить, поэтому добавлю то, что тогда не мог выяснить. Брат Иероним, заключенный в тюрьму после того, как был подвергнут семи вопросам и пыткам, умолял о милосердии, предлагал сказать и написать все, в чем согрешил. Снятый с пыток и помещенный снова в тюрьму, он получил бумагу и чернила и изложил на 80 листах с лишним, как говорили, свои преступления и провинности.

В понедельник, 23 июля, Бартоломео Флоридо, бывший архиепископ Флорентийский, домашний секретарь святейшего папы нашего, скончался в замке св. Ангела в том месте, где был арестован, прося с великой, как я узнал, искренностью и преданностью у спасителя нашего милосердия к прошения, говоря: «тебе одному согрешил и перед тобою зло совершил», и отрицал, таким образом, вину перед папой. Поздно в тот же день он был отнесен в церковь блаженной Марии Траспонтика, без всяких свечей, без провожатых, и там сразу погребен без обрядов или какого-либо церковного чинопоследования. Да упокоится он в мире.

На этих днях состоялось примирение между Орсини и Колонна при посредничестве высокочтимого кардинала св. Северино. И для большего упрочения этого мира были совершены и заключены взаимные браки между обоими этими родами.

В воскресенье, 29 июля, было установлено большое и просторное возвышение перед портиком церкви первоверховного апостола. На это возвышение были допущены 180 маранов для примирения с церковью. Один магистр богословия из ордена проповедников произнес речь на итальянском народном языке о вере сказанных маранов, которые все были испанской нации; среди них был один исповедник св. Франциска, одежду коего он открыто носил. Этот магистр обличал их во всех известных их ошибках, укорял их и наставлял. По окончании этой речи мараны просили прощения и оправдания. Затем управляющий дворцом в латинской речи увещевал их вернуться к правильной вере и доброму житию и рассказал им о наказании, соответственном их поступкам; это увещание он изложил им в нескольких словах по-испански. Потом, когда они стали на колени, им было назначено наказание, чтобы они в порядке попарно отправились в одежде, на них надетой и для этого специально придуманной, к церкви св. Петра для совершения там молитвы; оттуда в том же порядке они должны были итти к церкви монастыря блаженной Марии сопра Минерва, откуда, снявши одежды, каждый мог итги в свое место.

В пятницу, 17 августа, было тайное заседание консистории, в котором высокочтимый кардинал Валенсийский докладывал, что, с наступлением соответствующего возраста, он чувствует [196] в душе склонность к светскому званию; святейший же папа наш желал, чтобы он отдался и возлюбил звание церковное, вследствие чего он и одарил его церковными званиями и бенефициями по мере их освобождения, также выдвинул его на диаконский сан; этой воле папы он не противился. Но так как душа, желание и склонность кардинала Валенсийского постоянно лежали у него к светскому званию, то он просил святейшего папунашего отнестись особенно благосклонно и разрешить ему, по снятии церковных одежд и сана, возвратиться к светскому званию и вступить в брак; ипросил он также высокочтимых кардиналов, чтобы они согласились на это. Вследствие сего и за это он отказывается от церквей, монастырей и каких бы то ни было церковных бенефиций, которыми он обладал, с оставлением всего этого его святейшеству. Все кардиналы общим и единогласным мнением предоставили это освобождение воле и решению святейшего папы нашего.

В тот же день пришел в город вельможный синьор Людовик Вильнев, барон де Транс, камергер, с поручением от имени французского короля сопровождать высокочтимого кардинала Валенсийского во Французское королевство. Он был принят и отведен придворными нашего папы и высокочтимых кардиналов по обычному чину для послов, прибывающих принести покорность святейшему папе нашему.

На этих днях прибыл в город сиятельнейший синьор Альфонс Арагонский, герцог Бишелья, законнорожденный сын принца Салернского божественной памяти Альфонса II Арагонского, в возрасте 17лет или около того,будущий супруг Лукреции Борджиа, возлюбленной дочери святейшего папы нашего, жены сиятельнейшего некогда дона Джованни Сфорца, властителя Пезаро. Герцогу не был устроен торжественный прием; его встречали только несколько частных людей, посланных ему навстречу святейшим папой нашим. Он ехал верхом в палаццо высокочтимого кардинала св. Марии в Портике, в котором жила донна Лукреция, где он и был гостеприимно встречен. Спустя немного дней он заключил брак с Лукрецией и закончил его плотской связью. Свадьба была совершена в сказанном палаццо без помолвки, не торжественно, а тайно, хотя об этом все знали. В капелле святейший папа наш указал предоставить место синьору Альфонсу на самом возвышении и высказал пожелание, чтобы он все время вечерни и литургии стоял, а не сидел; это место он и сохранил за собой впоследствии по желанию папы.

