Вторая редакция «Архипелага»

 

Что именно происходило в это время в тиши кремлевских кабинетов, мы пока не знаем. Но эта тишина была обманчивой.

К тому времени экономическая реформа уже стала давать сбои и на горизонте появились первые симптомы кризиса советской экономики. Нужно было или более последовательно идти по намеченному пути дальше, или укреплять административно-командную систему. Возникшая альтернатива приобретала особое значение не только в связи с произошедшим после арабо-израильской войны обострением международной обстановки, но и в связи с теми процессами, которые происходили в так называемой «мировой системе социализма».

Прежде всего следует отметить, что отчуждение, начавшееся после ХХ съезда КПСС между СССР, с одной стороны, Албанией и Китаем, с другой, привело к тому, что весь 1967 г. прошел в обострении конфронтации между ними. Стало обнаруживаться, что и другие «страны социализма» не намерены слепо следовать за своим «старшим братом». Давно уже дрейфовала в сторону Запада Югославия. На путь расширения частного сектора встала Венгрия. Начала набирать силу оппозиция в Польше. Назревал бунт Фиделя Кастро, который удалось предотвратить только экономическими средствами. После прихода к власти в декабре 1967 г. Н.Чаушеску особую позицию заняла Румыния. (1)

Но самая тревожная ситуация сложилась в Чехословакии. Здесь 4 декабря 1967 г. должен был состояться Пленум ЦК КПЧ, на котором оппозиция готовилась дать А.Новотному бой. В связи с этим 2 декабря в Праге появился Л.И.Брежнев, пробыл здесь он недолго (2). Имеются сведения, что А.Новотный обращался к нему за поддержкой, но Л.И.Брежнев отказал ему в ней и предложил чехословацким коммунистам самим разбираться в своих проблемах (3). Пленум ЦК КПЧ был перенесен на две недели и состоялся 19-20 декабря 1967 г. На нем прежняя политика партии подверглась резкой критике, (4), 5 января 1968 г. А.Новотный был освобожден от обязанностей первого секретаря КПЧ, его место занял Александр Дубчек (5).

И отказ Л.И. Брежнева поддержать А.Новотного, и хоровод вокруг А.И.Солженицына дают основания думать, что в декабре 1967 г. борьба в верхах КПСС достигла такого предела, когда на некоторое время открылась перспектива либерализации правительственного курса.

Почему же А.И.Солженицын не попытался воспользоваться забрезжившими перед ними возможностями? Объяснение этого, по всей видимости, нужно искать в том, что в середине декабря 1967 г. он вел переговоры не только с Секретариатом Правления Союза писателей.

«…В декабре 1967 г., – пишет Александр Исаевич, – рвалась в Москву на переговоры со мной Ольга Карляйль, ей визы не дали – и тогда она попросила съездить в Москву туристом (а между тем – встретиться со мной) Степана Николаевича Татищева, молодого парижского славяноведа» (6). «…Татищева пустили беспрепятственно, в Москве он сразу позвонил Еве», Н.И.Столяровой (7), а «…Ева привела его на встречу со мной к Царевне» (8).

Характеризуя в «Теленке» эту встречу, А.И.Солженицын ограничился общими фразами: «Сам предмет переговоров (вопросы наизусть, ответы на память) тогда казался важен, ничего важного из них не последовало» (9). В «Зернышке» он отмечает, что главная цель приезда С.Н.Татищева заключалась в получении доверености для О.Карлайл на издание романа «В круге первом». Дать такой письменный документ А.И.Солженицын не решился. Одновременно С.Н.Татищев якобы передал, что Карлайли интересуются «Архипелагом» и готовы тоже взять на себя его издание за границей. Если верить Александру Исаевичу, он согласился передать Карлайлам «Архипелаг», когда он будет окончательно завершен (10).

По свидетельству О.В.Карлайл, ей было отказано в визе не в 1967, а в январе 1970 г. Что же касается 1967 г., то в декабре этого года для переговоров с А.И.Солженицыным она действительно использовала посредника, но им был не С.Н.Татищев, а ее брат Александр (11).

Встреча А.И.Солженицына с Александром Вадимовичем Андреевым состоялась не ранее 18 – не позднее 22 декабря (12) «Он, - пишет О.В. Карлайл о брате, - два с половиной часа беседовал в Москве с Солженицыным…Как сообщил наш посланец, выход книги придется сдвинуть на более ранний срок, а не переносить на январь 69 г., как мы предварительно предполагали (чтобы не печатать в конце года). Если потребуется, издавать хоть в июне…Затем последовало ошеломляющее известие. Мы передали Солженицыну просьбу: если это возможно, через какое-либо исключительно надежное лицо переслать нам письменное подтверждение нашей с ним договоренности. Солженицын ответил, что он в принципе не возражает, но в настоящий момент пускать в ход документ с его подписью исключается – это крайне опасно…А пока…он предлагает иной вариант. Он отправит нам рукопись еще одной своей книги, гораздо более серьезной по охвату материала и по политической значимости…Это подробное описание советской лагерной системы. В июне мы рукопись получим». Поэтому уже сейчас можно начать переговоры о ее издании с «Харпер энд Роу» (13).

