 |
Парни с поднятыми воротниками
|
|
|
|
Парни
с поднятыми воротниками,
в куртках кожаных,
в брюках-джинсах.
Ох, какими словами
вас ругают!
И всё время удивляются:
живы?!
О проблеме вашей
спорят журнальчики —
предлагают убеждать,
разъяснять…
Ничего про это дело
вы не знаете.
Да и в общем-то
не хотите
знать…
Равнодушно
меняются
столицы —
я немало повидал их, —
и везде,
посреди любой столицы
вы
стоите,
будто памятник
обманутой мечте.
Манекенами
к витринам приникшие,
каждый вечер —
проверяй по часам —
вы уже примелькались всем,
как нищие.
Что подать вам?
Я не знаю сам.
Завлекают вас
ковбоями и твистами, —
вам давно уже
поднадоел твист.
Вы
покуриваете,
вы посвистываете,
независимый делаете вид.
Может,
девочек ждёте?
Да навряд ли!
Вон их сколько —
целые стада.
Ходят около —
юные,
нарядные…
Так чего ж вы ожидаете тогда?!
Я не знаю — почему,
но мне
кажется:
вы попали
в нечестную
игру.
Вам история назначила —
каждому —
по свиданию
на этом углу.
Обещала показать
самое гордое —
мир
без позолоченного зла!
Наврала,
наговорила
с три короба.
А на эти свиданья
не пришла…
Идиотская,
неумная шутка!
Но история
думает
своё…
И с тех пор
неторопливо и жутко
всё вы ждёте,
всё ждёте
её.
Вдруг покажется,
вдруг покается,
вдруг избавит
от запойной тоски!..
Вы стоите на углу,
покачиваясь,
вызывающе подняв воротники…
А она проходит мимо —
история, —
раздавая
трехгрошовые истины…
Вы постойте,
парни.
Постойте!
Может быть,
чего-нибудь
и выстоите.
Монолог шофёра
Ещё нам до ночлега —
будь здоров!
Стекло в дождинках,
словно в каплях пота…
|
|
|
Один чудак
сказал про шоферов:
"Им — что?!
У них
сидячая работа!"
Да, ладно.
Ну, подумаешь — сказал!
Есть люди —
обо всём по слухам судят.
Но я бы в рейс его
с собою взял.
В обычный рейс.
Хотя б
на десять суток…
И пусть он —
балаболка и профан —
почувствует нутром дыханье зноя.
И заболят глаза
от встречных фар.
И ёкнет сердце.
И спина заноет.
Пусть побуксует,
ежели не трус,
в осенней глине,
чавкающей жирно…
Тогда ему покажется,
что груз
он тащит лично.
Сам!
А не машина…
Пусть он в горах
почует гололёд,
когда дорога
вверх ползёт упрямо.
Прочтёт табличку
(там, где поворот):
"Володя Чумаков.
Поехал прямо".
А рядом — год,
и месяц,
и число.
И тишина.
И ночь в накрапах звёздных…
Собрату моему
не повезло.
Он за рулём уснул.
Проснулся — поздно…
Я еду
и смотрю своё кино —
бегущую навстречу мне дорогу.
И что б там ни случалось,
всё равно
в конечный пункт
мы прибываем к сроку.
Чуть отдохнёшь,
и снова в путь пора.
Мы водим большегрузы
не для спорта.
А в остальном
всё — так,
мы — шофера.
Нам — что!
У нас
сидячая работа.
?
Дочке
Катька, Катышок, Катюха —
тоненькие пальчики.
Слушай,
человек-два-уха,
излиянья
папины.
Я хочу,
чтобы тебе
не казалось тайной,
почему отец
теперь
стал сентиментальным.
Чтобы всё ты поняла —
не сейчас, так позже.
У тебя
свои дела
и свои заботы.
Занята ты долгий день
сном,
едою,
санками.
Там у вас,
в стране детей,
происходит всякое.
Там у вас,
в стране детей —
мощной и внушительной, —
много всяческих затей,
много разных жителей.
Есть такие —
отойди
и постой в сторонке.
Есть у вас
свои вожди
и свои пророки.
Есть —
совсем как у больших —
ябеды и нытики…
Парк
бесчисленных машин
выстроен по нитке.
Происходят там и тут
обсужденья грозные:
"Что
на третье
дадут:
компот
или мороженое?"
|
|
|
"Что нарисовал сосед?"
"Ёлку где поставят?.."
Хорошо, что вам газет —
взрослых —
не читают!..
Смотрите,
остановясь,
на крутую радугу…
Хорошо,
что не для вас
нервный голос радио!
Ожиданье новостей
страшных
и громадных…
Там у вас, в стране детей,
жизнь идёт нормально.
Там —
ни слова про войну.
Там о ней —
ни слуха…
Я хочу
в твою страну,
человек-два-уха!
?
Богини
Василию Аксенову
Давай покинем этот дом,
давай покинем, —
нелепый дом,
набитый скукою и чадом.
Давай уйдём
к своим домашним богиням,
к своим уютным богиням,
к своим ворчащим…
Они, наверно, ждут нас?
Ждут.
Как ты думаешь?
Заварен чай,
крепкий чай.
Не чай — а дёготь!
Горят цветные светляки на низких тумбочках,
от проносящихся машин
дрожат стёкла…
Давай пойдём, дружище!
Из-за стола встанем.
Пойдём к богиням,
к нашим судьям бессонным,
Где нам обоим
приговор
уже составлен.
По меньшей мере мы приговорены
к ссоре…
Богини сидят,
в немую тьму глаза тараща.
И в то,
что живы мы с тобою,
верят слабо…
Они ревнивы так,
что это даже страшно.
Так подозрительны,
что это очень странно.
Они придумывают
разные разности,
они нас любят
горячо и неудобно.
Они всегда считают
самой высшей радостью
те дни, когда мы дома.
Просто дома…
Москва ночная спит
и дышит глубоко.
Москва ночная
до зари ни с кем не спорит…
Идут к богиням
два не очень трезвых
бога,
Желают боги одного:
быть
собою.
?
" Всё начинается с любви… "
Всё начинается с любви…
Твердят:
"Вначале
было
слово…"
А я провозглашаю снова:
Всё начинается
с любви!..
Всё начинается с любви:
и озаренье,
и работа,
глаза цветов,
глаза ребёнка —
всё начинается с любви.
Всё начинается с любви.
С любви!
Я это точно знаю.
Всё,
даже ненависть —
родная
и вечная
сестра любви.
Всё начинается с любви:
мечта и страх,
вино и порох.
Трагедия,
тоска
и подвиг —
всё начинается с любви…
Весна шепнёт тебе:
"Живи…"
И ты от шёпота качнёшься.
И выпрямишься.
И начнёшься.
Всё начинается с любви!
[1973–1977]
|
|
|
