 |
Глава 10. Наречение
|
|
|
|
Глава 10
Лето – осень 450 года. Южная лесостепь
Наречение
Обратный путь получился долгим – вскоре бросили челнок и шли пешком, запутывая следы. Зато было время обдумать все приключившееся и даже наметить план дальнейших действий. Тот факт, что неведомая сила перенесла Родиона в четыреста пятидесятый год, ему принять было трудно, но он не мог больше не верить собственным глазам. Все эти селения, старинная одежда и, самое главное, полное отсутствие признаков двадцать первого века! Ведь сколько они ни прошли, а не заметили на живописных берегах реки ни единой пивной бутылки или бумажки от какого-нибудь «сникерса» – в то время как кострища встречались, а значит, люди эти места посещали. В двадцать первом веке такого никак не может быть – чтобы отдыхали, а банок, стекляшек, окурков и мятых одноразовых тарелок после себя не набросали. В перемещение по времени и то легче поверить, ей-богу… И остается сделать вывод, что готский священник говорил правду: на дворе действительно четыреста пятидесятый год, то есть пятый век от Рождества Христова.
Но тогда неотвратимо встает следующий вопрос – как обратно-то выбираться? Хотя бы попробовать надо, но с чего начать? «Болото! – осенило Родиона. – Именно там причина! » Он хорошо помнил, как угодил в трясину и едва не утонул, как вода сомкнулась над его головой, почти заставив мысленно попрощаться с жизнью – вот тогда-то все и произошло! Ведь выбравшись из трясины, он сразу же услышал голоса, потом обнаружил привязанного к тяжелой колоде Истра…
Значит, имеет смысл разыскать то самое место. Истр поможет – он ведь там поблизости сам едва не утонул, а окрестности села знает.
|
|
|
– Слышь, помнишь ту болотину? – окликнул Родион товарища. – Ну, из которой мы с тобой еле выбрались.
– Болото? – Сидевший на обрыве Истр обернулся. – Конечно, помню. Если бы не ты…
– Расскажи еще раз: как ты там оказался?
– Да чего там рассказывать… – Истр отвернулся и посмотрел вдаль, на бескрайние степи, тянувшиеся почти до самого горизонта, вдоль которого синел широкой полосой лес.
– Я к чему спрашиваю – ты место это отыскать сможешь?
– Место? – Подросток наморщил лоб. – Наверное, смогу. Не о том ты сейчас заботишься, брат! Сначала домой нужно добраться.
– Доберемся, погони вроде бы нет.
– Погони-то нет, но кто сказал, что окрестные племена – мирные? Пора костер разжигать да рыбу бить на порогах, – Истр быстро поднялся, взял острую палку с обожженным концом. – Я за рыбой, а костерок с тебя. Огниво во-он там, под кустом.
Огниво они нашли в чужой лодке, в первый же день побега. Обойдя какое-то селение, подобрались незаметно, надеясь раздобыть соль. Соли не нашлось, зато разжились огнивом, что тоже неплохо – не жрать же пойманную дичь или рыбу сырыми? А уж насчет рыбы и дичи Истр оказался мастак! Что и говорить – первобытный парень. Родион при всей своей ловкости ни за что бы в рыбину палкой не попал. Огонь разводить – и то едва выучился, все пальцы отбил. Стучать изогнутой железякой по кремню, высекая искру, – это тебе не спичкой чиркнуть. Родион радовался теперь, что дома хватило ума не пристраститься к сигаретам. Ведь почему подростки курят? Потому что друг перед дружкой выделываются: вот, мол, я какой большой уже, сигаретиной дымлю, будто взрослый мужик! А еще водки могу выпить! И девку снять! Смотрите все, завидуйте. Родион без этого обошелся: на турслетах призовые места занимал, для самовыражения хватало. Взрослые они, дескать, потому что пиво умеют пить? А костер в сыром лесу с одной спички разжечь – слабо? Впрочем, добыть огонь с помощью спичек ему теперь казалось детской забавой.