В понедельник, 1 октября, поутру отбыл из города тайно и без пышности высокочтимый во Христе отец и владыка, синьор Чезаре, кардинал Валенсийский, отправляясь морем во Францию. С ним уезжали вельможный синьор Людовик Вильнев, барон де Транс, камергер короля Франции, посланный [197] королем именно за ним, и Джованни Джордано Орсини, взявший с собой много молодых людей. Говорили, как мне известно, что отправлены большие сокровища; между прочим сообщалось, что очень многие или большинство его коней были в серебряных кольчугах.

ГОД

В лето от рождества господа нашего Иисуса Христа 1499, в 25-й день декабря, по окончании литургии по обычному обряду, папа, до выхода из тайной палаты, созвавши к себе кардиналов, определил меч и шляпу послать христианнейшему королю Франции Людовику XII. Первую воду для рук папы дал посол флорентийский, вторую — посол венецианский, третью — первый из тех двух послов короля и королевы испанских, которые толъко-что прибыли в город, четвертую воду — сиятельнейший Альфонс Арагонский, князь Бишелья, супруг донны Лукреции.

В понедельник, 28 января, синьор Джерардо, генуэзский купец, супруг донны Теодорины, дочери счастливой памяти папы Иннокентия VIII, еще вчера ужинавший с высокочтимым кардиналом Беневента, здоровый и веселый, найден утром в своей постели мертвым и лишившимся жизни от удара, и был он в часы вечерни похоронен с величайшим почетом прелатами и придворными кардиналами, и сопровождали его до сказанной церкви многие из принадлежащих к курии.

В этом году состоялись все карнавальные празднества римлян. В воскресенье, 3 февраля, евреи бежали от,Кампо ди Фиоре до замка св. Ангела около ворот Бурго на приз — плащ красного сукна, который в тот день дан не был, потому что, как говорили, пробег не был правильным. Поэтому бежали 4 февраля снова перед вечером от Кампо ди Фиоре или от сточного канала между домами высокочтимого синьора вице-канцлера и синьора Короната Планки к площади св. Петра, и завладел плащом тот, кто вчера был первым. Бежали также подростки в тот же день на приз — шелковый зеленый плащ — от капеллы возле моста замка св. Ангела до капеллы св. Петра.

5 февраля, во вторник, после обеда бежали юноши за розовый плащ от вышеназванного канала до первой площади св. Петра.

6 февраля, в среду, бежали старики за плащ красного сукна от капеллы до площади.

7 февраля, в четверг, был праздник, устроенный по обряду римлян; был верхом в маске епископ Туля, вернее — выбранный только быть таковым епископом, синьор Джованни Марадес, тайный постельничий святейшего папы нашего. Его [198] конь слегка задел нескольких римлян; вследствие этого он едва не подвергся нападению, так как его не узнали под маской; однако благодаря вмешательству окружающих пострадавшие договорились с епископом и успокоились. Вследствие этого на следующий день, под страхом тяжкого наказания, было приказано, чтобы впредь никто не пользовался масками, что все-таки не соблюдалось. В тот же день, в четверг или в пятницу, какими-то замаскированными людьми был убит испанский пресвитер, который в Испании_ убил брата одного из них. По городу распространилась молва, что убили меня, потому что он, может быть, одеждою или чем-нибудь другим был схож со мною. Поэтому очень многие из высокочтимых кардиналов, а именно: Неаполитанский, Александрийский, Санта Кроче, Сиенский и Фарнезе, послали узнать правду, а также и многие другие из придворных. Продолжалась эта молва обо мне вплоть до третьего дня. Да удостоит всемогущий бог по своей милости сохранить меня непострадавшим в этой и всякой другой опасности.

В воскресенье, 10 февраля, после обеда в Тестаччио бежали варвары, испанские лошади достались синьору кардиналу св. Северино; второй приз попал бы ему же, если бы едущий на испанской лошади не свалился с нее. Второй плащ получил Джованни Франческо. Потом состоялся праздник быков и кабанов по принятому обычаю; однако без шума и скандала.

Вчера донна Лукреция, дочь святейшего папы нашего, гуляя для развлечения по какому-то винограднику, упала на ровном месте. Она испугалась, и поэтому произошел весьма тяжелый выкидыш зародыша девочки.

В пятницу, 22 февраля, вошли в город через Виридарские ворота около 21 часа почитаемый во Христе отец Роберт, епископ Трекоренский ⁴⁵, вельможный муж Иоанн Цетман Coetman), воин, великий правитель и почитаемый во Христе отец Жан дю Боше (Bochet), обоих прав доктор, протонотарий апостолического престола, посланные в качестве послов сиятельнейшей госпожи Анны ⁴⁶, королевы Франции, герцогини Бретани, для принесения покорности святейшему папе нашему от имени королевы по линииее герцогства Бретани; послы были приняты и сопровождаемы придворными святейшего папы нашего и высокочтимых кардиналов по обычному чину. Епископ ехал между архиепископом Реджио, правителем города, справа и архиепископом Арелатским ⁴⁷ слева; воин ехал после них между архиепископом Рагузским справа, и послом короля Франции слева; протонотарий на третьем месте между епископом Саморы справа и послом короля неаполитанского слева. Послы миланского и флорентийского герцогов пошли им навстречу и были вместе до дома Пьетро Романо, в котором обычно жил синьор кардинал Гриманы и который отвели для их обитания. [199] Прибытию этих синьоров послов и их приему противились в течение многих дней высокочтимые кардиналы св. Дионисия и Гуркский, ссылаясь на то, что ни в коем случае не удобно, чтобы королева без короля приносила покорность, что этого по правилам не должно быть и ничего не стоит, что сама королева, вдова божественной памяти Карла, французского короля, вступила после отхода послов из Бретани в брачную связь с сиятельнейшим Людовиком, новым французским королем, без согласия коего означенные послы не должны быть приняты. Поэтому указанные послы ранее открытого вступления были призваны к святейшему папе нашему, коему показали, что все делается с согласия короля французов. Когда об этом узнали, то их приняли и оказали им почет.

Предыдущей ночью, 22 февраля, прибыл скороход, через которого было возвещено святейшему папе нашему, что заключен союз между его святейшеством, королем Франции и правительством Венеции. Было также сообщено некоторыми, что Чезаре, сын папы, бывший кардинал Валенсийский, заключил брак с находившейся во Франции дочерью короля неаполитанского и что он его завершил последовавшей плотской связью, однако уверенности в этом не было.

Святейший папа наш ожидал до 10 марта, чтобы Чезаре, некогда кардинал Валенсийский, его сын, заключил и завершил брак с дочерью неаполитанского короля и чтобы о том ему было возвещено; поэтому благословенную во время литургии розу он определил во славу и честь Чезаре, некогда кардинала Валенсийского, сына его святейшества папы нашего. 31 марта, в пасхальное воскресенье, святейший папа наш, облачившись по обычному чину, прибыл торжественным шествием в церковь, намереваясь торжественно служить. Присутствовало 25 кардиналов. Высокочтимый кардинал Сегобрийский сидел последним в ряду кардиналов, епископов и пресвитеров, то-есть непосредственно после высокочтимого кардинала св. Дионисия, хотя его место было не там, а после высокочтимого кардинала Гуркского. Это допущено было вследствие его французской болезни, которой он сильно страдал и вследствие которой он не засвидетельствовал папе обычного почитания.

В субботу, 20 апреля, святейший папа наш получил письма из Франции, уведомляющие его святейшество, что брак между бывшим кардиналом Валенсийским и дочерью синьора д'Альбрэ ⁴⁸ заключен с договором, в котором значилось, между прочим, как говорили, что его святейшество должен дать в приданое 200 000 дукатов и что брак не будет завершен до тех пор, пока его святейшество не назначит брата невесты кардиналом и не объявит об этом.

23 мая прибыл из Франции скороход, который возвестил святейшему папе нашему, что его сын, некогда кардинал Валенсийский, заключил брак с вельможною госпожою д'Альбрэ [200] 12-го числа настоящего месяца и завершил его в воскресенье того же месяца. Прибыл другой вестник с тем, что в троицу, 19-го сего месяца, король Франции принял этого герцога в члены братства св. Михаила, которое является королевским и весьма почетным. Вследствие этого, по указанию и поручению святейшего папы нашего, поздно вечером было зажжено много огней перед домами высокочтимых кардиналов Орсини, св. Дионисия, дочери папы и многих испанцев в знак радости, но и к большому бесчестью и в укор святейшему папе нашему и его святому престолу.

В субботу, 20 июля, около 23 часов сообщено было святейшему папе нашему, что управляющий дворцом бывшего кардинала Валенсийского, который 12 июля,пока было тайное заседание, ходил по залам дворца для развлечения и будто бы от нечего делать, по окончании заседания сел на коня с намерением спешно отбыть через ворота к своему патрону от имени папы с тайными, важными вестями, но был схвачен в Милане герцогом и допрошен, и все тайны были открыты герцогу. Взволнованный этим папа распорядился, чтобы ворота города былизаперты и охранялись, а также чтобы впредь никто не выпускался без разрешения правителя города. Близкие же высокочтимого синьора вице-канцлера и посол миланского князя былипредупреждены о вышеизложенном письмами самого герцога, которые они получили в это утро или днем. Вследствие этого они убежали из дома вице-канцлера; все слуги и прелаты вывезли свое добро в то же утро. Архиепископ Генуи, епископы Сутри и Алатри, протонотарий Марини и Сфорца вместе убежали в дом высокочтимого кардинала Колонна. Был схвачен и отведен в замок св. Ангела некий Варфоломей, камерарий вице-канцлера. Он был подвергнут наказанию и через некоторое время освобожден. Взволнованный святейший папа наш послал правителя города к кардиналу Колонна и с ним синьора Адриана, прото-нотария, своего секретаря, с требованием от кардинала, чтобы прелатов и 'Марини, протонотария, и Сфорца, которые, как прежде сказано было, все вместе убежали к Колонна, он отослал к его святейшеству. Кардинал в вежливых словах отказался это сделать. Относительно этого между кардиналом и правителем города длилась речь весьма много часов: ответ кардинала был возвещен папе, и возражение папы было сообщено ему. Наконец, видя, что острая опасность уменьшается, кардинал, когда правитель и Адриан были в его комнате, незаметно вышел с прелатами и всеми, кто к нему убежал, и отбыл из города около пяти часов той ночи; он направился в один из своих замков и прибыл в полном здоровье со всеми туда, где был высокочтимый синьор вице-канцлер. Правитель города и Адриан подождали с некоторым недоумением кардинала; поняв, что обмануты, они возвратились к папе, который в возмущении приказал около полуночи позвать во [201] дворец почтенного отца Алоизия, епископа Пезаро, правящего апостолической канцелярией и заместительствующего высокочтимого синьора вице-канцлера, и с почетом задержать в комнате также епископа Мутинского ⁴⁹; папа распорядился стеречь и самого синьора казначея; только в воскресенье, 21 июля, после обеда он освободил и отпустил его к себе домой. В то же воскресенье с утра правитель города, по приказу папы, со своим отрядом, вошел в дом вице-канцлера, и тщательно его обыскал; наконец, после двух часов или около того, ничего в нем не тронув, возвратился в дом свой.

7 августа. Каноники церкви св. Петра за городом желали, чтобы почивший кардинал св. Дионисия был принесен в их ризницу для охраны там, пока удалится народ, чтобы тем временем снять с него новые облачения и одеть в другие — старые. Я запретил это делать и приказал отнести его прямой дорогой в капеллу св. Петронилы, где он был во всем своем облачении и в совершенно новой митре, которую я смог защитить с величайшим трудом. Каноники и бенефициаты желали ее снять и надеть ему другую, не кардинальскую, а старую— епископскую; даже новый ковер, который он имел под собою, остался под ним только вследствие моей охраны. Много помогло мне присутствие высокочтимого кардинала Гуркского, который присутствовал при этом и которого я призывал на помощь, когда это было нужно. Впереди покойного несли его близкие и близкие их близких и друзья 100 свечей, которые я распорядился для этого сделать, и факелы по полфунта и 60 фунтов свечей по 20 и 30 штук в фунте. Из всего этого, как я узнал, ничего не осталось. Достались мне за наше служение прекрасный матрац с подушкой, мыло, а также кусок сукна, положенные сверху ложа.

В четверг, 8 августа, отбыла из Рима через ворота дель Пополо донна Лукреция Борджиа Арагонская, святейшего папы нашего возлюбленная дочь, направляясь в Сполето, в замок, правительницей коего она была назначена святейшим папой нашим, и с нею, слева от нее, Хоффредо Борджиа, герцог Арагонский. Впереди шло много повозок добра, которые папа рассматривал через ворота дворца с верхней галереи. Сама же она и брат, после того как на лошадях подъехали к подножию лестницы церкви св. Петра, низко кланялись с лошадей папе, находившемуся вверху, испрашивая от него прощальное благословение. После того как папа через окно трижды их благословил, они отбыли. Впереди них двигались полным порядком вся придворная стража папы и правитель города со всем своим отрядом. Впереди один мул, на котором была постель с матрацами и покрывалом из кремонского сукна, украшенная цветами и с двумя подушками из белой камки, имеющая сверху прекраснейший навес, который должны нести люди, когда под ним отдыхала донна Лукреция, утомившись на лошади или на муле. Другой мул нес седло, на [202] котором сверху было высокое комнатное красиво убранное кресло со спинкой и подножной скамейкой, покрытыми шелком, чтобы донна Лукреция, сидя там, покойнее ехала. От площади св. Петра до моста св. Ангела сопровождал ее справа посол короля неаполитанского, потом правитель города; за ней следовали попарно прелаты и большая толпа во хвалу и славу святого престола.

В пятницу, 9 августа, было тайное заседание консистории, в котором высокочтимый кардинал Борджиа был провозглашен и объявлен легатом всего христианского мира; после заседания его сопровождали все кардиналы до места его жительства, которое находится в верхней части дворца. В этом помещении ранее жил великий турок, а после него бывший кардинал Валенсийский.

В пятницу, 16 августа, почитаемый отец Андрей из Витербо, протонотарий апостолического престола, направляясь во дворец и апостолическую палату, подвергся нападению возле моста св. Ангела на площади св. Целия со стороны одного витербийского всадника с обнаженным кинжалом в правой руке, острие которого он многократно подносил к протонотарию, слегка ранив его в грудь. Когда стоявшие рядом закричали, то нападавший с криком: «Орсо! Орсо!» умчался и вошел в палаццо высокочтимого кардинала Орсини. Святейший папа наш, выслушав его, покраснел, — видно было, чго он очень сожалел, что дело было сделано так неловко.

Несколько дней тому назад святейший папа наш за какое-то бесчинство приказал заключить почитаемого отца нашего синьора Джованни, протонотария Сермонеты, в замок св. Ангела, а город Сермонету со всем принадлежащим к нему подчинил непосредственно римской церкви.

14 октября в позднее время вернулась в город донна Лукреция Борджиа Арагонская, дорогая дочь святейшего папы нашего, с родным братом, принцем, и герцогом, своим супругом; навстречу им вышло очень много шутов и забавников папского дома и другие, кого назначил его святейшество.

На этих днях святейший папа наш по причине того, что синьоры или викарии Ариано, Пезаро, Имолы, Форли, Камерино и Фаэнцы, а также урбинский герцог, вассалы церкви римской, не заплатили ему и апостолической камере ежегодного обязательного дохода, лишил всех их звания — апостольской властью, а не в заседании — и объявил об этом.

Республика Миланская дала взаймы апостолической камере 45 000 дукатов на этих же днях на отправку вооруженных людей для приведения твердой рукой к покорности означенных городов. Получил означенные деньги от имени римской церкви синьор Чезаре Борджиа, герцог Валенсийский, сын папы, капитан вооруженных сил; относительно возвращения их Миланскому государству дали обязательство высокочтимые кардиналы Борджиа и Санто Пьетро в Винколи. [203]

В воскресенье, 27 октября, в монастыре миноритов умер брат Самсон, главный начальник ордена миноритов, который, как говорили, оставил после себя серебряную утварь, то-есть серебряные вазы, ценою в 1 000 дукатов. В одном месте у него нашли 11 000, в другом — 8 000 и в третьем — 1 080 дукатов. В последнее время сообщали папе, что почивший согласен был за кардинальство пожертвовать 30 000 или 35 000, даже 50 000 дукатов.

В следующую за 31 октября ночь около 9 часов донна Лукреция Борджиа родила ребенка — мальчика; об этом, как говорят, по указанию папы, было возвещено на-дом на рассвете всем кардиналам, послам и всем друзьям.

Каждым кардиналом и послом было дано возвещавшему по два дуката, а также и больше или меньше, как угодно было дающему.

В воскресенье, 3 ноября, около полудня почитаемый отец синьор Лодовико Аньелло (он же Анджело), архиепископ Козенцы, заразившись моровой язвой, расстался с жизнью; наследовал архиепископу Лодовико, который был также и клириком апостольской камеры, по службе клирика синьор Вентура Бенассай сиенский, бывший купец, обслуживающий римскую церковь, который за это назначение заплатил 5000 дукатов.

В среду, 6 ноября, около 17 часов почитаемый во Христе отец Эггерд Дюркооп, шлезвигский епископ, в моем присутствие испустил дух. По окончании заседания я вошел к папе, умоляя его святейшество в присутствии высокочтимых кардиналов Лиссабонского и Сиенского, чтобы он одобрил составленное завещание епископа своей апостолической властью, на что его святейшество согласился. И так как я узнал, что высокочтимый архиепископ, правитель родного города, присутствовавший там же, приказал составить перечень всего добра, оставленного почившим епископом, то сказал об этом его святейшеству, умоляя его удостоить приказать правителю города, чтобы он убрал руки и ни в чем бы не препятствовал завещанию. Ответил мне его святейшество, что правитель города хорошо сделал; он подозвал его к себе и тайно на ухо поручил ему поискать денег и каких-либо других ценностей, а найденное передать самому папе. Правитель города, возвращаясь из дворца в свой дом, указал исполнителям банка Ульриха Фуггера и братьев, обслуживающего римскую курию, под угрозой тяжелой кары, без позволения его святейшества никому никаких денег, принадлежащих умершему епископу, не давать и не вручать. То же было сделано по отношению к большинству купцов. По истечении многих дней его святейшество ясно понял, что никаких денег епископа в банках нет в виде вложения, но я получил некоторую сумму денег по векселям, которыми завладеть без насилия правитель города не мог. [204]

В понедельник, 11 ноября, был крещен в базилике св. Петра в капелле Сикста IV высокочтимым кардиналом Неаполитанским рожденный от Лукреции Борджиа, дочери святейшего папы нашего, сын Родриго ⁵⁰.

Во вторник, 12 ноября, почитаемый во Христе отец (Бруни) Генри, архиепископ Тарента, и Аккурсий де Петра, чиновник коллегии высокочтимых кардиналов, подарили от имени этой коллегии ребенку Лукреции две серебряных конфетницы с 1 200 дукатами, то-есть в каждой конфетнице по 600 дукатов, хотя никто из кардиналов в этом не участвовал, за исключением одного Неаполитанского.

Несколько дней тому назад турки вторглись в патриаршество Аквилейское венецианского владения и обезлюдили его, деревни сожгли и нанесли большой ущерб; то же они сделали с двумя деревнями, подвластными королю римскому.

В понедельник, 18 ноября, Чезаре Борджиа Арагонский, герцог Валенсийский, сын папы, некогда кардинал Валенсийский, тайно с одним только камерарием и братом синьора Джованни Марадеса вернулся в город во дворец папы, с которым оставался до четверга, 21 числа, когда поутру отбыл и тайно сопровождаемый войсками папы, поехал к Имоле, которую; немного спустя взял приступом вместе с замком, а сыновей бывшего графа Джироламо Риарио ⁵¹, родственников высокочтимого кардинала св. Георгия, владельцев того города, насильственно обобрал.

Поздно вечером в тот же день некий Томазий из Форли, музыкант папы, был взят вместе со своим сотоварищем и были отведены в замок св. Ангела, где подверглись заключению. Этот Томазий пришел в Рим с отравленными письмами, которые положил в тростник для представления папе под предлогом, что они от Форлийской общины, просящей соглашения с папой. Если бы папа их взял, то получил бы яд и был бы отравлен настолько, что без всякой надежды исцеления через немного дней или часов был бы мертвым. Для получения, доступа к папе Томазий послал принца Скиллаче, сына папы, за своим другом из Форли, музыкантом Хоффредо Борджиа, а потом и за кем-то другим, очередным стражем ворот папского дворца, которым он и сообщил о своем предположении. Это дошло до ушей папы, по приказанию коего все они были заключены в тюрьму и тотчас же, допрошенные полностью, сознались во всем. На вопрос о том, думал ли он, что по совершении такого злодеяния ему никак нельзя будет избежать смерти, он ответил, что у него была сильная вера, что в случае смерти папы города Имола и Форли освободятся от Чезаре, герцога Валенсийского, сына папы, и что была бы умиротворена госпожа этих городов, вдова графа Джироламо, его покровительница, питавшая его с юности; вследствие этого, если бы он мог десять раз умереть, он готов был бы без боязни подвергнуться смерти. [204]

В пятницу, 29 ноября, утром донна Лукреция, дочь папы, вышла после родов из своего дома, вошла в церковь св. Петра; Петр, епископ Каримьолы, поддерживал ее за левое плечо, когда она шла к церкви и когда оттуда возвращалась домой. Литургию ей совершал он. Я узнал также, что донна Лукреция была поздно вчера с папой, своим родителем.

В воскресенье, 8 декабря, почитаемый во Христе отец Стефано, епископ Катанцо, служил торжественную литургию в большой капелле. На эту литургию с папой пришел высокочтимый кардинал Монтереале, который имел французскую болезнь и в течение двух лет или более не показывался открыто.

В среду, 11 декабря, ночью пришли новости к его святейшеству, что Чезаре, герцог Валенсийский, занял замок Имола и силой подчинил его себе.

ГОД

В лето 1500, 1 января, в среду, торжественная литургия была совершена в большой капелле дворца кардиналом Александрийским в присутствии папы. Слово было произнесено Микаэле Ферно из Милана довольно посредственно. После литургии его святейшество отец наш подозвал к себе преосвященного брата во Христе архиепископа Рагузы; воздав хвалу его добродетелям, он назначил его заведывающим апостолической канцелярией и заместителем вице-канцлера. Архиепископ благодарил его святейшество и поцеловал его ногу.

После трапезы папа отправился, точнее — был вынесен, из своего дворца по аллее в замок Ангела. Там он увидел свою дочь Лукрецию Борджиа, проезжавшую верхом мимо замка и направлявшуюся, как я думаю, в латеранскую церковь. Ее сопровождало около сотни всадников, из которых пятьдесят находились впереди нее. Последним из них, непосредственно перед ней, был Петр, епископ Кариньолы, по правую сторону которого находился некий барон, а по левую — одноглазый Орсини, муж Юлии Фарнезе ⁵², сестры достопочтенного кардинала Фарнезе, за которым следовала донна Лукреция, имея по левую от себя руку Альфонса Арагонского, своего мужа. Позади них ехал брат достопочтенного кардинала Борджиа, комендант папского дворца, имея с правой и левой стороны по женщине, за которыми следовало много других женщин, из которых каждая имела слева от себя кого-либо из дворян или военных. Все сие — во славу и честь святой римской церкви.

Позже, 12 февраля, в среду, апостолическая палата продала донне Лукреции укрепленный город Сермонету, с замком [205] и всеми угодиями, за сумму в восемьдесят тысяч дукатов, каковую сумму названная палатаи получила непосредственно от донны Лукреции.

Во вторник ночью, 14 января, в город пришло известие, что крепость Форли, вследствие военной хитрости, после приступа перешла во власть герцога Валенсийского, а графиня, жена графа Джироламо. Риарио, была взята в плен. Все остальные были перебиты.

В понедельник, 27 января, в первой зале апостолического дворца состоялось открытое заседание консистории для принятия верноподданности от послов короля и королевы наваррских. Посол назвал папу родственником своего короля. Я не знаю, откуда происходит это родство. В своем ответе пала признал себя родственником короля; он добавил, что волей провидения суждено укрепить это родство новым браком.

Папа был перенесен в консисторию на престоле и таким же образом был отнесен в свои палаты. Говорят, что супруга валенсийского герцога, сына папы, приходится сестрой названному королю.

26 февраля все кардиналы, по приказанию папы, получили извещение — выслать сегодня в 19 часов их свиты к воротам Санта Мариа дель Пополо навстречу сиятельнейшему валенсийскому герцогу, возвращавшемуся в город.

В среду, 25 марта, его святейшество решил даровать в четвертое воскресенье поста сиятельнейшему Чезаре Борджиа, валенсийскому герцогу, розу, назначив его главнокомандующим и знаменосцем святой римской церкви. Посему он поручил нам, моему сотруднику Бернардино и мне, сделать соответствующие приготовления. Но он заранее письменно сделал моему сотруднику предписания, которыми мы должны руководствоваться.

За последние дни месяца мая святейший отец наш установил особый налог с дохода: с евреев — двадцатую часть, уплачиваемую ежегодно в течение трех лет, с духовенства — десятую часть, уплачиваемую на тех же условиях. Это мероприятие он провел апостолическими грамотами, прибитыми на дверях канцелярии и опубликованными затем в городе. Вот содержание этих грамот:

«Епископ Александр, раб рабов, в память во веки веков. Имею непрестанное попечение о процветании всех церквей, наше постоянное желание — видеть всех верующих во Христа восходящими от силы в силу. Но бедствия нашего времени и жестокое преследование, коему подвергают верующих во Христа вероломные турки, враги христианского имени, побуждают нас принять новые мероприятия, которые — всемогущий господь бог, испытующий сердца, тому свидетель — противны нашим обычаям и намерениям. Мы верим, что духовные лица и все верующие во Христа окажут не только без ропота, но и со тщанием свое великодушное содействие в защите веры, [207] которую они исповедали при святом крещении, и для спасения христианства. Вероломнейшие турки, враги христианского имени, жаждущие крови верующих во Христа и желающие подчинить христианские земли под свое иго, бросили могущественный флот и многочисленную армию против Венеции и нашего возлюбленнейшего сына Августина Барбадико, ее дожа. Они вторглись во многие города, увели тысячи душ в жестокое пленение и предали множество мест опустошению огнем и мечом. Если мы не искореним этого зла быстрыми мерами, то можно опасаться, что вероломнейшие турки, возгордившись своими победами и видя, что католические государства заняты лишь собственными интересами, не думая об общем благе, причинят нам еще большие бедствия. Вот почему мы, замещающие на земле того, кто сошел с неба для спасения мира, готовы, для защиты веры и спасения христианства, не только пожертвовать нашим имуществом и имуществом апостольского престола, доверенным нашему управлению, но и пойти на личные жертвы — о чем объявили в различных грамотах многим королям и католическим принцам — и, если то необходимо, пролить нашу кровь. Но так как наши средства и средства нашей церкви недостаточны для столь большого предприятия, то, желая содействовать по мере наших сил сему святому делу, мы, зрело обдумав скардиналами святой римской церкви, выслушав их мнение и получив согласие, установили особый налог в десятую часть доходов в течение трех лет начиная с опубликования сих грамот; налог этот должен быть выплачиваем ежегодно от всех продуктов и доходов монастырей, бенефиций, вне зависимости от состояния; ранга и достоинства их владетелей. Этот налог будут получать легаты, нунции и сборщики, уполномоченное нами на сей предмет. И мы заявляем, что все те, кои откажутся платить полностью сию десятину, какого бы они ни были состояния, ранга или достоинства, они тем самым подлежат отлучению от церкви и лишению своих доходов».

Ведомость доходов досточтимых отцов кардиналов, в силу которой взимается десятая часть для похода против турок.

Досточтимые отцы:		Дворца
		Вооруженная охрана	150
Кардинал Неаполитанский	10 000	Начальники привратников	64
Кардинал Санто Пьетро в Винколи	20 000	Скороходы папы	100
Кардинал Санта Мариа в Портике	15 000	Хранители железных во

⇐ Предыдущая123

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: