Дневники Стефана: Истоки. Глава 23. 4 глава

Деймон упёр руки в боки.
- Тогда рассказывай. Давай послушаем, что ты там хочешь сказать.
Я ожидал, что отец закричит, но вместо этого он подошёл к одному из камней, его коленки скрипели, когда он наклонялся, чтобы сесть.
- Хотите знать, почему я покинул Италию? Я оставил её ради вас. Ради моих будущих детей. Я хотел, чтобы мои сыновья выросли, женились и имели детей на земле, которой бы я владел и которую бы любил. И я люблю эту землю и не буду смотреть, как она будет уничтожена демонами, - сказал отец, дико размахивая руками. Я сделал шаг назад, и Мезанотта долго и жалобно заржала. «Демоны», - повторил он, словно подтверждая свою точку зрения.
- Демоны? – фыркнул Деймон. – Скорее большие собаки. Разве ты не видишь, что в этом разговоре ты всё равно проиграешь? Ты говоришь, что хочешь для нас хорошей жизни, но ты всегда сам решаешь, как мы проживём эту жизнь. Ты заставил меня уйти на войну и заставил Стефана заключить помолвку и сейчас ты заставляешь нас верить в твои сказки, - орал Деймон, но я чувствовал, что он расстроен.
Я виновато взглянул на отца. Я не хотел, чтобы он знал, что я не любил Розалин. Но отец даже не смотрел в мою сторону. Он был слишком занят, враждебно глядя на Деймона.
- Я хочу для своих мальчиков только самого лучшего. Я знаю, что мы не ладим, и у меня нет времени на твои детские аргументы. Сейчас я не рассказываю сказки, - отец перевёл взгляд на меня, и я заставил себя посмотреть в его тёмные глаза. – Пожалуйста, поймите. Есть демоны, которые ходят среди нас. Они были и в Италии тоже. Они ходят по той же земле, выглядят, как люди. Но они пьют не то же, что люди.
- Ну, если они не пьют вина, это было бы настоящим благословением, не так ли? – процедил Деймон с сарказмом.
Я замер. Я помнил все случаи после смерти матери, когда отец выпивал слишком много вина или виски, запирался в своём кабинете и до поздней ночи бормотал о привидениях или демонах.
- Деймон! – сказал отец, его голос был даже более пронзительным, чем голос моего брата. – Я проигнорирую твоё хамство. Но я не позволю тебе игнорировать меня. Послушай, Стефан, - отец повернулся ко мне, - Всё, что, как ты видел, случилось с твоей молодой Розалин, не было естественного происхождения. Это не был один из Деймоновских койотов, - отец практически выплюнул последнее слово, - это был un vampiro. Они были в Италии, и сейчас они здесь, - отец говорил, морща краснеющее лицо, - и они причиняют вред. Они питаются нами. И нам нужно остановить их.
- Что ты имеешь в виду? – нервно спросил я, любые признаки изнеможения или головокружения пропали. Всё что я чувствовал – страх. Я мысленно вернулся к Розалин, но в этот раз вместо её глаз я вспомнил кровь на её шее, струившуюся из двух чётких круглых ран сбоку. Я дотронулся до своей собственной шеи, чувствуя под кожей пульсирующую кровь. Гонка под моими пальцами усиливалась, я чувствовал, как сердце пропускает удары. Мог ли отец быть… прав?
- Отец имеет в виду, что он проводил слишком много времени в церкви, где леди рассказывают свои небылицы. Отец, это история, которой пугают детей. И она не особо разумная. Всё, что ты говоришь – нонсенс. - Деймон встряхнул головой и сердито встал со своего высокого пня. – Я не собираюсь рассиживаться тут и слушать истории о привидениях.
С этими словами, он развернулся на своих ботинках с золотыми пуговицами и оседлал Джейка, глядя на отца сверху вниз, как будто провоцируя его сказать ещё что-нибудь.
- Запомни мои слова, - сказал отец, сделав один шаг ко мне. - Вампиры среди нас. Они выглядят, как мы, и могут жить среди нас, но они не такие же, как мы. Они пьют кровь. Это их эликсир жизни. У них нет душ, и они никогда не умирают. Они бессмертны.
