Глава 8. Фея из снов
Глава 8
Поднепровье
Яма
– Рад, братушка… А мы где? Голос Истра доносился словно сквозь пелену, как будто сам воздух затвердел и сделался вязким и тягучим, точно липовый мед. – Где? Ох, как голову-то ломило… А все вино! Вино? Родион дернулся, осмотрелся. Куда делась веселая зелень, река, солнышко? Лишь сверху издевательски сверкали звезды, а вокруг было темно, прохладно и как-то скользко. – Мы, похоже, в яме, брат! – Ага… – встревоженный Родион поднялся на ноги. – А то я без тебя не догадался. Фу-у… Ну, тут и вонища! Точно – в яме. А наверху, глянь, решетка… Господи ты Боже! Мы что же – к чеченам в плен угодили? Вот это блин, неприятность… мягко сказать! Слышь, Истрик… А ну-ка, заберись ко мне на плечи, сможешь? – Запросто! Повернувшись, Родион уперся руками в скользкую глинистую стенку, а Истр ловко запрыгнул ему на плечи и выпрямился. – Тут точно – решетка, – послышался сверху его голос. – Кованая! – Так я и думал… Что еще там видно? – Добрый кузнец ковал! – Добрый? Сомневаюсь. Эй, друг, ты там что-то не то высматриваешь. Глянь-ка, решетка заперта? – Нет, просто камнями завалена. Ну-ка, попробую… И-йэх… Еще разок… умм… – Усилия его сдвинуть решетку Родион очень хорошо ощущал плечами. – Нет, никак! Слишком камней много. Потный от напряжения подросток спрыгнул обратно на дно ямы и уселся, прислонившись спиной к стене. – Ну, что еще там видел? – Родион опустился на корточки рядом. – А что увидишь из-под решетки? Верхушки деревьев да звезды на небе. – Да-а, дружище, угодили мы с тобой в переплет. – Угодили так угодили… Послушай-ка, брат! – Истр вдруг подпрыгнул. – А может, готы в свое вино отвар сон-травы подлили?
– Может, и так, – задумчиво согласился Родион. – Да, да, все вино! А наши, верно, в других ямах сидят. Мерзкие готы! Это ж надо – такое выдумать. Что, выходит, они давно за нами следили? Или уже здесь приметили? – Ну, что тебе сказать, мой юный друг? Боюсь, круто нас подставили! Что же касается наших… Даже не знаю, что и думать. Ясно – в плену оказались все. Подпоили, сунули в трейлер, увезли… В Чечню, Ингушетию, Дагестан – где у нас еще рабовладение? В Москве тоже, конечно, есть, но там больше таджиков держат и всяких прочих нелегалов. Хотя, очень может быть, что и в тех криминальных станицах. Почему бы и нет? Тут же беспредел цветет пышным цветом: бандиты станицами владеют в открытую, при полном попустительстве местной власти. Они сами и есть власть – достаточно недавние события вспомнить. Весь Интернет взорвался, даже по телевидению говорили, хотя обычно такие новости у нас замалчиваются. – Слышь, Истр… Мы, может, и не в Чечне вовсе, а тут, у «станичников», чтоб им пусто было. Здесь же, как я понял, бандиты повсюду – у власти, в полиции… То-то и на ваше побоище не приехал никто! Отморозки кругом полные – другого объяснения у меня просто нет! Одно радует – если нас не убили сразу, а взяли в плен, значит, мы им зачем-то нужны. Олигархам разным мы не родственники, взять с нас нечего. Значит, рабами будем. С чем вас и поздравляю, господин Истр! – Рабами? – подросток вздохнул и тут же упрямо мотнул головой. – Ну, это мы еще посмотрим! Некоторое время пленники сидели молча: говорить больше было не о чем. Откинувшись на глинистую стенку, Родион дремал вполглаза, а мысли лезли в голову одна мрачнее другой. Что там говорить, плен – дело гнусное. Выкуп никто не заплатит, придется вкалывать: навоз разгребать, со скотом возиться, чай, тяжелой работы на селе вдоволь. Остается одна надежда – побег. – Истр, спишь? Нет? Про жизнь свою рассказал бы.