После этой встречи А.И.Солженицын отодвинул в сторону «Раковый корпус» и вернулся к «Архипелагу». Правда, вместо того, чтобы «изучать историю гласных судебных процессов», он 26 декабря начал работу над второй редакцией «Архипелага» с чтения неопубликованных воспоминаний А.Адамовой-Слиозберг. Об этом свидетельствует письмо, которое он адресовал ей на следующий день (14). Затем Александр Исаевич начал писать новую, шестую часть «Архипелага», посвященную ссылке. Работа шла интенсивно, и 9 января 1968 г. Наталья Алексеевна записала в дневнике: «С. кончил VI часть (у Агафьи Ивановны)». Пересмотрев написанное, А.И.Солженицын вернулся к тексту. Поэтому 11 января в дневнике Н.А.Решетовской появилась новая запись: «С. кончил VI часть. Хороший вечер» (15). Таким образом, шестая часть «Архипелага» была написана не ранее 27 декабря 1967 – не позднее 11 января 1968 г. Это 72 страницы типографского текста или 5,4 а.л. При средней скорости работы (0,3 а.л.), их можно было написать за 16 дней. Это значит, что за главы об открытых судебных процессах А.И.Солженицын мог взяться только после 11 января.

*29 декабря 1967 г. А.И. Солженицын вернулся в Давыдово (Решетовская Н.А. Дневник // Архив Н.А. Решетовской).

Сразу же по окончании шестой части, Александр Исаевич передал ее для перепечатки Наталье Алексеевне, в дневнике которой мы читаем: «17 января. С. был огорчен, что я не кончила для него печатание». И далее: «Я встала 18-го в 6 утра и успела допечатать до ухода на экзамен» (16). Почему Александр Исаевич так торопил свою жену с перепечаткой «Ссылки»? Оказывается, 18-го он собирался в Москву (17), где у него уже были назначены встречи и куда он, вероятно, должен был явиться с готовым вариантом шестой части «Архипелага».

«В середине января, - вспоминала Н.А.Решетовская, - Александр Исаевич съездил в Москву» (18). С кем он там встречался и чем занимался, мы пока не знаем. Известно лишь, что в этот приезд он получил возможность ознакомиться с письмом А.Т.Твардовского к К.А.Федину, которое было посвящено литературной судьбе А.И.Солженицына (19), и, вероятно, тогда же впервые встретился с математиком Игорем Ростиславовичем Шафаревичем, который станет затем одним из его ближайших друзей и единомышленников (20)

*И.Р.Шафаревич женат на Любови Юрьевне Висковской (р.1921), - мать которой Любовь Николаевна являлась дочерью Николая Ивановича Гучкова (1860-1935) от его брака с Верой Петровной Боткиной (ум.1916) (Воробьева Ю.С. Родословная Гучковых // Из глубины времен. №12. СПб., 2000. С.228-230)..

В Москве А.И.Солженицын пробыл три дня (21), вернувшись домой, он сделал передышку: читал и писал письма, познакомился с присланными ему на отзыв рассказами трех студентов Литературного института, на два из них написал рецензии (22) и только после этого, 25-го, отправился в Давыдово, где вернулся к работе над «Архипелагом» (23). Правда, и там он продолжал заниматься корреспонденцией. 30 января 1968 г. датировано его новое письмо А.Адамовой-Слиозберг (24)

На этот раз в Давыдово Александр Исаевич пробыл менее месяца, 12-го числа он приехал в Рязань на два дня (25). 24-го к мужу отправилась Наталья Алексеевна, предполагая там отметить день своего рождения (26). Но, вспоминала она, «Саня приготовил подарок – предложил отпраздновать его дома – в тепле» (27). К тому же, пишет сам А.И.Солженицын, «к марту у меня начались сильные головные боли, багровые приливы» (28). Необходимо было отдохнуть. Проведя дома около недели, 2 марта Александр Исаевич уехал в Москву (29). Тогда же покинула Рязань и Наталья Алексеевна. “Теперь мы остались втроем…, - писала 3 марта Л.А.Самутину Мария Константиновна, - Дочура моя уехала в санаторий, до 6 апреля ее не будет” (30).

Проведя в Москве около недели, 8 марта Александр Исаевич направился в Ленинград. (31). Здесь он посетил квартиру Томашевских (32), а также имел встречу с Л.А.Самутиным, который передал ему свои записки о власовцах и воркутинском восстании заключенных. Этот материал был использован в «Архипелаге» (33). По свидетельству Н.А.Решетовской, домой ее муж вернулся 14 марта (34).

* Л.А.Самутин утверждал, что он встречался с А.И.Солженицыным в Ленинграде 18 марта, специально приехав для этого из Воркуты (Самутин Л.А. Я был власовцем… СПб., 2002. С.244).

Из этой поездки, по свидетельству Натальи Алексеевны, Александр Исаевич привез «фотографии и рисунки из книг, которые нужно скопировать» (35). «Всю вторую половину марта и начало апреля, - вспоминала Наталья Алексеевна, - муж напряженно работает. Кислорода, к которому всегда так тянется, ему явно не хватает: изводят головные боли. Как-то носом шла кровь. А в тот день, когда кончил писать о Соловках, было сильное головокружение» (36). Как явствует из дневника Н.А.Решетовской по возвращении из Москвы и Ленинграда А.И.Солженицын занимался третьей частью «Архипелага»: 1 апреля 1968 г.: «С. работает над Соловками» (37), 3 апреля 1968 г.: «С кончил писать о Соловках» (38). Есть основание думать, что это была последняя написанная им страница книги.

Исходя из этого, мы можем предполагать, что доработка первой части книги, в которую вошли материалы о судебных процессах, была произведена не ранее 25 января – не позднее 24 февраля. Насколько же велик был книжный материал, на основании которого «зимой 1967-1968 гг. в Солотче» происходила доработка Архипелага? (39).

Полностью или же почти полностью на книжном и архивном материале написаны: три главы первой части – восьмая «Закон ребенок», девятая «Закон мужает», десятая «Закон созрел»; пять глав третьей части: «Персты Авроры», «Архипелаг возникает из моря», «Архипелаг дает метастазы», «Архипелаг каменеет», «На чем стоит Архипелаг», глава четвертая «Почему терпели» из пятой части, глава первая «Ссылка первых лет свободы» из шестой части и глава первая из седьмой части. Фрагментарно книжный и архивный материал использован в первой части: главы вторая, третья, четвертая, одиннадцатая; в третьей части: главы десятая, одиннадцатая, двадцатая и двадцать вторая; в четвертой части: главах первая и третья; в седьмой части: главы вторая и третья.

Если суммировать все это вместе взятое, мы получим около 18 авторских листов. Кроме того, с конца декабря до начала апреля был написан основной текст части шестой «Ссылка» и седьмой части «Сталина нет». Это значит, что за 82 дня с 26 декабря 1967 по 3 апреля 1968 г. из под пера А.И.Cолженицына вышло не менее 20 а.л.

Из этих 82 дней, как минимум 11 дней (22-24 января, 12-13 и 25-28 февраля, 1 марта) Александр Исаевич занимался другими делами, 16 (18-20 января, 2-14 марта) он провел в поездках. И за эти 16 дней (а сюда входит и дорога) сумел собрать архивный и книжный материал, на основании которого было написано около 18 авторских листов. Для любого исследователя, очевидно, что выполнить такую работу за столь короткое время невозможно, даже если бы А.И.Солженицыну не требовалось тратить время на поиски, а необходимо было только читать и делать выписки. Но самое главное в другом. Из 16 дней, проведеных в поездках, для сбора материала об открытых судебных процессах в распоряжении Александра Исаевича было всего три дня: 18, 19 и 20 января. Из этого явствует, что его поездки были связаны не с поиском и сбором материалов, а с их получением из чьих-то рук.

Сомнительно и то, чтобы за остальные 55 дней он, чья средняя производительность составляла около 0,3 а.л. мог написать и отредактировать текст объемом 25 а.л. Это дает основание думать, что на заключительном этапе Александр Исаевич использовал не только чужой фактический материал, но и чьи-то черновые заготовки, которые ему требовалось лишь подогнать к основному тексту.

Таким образом, у А.И.Солженицына были помощники и тогда, когда он работал над первой редакцией «Архипелага», и тогда, когда он занимался второй редакций. А значит, «Архипелаг» – это плод коллективного творчества.

Один из «помощников» или соавторов А.И.Солженицына известен. Это – А.В.Храбровицкий. Позднее, знакомясь с вышедшим «Архипелагом», он специально отмечал те фрагменты, к которым имел отношение. «Обрадовала меня сноска на с.576 о том, как журнал «Социалистическая законность», 1962, №1, опубликовал отчет о суде в Тарту и приговор до того, как это произошло. Эту справку по просьбе Солженицына передал ему в письме от 3 февраля 1968 г. На с.368 абзац о письмах Короленко Горькому в 1921 г., копии этих писем передал Солженицыну с письмом от 27 февраля 1968 г.» (40). Причастность А.В.Храбровицкого к работе над «Архипелагом» подтверждается и А.И.Солженицыным. 16 марта 1968 г. он обратился к нему с письмом, в котором писал: «Я сердечно Вас благодарю за все справки и думаю, что к осени Вы поймете, зачем они были мне нужны» (41).