От слова «бессмертны» у меня перехватило дыхание. Ветер поменялся, и листья начали шелестеть. Я вздрогнул. «Вампиры», - повторил я медленно. Я слышал это слово однажды раньше, когда мы с Деймоном были школьниками и обычно собирались на Виккери Бридж, стараясь напугать наших друзей. Один мальчик рассказывал нам, что он видел в лесу фигуру, припавшую на колени и пировавшую, прильнув к шее оленя. Мальчик говорил, что он закричал, и фигура повернулась к нему, показывая адские красные глаза, кровь капала с её длинных, острых зубов. «Вампир», - сказал он с уверенностью, обводя взглядом всех, чтобы увидеть, впечатлил ли он кого-нибудь из нас. Но поскольку он был бледным, костлявым и не особо умелым на охоте, мы безжалостно смеялись и издевались над ним. Он со своей семьёй переехал в Ричмонд в следующем году.
- Ну, я бы предпочёл вампиров ненормальному отцу, - сказал Деймон и, понукая Джейка ногами, умчался навстречу закату. Я повернулся к отцу, ожидая гневной тирады. Но отец только покачал головой.
- Ты веришь мне, сын? – спросил он.
Я кивнул, хотя не был уверен, что я верю. Всё, что я знал, это то, что каким-то образом на прошлой неделе весь мир изменился, и я не был уверен, что смогу приспособиться к этому.
- Хорошо, - кивнул отец, когда мы выезжали из леса к мосту. – Мы должны быть осторожными. Кажется, что война разбудила вампиров. Как будто они могут чувствовать кровь.
Слово «кровь» эхом отозвалось в моём сознании, пока мы направляли наших лошадей в обход кладбища, по кратчайшему пути через поля, спускавшиеся к озеру. Я видел, как вдалеке солнце отражается от его поверхности. Никто даже не представлял, что эта цветущая, холмистая земля может быть пристанищем демонов. Эти демоны, если они вообще существуют, являются частью старых стран с ветхими церквями и замками, среди которых вырос отец. Все слова, которые он произносил, были мне давно знакомы, но они звучали так странно в том месте, где он говорил их.
Отец глядел вокруг, как будто проверяя, не прячется ли кто-нибудь в кустах неподалёку от моста. Мы проходили вблизи кладбища, надгробные камни были блестящими и величественными в тёплом летнем свете.
- Они питаются кровью. Это даёт им силу.
- Но тогда… - сказал я, как только эта информация пронеслась через мой разум. – Если они бессмертны, то как мы…
- Убьём их? – закончил отец мою мысль. Он натянул поводья своей лошади. – Есть способы. Я слышал, один священник в Ричмонде может попытаться изгнать их, но тогда люди в городе узнают… некоторые вещи, - закончил он. – Джонатан Гилберт, шериф Форбс и я обсуждали некоторые предварительные меры.
- Если я чем-то могу помочь… - наконец предложил я, будучи неуверен, что сказать.
- Конечно, - грубо прервал отец. – Я рассчитываю на то, что ты станешь частью нашего комитета. Для начала, я поговорил с Корделией. Она знает свои травы, и она сказала, что есть растение, называемое вербеной, - отец суетливо дотронулся рукой до цветка на отвороте пиджака, - мы выступим с планом. И мы одержим победу. Потому что, в то время, как они имеют бессмертие, мы имеем Бога на нашей стороне. Здесь работает принцип «убей или будь убит». Ты понимаешь меня, мальчик? Это война, в которую ты призван, чтобы бороться.
Я кивнул, чувствуя всю гору ответственности на своих плечах. Может быть, это то, для чего я предназначен: не женитьба или бегство на войну, а борьба со сверхъестественным злом. Я встретился с отцом взглядом.
- Я сделаю всё, что ты захочешь, - сказал я, - всё, что угодно.
Последнее, что я увидел перед тем, как поскакать обратно в конюшню, была необъятная усмешка на лице отца.
- Я знаю, что сделаешь, сын. Ты - настоящий Сальватор.

Глава 13

Я вернулся в свою комнату, не зная, что думать. Vampiros. Вампиры. Это слово звучало неправильно, не важно, на каком языке его произносить. Койоты. Вот слово, имеющее смысл. В конце концов, койот – это просто волк, дикое животное, перебравшееся в сбивающие с толку глубокие леса Вирджинии. Если Розалин убита койотом, это трагично, но понятно. Но как объяснить, что Розалин убита демоном?