– Так я рассказывал уже. – А ты не про селение да охоту-рыбалку рассказывай и на древнюю историю не налегай, я уже этим сыт по горло. Зато до сих пор так и не понял – ты в школе учишься или в ПТУ? В техникуме? – Ромей Василий немного обучал меня своей речи. Когда бывал у нас. Ромей Василий, да-а-а… Вот и поговорили! – Так ты что, в школе-то не учился? – Не понимаю тебя, брат. Опять говоришь как-то невнятно. – О Боже! – И постоянно поминаешь какого-то бога, никак его не называя. Что это за бог такой? – Иисус Христос – надеюсь, понятно? – с издевкой пояснил молодой человек. – Иисус?! – с неожиданной радостью отозвался Истр. – О да, я знаю этого бога! Ромей Василий и готы… – Господи-и-и-и… – Родион обхватил голову руками и застонал. – Когда же все это кончится-то, а? Все эти ромеи, готы… Ты нормально-то говорить можешь? Вроде ведь не дурак… Извини, если обидел. Оба ненадолго замолкли. – Ты очень странный человек, брат, – первым нарушил тишину Истр. – Что я о тебе знаю? – И что? – Ты – изгой с севера, спас меня от верной гибели на болоте, доблестно бился с готами и пошел сюда с нами, чтобы мстить. А мог бы и не ходить, ты ведь нам не родич. Но я тебя уважаю, брат! – Подросток шумно вздохнул. – Что еще? Да ничего… Роду-племени твоего я не ведаю, знаю только, что ты честный парень. Нет, не знаю – просто чувствую! – Сколько тебе лет, Истр? – Лет? – Ну, зим… Годов то есть. – Я скоро встречу свою шестнадцатую весну! – заявил Истр, но поправился: – Встретил бы. Если б не готы, не эта подлая засада! Нет, брат, не обольщайся – не будем мы рабами, не для этого нас захватили. Принесут в жертву в какой-нибудь священной роще или на берегу озера – таких мест у готов множество! – Опять готы! Кстати, а они разве не христиане? Я где-то что-то такое читал. – Христиане? Иисус Христос? Ах, да, да… Многие готы уже давно предпочитают Иисуса прочим богам, но не забывают и старых. – А у тебя еще близкие родственники остались? Кроме Радонеги был кто-то? – Да полселения! – Истр удивился вопросу. – Сам же видел, сколько нас, Доброгастовых! А Межамир, Витенег, Сдислав – наши соседи, да и с ними мы уже породнились. – Знаешь что, дружище Истрик? – немного подумав, оживился Родион. – Давай-ка мы так с тобой поступим: я тебе буду вопросы задавать, а ты отвечай быстро. Если не понял – значит, не понял.
– Мы вроде бы так и делали. – Нет, давай теперь на удивление времени не тратить, а попросту: вопрос – ответ, вопрос – ответ. Ты когда-нибудь куда-нибудь из своего села выезжал? – Пару раз, на торг, в низовые земли. – Город ближайший назови, хоть какой-нибудь. – Город? Они есть на юге, у моря. Я там не был. – Жаль… В Ростове-на-Дону тоже не был? – Не понял. – Ясно, проехали, идем далее. У вас точно – музей? – Не понял. – Почему я у вас ни компьютеров, ни телевизоров не видел? Даже мобильников? – Не знаю таких слов. – Тогда давай так: я буду просто называть слова, а ты отвечай, знаешь их или нет. – Давай, – охотно согласился подросток. – Забавная у нас с тобой игра получается. – Да уж, куда забавней. Особенно если учесть трупы в селе и то, что сами мы в яме. Итак, готов? – Угу. Начинай! – Железная дорога. – Железо – знаю, дорогу – тоже. Вместе – не понимаю! Как дорога может быть железной? Продолжай – очень любопытно! Никогда в такую игру не играл! – А в какие играл? Бродилки-стрелялки? – По лесу бродил, из лука стрелял. Я метко стреляю. – Кто бы спорил… Компьютер! – Не понимаю. Ты уже говорил это слово. – М-м-м… Санкт-Петербург! – Не понял. – Москва. – Не понял. – Господи-и-и! Откуда ж ты такой взялся, парень?! – Сам ты откуда взялся? – не выдержав, заорал Истр. – А я – из рода Доброгастова! Говоришь, я ничего не понимаю, а сам-то ты хоть что-нибудь понимаешь? Прости… – добавил он, сникнув. – Не сдержался я, брат. – Это ты прости… – Родион вздохнул. – Послушай, как ты думаешь, а какой сейчас на дворе год? Лето? Не знаешь? – Очень даже хорошо знаю. Восемнадцатый год идет, как мой батюшка Доброгаст старейшиной был выбран. – Э… Ну, а если оставить твоего батюшку в покое – вообще какой сейчас год? – А как год может быть вообще? – с явным недоумением спросил Истр. – Года отсчитывают ведь от чего-нибудь, не просто так. Или ты сам скажи, от чего считать?
