XIII (Отступление о Булгарине)

Последнее время в РФ идёт явное обеление светлого образа Фаддея Булгарина. В связи с этим немного остановлюсь на его подлинной биографии.

По своему происхождению это польский татарин (его полная фамилия – Булгар-Скандербек). Отец Булгарина во время восстания Костюшко убил из-за угла русского генерала. После того, как Польша перестала существовать, маленький Фаддей с матерью переехал в Петербург, где поступил в военное училище. После его окончания получил чин русского офицера и принимал участие в войнах против Франции и Швеции. После учреждения Наполеоном вассального «Великого герцогства Варшавского» оставил русскую службу и перешёл офицером в польскую армию.

Молодой Булгарин.

Его многолетный соратник по литературным предприятиям Николай Греч (тем не менее, рассорившийся с ним в конце жизни из-за имущественных споров) так объясняет этот поступок:

«Он был русским подданным и дворянином, воспитан в казенном заведении на счет правительства, носил гвардейский мундир и перешел под знамена неприятельские. С другой стороны, он был поляк, и в этом заключается все его оправдание. У поляков своя логика, своя математика, составленная из слияния правил иезуитских с понятиями жидовскими. Наносить всевозможный вред своему врагу, нападать на него всеми средствами, пользоваться всеми возможными случайностями, чтоб надоесть ему, оскорблять его правдой и неправдой и утешаться мыслью, что цель оправдывает средства. Ложь, обман, лесть, коварство, измена — все эти гнусные средства считаются у них добродетелями, когда только ведут к предположенной цели. Станем ли обвинять легавую собаку, что она, по внушению своей натуры, гоняется за дичью, а кошку, что она ловит мышей? Булгарин оправдывается тем, что он передался французам в то время (1810), когда… Франция была с Россией в дружбе и в союзе; но что мешало ему, при начале войны 1812 года, если не перейти обратно в русскую службу, то удалиться куда-нибудь и остаться нейтральным? Это советовал ему не только закон чести, но и голос благоразумия. От этой измены покрыл он себя бесславием и не мог добиться уважения ни у какой партии».

Читая эту характеристику, следует учитывать, что Греч был немцем, а немцы поляков ненавидят люто и страшно. С другой стороны не помешало же это обстоятельство многолетнему сотрудничеству с Булгариным, так что вероятно, в словах Николая Ивановича есть своя правда.

В составе наполеоновской армии Фаддей Булгарин воевал в Испании, в России и в Германии, где был пленен пруссаками и направлен в Россию. После окончания войны всех пленных поляков амнистировали, и Булгарин приехал в Варшаву. Здесь он явился ко двору цесаревича Константина, который хорошо знал его по службе в русской армии. Греч так описывает эту встречу:

«Константин Павлович принял его ласково и, указав на прежних товарищей его, Жандра, Альбрехта и пр., в звездах и лентах, сказал:
— И ты был бы теперь генералом, если б остался у меня. Булгарин отвечал:
— Ваше высочество! Я служил моему отечеству.
— Хорошо, хорошо! — возразил великий князь. — Теперь послужи мне!
Он предложил воротившемуся патриоту любое комендантское место в Царстве Польском, но Булгарин отказался, объявив, что должен ехать к матери и привести в порядок расстроенное свое имение. Он действительно любил и уважал свою мать, и когда, бывало, хотел подкрепить какую-нибудь колоссальную ложь, то клялся при ее жизни сединами матери, а по смерти ее тенью. Он свиделся с нею, но имения не нашел, потому, вероятно, что его и не бывало».

Но зачем же Булгарину было ехать в несуществующее имение и отказываться от очень лестного предложения вице-короля Польши и наследника престола Российской Империи?

Логичнее предположить, что Булгарин был принят на службу Константином, и именно в том качестве, в котором он потом трудился у Николая. Булгарин едет в Вильно, где участвует в работе местных масонских лож, подготавливающих передачу Литвы Царству Польскому, а затем в Петербург, где становится видным членом польской общины.

Во главе всех польских масонских лож тогда стоял Константин (разумеется, с полного ведома своего старшего брата). Булгарин принял участие в событиях 14 декабря 1825 года на его стороне. Он пошёл на Сенатскую площадь и намеревался печатать в типографии воззвания к населению, агитирующие за законного монарха. Перед арестом Рылеев передал ему свой архив, который он бережно сохранил. То, что Булгарина всё же не арестовали, объясняется джентльменским соглашением между Николаем и Константином: «поляков не брать» (при этом тех поляков, которые по тем или иным причинам всё же попадали под следствие, всеми силами обеляли и стремились как можно быстрее выпустить – так поступили с племянником Булгарина Демьяном Искрицким).