Я засмеялся, но звук был больше похож на отрывистый лай, широкими шагами перешёл в спальню и сел, обхватив голову руками. Моё мучение вернулось с новой силой, и я вспомнил просьбу Эмили о том, чтобы не есть стряпню Корделии. В довершение ко всему казалось, что слуги посвящали друг друга во всё это.
Вдруг я услышал три мягкий стука в дверь. Они были настолько лёгкими, что их можно было принять за ветер, который не прекращался с тех пор, как мы вернулись из леса.
- Да? – откликнулся я нерешительно.
Стук раздался снова, на этот раз более настойчивый. На другой стороне комнаты сильно развевались хлопковые шторы.
- Альфред? – позвал я, по спине побежали мурашки. Отцовские истории определённо повлияли на меня.
- Я не буду обедать, - громко сказал я.
Я схватил нож для вскрытия конвертов со стола и держал его за спиной, пока осторожно подходил к двери. Но как только я дотронулся до дверной ручки, дверь начала колебаться изнутри.
- Это не смешно! – воскликнул я полу истерично, как ни с того ни с сего фигура в бледно-голубом платье проскользнула в комнату.
Кэтрин.
- Хорошо, потому что чувство юмора никогда не было моей сильной стороной, - сказала она с улыбкой, обнажающей её ровные белые зубы.
- Извини, - я покраснел и торопливо положил вскрыватель писем на стол, - я просто…
- Ты всё ещё восстанавливаешься, - карие глаза Кэтрин вцепились в мои, - прости, что напугала тебя, - она уселась посередине моей кровати и подняла колени к груди. – Твой брат беспокоился о тебе.
- Ой… - заикнулся я. Я не мог поверить, что Кэтрин Пирс пришла в мою спальню и сидит на моей кровати, как будто это совершенно нормально. Ни одна женщина, кроме моей матери и Корделии, вообще никогда не была в моих спальных комнатах. Я был внезапно смущён своими грязными ботинками в одном углу, сваленной в кучу фарфоровой посудой в другом, и всё ещё открытым томиком Шекспира на столе.
- Хочешь узнать секрет? – спросила Кэтрин.
Я стоял у двери, стиснув латунную ручку двери.
- Возможно, - начал я неуверенно.
- Подойди ближе и я скажу тебе, - она поманила меня пальцем. Горожане возмущались, если пара уходила гулять на Виккери Бридж без сопровождающего. Но здесь Кэтрин была без всякого спутника – как и без чулков, собственно говоря – и, забравшись на мою кровать, просила меня присоединиться к ней.
И я никак не мог сопротивляться этому.
Я робко сел на краешек кровати. Она тут же перекатилась на руки и колени и подползла ко мне. Перекинув волосы на одно плечо, она приложила руки чашечкой к моему уху.
- Мой секрет в том, что я тоже беспокоюсь о тебе, - прошептала она.
Я чувствовал на своей щеке её неестественно холодное дыхание. Мышцы на моих ногах судорожно дёргались. Я знал, что должен требовать, чтобы она ушла сейчас же. Но вместо этого я медленно придвигался к ней.
- Правда? – шепнул я.
- Да, - промурчала Кэтрин, заглядывая глубоко в мои глаза. – Ты должен забыть Розалин.
Я вздрогнул и отвёл взгляд от тёмных глаз Кэтрин к окну, наблюдая за быстро надвигающейся летней грозой. Кэтрин взяла мой подбородок в свои ледяные руки и повернула моё лицо обратно к своему.
- Розалин мертва, - продолжила она, её лицо было полно грусти и доброты. – Но ты нет. Розалин не хотела бы, чтобы ты прятался, словно преступник. Никто не желает такого для своих суженых, согласен?
Я медленно кивнул. Хотя Деймон говорил мне те же самые вещи, слова звучали намного убедительнее, когда исходили из уст Кэтрин.
Её губы изогнулись в небольшой улыбке.
- Ты снова обретёшь счастье, - сказала она. – Я хочу помочь тебе. Но ты должен позволить мне, милый Стефан, - Кэтрин положила руку мне на лоб. Я почувствовал волну жара и холод, сошедшихся на моём виске. Я вздрогнул, осознав силу разочарования, хлынувшего в моей груди, когда Кэтрин убрала руку обратно на колени.
- Это те цветы, которые я выбрала для тебя? – неожиданно спросила Кэтрин, оглядывая комнату. – Ты запихнул их в угол, где совсем нет света!
- Извини, - ответил я.