– От… – начал Родион и запнулся. От Рождества Христова? От сотворения мира? – Ромеи обычно считают лета по индиктам, – обстоятельно пояснил образованный парень Истр. – Готы – по правлению своих вождей, гунны… эти я не знаю как. А ты с чего считаешь? – Со дня рождения Иисуса Христа обычно… – Откуда я знаю, когда он родился? – Истр пожал плечами. – И кто вообще может знать – когда родились боги? Это бы у Влекумера спросить, может, он знает? Или у Василия. А я думаю, что боги вообще никогда не родились, они всегда были и будут. Больше вопросов у Родиона не нашлось. Где же этот парень жил все свои пятнадцать весен? В сумасшедшем дома? В секте? В каменном веке? На умственно отсталого, что характерно, не похож – мальчик шустрый и сообразительный, даже в логике ему не откажешь. Вот только логика у него странная донельзя. Дикарская какая-то. И в селе все такие же дикари. А что, известны подобные случай – находили разные заимки староверческие, где до сих пор семнадцатый век на дворе. Да то все где-нибудь в Сибири, в тайге бескрайней, но чтобы в Ростовской области, населенной и цивилизованной! Разве такое может быть? Не может, а вот ведь есть! Или одно остается – что сам он, Родион, оказался вдруг в ином времени, в далеком прошлом. Правда, это еще труднее представить. Однако ничего другого не остается… – Слышь, Истр, а ты каких-нибудь римских императоров знаешь? Слово «римский» он невольно произнес как «ромейский». – Конечно, знаю, – тут же откликнулся подросток. – Кесаря знаю, Августа, Калигулу, Тиберия, Марка Аврелия… – А нынче у ромеев император какой? – слабым голосом спросил Родион, с ужасом ощущая, что наиболее ошеломляющая из его догадок подтверждается. Слабоумный или дикарь, не знающий телефонов и телевизоров, не может так бойко перечислять римских императоров, которых и нормальные-то люди не всегда помнят. – Хм… Сейчас, сейчас… – Истр деловито наморщил лоб. – Василий рассказывал. Ага – на западе, в Равенне – Валентиниан, а в Константиновом граде – Феодосий, кажется. Но насчет последнего не уверен. «Этого не может быть, – стучало у Родиона в голове. – Потому что не может быть никогда…» На минутку допустим: Истр ничего не выдумывает, а честно говорит то, что знает. Тогда выходит, сейчас в Западной римской империи правит Валентиниан, а в Восточной, то бишь Византии, Феодосий. И что нам это дает? Когда там они правили? Одно ясно – очень и очень давно! Нет, нельзя верить одному Истру, надо спросить у кого-нибудь еще. А если и другой тех же правителей назовет? И третий, и четвертый… Тогда, выходит, придется поверить в невероятное! И не железную дорогу и не шоссе искать для возвращения обратно, а что покруче – машину времени.
– Как же домой-то вернуться? – невольно вырвалось у Родиона как отголосок этих мыслей, от которых даже волосы на голове шевельнулись. – Вот именно, брат! – охотно подхватил Истр. – Я и сам об этом думаю. – Ты? Мыслитель! Осталось позу соответствующую принять – как у Родена: коленки подтянуть, руку на подбородок… Однако, смотри-ка, рассвет! – Родион вдруг обнаружил, что прекрасно видит товарища по несчастью. – Сколько мы с тобой пробазарили, не заметили, как утро настало. – Это ты не заметил, брат, а я-то давно заметил, – со снисходительным сожалением отозвался Истр. – Кстати, слышишь – сюда кто-то идет! Родион прислушался и действительно услыхал шаги. А вот кто-то нагнулся над решеткой, лица не видно – один силуэт. Что-то спросил – голос мальчишеский. Как, мол, не сдохли еще, собаки антские? – Смотри, сам не сдохни! – хмуро пригрозил Родион. – Ха, братец! – Истр вдруг ударил юношу по плечу. – Вот уж не ведал, что ты знаешь готский. Я тоже понимаю немножко. Раньше почти все наши ведали германскую речь – рядом ведь жили, да теперь не то! – Ты сказал – германскую речь? – Родион резко обернулся. – Ну да, язык всех родственных племен – готов, гепидов, скиров. Ромеи их прозвали германцами, а все их земли – Германией. Я слышал, «германцы» значит «люди войска», но не уверен. – Видно образованного человека… – О чем языки чешете, собаки? – донеслось сверху. – А ты что обзываешься-то? – поднял глаза Родион. – Вылезем – уши тебе оборвем! И вообще, что ты приперся? А ну, пошел отсюда, быстро, пошел! – Да я… я так просто… посмотреть… – Мальчишка был так озадачен подобной отповедью, что даже перестал ругаться. – Нельзя, да? – Нельзя! Что тут тебе, цирк? Иди куда шел, парень. – Ну и пойду… – обиделся не в меру любопытный подросток. – И пойду… А вас… вас завтра казнят – вот! – Ага, казнят. Вот, прямо так возьмут и казнят. Ладно врать-то! – Нет, не прямо так, сначала судить будут, а потом, после суда, казнят. У нас все по закону, мы ведь не дикари вроде вас, антов! – Перестань нас оскорблять этой кличкой! – подпрыгнув, прокричал Истр вдогонку уходящему парню. А Родион лишь сплюнул. Хотел цивилизации – вот она, получите и распишитесь. Казнят не просто так, а по суду. Интересно, какие обвинения предъявят? Да, и еще – как получилось, что он понимает язык готов? Если это действительно готы, так их разэтак через коромысло в двойной тулуп!