После выхода первого издания этой книги было опубликовано интервью с Вячеславом Всеволодовичем Ивановым, из которого стало известно, что он тоже принимал участие в написании «Архипелага». По утверждению В.В. Иванова, «много кусков» этого произведения «написано разными людьми» (Саед-Шах А. Солженицын // Новая газета. 2005. №63. 28-31 августа (интервью В.В. Иванова)

Кто же еще помогал А.И. Солженицыну писать «Архипелаг»?

 

В лучах «пражской весны»

В феврале 1968 г. к нам на исторический факультет Псковского педагогического института приехал известный американист Николай Николаевич Яковлев. Выступая перед студентами, он сделал заявление, значение которого я стал понимать только позднее. Н.Н.Яковлев сообщил, что в ближайшее время предстоит пересмотр многих сложившихся представлений о характере и пружинах развития исторических событий, что сейчас разрабатывается, скоро получит освещение в печати и будет внедряться в общественное сознание идея о действии тайных, закулисных сил – масонства, причем не только в прошлом, но и в настоящем. Позднее Н.Н.Яковлев поведал, что особый интерес к данной проблеме проявлял один из руководителей Пятого управления КГБ Д.Ф.Бобков (1).

Это заявление было сделано на пороге так называемой «Пражской весны».

Марта в Чехословакии была отменена цензура (2). 22 марта А.Новотный подал в отставку с поста президента ЧССР, 30 марта его приемником стал Людвиг Свобода (3). 8 апреля премьер-министром был назначен Олдржих Черник. Начались кадровые перемены по всей стране (4). Поднимается вопрос о переориентации Чехословакии на Запад.

Именно в это время работа А.И.Солженицына над “Архипелагом” вступила в завершающую стадию. Тогда же был Р.А.Медведев завершил переработку своей книги “К суду истории” (5), В том же 1968 г. на Западе закончил работу над книгой “Большой террор” Роберт Конквест (6). В 1968 г. на новый уровень поднимается диссидентское движение в СССР. Одним из показателей этого стало появление самиздатовского бюллетеня «Хроника текущих событий», первый номер которого вышел в свет 30 апреля (7). Первым редактором «Хроники», была поэтесса Наталья Горбаневская (8). Не исключено, что к этому изданию имели отношение В.В. и Ю.Г.Штейны (9).

*В начале 1970 г. Н.Горбаневскую на посту редактора «Хроники» заменил Анатолий Якобсон. Затем «Хронику» редактировали Галина и Илья Габай, Габриэль Суперфин, Юлий Ким (Миф о застое. Л., 1991. С.121).

Именно весной 1968 г. в рядах советского диссиденства появился А.Д.Сахаров. По его словам этому во многом способствовал сотрудник ФИАН Ю.Живлюк.

«Живлюк, – вспоминал Андрей Дмитриевич, – был еще одним моим новым знакомым в тот год. Я не помню, кто меня с ним познакомил – Медведев или кто-либо из ФИАНовцев, где он в то время работал. Живлюк был не вполне понятным для меня человеком тогда, а пожалуй, и сейчас» (10). И далее: «Во время одного из своих визитов (вероятно, в конце января или в начале февраля 1968 г.) Живлюк заметил, что очень полезной – он не конкретизировал, почему и для чего – была бы статья о роли интеллигенции в современном мире. Мысль показалась мне заслуживающей внимания, важной. Я взял бумагу и ручку и принялся (в начале февраля) за статью» (11)

«Свою статью, – отмечал А.Д.Сахаров, – я назвал «Размышления о прогрессе, мирном сосуществования и интеллектуальной свободе»…Основная мысль статьи – человечество подошло к критическому моменту своей истории, когда над ним нависли опасности термоядерного уничтожения, экологического самоотравления, голода и неуправляемого демографического взрыва, дегуманизациии и догматической мифологизации. Эти опасности многократно усиливаются разделением мира, противостоянием социалистического и капиталистического лагеря. В статье защищается идея конвергенции (сближения) социалистической и капиталистической систем. Конвергенция должна, по моему убеждению, способствовать преодолению разделения мира и тем самым – устранить или уменьшить главные опасности угрожающие человечеству. В результате экономической, социальной и идеологической конвергенции должно возникнуть научно управляемое демократическое плюралистическое общество, свободное от нетерпимости и догматизма, проникнутое заботой о людях и будущем Земли и человечества, соединяющее в себе положительные черты обеих систем…»(12).