Она по-свойски перемахнула через кровать и наклонилась, чтобы достать корзину из-под стола. Она раздвинула шторы, потом пристально посмотрела на меня, сложив руки на груди. У меня перехватило дыхание. Её светло-голубое креповое платье подчёркивало тонкую талию, а ожерелье расположилось на впадинке её шеи. Она была неоспоримо прекрасна.
Она выдернула из букета маргаритку, ощипывая лепестки один за одним.
- Вчера я видела, как ребёнок играл в дурацкую игру – «любит, не любит», - она засмеялась, но её улыбка резко обратилась серьёзностью. – Как думаешь, каким был бы ответ?
И неожиданно она встала передо мной, положив руки мне на плечи. Я вдыхал аромат имбиря и лимона, не зная, что сказать, и понимая лишь то, что хотел бы чувствовать её руки на своих плечах вечно.
- Был бы ответ «любит»… или «не любит»? – спросила Кэтрин, наклоняясь ко мне. Моё тело задрожало мелкой дрожью от желания, о котором я не думал, что смогу ощутить. Мои губы были всего лишь в дюйме от её.
- Каков ответ? – спросила Кэтрин, покусывая губу, словно стеснительная дева. Я засмеялся, сам того не желая. Я чувствовал, что смотрю развивающуюся сцену будучи бессильным остановить то, что собирался сделать. Я знал, что это было неправильно. Грешно. Но как это могло быть грешным, если каждая фибра моей души желала этого больше, чем чего-либо на свете? Розалин была мертва. Кэтрин – жива. И я был жив тоже, и мне нужно было начать действовать.
Если то, что сказал отец – правда, и я собирался сражаться в битве всей моей жизни между добром и злом, тогда я должен был научиться быть уверенным в себе и своём выборе. Мне нужно было перестать думать и начать верить в себя, свои убеждения и мечты.
- Тебе действительно нужно, чтобы я ответил? – спросил я, протягивая руки к её талии. Я схватил её и стянул на кровать с силой, о которой сам не знал, что обладаю. Она восторженно вскрикнула и упала рядом со мной. Её дыхание было свежим, а руки были холодными, когда она держала мои, и внезапно все остальные – и Розалин, и отцовские демоны, и даже Деймон – потеряли значение.

Глава 14

Я проснулся на следующее утро и пошарил вокруг руками, моё настроение сразу же испортилось, когда я не нащупал ничего, кроме набитых гусиным пухом подушек. Незаметная вмятина на матрасе рядом со мной была единственным доказательством того, что всё случилось на самом деле, а не было одним из лихорадочных снов, которые я видел с тех пор, как Розалин умерла.
Конечно, я не мог ожидать, что Кэтрин проведёт всю ночь со мной. Не со своей служанкой, ожидавшей её на заднем дворе и не со скоростью распространения слухов среди прислуги. Она сказала мне, что это должно стать нашим секретом и что она не может рисковать своей репутацией. Не то чтобы она особо беспокоилась об этом. Я тоже хотел сохранить для нас наш тайный мир вместе с ней.
Я представил, как она выскользнула из комнаты, вспомнил, какие ощущения у меня были, когда я держал её в своих руках, это тепло и лёгкость, которых я никогда не чувствовал раньше. Я чувствовал полноценность и спокойствие, а мысль о Розалин превратилась в смутное воспоминание, она стала персонажем неприятной истории, которую я просто выкинул из своей головы.
Сейчас мой разум был поглощён мыслями о Кэтрин: как она задёрнула шторы, когда летний шторм градом забарабанил в окна, как она позволяла моим рукам исследовать её изящное тело. В какой-то момент, когда я ласкал её шею, мои руки натолкнулись на застёжку её витиеватого миниатюрного голубого ожерелья, которое она всегда носила. Я начал расстёгивать его, но Кэтрин грубо оттолкнула меня.
- Не трогай! – сказала она резко, её руки взметнулись к застёжке, проверяя, всё ли в порядке. Но когда она убедилась, что талисман всё ещё на своём месте на шее, она погладила его и продолжила меня целовать.
Я покраснел, когда припомнил все остальные места, которые она позволяла мне трогать.
Я свесил ноги с кровати, подошёл к умывальнику и плеснул воды в лицо. Потом посмотрел в зеркало и улыбнулся. Тёмные круги под глазами исчезли, и больше не чувствовалось, будто дойти от одной стороны комнаты до другой требует много сил. Я переоделся в безрукавку и тёмно-синие брюки и вышел из комнаты, что-то напевая себе под нос.
- Сэр? – окликнул меня Альфред, поднимаясь по лестнице. Он держал в руках серебристое куполообразное блюдо – мой завтрак. Мои губы скривились от отвращения. Как мог я лежать в кровати целую неделю, когда существует целый мир, который можно исследовать вместе с Кэтрин?
- Я совершенно в порядке, спасибо, Альфред, - бросил я, прыгая вниз по лестнице через две ступени. Ночной ураган исчез так же быстро, как и появился. На террасе утренний свет искрился через окна от пола до потолка, а стол был украшен свеже-сорванными маргаритками. Деймон уже сидел там и пил кофе, попутно листая утреннюю газету из Ричмонда.
- Привет, братишка! – сказал он, поднимая чашку кофе, как будто он произносил тост. – Боже, ты хорошо выглядишь. Наша послеобеденная поездка всё-таки принесла тебе пользу?
Я кивнул и сел напротив него, разглядывая заголовки газеты. Союз взял форт Морган. Я представил, где конкретно он находился.
- Я не знаю, зачем мы вообще получаем газету. Не похоже, чтобы отец беспокоился о чём-либо, кроме историй, которые он сочиняет в своей голове, - с отвращением сказал Деймон.
- Если ты так ненавидишь это, почему бы тебе просто не уехать? – спросил я, внезапно раздражённый его непрекращающимся ворчанием. Может, было бы лучше, если бы он уехал, тогда отец не был бы таким расстроенным. Гнусный голос моего сознания добавил: «И тогда я не буду думать о вас с Кэтрин, вместе раскачивающихся на качелях на веранде».
Деймон лишь повёл бровью.
- Что ж, было бы недобросовестно не сказать, что здесь есть и интересные вещи, - его губы изогнулись в фирменной улыбке, от которой у меня неожиданно появилось желание схватить его за плечи и долго трясти.
Сила моих бурных эмоций удивила меня настолько, что я сел и запихнул в рот кекс из переполненной корзины на столе. Я никогда не ревновал к своему брату прежде, но внезапно меня посетила убивающая мысль: прокрадывалась ли когда-либо Кэтрин и в его спальню? Она не могла. Прошлой ночью она выглядела настолько обеспокоенной тем, что её поймают, снова и снова беря с меня обещание, что я никому не скажу ни слова о том, чем мы занимались.
Вошла кухарка Бетси, нагруженная тарелками с овсянкой, беконом и яйцами. У меня заурчало в желудке, и я осознал, что умираю от голода. Я жадно набросился на еду, наслаждаясь сочетанием солёного вкуса яиц и приятной горечи кофе. Казалось, я никогда не ел завтраков раньше, и мои чувства наконец-то пробудились. Я удовлетворённо вздохнул, и Деймон в изумлении поднял на меня глаза.
- Я знал, что всё, что тебе нужно – это немного свежего воздуха и хорошей еды, - сказал он.
«И Кэтрин», - подумал я.
- А теперь пойдём на улицу и натворим каких-нибудь неприятностей, - Деймон озорно улыбнулся. – Отец в своём кабинете проводит свои демонические исследования. Ты знаешь, что он даже Роберта втянул в это? – он с раздражением помотал головой.
Я вздохнул. Несмотря на то, что я не верил беспрекословно во все эти рассказы о демонах, я достаточно уважал отца, чтобы не поднимать на смех его мысли. Это заставляло меня чувствовать себя косвенно предателем, потому что я слушал пренебрежительные отзывы Деймона о нём.
- Прости, брат, - Деймон покачал головой и отодвинул свой стул на сланцевый пол. – Я знаю, что тебе не нравится, когда мы с отцом ссоримся.
Он подошёл вплотную ко мне и выдернул из-под меня стул, так что я почти упал. Я быстро вскочил на ноги и по-доброму, но сильно толкнул его.
- Так лучше! – возликовал Деймон. – Теперь пошли!
Он выбежал через заднюю дверь, позволив ей громко захлопнуться. Корделия обычно кричала на нас за такое преступление, когда мы были детьми, и я засмеялся, когда услышал хорошо знакомый тяжёлый вздох на кухне. Я выбежал на середину лужайки, где уже стоял Деймон, держа в руках вытянутый мяч, которым мы играли двумя неделями раньше.
- Эй, братишка! Лови! – задыхаясь сказал Деймон. Я повернулся и подпрыгнул в точно нужное время, чтобы поймать футбольный мячик. Я крепко прижал его к груди и побежал к конюшне, ветер хлестал мне в лицо.
- Мальчики! – раздался голос, заставивший меня остановиться. Кэтрин стояла на крыльце, одетая в простое кремовое муслиновое платье, и выглядела такой милой и невинной, что мне трудно было поверить, что всё произошедшее ночью было на самом деле. – Сжигаете избыток энергии?
Я смущённо развернулся и подошёл к крыльцу.
- Играем в мяч! - объяснил я, поспешно бросив мяч Деймону. Кэтрин оглядела себя, подвязывая свои кудри лентой сзади шеи. Меня охватил внезапный страх, что Кэтрин считает нас надоедливыми с нашими детскими играми, и она вышла сюда, чтобы поругать нас за то, что мы разбудили её так рано. Но она только улыбнулась и устроилась на крылечных качелях.
- Готова поиграть? – крикнул Деймон со своего места на лужайке. Он держал мяч за головой, готовый кинуть его Кэтрин.
- Абсолютно нет, - Кэтрин сморщила носик. – Одного раза было достаточно. Кроме того, я думаю, что людям, которым для игр и спорта нужна поддержка, недостаёт воображения.
- У Стефана есть воображение, - ухмыльнулся Деймон. – Ты должна послушать, как он читает стихи. Он как трубадур, - он бросил мяч на землю и подбежал к крыльцу.
- У Деймона тоже есть воображение. Ты должна посмотреть, с каким творческим подходом он играет в карты, - передразнил я и поднялся по ступеням крыльца.
Кэтрин кивнула, когда я поклонился ей, но не приложила более никаких усилий, чтобы поприветствовать меня. Я отступил назад, моментально почувствовав себя уязвлённым. Почему она не дала мне хотя бы поцеловать её руку? Неужели эта ночь ничего для неё не значила?
- Я очень изобретательный, особенно, когда у меня есть муза, - Деймон подмигнул Кэтрин, затем встал передо мной и взял её руку. Он поднёс её к своим губам, и у меня закрутило в животе.
- Спасибо, - Кэтрин встала и спустилась с крыльца, её простые юбки прошуршали вниз по лестнице. Со своими убранными назад волосами она напоминала мне ангела. Она незаметно улыбнулась мне, и я наконец расслабился.
- Здесь так прекрасно, - сказала Кэтрин, раскинув руки, как будто она благословляла всё наше поместье. – Покажете мне округу? – спросила она, поворачиваясь к нам и глядя сначала на Деймона, потом на меня и снова на Деймона. – Я живу здесь больше двух недель и толком не видела ничего, кроме своих спальных комнат и садов. Я хочу увидеть что-нибудь новое. Что-нибудь секретное!
- У нас есть лабиринт, - туповато сказал я. Деймон пихнул меня локтем в рёбра. Не похоже, чтобы он мог предложить что-то лучшее.
- Я знаю, - ответила Кэтрин. – Деймон показывал мне.
Моё сердце упало от напоминания о том, как много времени эти двое проводили вместе на этой неделе, пока я лежал больной в кровати. И если он показал ей лабиринт…
Я вытолкнул эту мысль из своей головы так далеко, как только мог. Деймон всегда рассказывал мне обо всех женщинах, которых он целовал, с тех пор, как в тринадцать лет он поцеловался с Амелией Хоук на Виккери Бридж. Если бы он поцеловал Кэтрин, я бы об этом узнал.
- Я с удовольствием посмотрю его ещё раз, - сказала Кэтрин, хлопая в ладоши, как будто я только что рассказал ей самые интересные новости на свете. – Вы двое проводите меня? – спросила она, с надеждой глядя на нас.
- Конечно, - ответили мы одновременно.
- О, прекрасно! Я должна сказать Эмили, - Кэтрин умчалась в дом, оставив нас стоять на противоположных концах лестницы.
- Она настоящая женщина, правда? – спросил Деймон.
- Да, - ответил я отрывисто. Прежде, чем я смог сказать что-либо ещё, Кэтрин вернулась и быстро сбежала с крыльца, держа в одной руке солнечный зонтик.
- Я готова для наших приключений! – воскликнула она, поручая мне свой зонт с выжидающим взглядом. Я вцепился в крючок зонтика, в то время как Кэтрин взяла под руку Деймона. Я шёл на несколько шагов сзади, наблюдая, как легко их бёдра ударяются друг о друга, как если бы она была его задорной младшей сестрой. Я расслабился. Так и было. Деймон всегда был защитником и для Кэтрин являлся лишь старшим братом. А она нуждалась в этом.
Я тихо насвистывал мелодию, пока следовал за ними. У нас был небольшой лабиринт прямо перед садом, но тот, что находился в дальнем углу наших владений был роскошным, построенным на болоте моим отцом, который был полон решимости впечатлить нашу маму. Она любила заниматься садоводством и оплакивала цветы, которые цвели в её родной Франции, но просто не могли подняться в болотистой почве Вирджинии. В этой стороне всегда пахло розами и клематисами, и именно сюда удалялись парочки, которые хотели побыть одни на вечеринке в Веритас-Эстейт. Слуги имели множество суеверий, связанных с лабиринтом: ребёнок, зачатый в лабиринте будет благословляем всю жизнь, если ты поцелуешь свою настоящую любовь в центре лабиринта, то останешься с ней на всю жизнь, но если ты скажешь ложь, находясь в стенах этого лабиринта, ты будешь проклят навеки. Сегодня это казалось почти волшебным: ветвистые деревья и вьющиеся растения отбрасывали глубокие тени, так что казалось, будто мы трое находились в своём заколдованном мире – вдалеке от смерти и войны.
- Он даже более прекрасный, чем я считала! – начала Кэтрин. – Он как книга сказок. Как Сады Люксембурга или как Дворцы Версаля! – она сорвала цветок белокрыльника и глубоко вдохнула.
Я в нерешительности посмотрел на неё.
- Ты была в Европе когда-то? – спросил я, чувствуя себя таким же провинциалом, как любая деревенщина, жившая в лачугах на другой стороне Мистик Фоллс, как те, кто произносит «крик», не растягивая гласную и в моём возрасте уже имеет четверых или пятерых детей.
- Я везде была, - просто ответила Кэтрин. Она заправила лилию за ухо. – Итак, скажите мне, мальчики, чем вы развлекаете себя, когда у вас нет таинственной незнакомки, которую можно впечатлить экскурсией по вашим землям?
- Мы наслаждаемся милыми молодёжными вещами с настоящим Южным гостеприимством, - ухмыльнулся Деймон, включая свой утрированный акцент, который всегда вызывал у меня смех.
Кэтрин наградила его смешком, и я улыбнулся. Теперь я видел, что кокетливая дружба Деймона и Кэтрин была такой же невинной, как отношения между кузинами, и я мог наслаждаться их взаимными подшучиваниями.
- Деймон прав. Наш Бал Основателей как раз через несколько недель, - сказал я, и всё внутри поднялось от осознания того, что я свободен пойти на бал с кем пожелаю. Я не мог дождаться, чтобы закружить Кэтрин в танце.
- И ты будешь самой прелестной девушкой. Даже девушки из Ричмонда и Шарлотсвилля будут завидовать! – объявил Деймон.
- Правда? Что ж, я думаю так и должно быть. Это мой недостаток? – спросила Кэтрин, переводя взгляд с Деймона на меня.
- Нет, - сказал я.
- Да, - сказал Деймон в тоже самое время. – И я, например, думаю, что большему количеству девушек стоит признать свои злобные сущности. В конце концов, мы все знаем, что прекрасный пол имеет тёмную сторону. Помнишь, как Клементина отрезала Амелии волосы? – Деймон повернулся ко мне.
- Да, - хихикнул я, будучи счастлив играть роль рассказчика для увеселения Кэтрин. – Клементина считала, что Амелия ведёт себя слишком развязно с Меттью Хартнеттом, и с тех пор, как он понравился Клем, она решила взять всё в свои руки и сделать Амелию менее привлекательной.
Кэтрин приложила руку ко рту в жесте преувеличенного сочувствия.
- Надеюсь, бедняжка Амелия оправилась.
- Она обручилась с каким-то солдатом. Не беспокойся о ней, - сказал Деймон. – Собственно, ты не должна беспокоиться вообще ни о чём. Ты намного более привлекательная.
- Ну, я всё же беспокоюсь об одной вещи, - глаза Кэтрин расширились. – Кто будет сопровождать меня на бал? – она раскачивала свой зонтик взад и вперёд и смотрела на землю, как будто продумывая тяжёлое решение. Моё сердце учащённо забилось, когда она подняла глаза на нас обоих.
- Я знаю! Давайте устроим гонку. Победителем будет тот, кто сможет заполучить меня! – она бросила свой зонт на землю и убежала в центр лабиринта.
- Брат? – спросил Деймон, подняв бровь.
- Готов? – улыбнулся я, как будто это было обычное детское состязание по бегу на скорость. Я не хотел, чтобы Деймон узнал, как быстро билось моё сердце и как сильно я желал поймать Кэтрин.
- Вперёд! – крикнул он. Я сразу же начал бежать. Мои руки и ноги заработали с бешеной скоростью, и я ворвался в лабиринт. Когда мы учились в школе, я был самым быстрым мальчиком в классе, быстрым, как молния, когда звенел школьный звонок.
Тут я услышал раскат хохота. Я обернулся. Деймон стоял, согнувшись пополам и хлопал себя по коленке. Я жадно глотал воздух, стараясь не выглядеть запыхавшимся.
- Боишься соревноваться со мной? – сказал я, вернувшись к нему, и ударил его по плечу. Я предполагал, что это будет шутливый удар, но он получился тяжеловесным и с глухим звуком.
- Ох, ну сейчас мы начнём, брат! – сказал Деймон, его голос был весёлым и полным смеха. Он схватил меня за плечи и с лёгкостью повалил на землю. Я стал отбиваться ногами и блокировал его, перебросив его на спину и прижимая его запястья к земле.
- Думаешь, что всё ещё можешь сделать своего младшего брата? – дразнил я, наслаждаясь своей мгновенной победой.
- Никто не пришёл за мной! – Кэтрин с надутыми губками вышла из лабиринта. Её хмурый вид быстро превратился в улыбку, когда она увидела тяжело дышавших нас на земле. – Отлично, я здесь, чтобы спасти вас обоих.
Она опустилась на колени и прижалась губами сначала к щеке Деймона, а потом к моей. Я отпустил запястья Деймона и встал, стряхивая грязь со своих брюк.
- Видите? – спросила она, подавая руку Деймону. – Всё, что вам нужно, это поцелуй, чтобы всё пошло лучше – хотя вам, мальчики, не стоит быть такими грубыми друг с другом.
- Мы боролись за тебя, - сказал Деймон лениво, не утруждая себя вставанием на ноги. В этот момент топот конских копыт прервал нас. Альфред спешился и склонил голову перед каждым из нас. Должно быть, это было то ещё зрелище: Деймон лежал на траве, закинув руки за голову, как будто он просто отдыхал, я лихорадочно пытался стереть пятна от травы со своих штанов, а Кэтрин стояла между нами и радостно улыбалась.
- Простите, что отвлекаю, - сказал Альфред. – Но господин Джузеппе хочет поговорить с господином Деймоном. Это срочно.
- Конечно это срочно. У отца всегда всё срочно. На что держишь пари, что это очередная нелепая теория, которую ему нужно обсудить?
Кэтрин подняла свой зонтик с земли.
- Я тоже должна идти. Я вся растрёпана, а я договорилась с Перл посетить аптеку.
- Идём, - сказал Альфред, жестом приглашая Деймона запрыгнуть на спину его лошади. В то время как Альфред и Деймон умчались верхом, мы с Кэтрин медленно пошли обратно на каретный двор. Я хотел снова поднять тему Бала Основателей, но обнаружил, что боюсь сделать это.
- Тебе не нужно подстраиваться под меня. Возможно, тебе стоит сохранять дружбу с братом, - посоветовала Кэтрин. – Похоже, твой отец лучше всего преуспел в лишь в вас двоих, - заметила она. Её рука слегка задела мою, и она обхватила моё запястье. Затем она поднялась на цыпочки и позволила своим губам коснуться моей щеки. – Приходи увидеться со мной сегодня ночью, милый Стефан. Мои комнаты будут открыты.
С этими словами она внезапно сорвалась на энергичный бег.
Она была похожа на жеребёнка, свободно несущегося галопом, и я чувствовал, как моё сердце несётся вместе с ней. Не было сомнения: она чувствовала то же, что и я. И знание этого заставляло меня чувствовать себя более живым, чем когда-либо в моей жизни.