Глава 9
Поднепровье
Фея из снов
– Если кто-то лишит человека жизни и, отдавши все имущество, не будет в состоянии уплатить следуемого по закону, он должен представить двенадцать соприсяжников, которые поклянутся в том, что ни на земле, ни под землею он не имеет имущества более того, что уже отдал. Если же никто не поручится в уплате виры, тогда он должен уплатить виру своей жизнью! Продекламировав нараспев эту длинную фразу, судья – худенький и сутулый старикашка со злым сморщенным личиком, одетый в темную хламиду до самых пят, – обвел собравшийся на площади люд ехидным подозрительным взглядом и, откашлявшись, поинтересовался: желает ли кто-нибудь что-нибудь сказать относительно «омерзительных и гнусных преступников»? Преступники были привязаны к столбам рядом с высоким дубом, под сенью которого и разместилась вся судебная коллегия, включавшая самого судью, иначе тунгина, его помощников и присяжных – судя по богато расшитым ярким плащам, людей далеко не бедных. – Я желаю, господин тунгин! – Из первых рядов собравшихся выступил парень лет двадцати или чуть больше, с пижонской бородкой, заплетенной в две жиденькие косички, и со светло-пегой шевелюрой, стянутой серебряным обручем. Точно такие же обручи блестели на его лодыжках и запястьях, длинная фиолетовая рубаха из плотной ткани была украшена разноцветной вышивкой по подолу и вороту. Довершали наряд узкие штаны, смешные башмаки-мокасины и куцый широкий плащик, заколотый сверкающей на солнце застежкою. К наборному поясу с начищенными накладками были привешены гребень, небольшой мешочек, по всей видимости, кошель, и нож в зеленых замшевых ножнах. Из подобных же ножен на богато расшитой перевязи, только куда богаче украшенных, торчала рукоять меча, золоченая, но без перекрестья. В общем, внушительный облик молодого человека явно свидетельствовал о его высоком положении в обществе. Не красавец, но и не урод, лицо обычное, разве что несколько одутловатое. – Назови свое имя, о славный юноша, – приторно прищурив глазки, попросил тунгин. – Я – Эрмольд, сын Годальбольда, сына Автгальда, сына… – Достаточно, юноша, мы все хорошо знаем тебя и твоих славных предков, – устав слушать, судья махнул рукой. – Говори по существу дела, славный Эрмольд сын Годальбольда. Знаешь ли ты этих людей? Сухонький палец указал на привязанных к столбам пленников – Истра и Родиона. Последнего, надо сказать, это театральное действо весьма забавляло, он даже не скрывал улыбки. И не переставал удивляться: как вышло, что он понимает местный язык, судя по всему, явно германский? Не сказать, что отлично понимает, но на твердую «четверку». – Да, господин судья, и вы, собравшиеся, – Эрмольд снова поклонился. – Я узнаю этих молодых негодяев. Именно они пять дней назад лишили жизни моего родного брата, юного Ансарда сына Годальбольда, а также юного Годелинда сына Гунберта, юного Дакбольда сына Гаутсинда, юного… – Вполне достаточно, славный Эрмольд. Думаю, собравшиеся и соприсяжники хорошо знают, кто погиб и при каких обстоятельствах, но ты должен еще раз прояснить, как положено по закону. – С большим удовольствием, господин судья! – Парень осклабился и сверкнул глазами. Тунгин тоже улыбнулся и обернулся к стоявшим под дубом: – Есть ли у вас вопросы к этому славному юноше, господа? Прошу задавать по ходу дела. – Скажи, о славный Эрмольд сын Годальбольда, эти ли двое негодяев причастны к гибели наших молодых воинов? – Вперед выступил тучный бородач с заплетенными в две косы волосами. Выглядел тип забавно, только нес какую-то чушь! – О да, оба к этому причастны. Тот, что постарше, убивал наших парней мечом, и от его руки пал мой младший брат, мне это известно от очевидцев! – Эрмольд бросил на Радомира ненавидящий взгляд. – А второй – копьем и стрелами. – У них были еще сообщники, славный Эрмольд? – Увы, да. Жаль, что не все они сейчас здесь. Но двоих мы все же настигли, а еще двое, жалкие трусы, бежали, покрыв себя вечным позором. Родион насторожился: стало быть, из прочих «охотников за головами» двое погибли, а двоим удалось скрыться. Кому – неизвестно, но это значит, что может прийти помощь! Молодой человек усмехнулся: вот и он стал рассуждать, как древний воин. Впрочем, как тут по-другому? Надежда на своевременный приезд полиции уже ему самому казалась напрасной. Выходит, тот парень, что в кузнице… был братом этого пижона… Да, и в лице сходство заметно, только тот выглядел на несколько лет помоложе. Понятно, что