 |
Краледворская рукопись
|
|
|
|
1. Мы порой даже не догадываемся, насколько повторяется история! А повторяется она порой удивительно точно. И тот, кто говорит, что история не имеет сослагательного наклонения – лукавит. Мы достаточно точно можем сказать, что будет, если… вскрыть то языческое знание, которое закрыто от нас течением времени и злодействами нетерпимой религии.
Фактически такой случай представился. Если сегодня мы находим, что язычество – это та сила, которая способна противостоять антиславянской экспансии, и хотим его для этого разумно применить, то оказывается тоже самое делали язычники в минувшие столетия. О том, как это делалось, повествует " Краледворская рукопись", которая возникла, и возможно погибла потому, что: " Идут немцы длинным строем – то саксонцев злая рать, от вершин загорских древних идут край наш воевать".
Этот документ по причине своей мощной языческой патриотической направленности скрывали от нас с девятнадцатого века. Нам, однако, удалось найти ее перевод, сделанный в 1846 году. В более поздней книге Н. Некрасова за 1872 год, эта рукопись уже дана только на старочешском. Русский перевод не дается, и есть лишь пространные комментарии, которые все же не раскрывают суть этого памятника.
Когда этнографы извлекают из этого документа данные о чешском язычестве, они всякий раз настолько дробят их, что лишают качественного ядра, которое крайне необходимо нам. Здесь мы дадим общее представление о религиозной направленности двух песен этого памятника.
2. В 1817 году под сводом церковной башни были найдены замурованные в стену восемь листов из какой‑ то книги. Заголовок гласил: " Начинается двадцать седьмая глава третьей книги о поражении саксов". Эти листы без начала и конца назвали по месту находки: " Краледворской рукописью". В них есть несколько лирических и рыцарских песен, которые нам не интересны. Основное же для нас то, чему и посвящалась книга: поражению саксов. Этому фактически посвящена только одна песнь: " Забой и Славой", которая описывает разгром Людвига Немецкого на границах Баварии в 849 году. Другая песнь " Честмир и Васлав" так же близка нашей теме, но относится к описанию внутриславянской междоусобицы. Здесь мы воспроизведем интересные для нас части этих песен. Повторим, что перевод сделан со старочешского, и в отдельных местах точность перевода и современные литературные требования к эпическому произведению оказываются несовместимыми.
|
|
|
Для ясности скажем, что быт чехов – язычников хотя и отличался от быта их северных соседей – балтийских славян, но не на много. У них так же был общинный строй, и если некоторые удальцы вроде Забоя и выделялись, то благодаря личным достоинствам. Когда же их достоинства более не требовались племени, то они добровольно оставляли свою ведущую княжескую роль и понимались всеми как обычные представители рода.
Забой – могучий воин. Но есть у него еще одно чрезвычайно важное качество. Он имеет тонко организованную душу. Он боян, он жрец. Обращаясь к народу, он собирает всех в неком естественном амфитеатре, сам становится внизу и поет народу песнь, (она приведена ниже). Эта песнь говорит – когда, с кем, и за что надо выходить на битву.
Поведение Забоя приводит нас к маленькому открытию. Мы узнаем, что боян Забой не просто певец, а еще и законодатель! Песня бояна оказывается Нравственным Законом, формой выражения правды с которой нельзя не согласиться. Он буквально творит песней новую правдивую действительность, в которую вовлекает весь свой народ. Эта действительность обязана реализовать себя в будущем, если о ней сказано певцом. Такова истинная сила языческого слова. Такой же характер носили и песни друидов.
|
|
|
Приведем текст песни о Забое. В ней языческим содержанием наполнена каждая строка. Но и вместе они складываются в картину, которая приносит нам новое знание о славянской вере. Мы не будем сохранять разбивку на строфы, поскольку ее не было в начальном тексте.
3. " Поднимается скала над лесом. На скале стоит Забой могучий, и во все концы кидает взгляды. Возмутился дух его печалью, и Забой заплакал, что твой голубь.
Так сидел он долго, смутен сердцем. Вдруг вскочил и побежал оленем через бор широкий и пустырный. Побывал у каждого он мужа, к сильному от сильного он мчится, речь держал короткую со всеми, преломлял чело перед богами, и к другим оттуда он пускался.
Минул день, за ним другой проходит, в третий день блеснул на небе месяц. Собралися мужи в лес дремучий. Тех мужей ведет Забой в долину, что лежала меж лесов глубоко. Сам он встал среди ложбины низкой, в варьито рукою ударяет.
" Мужи с верным братским сердцем, мужи искренние взором! Вам пою в глубокой я долине. От глубокого пою вам сердца, что печально возмутилось. Наш отец ушел к отцам, и детей покинул малых, и подруг своих покинул, не сказавши никому: " Брат, пойди, поговори ты с ними как отец с родимою семьею".
И пришел чужой в пределы наши. Зашумел на нас чужою речью. И как там живут с утра до ночи, так и нашим женам и ребятам жить велел. И каждому он мужу по одной велел держать подруге на пути от Весны и до Мораны. Ясных кречетов из бору выгнал. И богов – что боги на чужбине – приказал молить он нашим людям, и святые сожигать им жертвы. А своим никто не смей молиться, и в потемках приносить им пищу.
Где отец кормил богов родимых, где молился, где певал им славу – он посек священные деревья и богов кумиры ниспровергнул! "
– Ты, Забой поешь от сердца к сердцу песню как Люмир, что двигал Вышеград и все его пределы песнями да крепкими словами. Так и ты меня и братьев тронул. Доброго певца и боги любят. Пой! От них поешь ты песни, что мутят все наше сердце против недруга лихого.
Посмотрел Забой как у Славоя разгорелись, распалились очи – и запел он снова песню, чтоб сердца расшевелились.
|
|
|
" Жило, было двое братьев. Как уж стали голосами на мужей они похожи, всякий день ходили в рощу и к мечу, копью и млату приучали там десницу. Прятали в густом лесу оружье и с веселым сердцем возвращались. А как стали руки братьев крепки, выходили братья в бой кровавый. В те поры, братишки их другие подросли и во след за теми нападали на врагов с мечами словно буря; и отчизна их цвела в покое! "
Все к Забою, к молодцу прильнули и певца в объятьях сжали крепких. Клали руки сильные на перси. И умно‑ разумно говорили.
До рассвета было уж не долго. Выходили из долины мужи, выходили разно, темным лесом, и по всем дорогам разбрелися.
День проходит и другой проходит, а на третий день как ночь настала, в темный лес пошел Забой и за ним пошли дружины. Всяк покорен воеводе. Королю же всяк там недруг, всяк сгубить его замыслил…
Нас одним разбить ударом хочет Людек, вишь, полки сбирает! Эй ты, Людек! Ты теперь холопом над холопами у них поставлен! Палачу ты своему скажи‑ ка, что его призывы дым для наших!
Разъярился Людек, войско быстро он сзывает…
" Брат, вот эти лиходеи, что богов у нас низвергли, порубили рощи наши, ясных кречетов прогнали. Нам пошлют победу боги! "
Разозлился Людек, заметался. Он из полчищ на Забоя вышел. И Забой, сверкая взором встретил Людека. Что дуб схватился с дубом средь лесов. Так Людек на Забоя налетел среди обеих ратей. Людек поднял тяжкий меч и пробил щит в три кожи. Тут Забой пускает молот. Людек в сторону отпрянул. Угодил тяжелый молот в дуб высокий…"
Далее идет описание поединка. Забой крошит мечем щит Людека, еще раз промахивается молотом, но с третьего удара молотом убивает его. Судя по смыслу, разбитое войско Людека отступает к вершине, на которой до этого стояла рать Забоя.
" Страх напал на вражьи рати, вырывался вопль из их гортани. У Забоя же люди веселились, и в очах у них играла радость… Братья, уже вот она вершина, где нам боги шлют победу! Там из тел выходят души и порхают по деревьям. Зверь и птицы их боятся, не боятся только совы. Погребать пойдем убитых, да богов своих покормим. Принесем большие жертвы им, спасителям народа. Возгласим им честь и славу, и положим все пред нми, что у недругов отбили".
|
|
|
Хотя эта песня называется " Забой и Славой", роль Славоя в ней кажется очень незначительной. В эстонской «Калевале», вместе с Калевым присутствует и Алев, который на фоне Калева, кажется так же незначительным персонажем. Можно вспомнить Аскольда и Дира. Дир кажется какой‑ то несамостоятельной личностью. Без Аскольда его просто нет. Однако древнее сознание находило важной роль и Славоя, и Алева, и Дира. В связи с этим, обратим внимание на то, что первым отозвался на песнь Забоя именно Славой. И только после этого, песнь Забоя была подхвачена всем остальным народом. Славой оказывается той свитой, благодаря которой Забой становится воеводой.
4. Теперь приведем важный фрагмент из песни о Честмире и Влаславе, который в деталях описывает культ поклонения божеству войны. Фактически мы опишем то, что делали и войны Забоя после победы.
Воевода Честмир говорит своему князю Воймиру, которого он выручил из плена.
" За нами эта жертва, но пора на битву с супостатом. На коня садись ты на лихого, да лети ты через бор оленем. На дороге, близ дубравы темной, повстречаешь небольшую гору. Эту гору полюбили боги. Там сожги ты им святую жертву за свое чудесное спасенье, за победу, что была за нами, за победу, что еще пред нами. Ты приедешь на это место прежде, чем подвинется на небе солнце. А когда уж две и три ступени пробежит оно над лесом, станет там – придут и рати наши в те места, где дым столбом взовьется к небесам от жертвы приносимой. Там дружины головы преклонят.
На коня тогда Воймир садился. Полетел он через бор оленем к той горе, что близ дубравы темной. Там сжигал богам святую жертву за свое чудесное спасенье, за победу, что была за ними, за победу, что еще пред ними. Сожигал он добрую телушку. Шерсть на ней червонная блестела. Ту телушку он купил в долине, что густою поросла травою. За телушку пастухам оставил он коня и с ним его уздечку.
Как святая запылала жертва – подходили воины к долине. И в дубраву друг за другом шумно подымались, бряцая мечами. Каждый воин обходил вершину и богам провозглашал он славу, проходя мечем не медлил брякнуть. А когда осталось их немного, на коня Воймир лихого прыгнул и велел поднять остатки жертвы шестерым он воинам последним: два плеча и жирные лопатки…"
Так приносило жертву войско Честмира и Воймира. Против них вышла огромная рать, но талантливый воевода Честмир пошел на хитрость. Он восемь раз обвел свое войско вокруг вершины, так, что враги видели лишь идущих на них воинов. От такого зрелища напал на них Тряс и они побежали после первого удара.
|
|
|
5. Теперь дадим комментарии. Тряс – божество страха, лишающее в данном случае воинов боеспособности. Весна и Морана – две богини времен года, и одновременно начала и конца жизни. Согласно песне Забоя, у чехов, как и у балтийских славян, была одна жена, но традиция допускала возможность иметь детей от других женщин, которые в песне названы подругами. Жили эти подруги в доме самого мужа или нет – определялось ситуацией. Очевидно, число подруг возрастало, если мужчин убивали на войне.
В описанной ситуации мы находим одновременное существование моногамного брака и полигамии, когда детей воспитывала община. Последний раз полигамия возникала в семнадцатом веке у поморских раскольников, и просуществовала более полувека. Тогда было решено, что раз нет церкви, то и брак не может быть заключен! Иначе говоря, форма моногамного брака, которая существовала на Руси много веков, была поставлена под сомнение как неестественная и обязанная лишь церкви.
В согласии с традицией полигамии, Забой, обращаясь к мужам, говорит, что у них был один отец. С другой стороны, он имеет только одного брата Славоя. Очевидно, это его брат по матери. Представление об одном отце является цементирующим элементом полигамии, так как связывает в один узел отношения родства и общественной власти. В полигамном обществе отец доподлинно может быть не известен. Поэтому любой мужчина из старшего поколения имеет перед любым молодым человеком авторитет отца. Возмущающая Забоя моногамия ведет не только к потере сексуальных партнерш, но и к тому, что разрушает традиционные основы родового авторитета.
Славой уподобляет Забоя легендарному бояну Люмиру. Подобное упоминание вещего Бояна есть в " Слове о полку Игореве". Мы должны видеть в таком упоминании славянскую традицию – поминать славных певцов прошлого времени.
Люмир, как и Забой, вдохновлял народ на великие дела, и это узаконивает для нас место истинного певца. Певец и его песня оказываются напрямую связаны с народом и богами. Певцы выражают их волю. Строки, которые здесь переведены как " доброго певца и боги любят…", в тексте рукописи записаны так: pience dobra miluiu bozi pei tobie ot nich dano w srdce proti wrahow.
Забой поет о том, что враги повергли богов – идолов. Если были идолы, то были и их имена. Это опровергает мнение некоторых ученых о том, что у славян были боги безымянны и воспринимали они их как безликих, и просто по первобытному чувству им жертвовали, а иначе никак не знали.
Безымянными могут быть только духи. Раз есть боги, то есть персоны, есть имена и деяния. Если есть идолы, то фактически есть и капища, хотя бы алтари и кострища. Стояли идолы в священной роще. Там же жили священные птицы – кречеты. Им доставались остатки жертвенного мяса. За алтарем и кречетами смотрел кто‑ то из стариков. Он то и оказывался в роли жреца. Так что и жрецы у славян были, хотя жреческую роль мог исполнить любой старейшина или князь, как это сделал Воймир.
Сами боги как бы разделялись на две большие группы. Первая – это боги спасители, т. е. боги природных стихий и социальных сил. Вторая – это боги местности, боги‑ предки, фактически духи – хранители. Всем богам поклонялись буквально – били челом. Предкам приносили дары и пищу в ночное время, и делали это старики. Такова чешская традиция, во многом общеславянская.
|
|
|