В этих условиях Булгарин начал своё сотрудничество с III отделением, то есть с тайной полицией Николая. Как к нему там отнеслись? Так и отнеслись – как к агенту аналогичной службы Константина, который стал также сотрудничать с николаевскими жандармами.

Если бы Булгарин был агентом Бенкендорфа, он бы первым делом передал ему архив Рылеева. Бенкендорф понимал, что Булгарин поляк, что в этом качестве он не любит русских, и всегда будет действовать в интересах польской общины. Поэтому он старался оказывать полякам протекцию, постоянно испрашиваемую Булгариным, и достаточно скептически относился к его доносам на русских. Но с другой стороны, это-то и было хорошо – отсутствие прочных связей с русской средой исключало сговор и дезинформацию. Записки Булгарина являлись одним из основных негласных источников информации о столичных литераторах в 20-е годы 19 века.

Что произошло с Булгариным после польского восстания 1831 года и устранения Константина? То и произошло. Бенкендорф разорвал отношения с чужим агентом.

40-е годы. Булгарин заматерел. Купцы со всем уважением зазывают к себе знаменитого литератора.

Лично Булгарин был человеком недалеким и плохо образованным, но обладающим всеми навыками профессионального литератора, а также владеющим всеми приёмами коммерческой журналистики. Этот гандикап европейца он использовал до 40-х годов 19 века, то есть до эпохи, когда в русских столицах сложился самостоятельный рынок литературной периодики. В условиях реальной конкуренции Булгарин-литератор выглядел бледно и быстро сошёл на нет. В эпоху Пушкина это был законодатель литературных нравов и самый успешный писатель для публики (а не для писателей и будущего – как Пушкин).

В этом таится причина единодушной неприязни к Булгарину со стороны российских литераторов, тогда либо помещиков-дилетантов, либо затюканных семинаристов. Очень смешно читать литературные наброски Пушкина, где он наивно открывает для себя и для России азы троллинга и литературной полемики: надо или не надо отвечать критикам, что и как отвечать критикам, «у нас в России до сих пор почитают печатное слово истиной в последней инстанции», «у нас в России литературная полемика есть род школьного озорства», у нас России то, у нас в России сё. Для Булгарина «у нас в Польше» было на 20-40 лет раньше.

 

XIV

В 30 лет Пушкин женился и Николай не нашёл ничего лучше, как принять Александра Сергеевича на службу в должности придворного историографа: «Я хочу, чтобы у Пушкина была своя кастрюлька супа». Это худшее, что мог придумать хозяйственный немец. Оставшиеся годы поэт прожил с кастрюлей на голове, как юродивый Миколка. Сидел в архивах, разбирал документы 18 века, в результате издал никчёмную «Историю пугачёвского бунта», отпечатанную огромным тиражом за государственный счёт и никем не купленную. Хотя история разбойника, написанная знаменитым сочинителем, вроде бы была обречена на успех, книга получилась на удивление занудливой и абсолютно нечитабельной. Карамзин из Пушкина был никакой, книга была отчётом перед царём, что хлеб съеден не зря. (Через 70 лет точно также Чехов отчитывался скучнейшим «Сахалином» перед «прогрессивной общественностью» в том, что он не реакционер.) (Свернуть)

 

Своя логика в поведении Николая была и это была логика добрых намерений. Пушкин интересуется историей, написал сочинения о Годунове и Мазепе, остепенился. Почему бы Александру Сергеевичу не сделать большой аванс, в надежде что он продолжит славный путь Карамзина?

Этот аванс Пушкин проел, не сделав ничего, и ничего сделать НЕ МОГ. Когда Жуковский после злополучной дуэли просил Николая сделать для семьи Пушкина и его памяти то же, что было им сделано для Карамзина, Николай страшно удивился:

- Разве можно сравнивать великого Карамзина с шалопаем Пушкиным!

И Жуковский не нашёлся что ответить, хотя подлинное значение Пушкина для русской культуры ему было ясно: Карамзин - трудолюбивый талант, Пушкин – национальный гений.

И наконец, последней глупостью было приближение Пушкина ко двору. Это разжигало его тщеславие в среде, где он не мог его удовлетворить, а кроме того его это просто разоряло. Образ жизни придворного, предполагающий постоянные большие и зачастую бессмысленные траты, был непосилен для пушкинского бюджета и оскорбителен для труда литератора.

Взбесившее Пушкина звание камер-юнкера не было настолько унизительным, как это обычно представляется. Его взбесила тут же увиденная панорама близких и отдалённых последствий придворной службы.

Мундир камер-юнкера не отличался от мундира камергера, а чина после реформы Сперанского оба звания не давали. Камер-юнкерами становились вовсе не безусые юнцы. Например, сверстнику и хорошему знакомому Пушкина Алексею Алексеевичу Бобринскому камер-юнкерство было пожаловано в 27 лет, а он был отцом семейства и родственником Николая I. Между 27 годами Бобринского и 33 годами Пушкина не такая большая разница. Николай физически не мог сразу пожаловать камергерский ключ Пушкину, потому что у того из-за опалы Александра I был недостаточный гражданский чин.

Разумеется, волею царя можно было решить всё, но Николай I учитывал реальный вес Пушкина в тогдашнем обществе. На камергерство он не тянул. Поэт был в ссоре с множеством уважаемых людей: известных литераторов, учёных, представителей высшей знати. Его поведение оставляло желать лучшего. Женившись, он продолжил участвовать в попойках, играть в карты и грязно волочиться за дамами. Камергерство было синонимом солидного человека. Ничего солидного в 33-летнем (да и 37-летнем) Пушкине не было. Всё могла перевесить слава, славы русское образованное общество ВЕЛИКОМУ Пушкину не дало. «Пожидилось». Выдающийся управленец Николай поступил, как поступают управленцы. То есть «как просили». На этом факте стоит остановиться подробнее, и я это сделаю позже.

И наконец, женитьба. Карл Брюллов вспоминал, как незадолго до роковой дуэли Пушкин зазвал его в гости. Был уже поздний вечер, дети спали. Пушкин выносил их по одному к гостю: это Машенька, это Сашенька, это Гришенька, это Наташенька. У Пушкина была тоска в глазах. Брюллов спросил:

- Слушай, а на кой чёрт это тебе нужно?

Пушкин ответил:

- Понимаешь, я и сам не знаю. Как-то так получилось. Я хотел за границу уехать, меня не пустили. Ну, я и женился.

Жена Пушкина Наталья Гончарова была красавицей из обнищавшей семьи (Пушкин тайком передал её матери деньги для приданого). Она воспитывалась в строгих правилах и чёрном теле, была стеснительной скромницей и заботливой матерью. Пушкина она слушалась и была хорошей женой (насколько это вообще было возможно при его образе жизни).

Недостаток был один, но обрекший Пушкина на смерть. Натали была дурой.

Она пыталась писать стихи на французском и заставляла их Пушкина читать. При этом стихов Пушкина она не знала. Натали настояла на совместном визите к графу Хвостову. В её глазах это был такой же поэт, как и Пушкин, но из-за графства рангом выше. Полезное знакомство! Как это ни страшно, Пушкин сжал зубы и нанёс визит идиоту, над которым насмехался ещё подростком. Напомню, что Хвостов прославился виршами, где зубатые голуби разгрызали веревки, а ослы лазили на деревья. У человека были проблемы с головой.

Когда Пушкин умирал, то за полчаса до смерти попросил к себе жену, взял её за руку и, превозмогая боль, сказал несколько слов утешения. Это было прощание. Натали выскочила из комнаты, хохоча:

- Я вижу, что ему стало лучше! Кризис прошёл, он скоро выздоровеет!

Пушкин пытался оградить жену от жизненных невзгод и относился к ней как к большому ребенку, каковым она, несомненно, и была.

Но он переоценил свои силы. Женатый человек в ту эпоху обычно поправлял своё материальное положение. Пушкин получил нищую жену с «приданым» из двух сестёр, которые поселились в его доме, и жизнь которых надо было устраивать.

Существует масса прекрасных портретов Гончаровой, но они приходятся на 40-50-е годы. От 30-х годов осталась только одна плохо написанная акварель, но на ней ей всего 18 лет, после этого Натали родила четверых детей и выглядела, конечно, иначе. Помещаю портрет 1841 года, как более похожий. Гончаровой 28 лет. Негритёнок, нарисованный справа, свидетельствует о колоссальном интеллекте как немца-художника, так и самой вдовы.

По характеру Пушкину вообще не нужна была вторая половина – по деньгам и заботам он мог как-то справиться только со своей холостой жизнью. Или ему была нужна жена-друг - как у Вяземского или Карамзина. Такая жена могла бы предостеречь от необдуманных поступков, сгладить неприятности, взять на себя часть тягот семейной жизни. Да просто послушать стихи и их понять – для пишущего человека это счастье.