этот… как его… Эрмольд так разозлился! Но должен же понимать – его брат первый начал! – Речь не о тех, кого вы настигли и кого упустили, – тем временем покачал головой судья. – Прошу, спрашивайте и дальше, господа. – Хотелось бы знать, почему Эрмольд упустил врагов? – непочтительно выкрикнул худощавый парень с бритым лицом и длинными светлыми локонами, похожий на слегка подгулявшую рок-звезду. – Если уж он рвется стать херцогом, пусть объяснит, как такое могло случиться? Захватил убийцу своего брата и доволен, а остальные могут идти разбойничать дальше, так, что ли? Собравшиеся загомонили: видимо, этот вопрос волновал многих. – Эти антские собаки хитры, как хорьки! – покраснев, выкрикнул Эрмольд. – Не знаю, насколько хитры хорьки, – издевательски пожал плечами «рокер». – Но ты, Эрмольд, на то и херцог, чтобы быть еще хитрее! На что нам глупцы? – Ах ты, подлый выскочка! – Эрмольд схватился за меч. – Ой-ой, как страшно! – Фротберт, помолчи! – прикрикнул на парня тунгин. – Свои личные вопросы задашь потом. – Потом? Так ведь Эрмольд меня только что оскорбил, при всех, причем два раза, назвав «подлым» и «выскочкой», – с явным удовольствием перечислил «рокер». – А ведь согласно законам, каждое оскорбительное слово тянет на три солида, не так ли? – Не так, Фротберт сын Витланда! В твоем случае эти слова нельзя считать настоящим оскорблением. – Ничего себе – не настоящим?! – Не перебивай судью! Они потянут… на две дюжины денариев каждое. Не больше! – Пусть так! – И не отвлекай нас от разбираемого дела. О своих оскорблениях напомнишь позже, уплатив перед тем судебную пошлину в размере сорока денариев. – Вот-вот! – убрав меч в ножны, Эрмольд довольно усмехнулся. – Заплати сперва, Фротберт, а уж потом будешь призывать к законности. Так я продолжу, уважаемый господин судья? – Да, продолжай… Постой, посмотрим, может быть, кто-то хочет задать вопрос. – Тунгин вновь обернулся к собравшимся. – Уважаемый Ротгарн сын Хродравна, ты? – Да, у меня есть вопрос. – Из тени дуба вышел рослый мужчина с ручищами, словно корни сосны. – Скажи, Эрмольд, при каких обстоятельствах были убиты наши парни? – Мы отправились на охоту, не имея намерения причинить вред кому-либо, но заблудились и зашли в селение антов, дабы спросить дорогу. Однако они сразу же набросились на нас, будто мы убийцы или дикие звери. Для подлых антов законы гостеприимства – ничто! – Сам ты подлый ант! – не выдержав, заорал Истр. – Гнусное отродье, засунь свой лживый язык себе в задницу! – Слышали, господин судья? – Эрмольд вновь взялся за меч. – Может, лучше мне отрезать его грязный язык, пока наши уши не опухли от оскорблений? – Эй, вы! – Сдвинув брови, судья строго взглянул на пленников. – Мы так и поступим, если вы будете мешать суду. – Но… – Молчать! Будете говорить, когда спросят. – А нас спросят? – хмыкнув, осведомился Родион. – Если будет на то нужда! – выспренно ответствовал тунгин. Подобной нужды пока, похоже, не возникало: вопросы задавались лишь с целью «утопить» обвиняемых. Впрочем, этот балаган не затянулся надолго. Взглянув на тень дуба, служившую тут часовой стрелкой, судья прервал обсуждение и откашлялся: – Дело мне представляется ясным, как и его решение. Подлые убийцы должны понести строгое, но справедливое наказание по нашим законам, ибо своих у них нет. – Как это нет?! – снова было закричал Истр, но тут же умолк: по знаку судьи воин ударил его кулаком в печень. Подросток скривился от боли и застонал. – Итак… Именем славного народа готов и Этцеля рэкса… «Этцель рэкс» значит «король Аттила», понял Родион. Надо же, какой интересный спектакль! Эти странные люди на самом деле собираются кого-то казнить? – Приговариваются к смерти путем сварения заживо в котле! – наконец провозгласил судья. Напряженная тишина повисла над поселением – площадью, длинными домами под дерновыми крышами, каменной высокой стеной, садами и пашнями. – Да, это гуннский способ казни, – подтвердил тунгин. – Именно ее и следует применять к чужакам. – Верно! – обрадованно закричал Эрмольд. – Так этим собакам и надо! – Да, все по закону, – важно закивали помощники. – Все верно. На какое же время назначим казнь, господин судья? – Полагаю, неплохо будет приурочить ее к какому-нибудь празднику, скажем – ко дню урожая. Думаю, никто не против? – Я против, если позволите! – Расталкивая собравшихся, к дубу протиснулся высокий мужчина лет сорока, с бритым худым лицом и стриженными в кружок