|
|
|
Но вот наконец костерок запылал, и светлое пламя слилось с оранжевым закатным солнышком. Неширокая протока густо заросла камышом, ивняком и смородиной; жаль, осень скоро, ягод почти не осталось. Осень… Черт! Как же там братья-туристы – Валентиныч, Катерина Олеговна, Валька? Никогда, ни на одном слете такого не бывало, чтобы человек пропал бесследно. Это же ЧП! Ну, бывает, покалечится кто-нибудь, руку или ногу сломает, но так, чтобы ночью ушел на маршрут и не вернулся! Ищут сейчас, поди, спасателей вызвали, все болото слегами прошарили. Неудобно-то как – людей подвел дурацким своим исчезновением. Как потом тому же Валентинычу в глаза смотреть? Извиниться, объяснить ситуацию: я в пятом веке был, в плену у готов, так получилось… Ага, чтобы прямо со слета – в сумасшедший дом! Нет уж, придется что-то другое придумать.
Подкинув в костерок хвороста, Родион тихонько рассмеялся: ишь ты, уже сочиняет, как свое отсутствие объяснить, будто в школе урок прогулял. Еще бы выбраться отсюда, из этого чертова пятого века! Сомневаться Родион почти перестал – никак иначе объяснить происходящее было невозможно.
Красные угли как раз пылали жаром, когда с реки прибежал Истр с уловом – мокрый, веселый, уселся к костру, ловко вскрыл рыбье брюхо острым камнем. Родион даже позавидовал: и из бывалых туристов мало кто сумел бы в этом деле обойтись без ножа. А этот – пожалуйста.
– Кушай, брат! – перевернув подрумянившуюся добычу, махнул рукою подросток. – Вкусная!
Родион улыбнулся:
– И правда вкусно. Эх, жаль соль никто в лодке не позабыл!
– Смеешься, что ли? – удивился Истр. – Кто же соль в лодке оставит-то? Она в наших местах знаешь сколько стоит? На вес золота почти. Правда, у нас в селении есть, у Доброгаста в закромах. Жаль, что так все вышло. – Парнишка тяжело вздохнул. – Не удалось нам отомстить! А может, наши успели все-таки? Ну, хоть кого-нибудь… А то ведь придем домой – смеяться над нами будут.
– Не будут, – Родион потянулся за вторым куском. – Мы ведь не так просто прогулялись. Сведения важные принесем: где готы живут, сколько их, какие у них укрепления. Все это мы теперь знаем.
– Да, – подумав, согласился Истр. – Ведаем. Так, мыслишь, смеяться не будут?
|
|
|
– Говорю же, не будут. Особенно как про погибших узнают. Двоих-то наших парней… того…
– Зато остальные выбрались.
– Да. Если их потом не поймали.
Для ночлега Истр выбирал такие неудобные места, что Родион поначалу возмущался и спорил: и сыро тут, и кустов приличных нет, даже задницу подтереть нечем, зато вон там, у обрывчика над речкой, и сухостой, и вообще красиво – любой турист именно там палатку бы поставил. Но в ответ на эти вполне резонные замечания спутник обидно расхохотался:
– Странный ты человек, брат, опять чушь какую-то городишь. Да, есть места поудобнее, но как раз потому нам туда и нельзя. Местные охотники да рыбаки сами там останавливаются, а нам и на глаза никому показываться не надо, и следов оставлять. Чужаков нигде не любят. А сюда, в болото, никто не зайдет. Так что терпи, брат: неудобно, зато безопасно!
Родион больше не спорил: понял его правоту. Сообразительный парень Истр, да и опыт виден.
К счастью, обошлось без дождей. За два дня миновали степь, и к вечеру изумрудно-голубой океан трав с редкими вкраплениями кустарников, кое-где прорезанный руслами речек, сменился дубравами и буковыми рощицами. Потом замелькали липы, тополя, рябина, постепенно переходя в густые массивы растительности, где преобладали кустарники, но встречались и сосны.
Не тратя времени даром, Родион по пути расспрашивал Истра о житье-бытье – обычаях, праздниках, людях. Узнал много нового, причем такого, что шло вразрез с тем, что говорили в школе, например, о тех же готах.
Описания многочисленных праздников и племенных богов молодой человек пропускал мимо ушей, полагая лишним забивать голову подобной чепуховиной. Зато весьма интересовался болотом: не происходили ли там какие-нибудь непонятные или необъяснимые случаи, не появлялись ли оттуда странные люди или вещи.