Помощи от Натали не было никакой и никогда.

Картина Николая Ульянова это редкий случай, когда идеологическая иллюстрация достигает степени жизненной правды и настоящего искусства. Так всё и было.

Обремененный постылой литературной подёнщиной, дурацкой службой в историческом архиве и королевским диснейлендом для слабоумных (они там, например, кривлялись в «живых картинах») Пушкин остался наедине со своими мыслями.

Внешне это всё производило впечатление деградации. Но когда Жуковский стал разбирать архив, оставшийся после его смерти, то увидел, что мышление Пушкина нисколько не изменилось, и творческий дар не угас:

«Жизнь Пушкина была мучительная, - тем более мучительная, что причины страданий были все мелкие и внутренние, для всех тайные. Наши врали-журналисты, ректоры общего мнения в литературе, успели утвердить в толпе своих прихожан мысль, что Пушкин упал; а Пушкин только что созрел, как художник, и все шел в гору, как человек, и поэзия мужала с ним вместе. Но мелочи ежедневной, обыкновенной жизни: они его убили».

К этому можно добавить, что это были необыкновенные мелочи. Пушкин получился в реторте Лицея, который в свою очередь был частным случаем фантастического мира, созданного гением Александра I. Как только этот мир стал при Николае заниматься «делом», Пушкин стал задыхаться от недостатка кислорода (выражение Александра Блока). Для него были ошибочны все виды тесных, нефиктивных контактов с «хтоникой» николаевского реального мира, будь то журнальная полемика, служба учёным чиновником, придворная жизнь или даже жизнь семейная.

К 30-ти годам Пушкин уже был немолодым человеком. Я упоминал в одной из предыдущих глав, как его воспринимал младший родственник Дельвига. В 37 лет Пушкин превратился в беззубого старика. 16-летний сын Вяземского Павел в ужасе слушал «дедушку»:

«Пушкин удивлялся: «Вы не знаете стихов Баркова и собираетесь вступить в университет? Это курьезно. Барков - это одно из знаменитейших лиц в русской литературе... Первые книги, которые выйдут в России без цензуры, будет полное собрание стихотворений Баркова...» Вообще в это время Пушкин как будто систематически действовал на мое воображение, чтобы обратить мое внимание на прекрасный пол и убедить меня в важном значении для мужчины способности приковывать внимание женщин. Пушкин поучал меня, что вся задача жизни заключается в этом: все на земле творится, чтобы обратить на себя внимание женщин. Не довольствуясь поэтическою мыслью, он учил меня, что в этом деле не следует останавливаться на первом шагу... Он постоянно давал мне наставление об обращении с женщинами. В то же время Пушкин сильно отговаривал меня от поступления в университет и утверждал, что я в университете ничему научиться не могу. Однажды, соглашаясь с его враждебным взглядом на высшее у нас преподавание наук, я сказал Пушкину, что поступаю в университет исключительно для изучения людей. Пушкин расхохотался и сказал: «В университете людей не изучишь, да едва ли их можно изучить в течение всей жизни. Все, что вы можете приобрести в университете, - это то, что вы свыкнетесь жить с людьми, и это много. Если вы так смотрите на вещи, то поступайте в университет; но едва ли вы в том не раскаетесь!» С другой стороны, Пушкин постоянно и настойчиво указывал мне на недостаточное мое знакомство с текстами священного писания и убедительно настаивал на чтении книг Ветхого и Нового завета. Для нашего поколения, воспитывавшегося в царствование Николая Павловича, выходки Пушкина уже казались дикими».

Это завершающая сцена феллиниевского «Казановы», когда старый пиит 18 века выступает перед буршами века 19-го.

Думаю, Пушкин всё понимал с самого начала. Первым его произведением в Лицее была повесть «Фатам», сюжет которой повторяет фильм «Загадочная история Бенджамина Баттона». Ребёнок рождается с мудростью старика и умирает стариком-младенцем.

Почему? Потому что он НЕ ДОЛЖЕН был родиться. Его чудесным рождением была нарушена естественная канва жизни.

(Кликабельно.)

 

XV

По поводу дуэли Пушкина и Дантеса существует Литература. Не берусь даже её классифицировать, обращу лишь внимание на несколько обстоятельств.