«Размышления»…, – писал далее А.Д.Сахаров, – были закончены в основном к середине апреля». «В последнюю пятницу апреля (26 апреля - А.О.) я прилетел в Москву на майские праздники, уже имея в портфеле перепечатанную рукопись. В тот же день вечером (неожиданно, вероятно, случайно) пришел Р.Медведев с папкой под мышкой, которую он мне оставил, а я ему дал на прочтение свою рукопись. В его папке были последние главы книги о Сталине – в новой редакции» (13).

«Через несколько дней, по словам А.Д.Сахарова, Рой Медведев пришел еще раз. Он сказал, что показывал рукопись своим друзьям» и «что все считают ее историческим событием». Более того, он передал ему их неподписанные письменные отзывы. И хотя сам Р.А.Медведев не назвал ни одной фамилии, А.Д.Сахаров склонен был считать, что это были Э.Генри, Е.Гинзбург, Е.Гнедин и Ю.Живлюк (14)

Из записки КГБ от 22 мая 1968 г. в ЦК КПСС, “16 мая с.г., находясь в институте, Сахаров предложил одной из машинисток отпечатать пять экземпляров имевшихся у него материалов” (15). По тем же сведениям, “…в июне сего года Медведев получил от Сахарова исправленный экземпляр его статьи “Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе”, ознакомил с ней некоторых своих знакомых и размножил ее вместе с Петровским Л.П., членом КПСС, научным сотрудником музея В.И.Ленина" (16)

Обращает на себя внимание то, что инициатива Ю.Живлюка по времени совпала с появлением на рубеже 1967-1968 гг. записки австрийского ученого Эриха Яча «Попытки создания принципов мирового планирования с позиций общей теории систем». Она была составлена по инициативе итальянского менеджера и общественного деятеля Аурелио Печчеи и генерального директора по вопросам науки в Организации экономического сотрудничества и развития в Париже Александра Кинга (17). Выражая главную идею этой записки А.Печчеи писал: «В настоящее время мы начинаем осознавать человеческое общество и окружающую его среду как единую систему, неконтролируемый рост которой служит причиной ее нестабильности» (18). На основе этого делался вывод о необходимости глобального управления обществом в масштабах всей планеты (19). Для обсуждения этих проблем весной 1968 г. в Риме была организована специальная встреча ученых и специалистов в области планирования, в результате которой возник так называемый Римский клуб (20)

Таким образом, получается, что Ю.Живлюк подтолкнул А.Д.Сахарова на разработку и осмысление тех же самых проблем, для решения которых в это же время создается Римский клуб.

Если статье А.Д.Сахарова было суждено уйти в Самиздат и затем увидеть свет за рубежом (21), то совершенно иначе обстояло дело с другой публикацией, появление которой на страницах советской печати еще совсем недавно даже трудно было представить. Речь идет о статье М.П.Лобанова «Просвещенное мещанство», опубликованной в апрельском номере журнала «Молодая гвардия» (22).

«Сказать, что появление статьи Лобанова в легальной прессе, да еще во влиятельной и популярной «Молодой гвардии» было явлением удивительным, - пишет А.Л.Янов, - значит, сказать очень мало. Оно было явлением потрясающим. Злость, яд и гнев, которые советская пресса обычно изливает на «империализм»…, на этот раз были направлены, так сказать, внутрь. Лобанов неожиданно обнаружил червоточину в самом сердце первого в мире социалистического государства, причем в разгар его триумфального перехода к коммунизму. Обнаружил в нем язву, ничуть не менее страшную, чем империализм. В действительности – куда более страшную. Язва эта состоит, оказывается, в «духовном вырождении «образованного» человека, в гниении в нем всего человеческого». И речь идет вовсе не о явлении психологическом, частном, но о явлении массовом, социальном, о «зараженной мещанством… сплошь дипломированной массе». О «разливе так называемой образованности», которая, «как короед…подтачивает здоровый ствол нации», которая «визгливо-активна в отрицании» и представляет собою поэтому «разлагающую угрозу» самим основам национальной культуры. Короче говоря, не предусмотренный классиками марксизма, не замеченный идеологами режима, в социалистической стране уже сложился социальный слой «образованного мещанства», представляющий собой врага №1. Таково фундаментальное социалогическое открытие Лобанова» (23). Далее в статье отмечалось, что ориентацией на «материальное благополучие», советское государство содействует «завоеванию России буржуазным духом», разлагающее действие которого «страшнее американских ракет» (24). Из этого делался вывод: «американизации духа в силах противостоять только руссификация духа» (25)

Эти идеи получили развитие в сентябрьском номере «Молодой гвардии», на страницах которого была опубликована статья Виктора Чалмаева «Неизбежность» (26). Характеризуя содержание этой статьи, А.Л.Янов пишет: «…Чалмаев создавал историческое обоснование для лобановской концепции русификации духа…Русская история была для него по сути историей развития и созревания «национального духа», подготовкой его для последнего решительного боя с «американизмом», для нового, только более грандиозного Сталинграда, где «русскому духу» предстоит окончательная победа над дьяволом буржуазности. Поэтому для Чалмаева не существует пропасти между Россией советской и царской…и что еще важнее – это громадная роль церкви и православия как организующей и воспитательной силы в триумфальном шествии русского духа» (27).

Поскольку советская печать находилась под жестким контролем цензуры, подобные публикации не могли не быть инспирированы ЦК КПСС. По свидетельству А.Н.Яковлева, «обе статьи (Лобанова и Чалмаева) перед публикацией просматривались в КГБ и были одобрены» (28).

И появление этих статей, и переделка «Архипелага», и завершение работы Р.А.Медведева над книгой «К суду истории», и составление А.Д.Сахаровым его «Размышлений о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе», и появление «Хроники событий», и прогноз Н.Н.Яковлева о масонстве представляются звеньями одной, пока трудно уловимой цепи событий.

 

Завершение «Архипелага»

 

6 апреля А.И. Солженицын отправился в Москву (1). Здесь он посетил Чуковских и передал Елене Цезаревне для перепечатки первый том «Архипелага» (2)

Поскольку при доработке из книги были почти полностью исключены читательские письма-отклики на «Один день Ивана Денисовича», возникла мысль пустить их в Самиздат под названием «Читают «Ивана Денисовича» (3).

Из Москвы 10 апреля Александр Исаевич отправился в Борзовку (4). «Шла Вербная неделя как раз, но холодная. – вспоминает он, - В субботу 13-го пошел даже снег, и обильный, и не таял. А в вечерней передаче Би-Би-Си я услышал: в литературном приложении к «Таймсу» напечатаны «пространные отрывки» из «Ракового корпуса» (речь идет о публикации, подготовленной Н.Бетеллом и П.Личко – А.О.). Удар! – громовой и радостный! Началось! Хожу и хожу по прогулочной тропке. Под весенним снегопадом, - началось! И ждал – и не ждал. Как ни жди, а такие события разражаются раньше жданного. Именно Корпуса я никогда на Запад не передавал (Словакия ведь не Запад- А.О.). Предлагали мне, и пути были – я почему-то отказывался, без всякого расчета. А уж сам попал – ну, значит, так надо, пришли Божьи сроки …За этой прогулкой под апрельским снегом застала меня жена, только что из Москвы. Взволнована… Твардовский уже четвертый день меня ищет, рвет и мечет» (5).

В Москву А.И.Солженицын отправился только на третий день, 16-го, в понедельник (6). В этот приезд он запустил в обращение материалы о его взаимоотношениях с Секретариатом Союза писателей СССР (7), а затем с литературоведом с А.В.Белинковым отправил их за границу (8). Через некоторое время они были опубликованы в Нью-Йорке на страницах «Нового журнала» (9).

Беспокойство А.Т. Твардовского было вызвано тем, что редакция «Нового мира» получила телеграмму, посланную на ее адрес 9 апреля из Франкфурта-на-Майне: «Ставим вас в известность, что Комитет госбезопасности через Виктора Луи переслал на Запад еще один экземпляр «Ракового корпуса», чтобы этим заблокировать его публикацию в «Новом мире». Поэтому мы решили это произведение публиковать сразу. Редакция журнала «Грани» (10).

Как утверждала Н.И.Столярова: «…Никакой он не Луи, а Виталий Левин, сел недоучившимся студентом, подторговывал валютой с иностранными туристами; в лагере был известным стукачем; после лагеря не только не лишен Москвы, но стал корреспондентом довольно «правых» английских газет, женат на дочери английского богача*, свободно ездит за границу, имеет избыток валюты и сказочную дачу в генеральском поселке Бакове, по соседству с Фурцевой» (11).

*О жене В.Луи см.: Загадочная англичанка в Москве. Необычная карьера жены Виктора Луиса // Русская мысль. 1975. 2 января.

А вот сведения из «Российской еврейской энциклопедии»: «Луи Виктор Евгеньевич (1928-1992) – журналист. В 1946-47 работал рассыльным в посольстве Бразилии в Москве. В 1947 г. репрессирован. Отбывал наказание около 10 лет, после чего вернулся в Москву. Работал московским корреспондентом английской газеты «Санди экспресс»…первым сообщил на Запад о снятии Н.С.Хрущева с должности первого секретаря ЦК КПСС.., организовал издание на Западе книги С.И.Аллилуевой «Двадцать писем к другу» и мемуаров «Хрущев вспоминает», передал в «Бильд» снятый скрытой камерой фильм о пребывании А.Д.Сахарова в ссылке в Горьком» (12)*.

*О В.Луи см. также: Тьери Вольтон. КГБ во Франции. Перевод с французского. М., 1993. С.204-205. Гордиевский О., Эндрю К. КГБ. Разведывательные операции от Ленина до Горбачева. М., 1999. С.499.

17 и 18 апреля А.И.Солженицын был в «Новом мире», где ему предложили выступить с заявлением, что он ничего не передавал за границу и считает недопустимым публикацию там своих произведений без его разрешения (13). Однако Александр Исаевич на такой шаг не пошел, предложив первоначально выяснить, кто такой Виктор Луи и действительно ли телеграмма пришла из «Граней». После этого он вернулся на дачу встречать Пасху, которая в 1968 г. приходилась на воскресенье 21 апреля (14). А накануне, пишет А.И.Солженицын, 20 апреля в Страстную Субботу, в Борзовку, приехал Борис Можаев: «…прикатил новую беду: словак Павел Личко самовольно продает из Чехословакии «Раковый корпус» англичанам…Час назад, день назад победительна была скачка моего коня – и вот сломана нога, и мы валимся в бездну…Что же мне делать?» (15).

Так весьма туманно писал Александр Исаевич в «Теленке». А вот как этот же эпизод нашел свое отражение в «Зернышке»: «И – опять погнал Личко в Москву, к Можаеву. И всучивал ему – через границу перевезенный – договор, чтоб я подписал. И Борис – того договора благоразумно в руки не взявши – вынужден был гнать ко мне в Рождество. И в мое ранневесеннее одиночество на Истье свалился с такой новостью: оказывается, Личко договор уже подписал от моего имени!…Безотказный мой друг возвратился в Москву, встретился с Личко – и велел ему тут же в ресторанной уборной близ Новодевичьего изорвать договор в клочки» (16).

Такова версия А.И.Солженицына. Совершенно иначе эта история отразилась в воспоминания Н.Бетелла: «К тому времени лондонское издательство «Бодли хед» созрело для того, чтобы предложить мне и Дольбергу взяться за перевод романа и пьесы «Олень и шалашовка» на английский язык…Издательство подготовило контракт, который я привез в Братиславу, и 22 марта в ресторане «Захова хата», что в 20 милях от города, Личко подписал его при мне и в присутствии моего друга романиста Алана Уильямса, уверяя нас в том, что он действует с согласия автора и в соответствии с его указаниями. Позднее Личко подписал еще один документ, разрешавший издательству «Бодли хед» продавать права на издание книги на других иностранных языках. Затем я перевез рукопись «Ракового корпуса» и контракт через границу и из Вены улетел домой…» (17).

И далее: «В апреле 1968 года Личко поехал в Москву прояснить ситуацию и получить от автора подтверждение контракта от 22 марта. Они не встретились. Солженицын находился в Рязани и не мог приехать в Москву. Однако они обменялись посланиями через их общего друга писателя Бориса Можаеваи обсудили дела, в том числе и публикацию в литературном приложении к «Таймс», о которой Солженицыну уже было известно. В отправленном из Вены письме от 12 мая Личко писал мне: “Я пытался связаться с Александром (Солженицыным – прим. Авт.)…Я сообщил ему в точности, как обстоят дела. Кроме того, я просил его дать письменную доверенность, которая была нужна Максу Райнхардту из издательства «Бодли хед»…Александр не хочет открыто обнаруживать свои связи со мной и «Бодли хед», однако он полностью одобряет все сделанное мной. Он доволен тем, что его книга вот-вот будет напечатана в Англии…”. Это подстегнуло меня и Дольберга к нашей работе, а издательство «Бодли хед» начало с определенным успехом продавать права на издание романа в другие страны…» (18).

Как развивались события дальше?

«…Прошло недели три – пишет А.И.Солженицын, – и вдруг приносят мне вырезку из “Монд”: между “Мондадори” и “Бодли хэдом” происходит публичный спор о копирайте на “Раковый корпус”» (19). После этого Александр Исаевич взялся за перо, в результате чего появилось его письмо, опубликованное затем в «Литературной газете» (20). «…И вот, - читаем мы в Теленке, - уже (25.4) с напечатанным письмом… я шагаю в редакцию «Литературной газеты»…Кинулись, наперебой читают: “А в «Монд» уже послали?” “Вот сейчас иду посылать”… “Еще в «ЛитРоссию»“ (21). Письмо было послано также в газету «Унита» (22).

В нем говорилось: «Из сообщения газеты “Монд” от 13 апреля мне стало известно, что на Западе в разных местах происходит печатание отрывков и частей из моей повести “Раковый корпус”, а между издателями Мондадори (Италия) и Бодли Хэд (Англия) уже начат спор о праве «копирайт» на эту повесть. Заявляю, что никто из зарубежных издателей не получал от меня рукописи этой повести или доверенности печатать ее. Поэтому ничью состоявшуюся или будущую (без моего разрешения) публикацию я не признаю законной, ни за кем не признаю издательских прав: всякое искажение текста (неизбежное при бесконтрольном размножении и распространении рукописи) наносит мне ущерб; всякую самовольную экранизацию и инсценировку решительно порицаю и запрещаю» (23).

Действительно, никому из зарубежных издателей Александр Исаевич рукопись «Ракового корпуса» не передавал. Ведь Павел Личко – не был издателем. Не передавал он никому и доверенности на ее печатание, даже через Павла Личко. Что же касается запрета на издание повести, то он был обставлен одним условием: «без моего разрешения». Но, если верить Н.Бетеллу, то, отказавшись подписать письменную доверенность П.Личко, устное разрешение на издание повести Александр Исаевич ему все-таки дал (24).

«Весной 1968 г. …, – пишет А.И.Солженицын, характеризуя завершение работы над «Архипелагом», – мы для ускорения решили собраться в Рождестве с тремя машинистками (Люша, Кью и жена Наташа) на двух машинках и кончить штурмом. Так и сделали: за 35 дней, до первых чисел июня…мы сделали окончательную отпечатку “Архипелага”» (25). Е.Д.Воронянская, Н.А.Решетовская, А.И.Солженицын и Е.Ц.Чуковская собрались вместе 29 апреля (26). Елена Цезаревна за май перепечатала второй том (27), затем помогла Е.Д.Воронянской и Н.А.Решетовской с третьим (28)

«А в Рождестве –читаем мы в Теленке, - нежная зелень, первые соловьи, перед утрами туманец от Истьи. От рассвета до темени правится и печатается «Архипелаг», я еле управляюсь подавать листы помощницам на две машинки, а тут еще одна машинка каждый день портится, то сам ее паяю, то вожу на починку. Самый страшный момент - с нами единственный подлинник, с нами – все отпечатки «Архипелага». Нагрянь сейчас ГБ – и слитный стон, предсмертный шепот миллионов, все невысказанные завещания погибших – все в их руках, этого мне уже не восстановить, голова не сработает больше. Сколько десятилетий им везло, каждый раз перед ними уходила вода из Сиваша – неужели попустит Бог и теперь? Неужели совсем невозможна справедливость на русской земле?» (29).

Когда текст «Архипелага» был отпечатан (получилось 1500 страниц, по всей видимости, в полтора интервала), Н.А.Решетовская произвела его фотографирование (30), в воскресенье 2 июня работа была завершена. И в этот день в Борзовке, опять «случайно», появилась Н.И.Столярова. «…2 июня, – пишет А.И.Солженицын, – приехали в Рождество Столярова и Угримов…с такой новостью: “Вышел на Западе «Круг первый» – пока малый русский тираж, заявочный на копирайт, английское издание может появиться через месяц - два”. И такое предлагают они мне: будет на днях возможность отправить «Архипелаг»! Только потянулись сладко, что работу об-угол, - как уже в колокол! в колокол! – и в тот же день и почти в тот же час! Никакой человеческой планировкой так не подгонишь. Бьет колокол! бьет колокол судьбы и событий – оглушительно! – и никому еще неслышно, в июньском нежном зеленом лесу» (31).

Такому совпадению действительно можно было бы удивиться, если бы мы не знали, что оно было «спланировано» еще в декабре 1967 г. во время встречи А.И.Солженицына и А.В.Андреева. Потому и потребовалась такая спешка.

Характеризуя свою работу над «Архипелагом», Александр Исаевич любит отмечать, что начал её в 1958 г., а закончил в 1968-м. «Так что 10 лет я над ним работал» (32) Между тем, как мы знаем, в 1958 г. работа захлебнулась в самом начале, столь же кратковременным было обращение к ней и в 1960 г. А далее работа была выполнена в четыре приема: февраль-сентябрь 1965 г.(не более 110 дней), декабрь 1965 - февраль 1966 гг (максимум 55 дней), декабрь 1966 – февраль 1967 гг. (73 дня) и декабрь 1967 – апрель 1968 гг. (71 день). Итого немногим более 300 дней, т.е. около 10 месяцев. Согласитесь есть разница: 10 лет или 10 месяцев. И за эти десять месяцев А.И. Солженицын написал, отредактировал и отпечатал на машинке 90 авторских листов.

Одним своим знакомым А.И.Солженицын заявлял, что эта книга будет опубликована через тридцать лет (33), другим – только после его смерти (34). Однако отправляя «Архипелаг» летом 1968 г. за границу, он изъявил желание увидеть его опубликованным в самое ближайшее время. В журнальном варианте «Теленка» мы читаем: «Сперва я намечал его печатание на Рождество 1971 г.» (35). В первом издании эта

⇐ Предыдущая11121314151617181920Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: