 |
Уничтожение частной собственности
|
|
|
|
Основоположный характер этого принципа подчеркивают, например, Маркс и Энгельс:
«…коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности»
(«Коммунистический манифест»).
Это положение в своей отрицательной форме присуще всем без исключения социалистическим учениям и является основной чертой всех социалистических государств. Но в своей положительной форме, как утверждение о конкретном характере собственности в социалистическом обществе, оно менее универсально и проявляется уже в двух разных видах: подавляющее большинство социалистических учений прокламирует общность имуществ, более или менее радикально осуществленную, а социалистические государства (и некоторые учения) основываются на государственной собственности.
Уничтожение семьи
Прокламируется большинством социалистических учений. В других учениях, а также в некоторых социалистических государствах, это положение не провозглашается столь радикально, но тот же принцип проявляется как уменьшение роли семьи, ослабление семейных связей, уничтожение некоторых функций семьи. Опять отрицательная форма этого принципа более универсальна. Как положительное утверждение определенного типа отношений полов или детей с родителями он представляется в нескольких видах: как полное разрушение семьи, общность жен и уничтожение всех связей детей с родителями, вплоть до того, что они не знают друг друга; как расшатывание и ослабление семейных связей; как превращение семьи в ячейку бюрократического государства, подчиненную его целям и его контролю.
Уничтожение религии
Нам особенно удобно наблюдать враждебность социализма религии, ибо она присуща за малым исключением всем современным социалистическим государствам и учениям. Лишь редко уничтожение религии прокламировано законодательным путем – как в Албании. Но действия других социалистических государств не оставляют сомнения в том, что всеми ими руководит именно этот принцип уничтожения религии и лишь внешние трудности препятствуют пока его полному осуществлению. Тот же принцип многократно провозглашался социалистическими учениями, начиная с конца XVII века. Учения XVI и XVII вв. проникнуты холодным, скептическим и ироническим отношением к религии. Если не субъективно, то объективно они подготавливали человечество к тому слиянию социалистической идеологии с воинствующим атеизмом, которое произошло в конце XVII и в XVIII веке. Еретические движения Средних веков носили характер религиозных движений, но именно те из них, в которых особенно ярко проявлялись социалистические тенденции, были непримиримо враждебны той конкретной религии, которую исповедовало окружающее их человечество. Призывы к убийству папы, истреблению всех монахов и священников – проходят красной нитью через их историю. Поразительна ненависть этих движений к основным символам христианства: кресту, храму. Сожжение крестов, осквернение церквей мы встретим начиная с первых веков христианства и можем проследить вплоть до наших дней.
|
|
|
Наконец в античности, в социалистической системе Платона, религия рассматривается как элемент государственной идеологии. Ее роль сводится к воспитанию граждан, формированию их взглядов в нужном для государства направлении: с этой целью выдумываются новые и упраздняются старые религиозные представления и мифы. По‑видимому, и во многих государствах Древнего Востока официальная религия играла аналогичную роль, ее центром было обожествление царя, олицетворявшего всемогущее государство.
|
|
|
Общность или равенство
Это требование встречается почти во всех социалистических учениях. Отрицательная форма того же принципа – это стремление уничтожить иерархию окружающего общества, призывы «унизить гордых, богатых и власть имущих», упразднить привилегии. Часто это тенденция порождает враждебность к культуре как фактору, вызывающему духовное и интеллектуальное неравенство, а в результате приводит к призыву уничтожить культуру. Первую формулировку такого взгляда можно найти у Платона, последнюю – в современных западных левых течениях, признающих культуру «индивидуалистической», «репрессивной», «удушающей» и призывающих к «идеологической партизанской войне против культуры».
Мы видим, что небольшое число четких принципов вдохновляло социалистические учения и направляло жизнь социалистических государств в течение многих тысячелетий. Это единство и взаимосвязанность разных социалистических учений осознавалась и их представителями: Томас Мюнцер ссылается на Платона, Иоанн Лейденский изучает Мюнцера, Кампанелла приводит анабаптистов в качестве примера воплощения в жизнь его системы. Морелли и неизвестный автор статьи в «Энциклопедии» приводят государство инков как пример, подтверждающий их общественные взгляды, а в другой статье из «Энциклопедии» – «Моравы», написанной Феге, моравские братья приводятся как пример идеальных общинных порядков. Среди поздних социалистов Сен‑Симон в своем последнем произведении «Новое христианство» заявляет, что «новое христианство будет состоять из отдельных направлений, которые главным образом совпадают с идеями еретических сект Европы и Америки». Таких примеров чувства внутреннего родства социалистических течений разных эпох можно привести чрезвычайно много. Мы укажем еще только на многочисленные сочинения с названиями вроде «Предшественники научного социализма», составленные представителями социалистической идеологии, где в качестве «предшественников» можно найти Платона, Дольчино, Мюнцера, Мора, Кампанеллу…
Разумеется, в различные эпохи центральное ядро социалистической идеологии проявляется в разных формах: мы видели социализм, имеющий форму мистического пророчества, рационалистического плана счастливого общества или научной доктрины. В каждую эпоху социализм вбирает в себя некоторые из идей своего времени, пользуется современным ему языком. Одни его элементы выпадают, другие, наоборот, приобретают особенно большое значение. Так обстоит дело и с любым другим явлением такого же исторического масштаба.
|
|
|
В другой работе, также посвященной социализму, я привел религию в качестве такого же исторического феномена, так же, как и социализм, трансформирующегося стечением времени. Теперь, однако, мне кажется, что это сопоставление скорее подчеркивает уникальный характер социалистической идеологии – ее беспрецедентную консервативность. В самом деле, с тех пор, как в системе Платона были впервые сформулированы основные принципы социализма, религиозные представления человечества совершенно преобразились: общемировое значение приобрела идея монотеизма, возникла концепция единого Бога в трех ипостасях, богочеловечества, спасения верой и ряд других основоположных идей. В то же время основные принципы социализма не изменились вплоть до наших дней, меняя лишь свою форму и мотивировку.
Единство, сцепленность системы социалистических представлений проявляется, наряду с ее удивительной консервативностью, также и в том, что многие детали стереотипно возникают в социалистических обществах и учениях, мало связанных друг с другом, иногда разделенных громадными промежутками времени. Вероятность таких повторений ничтожно мала, если только не предположить, что они необходимо предопределяются исключительной духовной близостью порождающих их течений. Мы приведем только четыре примера из большого числа подобных совпадений.
а) Совпадение многих деталей «'Утопии» Мора и жизни государства инков, которое привело к анекдотическому вопросу в Парижской Академии о влиянии сведений об империи инков на Мора (невозможном из хронологических соображений).
б) Обычай мумифицирования умерших глав государств и захоронения их в пирамидальных или пирамидоподобных ступенчатых гробницах, встречавшийся в государствах с сильными социалистическими тенденциями и отделенных друг от друга многими тысячелетиями.
|
|
|
в) В «Истинной системе» Дешана встречается яркая деталь: описывая будущее социалистическое общество, он говорит, что там «почти все лица имели бы почти один и тот же вид». Та же мысль высказывается в подготовительных материалах Достоевского к роману «Бесы». Лицо, которое в романе называется Петр Верховенский, а в материалах – Нечаев, говорит по поводу будущего общества:
«По‑моему, даже красивые очень лицом мужчины или женщины не должны быть допускаемы»
(92, т. XI, с. 270).
Материал для своего романа Достоевский брал из идеологии современных ему нигилистических и социалистических движений, но ни им, ни ему не могли быть известны работы Дешана, опубликованные лишь в нашем веке.
г) В «Государстве» Платон пишет, что среди стражей «ни у кого не должно быть такого жилища или кладовой, куда не имел бы доступа каждый желающий». Почти в тех же выражениях об этом говорит Аристофан в «Законодательницах»:
«…Все прикажем
Снести: переборки и стены разрушим,
Чтобы к каждому каждый свободно входил».
Это совпадение можно еще объяснить тем, что авторы жили в одну эпоху, но потом тот же мотив встречается у Т. Мора, который, чтобы подчеркнуть, в какой общности живут утопийцы, описывает их жилища, где
«двери двустворчатые, скоро открываются при легком нажиме и затем, затворяясь сами, впускают кого угодно…»
Мор, конечно, читал Платона и мог заимствовать у него эту мысль. Но мы встречаем закон против закрывания дверей и в государстве инков! Еще позже в «Преступлении и наказании» Лебезятников излагает «вопрос свободного входа в комнаты в будущем обществе»:
«Дебатирован был в последнее время вопрос: имеет ли право член коммуны входить к другому члену в комнату, к мужчине или женщине, во всякое время… ну и решено, что имеет…»
(92, т. VI, с.284).
Это отнюдь не просто художественный вымысел. Достоевский глубже, чем любой мыслитель прошлого века, понимал характер социализма и предчувствовал его будущую роль. Из тысяч черточек хорошо известных ему нигилистических кружков он отобрал несколько самых характерных – и туда попал все тот же свободный вход в жилище, почти через 2,5 тысячи лет после Платона!
И наконец, наш сюжет всплывает в первые послереволюционные годы в России. Сила взрыва, пережитого тогда, выбросила на поверхность такие глубинные элементы социалистической идеологии, которые раньше были едва заметны, а потом были опять вытеснены. Поэтому дальше мы будем часто обращаться к этой эпохе, иногда совершенно по‑новому освещавшей многие стороны социализма. В то время, в частности, родилось много размышлений на тему о том, как новая жизнь преодолеет старый быт, сделает его более коллективным, заменит индивидуальные кухни грандиозными фабриками‑кухнями, а квартиры – общежитиями. Один энтузиаст издал, например, книгу, в которой пропагандирует новые формы жизни, основываясь, как он говорит, на идеях Троцкого (93). Он пишет:
|
|
|
«Следует пояснить, что комнатное устройство я не считаю обязательным и полагаю, что под комнатой можно будет понимать лишь жилую площадь отдельного человека. Ведь уединение в комнату совсем не обязательно для коллективистического человека… Уединение же, нужное в известные часы любви, он может иметь в специальных садах наслаждений, где он и его подруга найдут нужный уют».
Очевидно, социалистическая идеология обладает способностью помечать как штампами четкими стереотипными отметками далекие друг от друга или даже не связанные никакой преемственностью социалистические течения.
Нам представляется обоснованным вывод, что социализм как единое историческое явление – существует. Его основные принципы были названы выше. Это:
– Уничтожение частной собственности
– Уничтожение семьи
– Уничтожение религии
– Равенство, уничтожение иерархии в обществе.
Многообразные воплощения этих принципов связаны с органическим единством общего духа, конкретных деталей, а часто и отчетливо осознаваемой тенденцией.
Рассматриваемый нами аспект социализма учитывает только одно из измерений, в которых это явление развертывается. Социализм – не только абстрактная система, но и воплощение этой системы в пространстве и времени. Поэтому, очертив его границы как идеологии, мы должны были бы теперь выяснить, в какие эпохи и внутри каких цивилизаций возникает социализм – в виде учения, народного движения или государственного устройства. Но здесь ответ оказывается гораздо менее ясным. В то время как социалистическая идеология резко очерчена четкими и явными признаками, распространение социализма вряд ли можно связать с определенным временем или цивилизацией. Если говорить о том периоде истории человечества, который последовал за возникновением государства, то проявление социализма можно встретить практически во все эпохи и во всех цивилизациях. Можно указать только периоды, когда социалистическая идеология проявляется особенно ярко – это обычно время исторического перелома, кризиса, как, например, эпоха Реформации или наш век. Можно заметить, что социалистические государства возникают лишь в определенных исторических ситуациях, или попытаться понять, почему социалистическая идеология возникла как бы в готовой, законченной форме именно в эпоху Платона – к этим вопросам мы вернемся позже. Но в европейской истории, например, не было периода, когда не были бы распространены, в той или иной форме, социалистические учения. По‑видимому, социализм является постоянным фактором человеческой истории, по крайней мере, в период существования государства. Не предопределяя пока его характера, мы должны признать социализм одной из самых мощных и универсальных сил, действующих в том поле, в котором разыгрывается история.
В принципе такой взгляд никак не является новым. Об этом свидетельствуют хотя бы такие названия книг, как: «Социалистическая империя инков», «История античного коммунизма и социализма», «Государственный социализм в XV в. до Р. Х.». К. Виттфо гель в уже цитированной книге (89) собрал громадный материал о государствах Древнего Востока, доиспанской Америки, Восточной Африки и некоторых районов Тихого океана, например, Гавайских островов. Описанные им государства он выделил в категорию ирригационного общества и проследил множество параллелей этого общества с современными социалистическими государствами. Не менее подробно исследована история социалистических учений, как можно видеть по многочисленным «Историям социалистических идей», начинающимся обычно с Платона. Койген (94) пошутил даже:
«Социализм так же стар, как само человеческое общество, хотя и не старше его».
Казалось бы, эта точка зрения должна быть положена в основу любой попытки понять сущность социализма. Несмотря на ее очень общий характер, она резко ограничивает поле тех аргументов, которые могут быть здесь применимы: должны быть отброшены любые объяснения, основывающиеся на особенностях определенного исторического периода, расы или цивилизации. Необходимо отказаться от истолкования социализма как известной фазы в развитии человеческого общества, которая наступает, когда созревают необходимые для этого условия. Наоборот, любая точка зрения на социализм должна основываться на принципах настолько широких, чтобы они были применимы и к империи инков, и к философии Платона, и к социализму XX века.
|
|
|