1. Пушкин с младых ногтей участвовал во всевозможных дуэльных историях (30(!) вызовов), этим фактом постоянно бравировал, но, тем не менее, все каким-то волшебным образом оканчивались ничем. Совсем ничем – у Пушкина к 1837 году не было ни царапины, у его противников тоже. Между тем дуэльная ссора вещь очень инерционная, остановить её трудно. Нужна ВЗАИМНАЯ добрая воля, к тому же затруднённая негативным отношением тогдашнего «общества» к несостоявшимся дуэлям.

Чтобы показать, КАК тогда стрелялись, приведу один пример. В 1817 году возникла ссора между кавалергардом Василием Шереметевым и камер-юнкером Завадовским из-за балерины Истоминой. В ссоре участвовали также Якубович и Грибоедов, которые должны были стреляться вторым нумером. Первым выстрелил Шереметев и отстрелил Завадовскому часть воротника. Тот понял, что его хотели убить и в ответ выстрелил Шереметеву в живот. Шереметев несколько раз подпрыгнул на месте, а потом рухнул в снег и стал биться как рыба об лёд. К нему подошли и сказали: «Ну что, Вася, получил репку?» После смерти Шереметева Якубович вырезал пулю и показал Грибоедову: «Это для тебя!». Но убивать не стал, а зная, что Грибоедов музыкант, изуродовал ему руку.

Очевидно, бретерство Пушкина было напускной игрой, а противники его жалели. Убивать или хотя бы ранить знаменитого поэта никому не хотелось. Пока он не нарвался на иностранцев, которым было плевать.

Типичная «пушкинская дуэль» выглядела так. Молодой пьяный негодяй кривлялся в театре – наступал сидящим на ноги, загораживал сцену, отклячивал задницу, мешал слушать пьесу репликами и шиканьем. Когда какой-нибудь почтенный зритель делал Пушкину замечание, молодой человек потирал руки. На следующий день он приходил к «обидчику» с двумя гвардейскими офицерами и вызывал его на дуэль. Одновременно будущие секунданты давали несчастному понять, что его вызывает тот самый Пушкин – знаменитый поэт и человек лично известный при дворе. После этого несчастный терпила лепетал оправдания, а Пушкин куражился дальше: «чтэ?» «громче, не слышу!», и наконец «удовлетворённый», уходил, не попрощавшись. Я буквально пересказал историю столкновения с майором Денисевичем. Другие истории были не лучше, а иногда и хуже.

 

Секундантом француза Дантеса был француз д'Аршиак, секундантом Пушкина – француз Данзас. Три француза и один русский встретились, поговорили. Русский умер. Перед смертью Пушкин послал сказать Дантесу, что он его прощает. Дантес рассмеялся: «Я его тоже прощаю».

После дуэли Дантес жил долго и хорошо. Прожил 83 года, стал депутатом парламента и очень богатым человеком. «Старик» Геккерн, которому на момент дуэли было 44 года, прожил 91 год, окруженный почётом и вниманием.

Жорж Дантес.

После дуэли Дантес уехал во Францию вместе со своей женой Екатериной Геккерн-Гончаровой. Дура радовалась:

«Я чувствую себя превосходно, уже три недели, как я совершенно поправилась. Вот что значит хороший климат, не то что, не прогневайся, в вашей ужасной стране, где мерзнут с первого дня года и почти до последнего. Да здравствует Франция, наш прекрасный Эльзас, я признаю только его. В самом деле, я считаю, что, пожив здесь, невозможно больше жить в другом месте, особенно в России, где можно только прозябать и морально и физически».

Это было написано в 1840 году, после рождения третьего ребенка. Тем не менее, она умерла в 1843 от послеродовой горячки. Прожив, таким образом, 34 года. Несмотря на отвратительный российский климат, Натали прожила гораздо больше.

2. Поводом к дуэли между Пушкиным и Дантесом послужило анонимное послание следующего содержания:

«Великие кавалеры, командоры и рыцари светлейшего Ордена Рогоносцев в полном собрании своем, под председательством великого магистра Ордена, его превосходительства Д.Л.Нарышкина, единогласно выбрали Александра Пушкина коадъютором великого магистра Ордена Рогоносцев и историографом ордена. Непременный секретарь: граф И.Борх»

Каким образом это послание могло было быть написано Дантесом или Геккерном, совершенно непонятно.

В дипломе говорится, что жена Пушкина любовница Николая I. Нарышкин был мужем многолетней любовницы Александра I, а Борх - мужем любовницы Николая I. При этом Борх, как и Пушкин, был камер-юнкером, и, вдобавок, гомосексуалистом. То есть своё камер-юнкерство педераст Пушкин получил в награду за «труды» фиктивной жены, по этой же причине его сделали придворным историографом.

Это пасквиль, прежде всего марающий честь царя, и совершенно невозможно представить, чтобы его написал голландский посол, представлявший интересы Нидерландов (тогда КРАЙНЕ дружественного России государства, на уровне полусателлита), находящийся в Петербурге уже 15 лет и пользующийся личным расположением монарха. Тем более это касается его воспитанника. Достаточно сказать, что Пушкин жаловался на Геккерна Бенкендорфу, а именно Бенкендорф освободил Нидерланды от наполеоновской оккупации.

3. Стремясь избежать дуэли, Дантес женился на сестре Гончаровой Екатерине. Она была старше мужа, бедна и некрасива. Это совершенно фантастическое развитие событий, никак не вытекающее из того, что было ранее.

Но, как ни парадоксально, это именно то, чего добивался Пушкин с самого начала своего знакомства с Дантесом. Екатерина Гончарова была фрейлиной, то есть невестой на выданье, находящейся на попечении императрицы. Пушкин, выводил её в свет (вместе с другой сестрой), а также приглашал молодёжь к себе домой. Его жена кокетничала с молодыми людьми, чтобы облегчить знакомство со своими незамужними сестрами, и все это понимали. Дантес был потенциальным женихом, в этом качестве с ним и общались. Дантес хорошо понимал ситуацию и в шутку называл Пушкина «трехбунчужным пашой», то есть «главой гарема с тремя членами»:) Увлекшись женой Пушкина, Дантес отклонился от ожиданий Пушкина, а женившись на Екатерине Гончаровой выполнил то, что от него Пушкин ожидал. Невольно для себя, потому что Екатерина, повторяю, не была завидной партией.

4. Вследствие этого роковая дуэль была дуэлью родственников, что само по себе редкость, не говоря о том, что со стороны Пушкина это была дуэль 37-летнего отца четырёх детей, которому по статусу заниматься такими вещами было неприлично.

Пушкин, имея огромный опыт расстроившихся дуэлей, был уверен, что его второй вызов так же не примут, как и первый, тем более что второго вызова и не было. Он отослал Геккерну письмо с отказом от своего дома, написанное в самых резких выражениях именно потому, что это уже была ссора родственников. Согласие на дуэль после этого письма было для Пушкина неожиданностью, он до конца не верил, что дуэль состоится. Это был шантаж. Александр Сергеевич не сообразил трёх обстоятельств:

Первое обстоятельство (решающее) - и для Дантеса, и для Геккерна он был скучным иностранцем, пишущим на варварском языке вероятно не менее варварские вирши.

Второе обстоятельство – Франция была страной дуэлянтов и сами правила дуэли, по которой стрелялся Пушкин, были изобретены во Франции. Это соответствовало французскому характеру. Это не Германия с е ё «мензур-дуэлями». Нет человека – нет проблем. Кстати сын Дантеса от Екатерины Гончаровой стал заядлым дуэлянтом. Дантес был офицером и снайпером, человеком осторожным, но не до такой степени, чтобы нарушить кодекс дворянской чести.

И, наконец, третье обстоятельство. Дантес не был ни Дантесом, ни Геккерном. История о том, что гомосексуалист Геккерен усыновил смазливого Дантеса, не выдерживает критики.

Именно в случае гомосексуальных отношений немотивированное усыновление есть их афиширование, чего по условиям 19 века тщательно избегали. Да и не похоже, чтобы Дантес был голубым. У него было четверо детей и репутация дамского угодника.

Вообще истории знакомства Геккерна и Дантеса нет. То, что рассказывается – «случайно познакомились в Любеке на пути в Россию и приехали в Петербург на одном корабле» – во-первых, мало что объясняет, а во-вторых ложь, так как есть точные даты прибытия и Дантеса, и Геккерна в Петербург. Они совсем разные.

Сама история с усыновлением не имеет прецедентов. У Дантеса был жив отец (давший согласие на усыновление сына!), а Геккерн последовательно нарушил все условия законного усыновления в Голландии. Версия о том, что Дантес был настоящим сыном Геккерна, никак не подтверждается, к тому же Геккерн действительно был гомосексуалистом.

Абсолютно непонятно благоволение к Дантесу короля Пруссии, который дал ему рекомендательное письмо в Россию, а затем и благоволение самого Николая, который дал офицерский чин с нарушением правил, да ещё выплатил денежное пособие. Участие Дантеса в движении шуанов (французских партизан-легитимистов) было не более чем легендой, о чём принимавшие решения монархи конечно знали.

Все эти обстоятельства обнаруживают уровень протекции, совершенно не соответствующий классу Геккерна, - кроме всего прочего, человека с подмоченной репутацией.

Вероятнее всего, Дантес был бастардом голландской королевской фамилии. Только это предположение всё ставит на свои места. Получает смысл и усыновление – таким образом, Дантес получал голландское подданство, дворянство и официальное попечительство. Объясняется иррациональное, но почему-то не вызывающее у современников вопросов, поведение Геккерна: он просто выполнял личную просьбу своего монарха.

В 1855 году Геккерн писал Дантесу:

«Были три императора (российский, французский, австрийский) и один молодой француз; один из могущественных монархов изгнал молодого француза из своего государства, в самый разгар зимы, в открытых санях, раненого! Два другие государя решили отомстить за француза, один назначил его сенатором в своем государстве, другой пожаловал ему ленту большого креста, которую он сам основал за личные заслуги! Вот история бывшего русского солдата, высланного за границу. Мы отомщены, Жорж!»

Откуда такой гонор-то? С разжалованным Дантесом случайно встретился брат царя Михаил и потом три дня вздыхал, что молодого человека жалко: «всё потерял, разжалован в солдаты». А чего жалеть иностранца, убийцу и педераста, с позором высланного из России? Значит, были на то причины, и было у Романовых чувство вины. Свои попросили за своего по-родственному, а человек «попал в историю». Неудобно.

Вильгельм Оранский, с 1840 года король Нидерландов Вильгельм II. Вероятный отец Дантеса.

5. Говорится, что рассылка диплома была «шалость» аристократической молодёжи и такие дипломы получали многие. Кто и когда? Если никто больше не получал, то дипломы написал сам Пушкин. Стиль диплома совершенно пушкинский: его текст слишком краткий, а содержание - на несколько страниц. Здесь видны не ослиные уши, а коготь льва. К тому же в дипломе была «улика» тут же чудесно угаданная Пушкиным и рассказанная знакомым – диплом был написан на бумаге, использующейся голландским посольством. Всё это слишком празднично и складно, чтобы быть правдой.

При этом по написанию французских букв видно, что писал диплом русский («u» как «и» - прописью эти буквы более сходны, но всё-таки не настолько, чтобы этого не заметить иностранцу).

6. Возникает версия что Дантес (и Геккерн) прикрывали связь Натали Гончаровой с Николаем. А Пушкин, вроде бы нападая на Дантеса и защищая доброе имя жены и царя, делал дальнейшие отношения Натали и Николая I невозможными.

Сохранились воспоминания Модеста Корфа, лицейского однокашника Пушкина, крупного чиновника и почтенного человека. Он передал слова Николая I:

«Под конец жизни Пушкина, встречаясь часто в свете с его женою, которую я искренно любил и теперь люблю, как очень добрую женщину, я раз как-то разговорился с нею о комеражах (сплетнях), которым ее красота подвергает ее в обществе; я советовал ей быть сколько можно осторожнее и беречь свою репутацию и для самой себя, и для счастия мужа, при известной его ревности. Она, верно, рассказала это мужу, потому что, увидясь где-то со мною, он стал меня благодарить за добрые советы его жене. - Разве ты и мог ожидать от меня другого? - спросил я. - Не только мог, - ответил он, - но, признаюсь откровенно, я и вас самих подозревал в ухаживании за моею женою. Это было за три дня до последней его дуэли».

Корф относился к Пушкину со сдержанной неприязнью, но крайне маловероятно, что эта история им придумана. «Другой стиль».

Признание царю В ГЛАЗА хотя бы в подозрениях такого рода - неслыханная дерзость. Это не вежливость, и не могло быть вежливостью.

Женитьба Дантеса на фрейлине Екатерине Гончаровой могла произойти только по высочайшему мнению Николая. То, что Дантес не испугался первого вызова Пушкина, доказывает его последующая дуэль, да и реакция на отзыв вызова Пушкина после помолвки. Он тогда добился, чтобы Пушкин дал гарантии его порядочности, заявив без обиняков: «Решайте сами свадьба или дуэль». Скорее всего, и первая отмена дуэли и последующее согласие на дуэль со стороны Дантеса могло произойти только после консультаций Геккерна с Николаем I.

Дуэль получается довольно длинной.

Иными словами, произошло то, что должно было произойти. Пушкин сделал всё возможное, чтобы подстроиться под требования и нравы новой эпохи. Внешне всё получалось и шло в требуемом направлении. Внутренне – нарастало глубокое неприятие жизни, которая Пушкину была совершенно чужда. Виртуозная мимикрия закончилась гишторией александровской эпохи – прямым конфликтом с царём на личной почве. То есть именно тем, чего Пушкин боялся больше всего и от чего всеми силами уходил 12 лет.

Свои взаимоотношения с властью Пушкин начал молодым лицеистом, когда написал оду голландскому принцу. Сестра Александра I (и Николая) Анна выходила замуж за сына короля Нидерландов принца Вильгельма Оранского. Оду должен был написать престарелый придворный пиит, но не справился с заданием и, по совету Карамзина, обратился к Пушкину. Тот написал стихи за два часа, их переложили на музыку и пели на свадебных торжествах.

Императрица-мать подарила Пушкину золотые часы, он их тут же раздавил каблуком (потому что я тебе не нанимался). Оранский это «Оранж» – апельсин. И Вильгельм Оранский это вероятный отец Дантеса.

Вот такой Стенли Кубрик.

 

 

 

Литературный банкет в лавке Смирдина. Во главе – Крылов. Между ним и Пушкиным - оберграфоман Хвостов. Ранг его выше Пушкина, ибо граф, академик, да и старец (пить за его здоровье раньше Пушкина всё-таки рука дрогнула). С другой стороны сидит Булгарин, смотрит на нас, чтобы виднее было видно знаменитость. Тост произносит Греч. Почтительно стоит Смирдин - потому как хам.

 

XVI

Горе Пушкина, которое и свело его в могилу - непризнание и неуважение его гения. У него были друзья и почитатели, были покровители - всё было. Скупая русская реальность отрезала прозрачный ломтик успеха - смотри не подавись, дорогой. Сразу после благословения Державина и опьяняющего успеха «Руслана и Людмилы», реальность начала постепенно спохватываться - не много ли будет? И под этим вопросом и прошла вся последующая жизнь Пушкина. Какие проблемы? - Успех - был же, популярность - была же. (Свернуть)

 

Было, но мало. От этого мало он и задохнулся. От завистливого скупердяйства русской культуры, которая его уморила своей глупостью.

Всё так просто, как вообще просты законы больших чисел. Ну, появился бы полусумасшедший меценат и подарил Пушкину 100 000. Расчётливый «посол испанский» для расположения могущественного северного государства стал бы искать дружбы у местной знаменитости и женил его на своей умной и красивой дочке, помешенной на «Евгении Онегине». Ну, десяток молодых карьеристов, бульварных литераторов решили упрочить своё положение в столице, «примазавшись» к пушкинскому успеху, объявив себя его учениками и организовав бешеную рекламу «произведений бессмертного пушкинского гения». Влюблённый наследник-цесаревич впервые прочёл «Я помню чудное мгновение», прослезился и написал автору восторженное письмо. Начальник департамента полиции, - тайный графоман, - бледнея и запинаясь, обратился к Мастеру с нижайшей просьбой личной аудиенции, дабы прочесть свои скромные опыты. Да мало ли что могло быть...

По закону больших чисел что-нибудь да случилось бы. Но не случилось. И в этом выразилась черта русского мира страшная.

Один триумф, - не русский шёпот в тёмном коридоре: «знаете ли вы что вы поэт, и поэт истинный», а триумф Вольтера, Байрона, Вагнера, - искупил бы всё. Пушкина надо было прокатить по улицам Рима в колеснице с лавровым венком. НАДО. В ответ монгольская рожица сощурилась: «Не слипница?»

Чтение пьесы Вольтера «Китайский сирота» в салоне г-жи Жофрен.

Да, есть «прОклятые гении». Маргиналы с генетическими отклонениями, социальные мазохисты, певцы однополой любви, сифилитики на костылях. К сожалению, исключительные способности соседствуют с аномалиями уже потому, что находятся за пределами естественной нормы.

Но ситуация с Пушкиным была другая. Всё было на месте - сюжет, герой, место действия, правильные декорации. Но не было заслуженного триумфа и итога. Жизнь Пушкина закончилась как «Евгений Онегин» - ничем. То, что произошло в конце, даже трудно назвать несчастной дуэлью из шестой главы. Дуэль была у Лермонтова.

Как-то раз в книжной лавке Смирдина собрали литературный ужин. Пригласили всех известных литераторов, пришло человек 80. Сели за стол. Дальше стали чествовать. Первый

⇐ Предыдущая1234

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: