 |
Нежелание Н.Д.Виткевича даже выслушать мое понимание истории с
|
|
|
|
арестом А.И.Солженицна свидетельствует, что Николай Дмитриевич сознавал шаткость общепринятой версии этого события.
Ранее уже обращалось внимание и на фантастический характер ареста
писателя, и на то, что при его задержании не был произведен обыск, и на необычное путешествие арестованного комбата с командного пункта бригады на Лубянку, и на странности следствия, и на удивительный приговор. Причем, как отмечалось, самое главное в этой истории - это непримиримое противоречие между предьявленным А.И.Солженицыну обвинением и характером вынесенного приговора.
Или другим было обвинение, или же другим был приговор.
Допустим, что обвинение соотвествует действительности. Тогда следует поставить под сомнение все известные нам источники о характере приговора. А это не только утверждения самого А.И. Солженицына, но и Определение военной коллегии Верховного суда СССР, опубликованные документы следственного и реабилитационного дел.
Если допустить, что документы, характеризующие приговор подлинные, тогда следует признать сфальсифицированными сведения о характере обвинения, которые опять-таки содержатся в воспоминаниях А.И. Солженицына, определении Военной коллегии Верховного суда СССР, опубликованных материалах следственного и реабилитационного дел.
Таким образом, и в одном, и в другом случае приходится не только поставить под сомнение утверждения А.И.Солженицына, но и констатировать, что названные официальные документы были сфальсифицированы. А поскольку доступ к ним до сих пор закрыт, подобная фальсификация могла быть осуществлена только на официальном уровне.
Отсюда вытекает два возможных заключения: или же арест, следствие и приговор имели совершенно иной характер, или же они были фиктивными и нужны были для создания Александру Исаевичу необходимой «легенды».
|
|
|
В связи с этим никак нельзя не вспомнить те загадочные слова, которыми Александр Исаевич сопроводил описание своего ареста:
«Арест был смягчен тем, что взяли меня с фронта, из боя; что было мне 26 лет; что кроме меня никакие мои сделанные работы при этом не гибли (их не было просто); что затевалось со мной что-то интересное, даже увлекательное; и совсем уже смутным (но прозорливым) предчувствием – что именно через этот арест я сумею как-то повлиять на судьбу моей страны» (12).
Мог ли так размышлять человек, перед которым открывалась перспектива: или на кладбище, или в ГУЛАГ. В первом случае возможность «повлиять на судьбу страны» была полностью исключена. Казалось бы, не открывала надежд на это и перспектива оказаться за колючей проволокой. И уж тем более трудно было представить себе пребывание здесь «интересным и даже увлекательным».
Так мог смотреть из тюремного окна в свое будущее лишь человек, для которого арест являлся не карой, не наказанием с неизвестными последствиями, а лишь формой прикрытия какой-то многообещавшей деятельности.
ххх
«Все это вместе взятое дает право на существование версии о возможных связях А.И. Солженицына с советскими спецслужбами и ставит его перед необходимостью дать объяснения по тем фактам, которые бросают на него тень подозрения.
Более того, на мой взгляд, лица, в той или иной степени, оказавшиеся причастными к созданию существующего мифа о А.И.Солженицыне, активно сотрудничавшие с ним, способствовавшие получению им Нобелевской премии, связанные с Российским общественным фондом, ИМКА-пресс и т.д., тоже обязаны или отвести все подозрения от своего кумира (в противном случае они в разной степени ложатся и на них), или же, признав их обоснованность, снять подобные же подозрения с себя.
|
|
|
Если А.И.Солженицын предпочтет сохранить молчание или отделаться общими словами, как он поступил в отношении публикаций Ф.Арнау и Т.Ржезача, высказанное предположение о его возможных связях с советскими спецслужбами можно будет считать доказанным. Если вместо гласного разбирательства по мне будет открыт огонь, то для любого думающего человека, такое развитие событий тоже будет означать только одно – предложенный в данной книге подход к разгадке мифа о А.И. Солженицыне ведет к истине».
Взятые в ковычки слова, были приведены в первом издании этой книги.
С тех пор прошло более двух лет. Однако и герой книги, и его соратники никак не отреагировали на них, что дает право назвать А.И. Солженицына литературным Азефом.
На этом можно было бы поставить точку, если бы в биографии писателя не было бы еще одной загадки.
Глава 3
В паутине ЦРУ
Масонский след
Из недавно опубликованных воспоминания Владимира Брониславовича
Сосинского явствует, что среди его знакомых, был и А.И.Солженицын (1). Однако в воспоминаниях самого А.И.Солженицына фамилия Сосинского не упоминается (2). Можно было бы допустить, что это знакомство являлось случайным и для лауреата Нобелевской премии не представляло никакого интереса. Но так ли это?