– Необъяснимого ничего не бывает, – перепрыгнув через ручей, отозвался подросток. – Все ведь делается волею богов.
– Ах, ну да, конечно, – Радик едва скрыл издевку. – И все же, неужели никогда ничего странного не случалось? Хотя бы очень давно, при дедах? Может, старики что-то помнят?
|
|
|
– При дедах мы здесь не жили, – Истр покрутил головой. – В давние времена наш род обитал южнее, где теперь готы. В леса ушли после появления гуннов. Правда, они и сюда добрались, и теперь мы платим им дань кровью – отдаем молодых воинов.
– Что-то я гуннов у вас не видел.
– Подожди, еще увидишь. Сейчас не время.
Какое-то время друзья шагали молча, и каждый думал о своем: Истр о родном селении, а Родион… Радоваться пока было нечему.
– О болотине навий Влекумер может знать, – неожиданно промолвил парнишка. – Он частенько там бродит, с богами говорит.
– Влекумер? Крючконосый дед с бровями вразлет?
– Агу, дед… За ним не всякий молодой угонится. Недавно двух новых жен в дом привел – в придачу к тем, что уже были.
– Силен мужик, что и говорить, – Родион покачал головой. – Как бы с ним перемолвиться словечком?
– Не советую, – Истр вдруг нахмурился и потряс головой. – Влекумер – он себе на уме. Не зря его в селении боятся – он ведь волхв, навий. Но больше него о болоте никто знать не может. Разве что Хотобуд, его племянник.
– Хотобуд? – оживился Радик. – Тот парень, который с нами был? Что же ты мне раньше-то не сказал, дружище?!
– А ты раньше про болото не спрашивал.
И правда, не спрашивал.
– Да и жив ли Хотобуд? – вздохнул Истр. – Или готами убит?
Кто знает?
Жив оказался Хотобуд! Он и был первым, кого они встретили, оказавшись наконец в угодьях Доброгастовой общины, – вдвоем с каким-то мальчишкой вытягивал с лодки сети раненько поутру.
– А вон он, твой Хотобуд! – Истр сразу углядел с бережка знакомое лицо. – Живой и здоровый.
– А точно – он? – Родион всмотрелся. – Издалека не разберу.
– Да он один у нас такой чернявый. Слава богам – пришли, значит! Слышишь, брат? Наконец-то мы дома!
Стало быть, не убит Хотобуд, отметил про себя Родион. Значит, он из тех, кому удалось сбежать. Интересно будет с ним поговорить.
А Истр уже мчался к воде, размахивая руками и вопя:
– Эй, Хотобуд! Хотобуде-е-е!
Тот вдруг бросил сеть, оглянулся, всмотрелся – а потом схватил со дна лодки лук, живенько наложил стрелу и спустил тетиву.
К счастью, Истр оказался парнем ловким – услыхав свист стрелы, тут же упал в воду.
– Эй, эй! – закричал с берега Родион. – Хотобуд, не стреляй! Свои! Это же мы с Истром. Мы от готов сбежали!
Вздрогнув, Хотобуд обернулся на новый голос, а Истр уже поднялся на ноги.
– Это ж я, Хотобуде! – крикнул он.
– Ой! Да это ж и впрямь наши! – Сидевший в лодке мальчишка тоже узнал обоих. – Вернулись!
|
|
|
– А, теперь вижу, что наши, – Хотобуд попытался улыбнуться, но улыбка вышла больше похожей на досадливую гримасу. – Рад, что боги услышали наши мольбы и помогли вам.
Вечером этого же дня беглецы подробно рассказали обо всех своих приключениях. Слушал их совет старейшин: Доброгаст, Межамир, Витенег, Сдислав. Все это были уважаемые в селении люди, не суетливые, не говорливые, почтенные, чем-то похожие между собой – не внешностью, а скорее манерой держаться и общностью взглядов. И Влекумер присутствовал – как же без него? Как Родион успел выяснить, свою должность тот получил по наследству: и дед его был волхвом, и отец.
По ходу рассказа старейшины задавали вопросы.
– Четыре для пути, говорите?
– Может, и пять, если не очень быстро идти.
– Все на заход солнца?
– Там броды, Хотобуд их знал, да и мы запомнили.
– Да, Хотобуд и Ятвиг нам все рассказали.
Кстати, Хотобуд уже бегло пересказал свою часть истории. Ничего неожиданного Истр и Родион не услышали: дескать, заснули парни, проснулись от шума драки, увидели готов, пришлось сражаться, Доможира с Оровидом убили, а им двоим удалось уйти.
– Говорите, у них каменная стена вокруг селения? – продолжали расспрашивать старейшины.
– И ров глубокий.
– Надо и нам такую ставить, что скажете, отцы?
– Где взять столько камня?
– Зачем камень? Деревом обойдемся.
– А гунны? Они что скажут?
– А что же они нас от готов не защищают? Пришлют воеводу – поговорим. Теперь о Раде речь пойдет, – Доброгаст повернулся к парню. – Ты изгой, это плохо. Нельзя человеку жить без роду-племени. Я сегодня размышлял: парень ты неплохой, воин отважный. Тем более, у нас ведь останешься?
– Думаю, так. – Родион пожал плечами.
– Ну вот, – довольно ухмыльнулся старейшина. – Тогда завтра все и сладим. Имя себе выбери, сыне!
Родион не сразу понял, но Истр, сидевший рядом, ткнул локтем в бок и шепнул:
– Вставай, брат! Кланяйся! Честь тебе великая… теперь и в самом деле мне братом будешь! Всем нам.
«Великая честь» была оказана Родиону уже на следующий вечер. Сперва истопили «черную» баньку и прислали девку-рабыню – спину тереть. Родион сперва было застеснялся, потом плюнул – в конце концов, баня ведь. Да и девчонка оказалась ничего себе: большеглазая, худенькая, как раз в его вкусе, и грудь маленькая – а то ведь такие бывают, что убить можно… У этой грудь в ладони помещалась – сама и предложила проверить, уже после, в предбаннике… Там все и сладилось. Потом кваску попили, поболтали. Родион и тут не упустил случая расспросить про болота, но девчонка тут ничем помочь не могла: сказала только, что как-то брала краем болота бруснику, но ничего непонятного не видала – медвежонка разве что.
– Какого медвежонка? – тут же насторожился парень. – Плюшевого? Пластмассового? А, может, на нем еще и иероглифы были или надпись – «Мэйд ин чайна»?
– Не поняла, – девчонка расхохоталась. – Обычный медвежонок был, бурый. Рычал так смешно!
А потом мужики пришли: дескать, одевайся, ждут тебя все. Надев чистые порты и льняную рубаху с вышивкой, Родион вышел.
На берегу реки, на крутояре, под россыпью мерцающих звезд ярко горел костер, подкидывая искры в фиолетовое вечернее небо. Вокруг собрались люди – парни и молодые мужики, многие – с короткими копьями и щитами. Перед костром лежала колода, на которую Родиона усадили – так, чтобы не касался земли. Навий Влекумер в «рабочей одежде» и с жутковатыми ожерельями из птичьих и змеиных черепов, с секирой за поясом, побрызгал на голову парня водою из чаши, приговаривая:
– Яко тоя вода чиста, тако будет чисто лице; яко тоя вода чиста, тако будут чисты мысли; яко тоя вода чиста, тако будет чисто имя!
И вдруг, выхватив секиру, взмахнул над головой Родиона. Тот, сидя к жрецу спиной, этого не видел, но почувствовал, как сверху просвистело тяжелое лезвие – раз, другой, третий! Затем навий выбросил секиру себе за спину, и среди присутствующих прокатился радостный гул – значит, упала она как надо и можно было продолжать обряд. Влекумер тогда схватил зажженный факел, трижды обнес его вокруг Родиона, потом снова окропил водой, посыпал зерном.
– Гой! Гой! Гой! – все это время громко кричали собравшиеся. Видать, одобряли.
Наконец жрец остановился, поднял руки к небу и торжественно провозгласил:
– Нарицаемо имя тебе… Радомир!
– Радомир! – подхватило эхо, разнеслось по селению, на берега реки, к лесу. – Мир… мир… мир…
По толпе прокатился гул удивления – никто не ожидал, что неведомо откуда пришедшему парню дадут имя почитаемого древнего вождя. Родион выбрал его себе не случайно. Если взять первые буквы от его настоящего полного имени – Родион Даниилович Миронов – то и получится: Ра-до-мир. А к тому же именно так он звался в своих чудесных снах, в тех самых, где видел Хильду еще до первой встречи с нею наяву. Хильда и Радомир – ну черт возьми, чем не пара? Истр поначалу не верил, что его новому брату позволят носить столь почетное имя, но выяснилось, что в ночь перед наречением воевода Радомир, что ушел в болото, явился во сне Влекумеру, Доброгасту и другим старейшинам и повелел назвать пришельца в его честь. Стало быть, и правда это все не случайно!
– Пей, нареченный брат наш! – Истр в праздничной белой рубахе протянул братину с медом. – Пей, Радомир, сын Доброгаста! Помяни наших предков – теперь они и твои.
– Слава великим предкам! – Новонареченный поднялся с колоды, но чуть не упал – ноги затекли. Однако удержался, даже братину не выронил, лишь расплескал чуть-чуть. Выпил – в чаше оказалась та же медовуха, легко льющаяся в горло. С прошлого раза хорошо помня ее коварное действие, он увлекаться не хотел, но обычай требовал выпить все до дна. Благо, она была налита далеко не доверху.
Однако пока ноги держали, и Радомир, как он уже привыкал себя называть, огляделся. Откуда ни возьмись, появились девушки в цветочных венках, подхватили нареченного под руки, закружили в хороводе, запели:
То не свет-заря разливается,
То не солнышко с ясным месяцем,
Да роса блестит скатным жемчугом!
Хорошо девчонки пели, душевно! Одну песню закончили, другую завели. Радомир слов уже не различал, и слышалось ему нечто другое, всплывшее из глубин памяти:
Милая моя, солнышко лесное…
Где, в каких краях, встретиться с тобою?
А вот с плясками уже ничего у него не вышло – ноги заплетались, хорошо, новообретенный брат Истр поддержал, не дал упасть, спас от конфуза. Зато голова была ясной, будто эта вот звездная ночь – колдовская, волшебная! И все люди вокруг казались такими родными, будто он всю жизнь с ними прожил, будто они от рождения ему братья и сестры – Истр, и тот улыбчивый кудрявый парень, и эта девушка… и та… и эта…
– Эх, дай-ка я тебя поцелую, сестренка!
Поцеловал жарко, аж раскраснелся. Ноги подводили, а целоваться-то хотелось – как же без этого, праздник ведь, да еще в его, Родиона-Радомира, честь! Пустячок, а приятно! А небо-то какое! А месяц, звезды! И к-крутятся… все быстрее, быстрее…
Возрождаясь для новой жизни в семье Доброгаста, Радомир пришел в себя под березою. Помотал головою, на удивление ясной. Праздник продолжался, девушки и парни все так же резвились, играли, пели. Людей постарше не было – видать, гуляли своим кругом, чтобы не напиваться на глазах у молодежи и не подавать дурной пример. Ай, нехорошо! Надо бы и с мужиками выпить – Витенегом, Межамиром, Сдиславом… С Доброгастом особенно – он ведь теперь ему, Радомиру, второй отец. Или даже первый…
– Ты тут посиди, брате. – Откуда-то возник радостный Истр. – Хочешь, я тебе медку принесу?
– Не-е, – застонал Радомир. – Не надо, хватит уже… А вот с мужиками-то… со старейшинами то есть, надо бы выпить.
– Не надо, – рассмеялся парнишка. – У них свое гулянье, ты до него не дорос еще. А здесь для нас, молодых! Пей, пляши, веселися!
– А завтра, поди, на работу вставать?
– Да, страда, страда завтра. Еще не закончили. Завтра, брат, и нам с тобой скирды таскать.
– А сможем?
– Доброгастовы да не смогут? Не смеши, брат!
Звездная ночь плескалась весельем, искрилась кострищем и плясками. Немного оправившись, Радомир поднялся на ноги, опираясь на плечо Истра, подошел к костру под приветственные крики парней и девчонок. Поискал глазами ту, из бани – Малосту… Не нашел, ну и ладно – красивых девчонок хватало. Улыбнулся – ах, хорошо-то как, как хорошо!
|
|
|