волосами. – Извините, мои господа, я опоздал. – Он поклонился. – Спешил как мог, но… – Отец Ингравд… – пронеслось в толпе. – Отче… Родион с интересом взглянул на вновь прибывшего – это еще кто? Священник, что ли? Так они, выходит, христиане? Что же тогда церкви не видно? – Прошу простить – мой плащ в пыли, а одежда мокра от пота, – отец Ингравд улыбнулся. – Наших погибших детей не вернуть, но я уверен, их светлые души на небесах. Однако не вижу причин казнить этих антов. Месть – удел поганых язычников. – Да что ты такое говоришь! – Судья прав! Казнить, казнить их! Толпа зашумела: священника никто не спешил поддержать, и ухмыляющийся тунгин хорошо это понимал. – Так что ты нам предлагаешь, уважаемый отец Ингравд? – Предлагаю сохранить им жизнь… Толпа зашумела еще более возмущенно, молодежь засвистела, кто-то даже запустил в святого отца камнем, правда, не попал. Не очень-то они почитают служителей церкви! Может, крещены недавно? – И использовать их для уплаты налога. Налога кровью. Эти двое, похоже, умелые воины. И, клянусь Господом и сыном Его Иисусом… – Верно! Он верно говорит! Заплатить ими налог! – Тем самым мы убережем от гуннского рабства двух наших юношей, разве это плохо? – Хм, – покачал головой тунгин. – Я смотрю, не очень-то ты почитаешь Этцеля рэкса, святой отец. А мы ведь его данники, не забывай. Кстати, еще не известно, как бы все сложилось, если бы гуннам не помогли подлые анты! – Ну, это давняя история. Относительно же смертной казни епископ наш и учитель Ульфила говорил… Что говорил «епископ и учитель Ульфила», дослушать не удалось – тунгин снова махнул рукой, раздалось несколько ударов в медный таз или бубен, и все умолкли. – Да, эти подлые анты достойны смерти, – с неожиданной звучностью промолвил судья. – Но и предложение святого отца заслуживает внимания. А потому я властью своей выношу вопрос на ваш суд, люди! Как в древние времена великих героев, вопрошаю: кто за то, чтобы предать пленных смерти, соберитесь слева от этого дуба, а предпочитающие отдать их в счет налога – выстройтесь справа. Родион восхищенно присвистнул: а судья вовсе не дурак, хоть и производил на первых порах впечатление чокнутого фанатика. Народ одобрительно загудел и живо пришел в движение, расходясь на две группы. Пленники с волнением наблюдали. На суде присутствовали только мужчины, и толпа разделилась примерно поровну. Противники казни выглядели победнее, а стоявшие с другой стороны от дуба начали их переманивать – хватать за руки, обнимать за плечи, что-то шептать, и в итоге большинство проголосовало за казнь. – Ну и электорат у них тут, – Родион презрительно сплюнул. – Впрочем, у нас в России не лучше: голосуют сердцем, или задницей, или печенкой, но только не головой. – Слава Господу, сыну Его Иисусу Христу и… – Тунгин покосился на святого отца и уже куда тише добавил: – Нашим древним богам. Вот мы наконец-то разобрались с этим делом, решив его по справедливости и закону. – Собаки! – ругался у столба Истр. – Разве ж это справедливый суд? Где ж тут законность-то? – А ты, дружок, на что-то иное рассчитывал? – Родион усмехнулся. – Скорей бы кончился этот дурацкий спектакль. Дюжие парни отвязали пленников от столбов и потащили обратно в яму. Родион пару раз чихнул от поднятой ими желтовато-серой пыли, конвоиры тоже чихали и ругались. – Кормить-то нас сегодня будут, деятели? – спросил молодой человек по дороге. – А то ведь помрем до казни. Все происходившее казалось дурным навязчивым сном: суд, причудливые дома, странно одетые люди. Ну, и яма конечно же, гнусная и вонючая, накрытая кованой решеткой с тяжеленными камнями сверху. – Еду вам принесем, так и быть, – уходя, пообещал один из стражей. – Благодарите отца Ингравда, псы. «Псы» не отозвались никак – не было охоты ругаться понапрасну. – Ну? – Родион искоса взглянул на приятеля. – Что скажешь? – Многих слов я не понял, не так хорошо помню готскую речь… – Откуда ты ее вообще знаешь? Учил? – Раньше, до гуннов, ее все наши знали. Ну, многие. И молодежь обучали по старой памяти – ведь так делали предки. – Понятно. А мудрые предки не учили выбираться из таких ям? Ведь нас скоро казнят – сварят заживо в кипятке, это ты понял? – Да понял. Чего уж тут непонятного… – Дурацкий спектакль! Как и то ваше похоронное шоу. Господи, да когда ж все это кончится-то? Родион замолчал, задумался – и мысли его не радовали. Одна деревня придурков – это может быть случайность, а вот две – уже тенденция. Странные одежды, странные дома, суд этот чертов. И на протяжении нескольких дней пешего пути ни одной антенны, ни спутниковой тарелки, ни велосипеда, ни автомобиля. Ну, хоть бы кто-нибудь в пиджаке встретился или в шляпе! И в небе – ни единого самолета, даже следов инверсионных нет. Плохо дело, если логически рассуждать, очень плохо. Неужели… – Что вздыхаешь, брат? Думаешь, как сбежать? Я тоже. Вот, все эти люди здешние, называющие себя готами, и тамошние, якобы словены или анты. Предположим, что все они психи, актеры-неудачники, сектанты, больные на всю голову члены клубов исторической реконструкции. Допустим, здесь у них слет, как у туристов. Но ведь какие-то вещи современные должны иметься: мобильники, ключи от машин. Ладно, может, их куда-то на хранение сдали – во избежание неаутентичности, как у этих деятелей говорят. Хорошо, но язык? Что, специально готский учили? Но это ведь историком надо быть или лингвистом, доктором наук – способен ли на это обыкновенный придурок? И наберется ли таких сумасшедших гениев на несколько деревень – ведь это десятки, сотни людей! Ну, допустим, свихнулся целый научный институт, хотя, как гласит народная мудрость, с ума по одиночке сходят, только гриппом все вместе болеют. Но неужели никто ни разу не вспомнит, не заговорит о чем-то современном – о политике, спорте, фильмах, музыке, выпивке, наконец! Истру эти вопросы задавать бесполезно, как Родион убедился – тому бы с психиатром пообщаться… – Я вот думаю, с решеткой мы вряд ли управимся, – негромко произнес в это время потенциальный пациент. Да, отметил про себя Родион, может, Истр и сумасшедший, но точно не дурак. – Копать надо. Тут кое-где мягкая земля, я пробовал. Только… – Что? – скорее из вежливости спросил Родион. – Только знать бы, сколько нам осталось? День, два, больше? Когда у них праздник урожая? – А когда у вас бывает? – У нас будет дней через дюжину, не раньше – пока страда, сушка, обмолот. – Так и у них, наверное. – Нет, у них раньше. Ты же видел – поля уже почти все сжаты, отскирдованы. Боюсь, не так уж много времени нам осталось. – А что гадать? Сейчас еду принесут – спросим. – Думаешь, нас кормить будут? – Так обещали ведь! – А, тот бритый жрец… Готы верят в бога, распятого на кресте, но не забывают и старых своих богов – те помогают им в битвах. – Ага… Тс-с! – Родион вдруг насторожился. – Кто-то идет, кажется. – Точно – идет, – хмыкнул Истр. – Я давно услышал. Сверху раздались шаги – кто-то подошел к решетке, загородив солнечный свет, что-то поставил на землю. – Я принес вам воду и пищу. Сейчас спущу, принимайте. Корзинка, видать, сквозь решетку не проходила, и неизвестный доброхот (или стражник) спускал все по очереди на веревке: кувшин с водой, завернутые в тряпицу лепешки, сливы и груши. Что ж, спасибо и на этом. Подняв голову, Родион поблагодарил. – Я всего лишь исполняю свой христианский долг, – сухо отозвались сверху. – Ешьте, пейте. Вечером я приду еще или пришлю кого-нибудь. – А как долго… как скоро нас… – спросил Истр. – Праздник урожая через два дня. Именно столько вам осталось, увы, ничего не поделаешь. – Постойте! – вдруг встрепенулся Радик. – Вы ведь священник, да? Из местной церкви? – Наша церковь не владеет имуществом, мы – последователи епископа Ария[4]. Все это ничего не говорило Родиону. «Ария», не «Ария» – какая разница? Узнать он хотел нечто другое. – Раз вы священник, то должны знать, сколько времени прошло с начала нашей эры… Тьфу ты! Со времени рождения Иисуса Христа, конечно. – Сложно подсчитать… – Отец Ингравд задумался, принялся бормотать себе под нос. – Так… сначала был Тиберий, потом… а за ним Траян… Нет, Траян после… Господь наш Иисус родился примерно четыре с половиной века назад, – решил он наконец. – Четыреста пятьдесят лет назад?! Всего? – холодея, ахнул юноша. – Я не ослышался, вы так сказали? – Да, да, именно так. Едва ли я мог сильно ошибиться в подсчетах. – Значит, сейчас примерно четыреста пятидесятый год! – не в силах поверить, обалдело шептал молодой человек. – Плюс-минус год-другой. Неужели, правда? На шутника священник вовсе не походил. Середина пятого века – даже если священник ошибся не на год-другой, а лет на десять, это мало что меняет. Все равно ничего еще нет! Насколько Родион помнил из школьного курса истории – а учился он прилежно и успешно сдал ЕГЭ – в те времена еще не было почти ничего из того, с чем знаком современный человек. Ни Киевской Руси, ни Франции, ни Германии, ни Англии. Нотр-Дам еще не построили. Сильнейшим государством Европы считался Рим… Или империя уже распалась? Нет, разделилась на Западную и Восточную, то есть Византию. А Рим одолевали варвары, германские племена, в том числе готы. Но здесь-то они как очутились? Они должны быть в Западной Европе, в крайнем случае, в Крыму. Но если на одну секундочку допустить, что изменилось время, то почему бы и прочим категориям не пойти иными путями? Философии это нисколько не противоречит: по ней, время и пространство связаны. – Истр, дружище! – позвал Родион. – Ты знаешь такую реку – Дон? Или Черное море? – Дон… хм… – подросток задумался. – Есть поблизости большая река, мы зовем ее Тихий, а ромеи – Танаис. А еще одну большую реку – Борисфен или Данапр. А море… море… Эвксинский понт? Слышал что-то, но плохо помню. Борисфен, Танаис, какой-то понт. А ситуация-то беспонтовая! Без бутылки – точно не разберешься! Параллельная география какая-то. – Истр, а у вас зимой снег бывает? – озадаченно тряхнув головой, Родион решил зайти с другой стороны. – Конечно, бывает, и много. А ты думал, кто от вас на юге, тот и зимы не видал? И морозы случаются, и реки замерзают – не каждую зиму, правда, но бывает. Ну, уже кое-что – находимся не в Африке! Впрочем, главное не место, а время. Неужели действительно четыреста пятидесятый год (или около того)? Это даже не старина, это… архаика! За полторы тысячи лет забросило, даже больше! В дикие и малоизученные времена, о которых никто почти ничего толком не знает! Ну, были какие-то варвары… кочевали… народы переселялись. Зачем, спрашивается, чего им на месте не сиделось? В Рим тянулись не то грабить, не то на заработки, повышая криминогенную обстановку. Как гастарбайтеры в Москве, ничего принципиально нового. – Ты чего, брат, сидишь-то? – Истр толкнул в плечо задумавшегося Родиона. – Давай помогай копать! – Копать? Ах да, ну, как же! Раз помощи от полиции раньше чем через полторы тысячи лет ждать не приходится, надо полагаться на себя. Но голыми руками рыть оказалось трудно, почти невозможно: сперва шел слой глины толщиной с ладонь, а дальше земля оказалась твердая, будто камень. Сломав ноготь, Родион выругался и сплюнул: – Да тут, братец ты мой, экскаватор нужен! Ну, или, хотя бы лопата, кирка… – Нету у нас кирки. Хочешь жить – и так справишься, – с цинизмом, уже не удивительным в столь молодом парне, отозвался Истр. Родион начал понимать: в этом мире каждый привык спасать себя сам. – Не сидеть же просто так, врагам на радость? – Да тут не только ногти – руки переломать можно! Слушай, а давай-ка я к тебе на плечи встану. Выдержишь? – Спрашиваешь! Я, брат, тебе не слабак какой-нибудь! – Да я заметил, что не слабак. Только уж больно тощий. Оказавшись наверху, Родион уперся левой рукою в край ямы, правой же попытался расшатать решетку, но все усилия оказались напрасны. – Да-а, – опустившись снова на дно, устало промолвил юноша. – Зацепить бы ее тросом к «КамАЗу» да дернуть. Плечи-то я тебе не отдавил, братец? – Да не такой уж ты и тяжелый! Усевшись наземь, Родион посмотрел на свою руку – даже здесь, в тени на дне, была хорошо заметна широкая рыжая полоса, пересекавшая ладонь. – Ржавчина… – Ну, да – ржа. – Истр глянул с недоумением. – И что? – Как ты думаешь, старая у них эта яма? – Пожалуй, да. Места здесь мало, больше двух-трех человек сразу держать не получится, а дерьма в отхожей ямине – много, ишь, смердит-то! – Да уж, – Родион поморщился. – Мог бы и не говорить. Яма, значит, старая. Решетка, судя по ржавчине, тоже не новая. Так неужели она везде одинаково крепкая? – С виду так. – Истр поднял глаза. – Крепкая. – Вот и тюремщики наши так думают. А вдруг они ошибаются? – Ты предлагаешь проверить? – Парнишка с готовностью вскочил. – Давай теперь я полезу! – Ладно, ладно… Потом, чур, поменяемся! Истр копошился наверху долго, не уставая командовать: туда подвинься, сюда… пару шагов влево… вправо… – Ну, что там? Нашел что-нибудь? – Да нет пока… Может быть… – Ну, так не пойдет. Слезай! Спрыгнув, подросток недовольно поморщился. – Что глазищами засверкал? – накинулся на него Родион. – Туда его подвинь, сюда. Нет, брат, этак мы зря туда-сюда метаться будем. В любом деле главное что? – Что? – Методичность! – Ну, вот опять непонятное слово. – Сейчас поймешь. А ну-ка, подставляй спину. И, обрати внимани
Воспользуйтесь поиском по сайту: ![]() ©2015 - 2025 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...
|