*Полное имя Владимира Брониславовича Сосинского Бронислав – Владимир - Рейнгольд. Официально он значился как Владимир, неофициально его звали Брониславом (Запись беесды с Алексеем Брониславовичем Сосинским. Москва. 3 июня 2003 г. // Архив автора)
Владимир Брониславович родился 21 августа 1900 г. в Луганске, умер в 1987 г. в Москве, был сыном инженера, работавшего на заводе Гартмана, и баронессы Шернберг. Участвовал в белом движении, оказавшись в эмиграции, с 1924 по 1926 г работал в советском торгпредстве в Париже, находился в приятельских отношениях с Мариной Цветаевой и ее мужем Сергеем Эфроном, в 1925-1926 гг. жил с ними в одной квартире, с 1945 г. входил в Союз советских патриотов, с 1947 г. работал заведующим стенографического отдела ООН, в 1960 г. вернулся в СССР. Поддерживал отношения с А.А.Ахматовой, Б.Л.Пастернаком, К.И.Чуковским (3).
Уже одна биография В.Б.Сосинского свидетельствует, что он не мог не привлечь к себе внимания А.И.Солженицына. Еще более убеждает в этом тот факт, что Владимир Брониславович был женат на Ариадне Викторовне Черновой (1908-1974) – дочери лидера партии эсеров В.М.Чернова от его брака с Ольгой Елисеевной Колбасиной. Между тем, сестра Ариадны Викторовны Ольга находилась замужем за В.Л.Андреевым, с которым Александр Исаевич был знаком с 1964 г. (4).
|
|
|
Когда появилось первое издание литературных воспоминаний
А.И.Солженицына (1975 г.), в них специально было отмечено, что еще не пришло время назвать всех, кто оставил в жизни автора тот или иной след (5). В журнальный вариант «Теленка» (1991г.) было включено так называемое «Пятое дополнение» –«Невидимки», из которого нам стало известно более ста человек, которые оказывали автору различную помощь, нередко рискуя своей карьерой. Однако тогда дополнение было напечатано «еще не целиком» (6). В 1996 г. увидело свет второе издание воспоминаний, в котором «Пятое дополнение» было, наконец, опубликовано полностью (7). Но и в нем фамилия В.Б.Сосинского не фигурирует.
Не нашлось в них места еще одному человеку. Речь идет об Игоре Александровиче Кривошеине, с которым, как мы знаем, Александр Исаевич познакомился в Марфино. Может быть после освобождения они больше не общались? Нет, говоря о своих встречах с бывшими товарищами по «шарашке» И.А.Кривошеин удостоил чести назвать только две фамилии: Л.З.Копелева и А.И.Солженицына (8).
Здесь, вероятно, следует отметить, что Игорь Александрович еще по
эмиграции знал В.Б.Сосинского и поддерживал с ним самые близкие отношения в Москве. «Уже в 1958 г., - вспоминала Н.А.Кривошеина, - Сосинский приехал в Москву и, странно, мы с 1961 г. жили рядом с ним, на одной площадке в том же доме, в Измайлове» (9).
Это наводит на мысль, что и И.А.Кривошеина, и В.Б.Сосинского
А.И.Солженицын оставил за пределами своих литературных воспоминаний, полагая что для них не пришло время даже сейчас.
Что же отличало их от десятков «невидимок», которые фигурируют в «Теленке»? Прежде всего то, что они принадлежали к числу тех эмигрантов первого поколения, которые после Великой Отечественной войны вернулись на Родину. По разным оценкам, их было от двух до шести тысяч человек (10). Многие из них общались между собою в России (11) и почти все сохраняли связи с зарубежьем. Это значит, что знакомство А.И.Солженицына с И.А.Кривошеиным и В.Б. Сосинским открывало возможность для установления контактов с русскими эмигрантами, как вернувшимися в Советский Союз, так и оставшимися за границей.
|
|
|
Но дело, по всей видимости, не только в этом. Описывая свое пребывание в шарашке, Л.З. Копелев отмечал: «…с нами подружился Игорь Александрович Кривошеин – сын министра в кабинете Столыпина, выпускник Пажеского корпуса…Он и не пытался скрывать, что вплоть до высылки из Франции был масоном …., признался он и в том, что в 1940-1943 гг. был связан с французской разведкой» (12).
Если связи И.А.Кривошеина с французской разведкой до сих пор остаются для нас тайной за семью печатями, то некоторое представление о его масонских связях дают имеющиеся публикации (13).
Из них явствует, что, находясь в эмиграции, с 1922 по 1947 г., И.А.Кривошеин входил в 12 масонских лож: 1) Астрея (посвящен в декабре 1922) (14), 2) ДрузьяЛюбомудрия (принят в июне 1928 г.) (15), 3) Северное сияние (член ложи до 1930 г.) (16), 4) Юпитер (с 1930 по 1935) (17), 5) Капитул Астрея (с 22 октября 1930 г) (18), 6) Северные братья (1932-1933 гг.) (19), 7) Лотос (вышел в 1935 г, восстановлен в 1945 г.) (20), 8) Ложа Горячие товарищи ( присутствовал на открытии в 1933 г. ) (21 ), 9) Совет объединеняи русских лож Древнего и Принятого шотландского устава (член Совета от Ложи Астрея в 1934-1946 гг.) (22), 10) Консистория 32 степени Россия (1939 г.) (23), 11) Ареопаг Ордо аб хао (1945-1947 гг.) (24), 12) Русский особы совет 33-й степени (1945-1947 гг.) (25).
В разное время состав этих лож входило несколько сот человек, многие из них после Второй мировой войны еще были живы. Следует отметить, что В.Б.Сосинский тоже был масоном и состоял в двух ложах: «Северная звезда» (26) и «Северные братья» (27), причем в последней вместе с И.А.Кривошеиным.
Показательно, что после возвращения И.А.Кривошеина из Советского союза (1974 г) он почти сразу же был восстановлен в масонстве и почти сразу же занял в нем видное место: 6 марта 1975 г. мы видим его в ложе «Астрея» (28). 8 апреля 1975 г. его возвели в 31-ю и 32-ю степени «в союзе Верховного Совета для Франции», в 1979 – в 33-ю (29). В том же году он вошел в состав Суверенного (державного) Капитула Астрея (30) и “Величественного ареопага Ордо аб хао (31). В 1984 г. Игоря Александровича приняли в Ложу совершествования (Друзья Любомудрия) (32). Это дает основание предполагать, что, уехав в Советский Союз, И.А.Кривошеин вплоть до выезда за границу сохранял свои масонские связи.
|
|
|
*С учетом этого заслуживает внимания уже отмеченный в литературе факт, что, находясь в эмиграции, И.А.Кривошеин принадлежал к числу тех масонов, которые считали необходимым распространение своей деятельности на территорию СССР (Серков А.И.История русского масонства после Второй мировой войны. СПб., 1999. С.34).
Может быть, А.И.Солженицын и И.А.Кривошеин разошлись позднее,
уже в эмиграции? Нет, оказывается именно по предложению Александра Исаевича жена И.А.Кривошеина Нина Алексеевна написала воспоминания, которые в 1984 г. были опубликованы издательством ИМКА-пресс под редакцией Н.Д.Солженицыной в серии «Всероссийская мемуарная библиотека», а затем в 1999 г. переизданы в Москве солженицынским издательством «Русский путь» (33).
Что же могло сближать Игоря Александровича и Александра Исаевича?
Оказывается, то, что сейчас принято называть русской идеей. Имеются сведения, что И.А.Кривошеин следил за той борьбой которая шла в советских правящих верхах и возлагал особые надежды на то течение, которое представлял журнал «Молодая гвардия«(34). А мы видели, что, как бы А.И.Солженицын не отмежевывался от этого журнала, его взгляды во многом совпадают со взглядами «молодогвардецев».
Если верить Александру Исаевичу, первые его контакты с зарубежьем
относятся к осени 1964 г, когда Н.И.Столярова познакомила его со «стариками Андреевыми». С их помощью Александр Исаевич переправил за границу набор микрофотокопий своих рукописей. В 1968 г. дочь «стариков Андреевых» Ольга Карлайл обеспечила издание за рубежом романа «В круге первом», а их сын Александр вывез за границу «Архипелаг». В силу своих возможностей Ольга Вадимовна содействовала присуждению А.И.Солженицыну Нобелевской премии.
Между тем, В.Л. Андреев тоже был масоном. До 1949 г. он состоял в ложах «Северная звезда» и «Северные братья», среди членов которых мы видим и И.А.Кривошеина, и В.В.Сосинского (35).
С учетом этого несомненный интерес представляет выдвижение кандидатуры А.И.Солженицына на звание почетного гражданнина Соединнных Штатов Америки. Инициатором этой идеи был сенатор Джесси Хелмс. Открываем справочник “Кто есть кто в Америке” на 1974-1975 гг. и читаем: сенатор Джесси Хелмс - родился в 1921, баптист, масон, член «Клуба Ротари» (36). Получается, что инициатива предоставления А.И.Солженицыну почетного американского гражданства исходила из масонских кругов.
Таким образом, благодаря помощи бывшего масона А.И.Солженицын «прорубил окно в Европу» и в невероятно короткий срок приобрел мировую известность и мировое признание, а при участии другого масона едва не стал почетным гражданином Соединнных Штатов Америки.
Проблема масонства до сих пор во многом остается покрыта тайной.
Однако что не вызывает сомнений, его деятельность самым тесным образом
связана со спецслужбами.
Не в этом ли причина сокрытия А.И.Солженицыным факта своего знакомства как с И.А.Кривошеиным, так и с Б.Б.Сосинским?
«Окно в Европу»
Характеризуя свои контакты с заграницей, А.И.Солженицын пишет: «В главном тексте «Теленка» я заявил, что всё на Запад передавал всегда самолично…На самом же деле:до 1968 г. никто, кроме Евы, с Западом меня не связывал» (1). Затем, как мы знаем, начал действовать еще один канал, который фигурирует в воспоминиях А.И. Солженицына как «канал Барабанов – Дурова» (2). С Е.В.Барабановым Александр Исаевич познакомился через священика Александра Меня (3), а Е.В.Барабанов проторил для себя дорогу на Запад через обучавшуюся тогда в СССР француженку Жаклин Грюнвальд (4).
Жаклин, по всей видимости, была внучкой Константина Константиновича Грюнвальда (1881 - 1976). Происходивший из семьи петербургских немцев евангелически-лютеранского вероисповедания, он закончил юридический факультет столичного университета и с 1903 г. состоял на службе в Министерстве финансов, некоторое время находился в Берлине, в годы Первой мировой войны служил в Красном кресте и был в подчинении Э.П.Бенигсена*. С 1921 г. жил в Париже, занимался журналистикой, переводами, дружил сЭ.Эренбургом. После Второй мировой войны неоднократно бывал в Москве и, следовательно, встречаясь с И.Г.Эренбургом, не мог не знать Н.И. Столярову (5). Был знаком с Л.З.Копелевым (6)
*Бывший камергер Императорского двора и член Совета Волжско-Камского коммерческого банка Эммануил Павлович Бенигсен в эмиграции состоял в восьми масонских ложах, среди членов которых мы видим И.А.Кривошеина (Серков А.И. Русское масонство. 1731-2000. Энциклопедический словарь. М., 2001. С.104, 1153, 1160, 1185, 1194).
Константин Константинович тоже был масоном, в разное время входил в состав 13 лож: Великий Свет Севера (Берлин), Капитул Астрея, Суверенный (державный) капитул Астрея, старая ложа Астрея, новая ложа Астрея, Друзья Любомудря, Ареопаг Ордо аб хао, Величественный ареопаг Ордо аб хао, Консистория Россия, Совет Обьединения русских лож Древнего и Принятого Шотландского Устава, Юпитер, Франция, Космос. Одним из его собратьев был И.А.Кривошеин (7).
В связи с этим никак нельзя обойти стороной следующее свидетельство Игоря Александровича. Характеризуя своих знакомых, он писал: «Особый круг друзей составляли «московские французы» – студенты, приезжавшие для совершенствования в русском языке» (8). Это дает основания думать, что в «особый круг друзей» дома Кривошеиных могла входить и Жаклин Грюнвальд.
Именно Жаклин в 1966 г. познакомила Е.В.Барабанова со служащей французского посольства Анастасией Борисовной Дуровой (9). Анастасия Борисовна родилась в 1908 г. в России и была дочерью офицера Бориса Андреевича Дурова (1879-1977), полковника лейб-гвардии 1-й артиллерийской бригады. В 1919 г. он эмигрировал во Францию и поселился в Париже (10). Здесь в 1920 г. принял участие в создании Русской средней школы, покровительницей которой была Лидия Павловна Детердинг (жена известного нефтепромышленника Генри Детердинга) (11). На протяжении многих лет вплоть до закрытия гимназии в начале 1960-х гг. был ее директором (12). Закончив гимназию, а затем католический колледж, его дочь Анастасия Борисовна стала преподавательницей русского языка. А в 1964 г. новый посол Франции в СССР Бодэ пригласил ее с собою в качестве «управительницы». Так она оказалась в Москве (13).
Когда и каким образом Ж.Грюнвальд познакомилась с А.Б.Дуровой, неизвестно. Но известно, что через нее в 1966 г. Анастасия Борисовна познакомилась с Е.В.Барабановым, стала посещать его квартиру, присутствовала на его свадьбе, затем «крестила его детей» (14). Сблизившись с семьей Е.В.Барабанова, Анастасия Борисовна согласилась передавать его корреспондцию за границу. С осени 1968 г., пишет А.И.Солженицын, «…были подключены к ней и мы» (15).
Характеризуя деятельность А.Б.Дуровой, Александр Исаевич отмечает: «Та же Грюнвальд и Аня Кишилова, другая студентка из Парижа, связали ее с Никитой Струве» (16).
Никита Алексеевич (р.1931) был сыном Алексея Петровича Струве
(1899-1976), внуком одного из лидеров партии кадетов Петра Бернагардовича Струве и племянником известного литературоведа Глеба Петровича Струве (17). В свою очередь отец Никиты Алексеевича имел двоюродного брата Михаила Александровича Струве, тоже масона, одним из собратьев которого был И.А.Кривошени (18). Мать Никиты Алексеевича Екатерина Андреевна (1895-ок.1978) происходила из предпринимательской семьи (19). Ее отец А.Л.Катуар, потомственный почетный гражданин, являлся совладельцем московского торгового дома «А.Л.Катуар сыновья» (20). Женой Н.А.Струве стала Мария Александровна Ельчанинова (р.1925) – дочь видного духовного деятеля русской эмиграции Александра Викторовича Ельчанинова (1881-1934) (1897-1981) (21).
Никита Алексеевич преподавал русскую литературу. Через него
А.И.Солженицын установил связь не только с редакцией журнала «Вестник Русского студенческого христанского движения», но и с издательством ИМКА-пресс (22).
Как мы уже знаем, в 1970 г. по просьбе О.В.Карлайл на связь с А.И.Солженицыным приехал другой профессор Сорбонского университета С.Н.Татищев (23). «И еще второй раз он потом приезжал туристом, мы виделись снова у Евы.., - пишет Александр Исаевич, – И вдруг весной 1971 г. та же Ева принесла поразительную новость: Степан Татищев назначается в Москву французским культурным атташе – на целые три года…На три года – достоверный надежный постоянно действующий дипломатический канал – не ждали мы. Но Ася Дурова не захотела быть с ним откровенной, и каждый продолжал свое дело в одиночку, тайком ото всех в посольстве» (24).
Степан Николаевич приходился внуком графа Дмитрия Николаевича Татищева (1867-1919), который начинал свою службу в лейб-гвардии Преображенском полку, в 1907-1915 гг. был губернатором, в 1910 г. получил чин действительного статского советника, в 1912 г. - придворное звание шталмейстера, в 1915 г. – звание генерал-майора, в 1915 –1916 гг. занимал должность товарища министра внутренних дел и командующего Отдельным корпусом жандармов (25). Карьере Д.Н.Татищева во многом способствовало то, что он был женат на фрейлине ее императорского величества Вере Анатольевне Нарышкиной (1874-1951), брат которой Кирилл являлся другом детства Николая II и встретил революцию в должности начальника Военно-походной канцелярии императора (26).
Сын Дмитрия Николаевича Николай (1896-1985) закончил Александровский лицей и юридический факультет стличного университета, участвовал в Первой мировой войне, после революции некоторое время под чужой фамилией находился в Красной армии, затем перешел к белым, входил в окружение генерала П.Н.Врангеля. В браке состоял трижды. От второго брака имел сына Дмитрия (1929), от третьего – Степана (1935). (27).
*У А.И.Серкова третья жена Н.Д.Татищева фигурирует под фамилией Шрейблан (Серков А.И. Русское масонство. 1731-2000. Энциклопедический словарь. М., 2001. С.788), у А.Богословского – Шрайбман (Богсловский А. Легенда Бориса Поплавского // Русская мысль. 1992. 2 октября), у Б.М.Носика – Шнейдерман, дочь то ли кантора, то ли раввина из Кишинева (Носик Б.М. Русские тайны Парижа. СПб., 2001. С.287, 302).
Обращение О.Карляйл к С.Н.Татищеву было неслучайным. Дело в том, что его отец Николай Дмитриевич, находясь в эмиграции, тоже состоял в масонстве. Среди его собратьев были К.К.Грюнвальд, И.А.Кривошеин, М.А.Струве и С.Я.Эфрон, находившийся в близких отношениях с В.Б.Сосинским (28). Кроме того, Николай Дмитриевич являлся ближайшим другом Б.Ю.Поплавского и по этой причине знал Н.И.Столярову (29).
После того, как С.Н. Татищева отозвали во Францию*, новым атташе французского посольства по вопросам культуры в Москве был назначен Ив Аман, который еще будучи студентом поддерживал отношения с советскими диссидентами и оказывал им некоторые услуги. Заменив С.Н. Татищева он взял на себя те функции по связи советского диссиденства с заграницей, которые до этого выполнял его предшественник (30).
*Имеются сведения, что после высылки А.И.Солженицына за границу Е.Г.Эткинд решил передать ему свой экземпляр Архипелага и с этой целью позвонил С.Н.Татищеву. Однако, когда последний явился на вокзал, где был оставлен этот экземпляр, и открыл ячейку камеры хранения, то был задержан сотрудниками КГБ, после чего и выслан во Францию (Воронель Н. Без прикрас. М.. 2003. С.).
Как мы знаем, осенью 1967 г. Л.З.Копелев и Р.Д.Орлова познакомили А.И.Солженицна с дочерью лидера австрийских коммунистов Копленига Элизабет Маркштейн. Весной 1968 г. она предложила Александру Исаевичу свои услуги (31), а осенью того же года нагрянула к нему в Борзовку и, видимо, там была достигнута договоренность об использовании ее как еще одного канала связи с заграницей. Именно она нашла адвоката Ф.Хееба. «Последний раз,, - пишет Александр Исаевич, - я видел ее осенью 1970 г., Аля – еще через год… – на том лизины приезды кончились”. Ей отказали в визе (32).
«Стал разгораться аппетит, что и книги хотим получать с Запада, - отмечает А.И. Солженицын, - и тут выискала Ева Акселя и Жаклин Краузе; он был американский коммерсант, который мог получать неконтролируемую объемную почту – и они охотно помогали многим, в том числе и нам» (33)
Осенью 1970 г. Жорес Медведев предложил А.И. Солженицыну еще
Один канал через норвежского журналиста Пера Хегге (34), а затем через журналистов Р.Кайзера (Вашингтон пост) и Х.Смита (Нью-Йорк пост) (35). Первоначально Александр Исаевич, не откликнулся на это предложение, но 8 октября 1970 г. Пер Хегге сам вышел на него и именно его Александр Исаевич использовал для своей переписки с Нобелевским комитетом. Однако весной 1971 г. Пера Хегге выслали из СССР (36)
«Наследником Хегге» уже в марте того же года стал шведский
журналист Стиг Фредриксон (37). Именно его Александр Исаевич использовал для связи с Э.Маркштейн, Н.А. Струве, и Ф. Хеебом (38). Все, что необходимо было направить в названные три точки, он вручал С.Фредриксону. «А Стиг, - пишет А.И.Солженицын, - дальше передавал через дипломатическую почту, но не свою, шведскую, которая была, по-арестантски и по-советски выражаясь, сучья, - а через иную. Там, сколько я помню, все годы, разные годы, служили исключительно благородные люди, помогали не нам одним, и никто никогда не провалился, никто никого не выдал. Никого не знаю и сегодня, чтобы назвать, - но кланяюсь тем людям! Мы назвали этот канал – ВСП – Великий Северный Путь"» (39).
24 декабря 1993 г. в телепередаче «Секретные встречи в Москве» Стиг Фредрексон сообщил, что с 27 марта 1972 г. по 14 января 1974 г. он встречался с А.И. Солженицыным более 20 раз. Это означает, что встречи происходили примерно раз в месяц (40).
Уезжая летом 1973 г. в отпуск, С.Фредриксон передал А.И.Солженицына Фрэнку Крепо из «Ассошиэтед Пресс» (41), а когда уехал домой на Рождество 1973 г., свои услуги писателю предложили журналисты Фрэнк Крепо и Джон Шоу (42). В январе 1974 г. к ним присоединился Нильс Мортен Удгорд (43).
Как только Александра Исаевича Солженицына выслали за границу, то не успев даже обосноваться в Цюрихе, он сразу же поспешил в Норвегию. «И, - пишет он, - естественно, и удержаться было нельзя Стигу не поехать туда же встретиться со мной впервые после высылки, обменяться планами, вопросами, ходом дел» (44). На таможне С.Фредриксона обыскали и нашли спрятанное письмо, но задерживать не стали (45). «Весть о провале Стига домчалась, - читаем мы в воспоминаниях А.И.Солженицына далее, - и ко мне в Норвегию в домик художника Вейдемана – с Джоном Шоу из «Тайма», почему-то раньше самого Стига…часом позже приехал и сам Стиг» (46).
Итак, мы видим, что прорубленное в 1964 г. «окно в Европу»
Постепенно расширялось. Причем если первоначально связи писателя с зарубежьем шли главным образом через французское посольство, то затем появились австрийский и скандинавский каналы. Иностраные посольства – американское (47), германское (48) и некоторые другие (49) – приняли участие в вывозе солженицынского архива за границу.
На протяжении десяти лет (1964-1974) в связях А.И.Солженицына с
зарубежьем было задействовано не менее шестнадцати человек (А.В.Андреев, В.Л.Андреев, Г.Бёлль, А.Б.Дурова, Ольга Карлайл, Гарри Карлайл, Аксель Краузе, его жена Жаклин, Френк Крепо, Эльза Маркштейн, Н.И.Столярова, С.Н.Татищев, Нильс Удгорд, Стиг Фредриксон, Ф.Хееб, Пер Эгил Хегге, Джон Шоу), некоторые из них выполняли по несколько передач. Если к этому добавить переписку, которая осуществлялась как обычным, легальным путем, так и нелегально, а также интервью с зарубежными корреспондентами, то следует признать, что постепенно у А.И.Солженицына складываются не просто регулярные, а интенсивные контакты с зарубежьем, причем с 1967 г. интенсивность этих контактов начинает возрастать.
Одна из особенностей американцев и европейцев – прагматичность.
Поэтому представить, что все перечисленные лица помогали А.И.Солженицыну бекорыстно, тем более подвергая риску и себя, и свою карьеру, невозможно. Или оказываемые ими услуги тем или иным способом оплачивались (не обязательно деньгами), или же они выполнялись по долгу службы. Если бы речь шла об одной – двух услугах, их можно было бы рассматривать как случайные, а поскольку они имели неоднократно повторяющийся характер, это, скорее всего, свидетельствует об исполнении служебных обязанностей. А поскольку многие связи вели в посольства, под дипломатическим прикрытием которых во всех странах действовали и действуют соответствующие спецслужбы, можно с полным основанием утверждать, что если не с 1964 г, то с 1968 г. зарубежные спецслужбы в той или иной степени были причастны к заграничным связям А.И.Солженицына.
В дружбе с НТС
Когда я впервые открыл «Пир победителей», меня поразило не столько
то, что один из героев пьесы – власовец, сколько откровенно звучащий в ней мотив оправдания предательства (1). Интерес к власовскому движению мы видим в творчестве А.И.Солженицына и позднее. Так, в 1967-1968 ггг. он встречался с одним из участников этого движения Л.А.Самутиным и получил от него запись его воспоминаний (2). Подобные материалы он собирал и в последующие годы (3). Они нашли отражение в «Архипелаге» (4).
Если вспомнить, как «разумно» Александр Исаевич предлагал В.Т.Шаламову толкать свой литературный товар на Запад, возникает вопрос, на какую же читательскую аудиторию ориентировался он в данном случае? Получается, на те силы за рубежом, которые когда-то сотрудничали с германскими спецслужбами. Одной из них в послевоенной Европе был Народно-трудовой союз (5).
Вот как характеризует его бывший диссидент В.К.Буковский: «Созданный в 1930 году в Югославии профашистски настроенной эмигрантской молодежью, (сначала он назывался Национально-трудовой союз нового поколения и находился под сильным влиянием идей Муссолини), в годы войны он сотрудничал с немцами (через Абвер), в частности издавая газеты на оккупированных немцами территориях России. После войны в числе прочего имущества НТС достался американцам и англичанам и в разгар «холодной войны» вплоть до смерти Сталина использовался для засылки разведгрупп в СССР, вербовки агентуры и сбора информации» (6).
В эту справку необходимо внести некоторые коррективы. НТС действительно возник в 1930 г. в Югославии, но первоначально назывался Национальный союз русской молодежи, в 1931 г. стал именоваться Национальный союз нового поколения, в 1936 г. – Национально-трудовой союз нового поколения и только в 1957 г. приобрел свое современное наименование Народно-трудовой союз российских солидаристов (7). Сотрудничество НТС в германскими спецслужбами – факт общеизвестный. Однако руководители союза подчеркивают, что это сотрудничество имело тактический характер и что в годы Великой Отечественной войны НТС пытался вести борьбу на два фронта, в результате чего многие его активисты к концу войны оказались за решеткой (8).
В 1954-1955 гг. в руководстве НТС произошел раскол, одна из причин которого была связана с возникшими подозрениями относитьельно проникновения в рукодство Союза агентуры КГБ. Одним из подозреваемых был уже упоминавшийся Е.Р.Романов (9). В результате этого произошло отстранение от руководства НТС прежнего его лидера В.М.Байдалакова, место которого занял В.Д.Поремский. В.Д.Поремский в 1972 г. уступил свое место А.Н.Артемову, его преемником стал Е.Р.Романов, возглавлявший НТС с 1984 по 1995 г. (10)
Для характеристики НТС несомненный интерес представляет следующее свидетельство писателя Г.Владимова, который некоторое время возглавлял редакцию журнала «Грани». «НТС, - писал он, - конечно же, партия…ее становой хребет, ее ствол, разросшийся по всем континентам ветями и побегами, составляет семейный клан – Артемовы – Редлихи – Славинские – Бонафеде – Горачеки – обьединенный перекрестными супружествами, крещениями, шаферствами и всех степеней родствами» (11)
Деятельность НТС во многом зависела от тех средств, которые поступали в его кассу. Поэтому Е.Р.Романов пишет: «Все сходилось в руках главного кассира». Кто же занимал этот ответственный пост? На протяжении примерно сорока лет (с 1948 по 1996) на этой должности сменилось четыре человека. Первым казначеем НТС после войны был Михаил Николаевич Залевский (1895-1996), его сменил Михаил Иванович Парфенов (1919-1977), затем им был Владимир Яромирович Горачек (1916-1981) и до 1995 г. - Эдуард Валентинович Кесслер (р.1927) (12).
Важное место в деятельности Союза занимала пропаганда. С этой целью он издавал несколько журналов, из которых наибольшую известность получили два: «Грани» и «Посев».
Если первоначально НТС призывал к насильственному свержению Советской власти, то с середины 1950-х годов его стратегия стала более гибкой. В 1957 г. по его инициативе в Гааге был проведен Конгресс за права и свободу России, который сформулировал 130 требований по реформированию советского общества (13), на основании чего была взята на вооружение новая стратегия, которая получила название «разбор системы по кирпичам» (14). Многие из этих требований затем получили распространение в диссидентских кругах Советского Союза. На рубеже 1970-80-х гг. Союз выдвинул новую идею - о «конструктивных силах», суть которой сводилась к тому, что среди советской элиты (директора заводов, ученые, военные и т.д.) постепенно набирают силу оппозиционные элементы, которые и могут со временем совершить радикальные перемены внутри советского общества (15).
Народно-трудовой союз регулярно направлял в СССР своих агентов, которые на конспиративном языке именовались «орлами». Они не только доставляли нелегальную литературу, но и стремились к контактам с лицами, чьи антисоветские взгляды были известны. Цель контактов заключалась в том, чтобы направить этих лиц на путь активной политической деятельности и, по возможности, привлечь в ряды НТС (16). По утверждению М.В.Назарова, уже к концу 60-х годов ежегодно в СССР направлялось более сорока «орлов», в результате чего «за 30 лет существования этой системы закрытыми контактами в России было охвачено более двух тысяч человек» (17). Внтури страны члены Союза объединялись в небольшие группы, которые назывались молекулами и между собою не имели связи (18).
Впервые о существовании этой организации А.И.Солженицын услышал в 1946 г. в Бутырской тюрьме, когда оказался в одной камере с Евгением Ивановичем Дивничем, который в 1934-1940 гг. входил в руководство организации (19).
НТС обратил внимание на А.И.Солженцына сразу после выхода в свет его повести «Один день Ивана Денисовича» (20). О том, насколько внимательно Союз следил за новым именем и всем, что было с ним связано, свидетельствует статья «Вхождение Солженицына в советскую литературу и дискусия о нем», которая была напечатана в 1965 г. на страницах издававшегося в Штутгарте журнала «Osteuropa», а затем перепечатана в шестом томе первого собрания сочинений писателя (21). Автором статьи значилась Барбара Боде. Под этим псевдонимом скрывалась Наталья Борисовна Тарасова (урожденная Жук). Н.Б.Тарасова родилась в Киеве в 1921 г. Оказавшись за границей, в 1946 г. вступила в НТС, с 1961 по 1981 г. редактировала журнал «Грани». Первым ее мужем был видный энтеээсовец Сергей Алексеевич Тарасов (1917-1982), вторым – многолетний казначей Союза М.И.Парфенов (22).
Характеризуя свой интерес к А.И.Солженицыну, Е.Р.Романов пишет: «Мы занимались им задолго до того, как он приехал за границу. Доставали его произведения, ходившие в самиздате и нелегально вывозили для издания в «Посеве» (23). Первая такая публикация появилась в 1966 г., когда редактируемые Н.Б.Тарасовой «Грани» опубликовали солженицынские «Крохотки» (24), затем энтээсовское издательство «Посев» во Франкфурет-на-Майне выпустило томик его сочинений (25), в 1968 г. редакция журнала «Грани» предупредила его о готовящейся пиратской публикации «Ракового корпуса» (26).
Это дает основание думать, что, посещая Советский Союз, энтээсовские «орлы» уже в 1960-е годы должны были стремиться войти в прямой или же опосредованный контакт с писателем-диссидентом.
Если до 1968 г. отношения между НТС и А.И.Солженицыным можно характеризовать как «платоническую любовь», то в 1968-1970 гг. они приобретают характер «любви по расчету». Это были годы, когда разворачивается борьба за присуждение А.И.Солженицыну Нобелевской премии. Со временем будут опубликованы воспоминания, стануть доступными архивные документы, и мы узнаем скрытые пружины этой борьбы. Но уже сейчас известно, что среди тех, кто самым активным образом поддерживал кандидатуру А.И.Солженицына был и Народно-трудовой союз.
14 октября 1970 г. «Литературная газета» выступила со статью «К вопросу о приоретите», в которой говорилось: «Издающийся в Брюсселе журнал «Часовой» опубликовал громогласное заявление, в котором настаивает, что приоритет выдвижения Солженицына на Нобелевскую премию принадлежит именно ему «Часовому» (27). Действительно, в 1969 г. «Часовой» выступил с обращением ко «всем российским эмигрантским организациям», в котором предложил им использовать все свои связи и возможности, дабы поддержать вопрос о выдвижении кандидатуры русского писателя А.И.Солженицына на очередную Нобелевскую премию (28). «Соотвествующий меморандум, - констатировал в 1970 г. «Часовой», - был нами разослан известным писателям ряда европейских стран. В том числе и некоторым французским литераторам», среди них были и те, кто затем «обратился в Нобелевский комитет» (29).
Журнал «Часовой» самым тесным образом сотрудничали с Народно-трудовым союзом. Поэтому возникает вопрос: а какую позицию в этой кампании занимал сам Народно-тр
|
|
|
